Петунья Эванс была по-житейски умна

На пикник они приехали рано. Может, это было из-за того, что это показывало Вернона хорошим начальником. Но скорее все же из-за того, что муженек пытался скорее прервать затянувшееся молчание. Петунья отстегнула от детских кресел сначала Гарри, а потом и Дадли. Мальчишки тут же начали оглядываться и дергать мать за низ платья. Вернон же достал из багажника корзину с продуктами и поставил ее около Петти. Он пытался выглядеть спокойно, но тоже постоянно озирался. И не разглядывая новое место, как мальчишки, а будто кого-то разыскивая. «Свою… любовницу», — с трудом — даже в мыслях — произнесла Петунья. Откуда-то из груди накатила волна горечи. Не было четко сформулированной претензии, вроде «Ты же любил меня?» или «У нас же дети!». Нет, только бесконечная обида, заполняющая с каждым вздохом. Хотелось плакать. Но нет, заплакать сейчас — максимальная глупость, которую можно совершить. Они только приехали, ничего не произошло. Если она сейчас заплачет — никто не поймет. Более того, для Вернона, ценящего свое положение в обществе, это будет позором и предательством. И уж точно он не будет с ней, если Петунья начнет вдруг потакать эмоциям и позориться. А потому женщина лишь глубоко вздохнула, проведя руками вверх, и начала считать про себя, чтобы успокоиться. Один. Она, стоя по другую сторону машины, тем не менее отлично видит Вернона. Он прекратил оглядываться и, видимо довольный тем, что увидел, теперь снимал пиджак, чтобы не вспотеть, пока солнце в зените. Два. Петунья наклонилась к корзинке, чтобы взять ее с земли, а когда распрямилась — уже увидела брюнетку в лавандовом платье, целенаправленно приближающуюся к Вернону. Три. Вернон не видел ее, стоя лицом к Петунье, а сама девушка, кажется, вообще не замечала ничего вокруг, полностью поглощенная таким удобным моментом для того, чтобы в шутку напугать и, конечно, поприветствовать «любовника». Четыре. Петунья уже сделала шаг, чтобы обойти машину. Но нога в туфле на высоком каблуке вдруг поскользнулась на мокрой траве и вывернулась под неестественным углом. Щиколотку обжигает резкой болью. Не в силах даже стоять, Петунья мешком упала на землю, роняя корзинку с продуктами. Та упала на землю и катится вниз с небольшого пригорочка, по пути теряя бутерброды. Пять. Из-за машины Петнуья не могла этого увидеть, но буквально почувствовала, как легко подбежала к ее мужу эта девица, сразу принимаясь что-то щебетать, и как удивленно оглядывал муж в последнюю секунду перед тем, как развернуться, место, где только что стояла Петти. Шесть. Петунья прислонилась спиной к машине — все равно платье уже безнадежно испачкано травой — из глаз ее неконтролируемо текли слезы, хоть она и продолжала считать. Женщина даже не заметила, что куда-то исчезли ее мальчишки. Семь. Вернон, поняв, что Петунья куда-то исчезла, решил попытаться как-то объяснить Эби ситуацию. Но не успел он даже рта открыть, как откуда-то непонятно откуда выскакивает Дадли, встав прямо между ним и Эби. Восемь. Гарри же чуть не сбил девушку с ног, стремясь повторить маневр за братом и потому врезавшись ей всем телом в левую ногу. Вернон в ужасе смотрит на своих мальчишек. Эби же, сама ошарашенная и оттого даже замолчавшая, с удивлением переводила взгляд с возлюбленного на детей и обратно. Девять. Гарри, не чувствуя тяжести происходящего, лишь быстро проговорил: «Папа, идем скорее, маме плохо», — за ним поспешил высказаться и Дадли, дергая отца за штаны и призывая двигаться в нужном ему направлении. Будто и вовсе не обратив внимания на мальчишек, Вернон пытался что-то сказать, уже начав фразу: «Эби, я сейчас все объясню…» Десять. Щеки мужчины коснулась рука и до Петти донесся хлопок, означавший, что оплеуха была достаточно сильной. Эби развернулась и убежала. А Вернон лишь смотрел ей вслед виновато, не реагируя на все еще тянувшего его за штанину к маме Дадли. Собственно, кроме оплеухи Петти ничего и не слышала. Все остальное заслоняли счет, пульс, будто ощущаемый всем телом, да слезы. Было до жути обидно. Кто-то говорит, что физическая боль заглушает душевную. Так вот, это не правда. Ты наоборот чувствуешь каждую из них во сто крат ярче. Вернон подбежал к ней, когда Петунья уже успела вытереть щеки. Жаль, красные глаза так просто не уберешь. Тем не менее, вид ее уже не был так отвратительно жалок, что внушало надежду. Тем более, судя по словам, муж красных глаз замечать даже не собирался. — Что случилось? — спросил он с раздражением оглядывая жену в разодранном платье и укатившуюся метров на двадцать корзинку. За последней парой жестов были отправлены мальчишки. Благо, она стала гораздо легче. — Я подвернула ногу. Извини, что так получилось, но думаю, мне надо в больницу, — спокойно и без малейшего раскаяния произнесла она. Пусть Вернон думает, что все это было подстроено. Впрочем, он видимо так и думает, торопливо укладывая корзинку в багажник, усаживая мальчишек в кресла и пристегивая их, и помогая ей залезть в машину. Впрочем, тон его ответа заму о том, что — жена подвернула ногу, кажется. Нужно побыстрее в травмпункт — достаточно спокойный и дружелюбный. Так, они уезжают с поляны для пикника через пятнадцать минут после приезда.