Безмолвные голоса

- Почему ты ещё не спишь? - обеспокоенно спросила её мать. Стоило только войти в комнату, как женщину встретил полный бардак. Кимоно разной расцветки, позолоченные украшения, подаренные назойливыми ухажёрами, даже маленькая клетка, с радужными сверчками, купленная на день рождения, валялась в самом углу. Пол полностью скрылся под этим завалом. - На улице… страшно, - ответила девочка, мирно сидящая у заметённого окна, и укрытая с головы до пят в плотное одеяло. До этого она неотрывна, смотрела на бешено кружащиеся снежинки. Их непонятный танец заворожил любопытного ребенка. Но, хмурость матери, девочка ощутила как удар хлесткой. Отвернувшись от окна голубоглазое чудо, взирало на мать с искренним испугом. – Идёт, что очень страшное. Нацухи злобно искривила губы и молниеносно оглянулась назад. - Сюда, кто-то заходил? – спросила она, пылка всматриваясь в длинный коридор. Несколько молоденьких девушек ещё мельтешили возле дверей, обсуждая недавнюю новость о Злом Короле. Малышка отрицательно покачала головой. Поняв, что мать этого не увидела, она решила задать встречный вопрос: - А к чему ты спрашиваешь? - Просто интересно, - довольно живо отозвалась Нацухи. – Если никого не было… возможно ли, что ты выходила? – переведя взгляд на дочь, Нацухи пройдя по комнате, раскидала ногой несколько одеял и подняла клетку с замученными сверчками. Те, благодарно затрещали. – Так что? - Я сидела здесь. И никуда не выходила. Честно, честно! Поставив клетку на прежнее место, Нацухи дошла до единственного окна и села рядом с обеспокоенной девочкой. - Чиба, - благожелательно обратилась Нацухи к дочери. Она была ещё такой маленькой: гейше парой казалось, что одним неверным движением, может сломать её крохотное тельце. Даже кимоно, которое Нацухи подбирала для малышки Чибы, было легкое как перышко. – Ты, не должна врать матери. - Я правда, не вру! – Чиба вылезла из-под одеялки, её чёрные волосы, затянутые в конский хвостик растрепались и тонкие пряди торчали в разные стороны. А круглое личико, густо покраснело то ли от жары, то ли от стыда. Такое зрелище не могло не умилить, и строгая Нацухи, одарила дочку красивой улыбкой. - Тогда почему ты решила, что случиться что-то страшное? – не сдавалась Нацухи. Чиба повернулась к окну, и как-то недосягаемо произнесла: - Ветер сказал. - Ветер? – недоумевала тануки, поочерёдно сверяя глазами окно и стоящего у колен ребёнка. - Да ветер! – бойко подтвердила Чиба, неугомонно забегав по комнате. И снова зарылась с головой, в самолично поостренный холмик из кимоно. Довольно громко покопошившись в разбросанных вещах, девочка неожиданно вскрикнула, из-за чего Нацухи резко вскочила с места. Осторожно обхватил её руками, Нацухи с величайшей аккуратностью, вытянула девочку из-под придавивших кроху вещей. - Вот, смотри, - Чиба протянула скомканный лист бумажки, зарисованный одним цветом. – Я сама нарисовала. Нацухи встревожено одолжила раскрашенный листок, медленно развернула его: бумага была очень старой и вся пожелтела, женщина боялась порвать её. И опасения гейши полностью себя оправдали, стоило ей увидеть тёмные каракули. Если бы их увидел кто-то другой, то со спокойным сердцем и душой решил, что это всего лишь детский рисунок. Но Нацухи, отчётливо разглядела свой потаённый кошмар. Фигура виднелась не чётко, и смотрелась довольно коряво, но изображённый силуэт, не обведённый, не единым ярким тёплым цветом, был чисто чёрный. Видимо, пытаясь передать всю ту мрачность, что смогла разглядеть Чиба в своей голове, она нещадно давила на чёрный мелок. Тёмная фигура отдавала блик и казалась