Петунья Эванс была по-житейски умна

Самым сложным было убедить Гарри в том, что метлу из дома выносить не надо. Шел 1984 год, снега уже давно не было, и вечные лондонские тучи все чаще расступались, давая солнцу прогреть город. Во дворе дома Дурслей песок на детской площадке уже успел подсохнуть, а потому на улицу высыпала ребятня с мамами. Не сидела дома и Петунья, прекрасно понимая, что детям нужен свежий воздух. И тут-то и возникла первая дилемма. Многие из соседей гуляли с велосипедами, все же дома на нем особенно не поездишь — жилье в Лондоне дорогое, а квартирки крохотные. И конечно, Дадли тоже просил взять его красный трехколесный велосипед с собой. Петунья тогда еще не чувствовала никаких подвохов и мирно готовила яичницу с беконом для мужа, читавшего, кажется, магловскую и магическую газеты разом, и, сравнивая их, удивленно хмыкавшего. — Мама-мама-мама, а можно я тоже метлу возьму? Мама, можно пожалуйста? Пожалуйста-пожалуйста! — Да, конечно, дорогой… — растерянно ответила Туни, думая о том, не забыла ли она посолить яичницу, и совершенно прослушав вопрос. И лишь спустя пару мгновений, уже когда Гарри закричал: «Я буду летать на метле на ууулице!» — сообразила, что она сказала. Закончив с завтраком и поставив тарелку перед сыном, она постаралась сгладить ситуацию, чувствуя себя при этом жуткой дурой: — Гарри, дорогой, я имела ввиду другое: вы можете взять с собой велосипед… — начала Петунья, и ее тут же перебили. — Мама, ну ты же сказала, что можно! — начал канючить Гарри. Петунья растерянно посмотрела на мужа. Тот вздохнул и, отложив в сторону газету, начал объяснять. — Гарри, помнишь, мы с вами говорили, почему ты можешь летать на метле, а Дадли — нет? Но ребенок отца не слушал, лишь сидел на стуле, под который была заботливо подложена подушечка, чтобы Гарри мог достать до стола, и плакал. Петунья растерянно посмотрела на сыновей — Дадли решил поддержать брата и тоже заплакал — и сказала: — Сегодня будем есть торт, хотите? — дружный возглас «да» был ей ответом. Все обиды же сразу оказались забыты и завтрак прошел в тишине и согласии. После, стоя в спальне и помогая Вернону подобрать подходящие костюм, рубашку и галстук, Туни спросила: — Ты хотел рассказать детям о магическом мире, я правильно поняла? — Да, это бы сняло сразу множество вопросов, — ответил Вернон, пытаясь повторить вычурный большой узел для галстука, который так любила его жена. — Думаю, слишком рано, — возразила Петунья. — Им же всего три, дорогой. Все-таки мне кажется, что любой серьезный разговор следует начинать, когда мальчики будут в три или даже в четыре раза старше. Вернон, наконец признав поражение в неравной борьбе с галстуком, повернулся к жене. Лицо его было серьезным, а вот в глазах плясали четренята. — Угу, в двенадцать лет, когда все сроки отправки в этот Хогвартс уже давно пропущены, как раз будет самое то! — засмеялся он. Петунья улыбнулась, закатила глаза, а после привстала на цыпочки и все же поцеловала мужа. Она хотела уже отойти и наконец надеть на шею мужа многострадальный гастук, но тот подхватил ее и прижал к себе. Петунья завизжала и обняла мужа. Они стояли вместе еще какое-то время, пока Вернон не увидел часы на прикроватной тумбочке. — Я опаздываю! — воскликнул он, и Туни тоже спохватилась, разыскивая шарф мужа. Продолжить разговор они смогли лишь в коридоре, перед самым выходом. — И все же, я считаю, что Гарри скоро придется объяснять, почему нельзя использовать его способности на публике. — Ты говорила, что у твоей сестры магические выбросы начались как раз в пять лет. Петунья кивнула, вспоминая, что тогда сделали и как отреагировали ее родители. Кажется, они вообще не волновались по этому поводу. Вздохнув и подумав, что тоже бы хотела иметь такие устойчивые нервы - дочь поджигает занавески, а они даже не ведут ее к врачу - Туни вдруг задумалась, почему родители вообще отпустили Лили в школу? Ей ведь было всего одиннадцать! Она садик чуть не месяц для сыновей выбирала, просматривая все варианты, тщательно сравнивая и перепроверяя. А тут - отпустили в совсем незнакомое место, в которое сами даже не смогут никогда попасть, чтобы проверить, не случилось ли с их дочуркой чего. А потом Петунья поняла - они боялись. А не шли к врачу потому, что не знали, что с их дочерью, и чем это для них обернется. Миссис Дурсль заперла дверь и отправилась в детскую - собирать сыновей и отправляться наконец на прогулку. Мальчишки действительно вырастали, и уже скоро, через каких-то четыре месяца должны были идти в садик.