Оборотень северного леса

Два года назад Бледные пальцы парня нежно проходились по старым страницам книги. Появлялся сильный контраст между белой кожей и желтыми страницами. Парень с интересом смотрел на мелкий текст. Ему очень нравилось ощущать слегка выпуклые чернила. Ян медленно перебирал страницы, одну за другой. Ему очень нравилось просто листать старые книги, ощущать слегка шершавую поверхность бумаги, представляя, кто же до него прикасался к этому тексту и с какими мыслями. А горьковатый запах «старости» просто не давал ему покоя. Парень очень сожалел, что в их школе новые учебники с гладкими, глянцевыми листами, ему даже становилось обидно от этого. — Проходи. — Женщина в чёрной, строгой юбке вышла из своего кабинета, зовя его. Он всегда не любил её, ненавидел приходить сюда раз в неделю, слушая её бред. Если бы не книги в комнате ожидания, он бы не приходил… Хотя, он прекрасно знал, что у него нет выбора «идти или нет» — родители и так за него уже всё решили. Белый кабинет, светлый и с минимально необходимой мебелью. Слишком стерильно, что начинает немного подбешивать. Ян всегда задаётся вопросом, как только она сама может тут работать ежедневно, её не угнетает эта пустота и холодность бледных стен? Всё таки, она как-никак психолог — её «рабочее место» должно расслаблять пациентов, успокаивать их, а не навевать им тоску. Парень не спеша подходит к белому кожаному креслу перед столом женщины — оно всегда ужасно скрипит от любого поворота, что лишь сильнее действует на нервы. Из-за этого приходится подолгу сидеть в одной напряженной позе, чтобы не издавать лишних звуков. Если б родители хоть раз поинтересовались, нравится ли ему мисс Далис, то парень без колебаний ответил, что он её просто ненавидит, всем своим искренним сердцем. Её расслабленная поза в кресле на против, лёгкая улыбка на губах — складывается ощущение, что она просто издевается, показывая, что Ян — никто, всего лишь мальчишка, который ничего не понимает. — Как твоё самочувствие, Янчик? — Сколько раз он уже её просил перестать его так называть? И всё же, изо дня в день, она повторяет этот вопрос, коверкая имя подростка. — Всё хорошо, мисс Далис. Думаю, сегодняшний день был очень солнечным. — Первое время, на самых первых приёмах, Ян был искренним, старался говорить о том, что его волнует, о своих чувствах, но позже понял, что так делать нельзя. Она — не тот человек, которому он может доверять. Каждое неправильно сказанное им слово будет передано родителям. Он должен показывать, что он нормальный, что у него всё хорошо, иначе… «Если ты всё ещё не в психиатрической больнице, то это не твоя заслуга, а упущение психиатров и психологов» — сначала парень не поверил словам своего друга, посмеясь над этой шуткой, но позже осознал, что даже его любой жест можно вывернуть, как непонятно что. Но на самом же деле, из этой женщины врач никудышный — она совсем не замечает, что в своём разговоре с ней, Ян использует шаблонные фразы, некие «картонки». — Как твоя учёба? — Видимо, она тоже может говорить лишь шаблонами. Яну становится страшно — что если к ней обратится человек с серьёзными психологическими расстройствами, с суицидальными наклонностями? Она же ничем ему не сможет помочь… Что если он умрёт по её вине, по вине того человека, кто вручил ей диплом психолога… — Всё хорошо, сегодняшний день не был сложным в этом плане. Я запросто усвоил новую информацию, полученную на занятиях. — Главное, это чтобы ответ не был слишком коротким, или же наоборот длинным и не стоит подолгу думать над одним каким-то вопросом — это парень понял на третьем приёме, когда задумался о вопросе насчёт своего одноклассника и после односложно на него ответил. Она сначала стала развивать эту тему, а после и вовсе доложила обо всём родителям. Когда родители узнали о ориентации своего сына — был большой скандал, где подростку досталось не только в моральном плане, но ещё и в физическом от отца. Мать же в этот момент просто стояла рядом, даже не остановив его. Выбор Яна их не устроил и они решили отправить его к психологу, чтобы тот избавился от своей болезни и был нормальным ребёнком. Тогда то парень и обрадовался, понимая, что психолог будет на его стороне и сможет объяснить его родственникам, что всё это — физиология, но… Оказалось нет — Ян действительно больной, а всё это — не нормально. Он — не нормальный, и задача врача исправить это. Но вот чем больше Ян раскрывался психологу, тем труднее было после, и именно тогда парень узнал простую истину — никому нельзя доверять. Тогда и отработал эту технику шаблонных ответов, закрывая всё внутри себя. Да, он знает, что его влечение к парням — действительно не нормальное и это надо лечить, но лучше он просто закроет это внутри себя, делая вид, что всё уже в норме, нежели приходя домой он будет видеть разочарованное лицо матери и злой оскал отца. Он разберётся со всем этим позже, когда вырастет, или же просто приучится держать все свои порывы внутри себя, в скором времени найдя себя милую девушку, а после и вовсе женится на ней — но всё это будет потом, а сейчас ему самое важное, не проколоться ни на одном вопросе, мило улыбаться после каждого ответа, показывая, что у него всё хорошо и он счастлив.