довольно гладкой. - Чиба, а что ты нарисовала? – Нацухи задала вопрос привычным спокойным тоном, но девочка заметила как руки матери, держащие лист, пробила крупная дрожь. - Не знаю, - призналась Чиба. – Я плохо видела это. - А что, ты видела? - С начала, всё было таким чёрным, а потом преобразовалось вот в такую фигуру. Я не смогла хорошо передать образ, но она была именно такой. Нацухи не могла поверить. Не зная на что больше концентрировать своё внимания, тануки взглянула на Чибу. К неожиданности и глубокому разочарованию последней, она скомкала листок покрытый чернотой. И не просто скомкала, казалось, она вложила всю свою раздосадованность и неконтролируемую злость. Вытянувшись, Нацухи все ещё сживая бумажный ком, подошла к окну, быстрым движением руки разогнала дряхлые ставни и выкрикнув не хорошее слово, которое Чиба слышала впервые, выбросила рисунок на произвол судьбы. Перед тем как запереться, Нацухи невзирая на бушующую погоду, проследила за улетающей уликой, и только когда снегопад скрыл её из виду, она спокойно вздохнула и закрыла окно. - Мама, - дрожа от холода, ворвавшегося в помещение, Чиба нерешительно позвала мать, по-прежнему стоящую к ней спиной и смотрящую в никуда. - Забудь, - это все что выдавила из себя Нацухи, когда маленькие ручки, уцепились за багряную ткань. - Но, ветер сказал… - Ветер, ничего сказать не может! – ни с того ни с сего крикнула Нацухи. Стоявшая у её ног Чиба, подпрыгнула от неожиданности. – Это всего лишь поток воздуха! А всё что ты якобы увидела, не больше чем твои детские фантазии! Поняла?! – Чиба продолжала стоять, полностью поражённая оглушительными криками. Распахнутые глаза отражавшие небесной синевой, пожирали ту ярость, которую Нацухи выливала на ребёнка, словно ледяную воду. Она не переставала кричать, пока не услышала тихий всхлип. Взяв свои эмоции в узду, Нацухи опустила голову и пожалев о сказанном, попыталась прикоснуться к девочке. Чиба в испуге отпрянула от страшной женщины, в которой она больше не видела доброй и любящей матери. - Прости Чиба, - сокрушенно произнесла Нацухи, когда осознала, что зашла слишком далеко. – Я взрослая женщина, а повела себя хуже ребёнка. Прости, досталась же тебя такая глупая мать, - сказала она, натянув печальное подобие улыбки. Всё так же продолжая извиняться, Нацухи рухнула на пол, поспешно прикрыв размазанное от слез лицо. Чиба боязливо стояла в стороне. Ведь мама, ещё ни когда не повышала на неё голос, максимум что она могла сделать, легонько ударить, но своего рода наказание, всегда сопровождалось смехом обеих. А эту кричащую женщину, малышка Чиба видела впервые. Она так испугалась, что ни как не могла решиться подойти к плачущей от раскаянья матери. В конце концов, любовь ребёнка победила незнакомый страх. - Не плачь, - торопливо заговорила Чиба, обхватив руками опущенную голову Нацухи. – Я знаю, как маме тяжело. Чиба будет хорошо себя вести! Слова девочки, не помогли Нацухи порядком успокоиться. Она, правда, устала от всего, что окружало её здесь. За десять лет нескончаемой работы, в этом месте, она познала много несчастий свалившихся на её ни в чём неповинную голову. Десять лет назад, совсем ещё молоденькой девушкой, она стала жертвой судьбы, так коварно распорядившейся жизнью, только начинающей расцветать в свою неукротимую пору. Тогда ни мать, ни отец, ни кто не спросил, чего она хочет. Всё что виднелось после - это уходящий неприветливый дом и разгульная жизнь непристойной, как ей казалось женщины. И только эта малышка, стала спасением для несчастной мученицы. Ради неё, Нацухи пойдёт на любые грехи и не жалея себя, нарушит любой запрет. - Мама не плачь, пожалуйста! – взмолила Чиба, едва сама не уронив детские слезинки. Нацухи, скороспешно вытерлась алым рукавом с белыми кружевами по краям. Пудра, тёмно-красная помада, плотные тени и тушь все слилось воедино, образовав на ткани размытое пятно. На чистой коже, ещё остались редкие остатки не дешёвой косметики. Гейша, настороженно обвила едва ощутимое тельце запачканными в пятнах от недавно размытого макияжа руками, и прижала малышку к себе. - Всё хорошо, - прошептала Нацухи. – Просто, мама, немножко соврала. Чиба переполненная недопониманием подняла голову, до этого плотно прижатую к теплой и уютной груди. Лазурь, окрасившая круглые глаза, тревожно подрагивала. - В смысле? – удивилась Чиба, не спуская с матери взволнованный, и в тоже время не по-детски, умный взгляд. Хоть по ней и не скажешь, но Чиба кардинально отличалась от детей своего возраста. Конечно, она была также игрива, и её было просто невозможно остановить. Любопытство и жажда знаний, кипело в ней с чудовищной силой, особенно, если что-то было узнано впервые. Нацухи, относилась к этому довольно слепо, но не раз замечала, какие у Чибы умные глаза. И это не смотря на то, что девочка ни разу не общалась со сверстниками. Всё свое время, она проводила в комнате, которую мать строго-настрого запретила покидать. Однако, самым главным и страшным как для Нацухи так и для Чибы, было полное отсутствие присущие как тануки хвоста и ушей. Уши у неё были, но не такие как у тех с кем она жила бок о бок. Даже для шестилетней девочки, это различие стало крупной досадой. Чиба не раз говорила матери, что когда настанет тот день и ей позволят покидать пристанище, её будут дразнить, и она неоднократно просила Нацухи объяснить ей, почему у неё всё не так как у других. На что Нацухи устало пожимала плечами и спокойно отвечала: - Всему виной твой отец. Вот только на этом, речь и заканчивалась. Чиба обиженно надувала щёки, и понимая, что от матери больше ничего полезного не услышит, уходила спать. << Вот бы кто рассказал мне больше, - пылко раздумывала Чиба, притворяясь спящей не желая беспокоить маму. – Как же раздражает, когда ты ничего о себе не знаешь.>> С последнего их разговора на эту тему, прошло несколько месяцев и ничего не изменилось. Но сегодня, когда Нацухи продолжала работать, Чиба ощутила смертоносный холод исходивший с улицы. Когда она повернулась к окну, там за ставнями разъярилась метель. И в этот момент, что-то прошептало ей про опасность, которую заснеженная буря принесёт с собой. - Я догадываюсь, о чём говорил с тобой ветер, - наконец заговорила Нацухи, раздосадовано поджав губы, посмотрела на сияющую от любопытства дочь. – Давай, это останется нашим маленьким секретом? Только твой и мой. Одно Чиба смогла понять точно, мать упорно чего-то недоговаривает. Девочку, так и распирало, от не укротимого желания вскрикнуть: - Я знаю, что ты врёшь! – Но, в неокрепших мыслях, снова и снова, как проклятье возродилось заплаканное и молящие о прощение лицо. - Хорошо. Я никому ничего не скажу, - ответила Чиба твердо, и снова уткнулась носом в слегка приоткрытую женскую грудь. Ведь так, более чем довольная Нацухи не сможет разглядеть то выражение, за которым пряталось неутолимое беспокойство. Страх переданный воющим ветром, не оставил душу в покое. То место, где они решили остановиться и перевести дух, утонуло под толстым белым покрывалом, наметённое непогодой за ночь и следующий день. С наступлением второго по пребываемости здесь дня, окружающий их мир, погрузился в непроглядные заснеженные горы и приобрёл оттенок мёртвого