***

Ян не гей, и парни ему не нравятся. Больше. Ему удалось себя в этом убедить, ведь вставая каждый день, он повторял это как мантру, заставляя самого себя в это верить. И вот, спустя год, он уверенно может сказать, что теперь, когда он смотрит на своего одноклассника Криса он почти ничего не чувствует к нему. Больше не возникает той радости и лёгкости, когда Крис начинает смеяться рядом, тем более над шуткой самого Яна. Но вот что больнее? Чувствовать любовь к человеку и мучаться от этого, или же не испытывать ничего вообще? Это, словно потерять половину себя, просто стереть все эти чувства из своей памяти. Для Яна это оказалось намного мучительнее. Фальшивые улыбки, смех, фразы — это всё уже давно вышло за рамки и теперь использовалось не только в кабинете Далис, но и в повседневной жизни. Зато, все были рады и парень понял, что-то, что он делает — правильно. Возможно, все остальные тоже так живут, скрывая подобные вещи в себе, вот и Ян не должен отличаться от них, он обязан быть таким же, как и подростки его возраста. Как-то раз Крис сказал, что Ян очень изменился, словно взял и закрылся внутри себя, на что парень стал кричать на него, доказывая что это не так и тот вообще не имеет право лезть к ниму. Ян просто-напросто испугался, понимая что никто не должен знать. Вдруг, это очередная проверка и родители узнают об этом? Он не может допустить ошибку. С тех пор стало легче — Крис перестал подходить к нему, здороваться с ним, да и вообще разговаривать. Ян смог устранить проблему своих бед, но не понимал, почему по вечерам его сердце так сильно снимают судороги, а дыхание сбивается. Он не понимал, от чего ему настолько больно жить. Но на людях он больше не терял лицо, и даже иногда мог выдавливать из себя почти искреннюю улыбку.

***

Первый раз, когда на его бледной коже появилась бордовая полоска крови, парень ощутил лишь ужасную боль, зарекаясь, что больше никогда не сделает ничего подобного. Но уже через месяц, он наносил множество маленьких порезов, но все же стараясь делать их совсем не глубокими, всего лишь разрезая кожу. Ему очень нравилось, что он ещё не потерял способность чувствовать хотя бы боль. Всё было нормально, шрамов от подобного не оставалось, так как он не прорезал слишком глубоко, иногда просто царапая кожу. Это было странно, но парень до сих пор дорожил своей жизнью, понимая, что когда-нибудь всё наладится, надо только подождать. Мисс Далис не могла нарадоваться, что смогла излечить Яна от гомосексуализма, родители гордились сыном, оценки которого улучшились, одноклассники постоянно звали куда-нибудь пойти, а сам Ян медленно умирал внутри. Кажется, лишь Крис видел это, но больше не решался лезть в проблемы парня, решив, что если тому это не надо, то он даже сделать ничего не сможет. Вот только… Ян человек, а люди имеют свойство «ломаться» под слишком большим давлением, выпуская своих демонов наружу. Именно это и произошло. Он так и не понял, что произошло, где именно он прокололся, видимо, в один момент он позволил себе расслабиться, поверил, что в его жизни может быть всё по другому. Его посетила мысль, что всё же он нормальный и геи тоже нормальные. Он подумал, что парень, сидящий напротив него такой же как и он, просто прячет это всё внутри. Ян ошибся, и уже на следующий день вся школа знала о его ошибке, о том, что он так тщательно прятал где-то внутри себя. Никому нельзя было доверять Уже через день, какие-то моралфаги зажали его в туалете, доказывая, что быть таким, как Ян — не правильно. Вот только он понял, что Далис была ещё благоразумна, объясняя это просто на словах. Парня держали за руки, не давая двинуться, подняться с колен. Ян не понимал, почему слово «гей» вызывает столь бурную агрессию у других людей, заставляет их делать странные поступки, призванные просто уничтожить своего оппонента и в физическом, и в моральном плане. Парню было очень страшно. Ян не хотел тут находиться, тем более в столь унизительной позе, без возможности сдвинуться, хотя ему что-то подсказывало, что если он попытается защититься, то это лишь сильнее разозлит всех. Раньше, он никогда не задумывался о том, как двое мужчин контактируют между собой в физическом плане, ведь его влюблённость была чистой, искренней. Сейчас же, видя все эти злые усмешки, странные шутки и то, как один из парней начал расстегивать свою ширинку, парня охватил ужас, он не понимал, что они хотят добиться подобным. — Ну что ж, ты же всё равно любишь сосать у всех, я же прав. Давай-ка покажи свои умения. — И вновь небольшое помещение наполнилось злым, противным смехом. Чужие горячие руки хватали его за горло, заставляя держать голову, не опуская её. Кто-то даже за волосы тянул. Яну было очень мерзко и обидно, он хотел, чтобы всё это поскорее закончилось. Чьи-то липкие ладони неоднократно били его по щекам. Когда парень закрывал глаза, стараясь абстрагироваться от всего, что происходит вокруг, то его начинали бить, дёргать из стороны в сторону, заставляя открыть глаза. Он прекрасно ощущал тошнотворный солоноватый привкус во рту. Ян ничего не мог сделать в этой ситуации. Это была его расплата за ошибку. Ещё одно, что он не понимал — раз они так сильно ненавидят геев, зачем они делают нечто подобное с Яном? Не считается ли «это» чем-то гейским? На самом же деле этим людям просто скучно и они всего лишь ищут то, за что можно сломать другого, иногда просто выплёскивая свои страхи и ненависть на других. Возможно, кто-то из них сам очень сильно боится оказаться на месте Яна, и именно поэтому старается унизить его как можно сильнее, показывая остальным, что он сам против подобного.

***

Яну больно, холодно и обидно. Он уже ничего не понимает в этом мире. Он больше ничего не хочет. Именно в этот вечер, Ян впервые надавил ножом сильнее, стараясь разрезать вены. Теперь он уверен, что совсем не хочет жить.