затишья. - Нет, ну ты только посмотри на это! – Злой Король прямо таки задыхался от возмущения и недовольства. Причиной тому стала непроходимое препятствие, подстроенное силами природы. - А чему ты удивляешься? – саркастично поинтересовался Томоэ. Лис стоял поодаль от разъяренного демона, продолжавшего без устали прорываться сквозь застывшие снега. – Я говорил, что нужно идти через перевал. Быстрее и безопасней. Но нет! Мы легких путей не ищем. Да, Акура-оу? – поежившись от колкого мороза, Томоэ оглянулся на занятого приятеля. Но того и след простыл. - Акура-оу? – удивился Томоэ, хлопая глазами. – Акура-оу, где ты?! Демон Лис в спешке побрёл по глубокому снегу, едва не проваливаясь. Как только он дошёл до сугроба, где пропал Злой Король, что-то крепкой хваткой ухватилось за его щиколотку и с неистовой силой сжало. - Твою мать! – выругался Томоэ. Не признается, но испугался знатно такого неожиданного поворота из ниоткуда. – Сколько можно проваливаться?! – прорычал он, вытягивая пленённую ногу на себя, пытаясь хоть как-то помочь Брату выкарабкаться из снежной ловушки. – Третий раз за день. Усилие за усилие, плюс кропотливая осторожность и не желание стать поглощённым белоснежным болотом, и вот лохматая голова увенчанная парой острых рогов, стройная шея и наконец, открытая грудь показалась на свету обеденного солнца, стоявшего в самом зените. Перья на плечах скрылись под давлением белой массы, а задние более прямые, чем на макушке волосы, затвердели и покрылись едва заметной коркой. Судорожно выдохнув, Акура вскинул голову к чистому голубому небу, жадно глотая волны зимнего воздуха, разгорячённая грудь мужчины неровно вздымалась, а легкие неприятно жгло, словно проглотил жаркий огонь. Томоэ не потребовалось ничего уточнять. Сил на это просто уже не было. Не произвольно, а скорее по кое чьей вине, тяжело отдышавшись, Лис потёр прикрытый серебром спадающих волос лоб, застывший и намокший от стекающего по коже пота. Он искренне надеялся избавиться от не поднимаемой ноши, застрявшей в этой до-ослепительность белой мгле. Томоэ восстановив дыхание, вновь задрал ногу на уровне торса и тужившись тянул изо всех сил. Его лицо прорезалось морщинами, лисьи уши прижаты к голове, а обнажённые в оскале, ровные, до блеска чистые как жемчуг зубы, плотно сжались и дрожали от перенапряжения. Но, как зло нижняя часть тела Акуры, отказывалась поддаваться пылким попыткам Лиса. И в определенный момент, может не рассчитав правильно сил, а может ещё чего, обозлённый Томоэ, так дёрнул ногу вверх, что пылкие руки короля демонов не удержались за спасительную опору. Бамбуковый сандаль в плотную прилегавший к ступне, под напором вложенной мощи хозяина полетел ввысь, оставив пятку без должной защиты. Юношеское тело Томоэ, с огромным трудом удерживало равновесие. Свободная нога застряла в топком снегу. Борьба была не долгой, и без дополнительных усилий, Томоэ под принуждением власти притяжения рухнул назад. Хоть перина из недавно выпавшего снега и была мягкой, его спина жёстко ударилась о не тронутую, застывшею корочку. Какое-то время Лис молча лежал, раскинув руки. Длинная чёлка едва не закрывавшая сине-лиловые глаза, прилипла к вспотевшему от приложённых усилий лицу. А легкий ветерок облегчённо охладил нежную кожу. И только расслабившись, довольно понежившись в тёплых лучах, как с неба упал родной сандаль. И не понятно, какими он был движем силами, что так смачно приложился к носу Дикого Лиса. Что до Злого Короля оставшегося без помощи… - Эй, Томоэ, если не поторопишься, я могу отморозить себе кое-что. Томоэ продолжал безучастно лежать, а сандаль, мирно покачивался, удерживаясь прямой подошвой на носу ёкая. - Может, ты потом позагораешь! – рявкнул Акура-оу, уперев руки в снежную крупу и предприняв попытки вылезти самому. Увы, все не удачно. – Томоэ, хватит валяться, помоги мне! - завопил он, осознавая насколько тщетны его результаты. – Иначе я реально лишусь своего достоинства! У меня в штанах, просто адский холод! Лисьи уши судорожно дергались. Шерстка на великолепном хвосте топорщилась, а острый кончик повиливал из стороны в сторону. Томоэ медленно, подобно тряпичной кукле удерживаемую нитками кукольника, поднимался с належавшего им места оставив сделанного ангелочка. На уровне инстинктов, Акура-оу чувствуя не ладное, в темпе попытался осуществить скороспешные действия желая высвободиться, пока до него не дошёл Томоэ. Когда Томоэ выпрямился, идеально сидящая обувь, с сухим звуком упала. Злой Король решительно повернул голову, и принялся проклинать самого себя за не обдуманный поступок. Больше ничего не мешало, и его можно было идеально разглядеть. Томоэ с перекошенным от ненависти лицом (по мнению Акуры-оу, стал просто вылитый Онибаба, рогов только не хватает) двинулся прямо к Злому Королю. - Что такое, Акура-оу? – спросил Томоэ пустым голосом, подходя всё ближе и ближе. – О, ты застрял. Как не хорошо. Помочь тебе? – Демон пылко замотал багряной головой. – Вижу, ты согласен. Главное не дергайся. Я просто не знаю, больно ли тебе будет, если я сделаю вот так! С этими громкими словами, Томоэ вцепился в торчащие по обе стороны косматой гривы рога, и насильно, со всей прытью потянул на себя. - Ай! А-а-а! Томоэ, хватит! – неожиданно взревел Акура. – Мне больно вообще-то! - Больно? – Лис бросил вопросительный взгляд, но тени не шуточной ярости не поблекли. – Так я и знал. Всё дело в твоих рогах! Они тебе на голову давят, вот почему ты не понимаешь по-хорошему! Может, обломать их? - А давай лучше я тебя за уши дёрну! – огрызнулся Акура-оу. Крики короля достигли подданных, сидевших у разведённых костров и пытавшихся согреть свои чудовищные тела. Проход, которым они шли к городу, завалило и теперь они все заперты, в этих горных непроходимых стенах. Ёкай, напоминавший помесь дракона с неизвестным существом, вытянул зубастую морду втягивая тяжёлый воздух, растопыренными ноздрями и чёрна чешуя, покрывавшая его тело, заблестела в солнечных лучах. - Что случилось, Кирима? – хрипя, спросил гревшееся рядышком ёкай с личиной кабана. – Редко тебя можно увидеть таким встревоженным, - дерзко усмехнулся он, искривив лохматую морду. – Или, - нагло начал ёкай, заметив, как соплеменник смотрит на сугробы, – боишься, что мы отсюда не выберемся? Кирима не обратив внимания, всё так же продолжал нюхать среду вокруг себя. - Лучше бы господин Акура-оу поторопился, – быстро сказал Кирима повернувшись в сторону развлекавшихся неподалёку Злого Короля и Томоэ. – Ближе к вечеру, метель снова подымится. И будет сильнее прежней. В этот момент, мимо парочки протаптывался Меховой Шар. Встревоженный услышанным, он с нерешительностью, как и Кирима поглядывал на богоподобных предводителей. Демон Лис продолжал отчитывать всеми горячо любимого Злого Короля, а тот, что-то выкрикивал в ответ. На первый взгляд походило на драку, но Меховой Шар был достаточно осведомлён в отношении этих двоих. Не обладая даром ясновидения, он видел всё как ясный день. Те тёплые, почти кровные узы, связывающие лиса и короля. Ни когда не разделявшиеся надолго, всегда вместе. Вспомнив о предзнаменовании, ёкай неповоротливо, потоптался на месте. - Нужно идти и предупредить господина Акура-оу, - прошептал он нахмурившись. И убедившись, что его никто не слышит, Шар ловко развернулся на месте и полный решимости, направился к своему кумиру. Но ничего не видя перед собой, врезался в кого-то так не вовремя появившегося рядом. - Отойдите! – сдавленно высказал Шар, зажмурив обычно широко раскрытые глаза и потирая лапкой ушибленный нос. – Мне нежно предупредить госпо… Это был неожиданный удар. От резкой боли, Меховой Шар покачнулся и не смог устоять на ногах. Прежде чем сообразить, кто это и что вообще произошло, маленький прислужник уже лежал ничком, облепленный липким снегом. - Чёрт! Это крыса меня испачкала! – высокий голос звучал злобно, прямо таки мстительная змея плюющееся ядом. Сомнений нет. Шар слишком часто слышал этот голос, и не мог не узнать коронный пинок от властного Томоэ. Ещё парочка таких пинков и Лис вышибет из него весь дух. Фигура возвышавшееся над ним, окружена аурой отвращения. Взгляд, белоснежного демона бил больнее любых слов. Зато, рядом, совсем близко плечом к плечу с этим невежей стоял безупречный Акура-оу. Пока Томоэ небрежно отряхивал низ хаори, словно на нём была грязь (и всё равно, что она была абсолютно чистой) Шар, пользуясь его отвлечением, всматривался в идеальные лицо, атлетическое тело, во всё что можно было лицезреть в короле. И тут в его крохотной голове, что-то щёлкнуло. - Прошу меня простить, уважаемый Томоэ, - сказал Меховой Шар тихо, но уверенно. – Я не был внимателен, - закончив, он отвесил низкий поклон. Высокая шляпа неуклюжа болталась. Время казалось вечностью. Меховой Шар не смотрел, однако неуловимо чувствовал в диких глазах презрение, которое не исчезнет даже после его смерти. - Господин Акура-оу, я хотел вас предостеречь, - он не верил, что говорит это. Говорит со Злым Королём. Пусть его пнут ещё раз, дабы убедится что это не сон и не безумие. – Нам лучше покинуть это место. Метель подымиться, и будет страшнее той, что прошла ночью. - Правда?! – выпалил демон и тут же обречённо выдохнул. Бедняга совсем расклеился от услышанного про не погоду. Второй такой бури он не переживёт - Вот те на! Томоэ, что нам делать? Лохматый ёкай встрепенулся. Почему он обратился к Лису, а не к нему? Почему всегда он?! << Я тоже имею права быть на первом месте!>>, -думал про себя Шар, сжимаясь от рвущейся ярости. - Томоэ, не игнорируй меня! – рявкнул Злой Король. – Я кое-как эту ночь пережил. Больше, не смогу! - Да? – Томоэ с хмурым лицом уставился на Брата. Его пронзительный взгляд, прямо так и говорил: <<Надо было меня раньше слушать>>. – Знаешь, прозвучит жестоко, но жалости у меня к тебе дорогой мой, ни на миллиграмм. - Ну, прости меня. Да я сглупил, но с кем не бывает! Обещаю всегда и впредь буду тебе подчиняться. - Будешь мне подчиняться? – переспросил Демон Лис с натянутой подозрительностью. – Прям, подчиняться? Король демонов лучезарно улыбнулся и одарил окружающий мир, обезумевшим от веселья смехом. - Если это загладит мою вину, то на первые месяцы я весь твой. << Нет, господин Акура-оу! – жалобно просил Меховой Шар, не спуская блестящих глаз. – Вы не должны так унижаться перед ним! Вы умнее и красивее его… Так почему?>> Все это было так неожиданно, что Шар нервно захлопал глазками и не помня себя, плюхнулся на землю там где стоял. Болтовня болтовней, но день уходил, и лазурное небо потихоньку окрашивалось в сумеречные оттенки, беря начало от тёмно-фиолетового и заканчивая увядшей желтизной на краю линии горизонта. Как и предсказывал дракон Кирима, снежная буря стала злее и не жалея путников делала всё, что было в её силах, желая помешать орде ёкаев пройти сквозь колючие тернии.