Петунья Эванс была по-житейски умна

Воспитательница в садике была подстать району — тихая, спокойная и благополучная. Дети спокойно играли в большой светлой комнате, заполненной разномастными игрушками. Кто-то явно предпочитал тихим играм догонялки, но даже бегающие по всей комнате дети не смотрелись нарушителями спокойствия. Петунья лишь удивлённо приподняла брови, не понимая, как в этом со всех сторон благополучном месте могло произойти нечто подобное. Контраст с обычными районами, куда их с напарницей вызывали, был просто разительным. Ни одного разбитого лица, ни одного фингала под глазом. Или это просто из-за того, что самому старшему ребенку здесь — шесть лет? Предположение заслуживало проверки, можно было зайти в местную школу, чтобы удостовериться. Но дело с избиением было слишком тёмное, а потом к пустым прогулкам не располагало. Тем более, что воспитательница оказалась действительно ответственной, и, едва завидела их, тут же, оставив присматривать за детьми свою коллегу, поспешила навстречу. — Здравствуйте, — она коротко поздоровалась. Видимо, в садик не впервые приходили люди с белыми бэйджиками на веревочках висящими на шее, и она сразу, издалека узнала социальных работников. Потому неудивительно, что выражение лица у женщины было очень и очень настороженное. Петунья хмыкнула — она уже привыкла быть вершителем мира и благополучия, а не вестником проблем. — Вы? — Мы из социальной службы, — начала напарница сразу с козырей. — Хотели бы спросить вас по поводу инцидента с Дином Шором. Его мать утверждает, что мальчика избил отец… — Да, отец одной девочки, Гермионы, — воспитательница вздохнула. — Пойдёмте в группу, я расскажу подробнее. Как оказалось, Гермиона Грейнджер, а именно так звали девочку, отца которой обвиняли в избиении, была совсем ещё ребёнком — ей даже пять лет должно было исполниться лишь через полтора месяца. Выглядела она крайне безобидно — ее, наверно, единственное отличие от остальных детей, находящихся в группе, было то, что сидела девочка в углу с книжкой, рассматривая цветастые картинки и пытаясь читать для себя вслух, а не играла с остальными детьми. Находись они не в детском саду, а в школе, можно было бы подумать, что ребёнок просто любознательный и хочет больше времени уделить учебе, узнать что-то новое. Но сейчас достаточно было поймать жадно выхватывающий каждое слово играющих в куклы девочек взгляд, чтобы понять, что ребёнок хочет скорее быть с ними, чем сидеть в углу в одиночестве. Петуния перевела взгляд с Гермионы на воспитательницу, и продолжила её слушать. По её словам выходило, что малышка действительно была не слишком общительной. Точнее, она-то может и хотела больше взаимодействовать с другими детьми, но ладить со сверстницами не умела, а потому вечно оказывалась не у дел. Воспитатели как-то пытались подтолкнуть ребёнка к другим членам группы, но получалось это слабо. Гермиона, хоть и не была самой старшей, многое знала, плюс оказалась довольно амбициозной, но лидерскими качествами не обладала, а потому не могла увлечь других. Вот и получался постоянный конфликт интересов и нежелание находить компромиссы. Их же отношения с Дином не задались с самого начала. Тот также был амбициозен, но, в отличие от Гермионы, умел себя подать. Фактически, он был лидером среди мальчишек. Отстраненность же и горделивость маленькой Гермионы его очень сильно раздражала, что постоянно приводило к конфликтам. Со стороны всё казалось игрой, но ровно до того момента, как Гермионе «подстригли» ножницами часть её кудрявых волос. В тот день детям было дано задание — сделать аппликацию космоса — приклеить разноцветные шарики на синий фон особым образом, чтобы казалось, что это планеты, вращающиеся вокруг солнца. Но дети решили резать не только бумагу. Когда работа была уже в целом готова, и дети подходили к стенду для того, чтобы повесить на него свои аппликации, Дин решил прихватить свои ножницы и отстричь девочке несколько прядей сзади. Из-за этого начало казаться, что в распущенных волосах девочки будто две дырки, через которые можно было увидеть шею. Ребенок почувствовал неаккуратное прикосновение ножниц к шее и заплакал. Так воспитатели и узнали об инциденте. Произошло все недавно, по словам воспитательницы, волосы ещё даже не успели отрасти. Петунья бросила взгляд на девочку и поняла, о чем речь — сейчас у малышки была довольно короткая стрижка. Видимо, родители после инцидента отвели к парикмахеру, подровнять волосы. Дину за тот инцидент сильно досталось, но выводов он нужных не сделал, лишь обвинив в своих проблемах Гермиону. Петунья, выслушивая про эту ситуацию, горестно вздыхала. Ведь через какой-то месяц Дадли и Гарри тоже должны были пойти в детский сад, а значит — столкнуться со сверстниками. И если раньше, посещая неблагополучные районы, она надеялась, что все пройдёт гладко, то сейчас возникали опасения. В своем дворе мальчишки явно были заводилами, но смогут ли они так же поставить себя в садике, где будут по-одиночке? И главное — не скатится ли это в ситуацию с Дином Шором?   Поняв, что думает не о том, миссис Дурсль вновь вернулась к работе. — Проблема даже не в том, что они не ладят, а в том, что когда Дина отругали за ситуацию с волосами, он решил отыграться на Гермионе и начал буквально преследовать ее, сколько мы ни пытались вразумить, — закончила свою мысль воспитательница. — А родители? — спросила напарница Петуньи. Воспитательница лишь поморщилась, выказывая тем самым все свое отношение к вызвавшей социальную службу женщине. — Понятно, — коротко резюмировала Петти и тоже решила задать вопрос. — Мы можем поговорить с ребенком? Может быть, она знает, кто избил Дина? Помнится, сам мальчик об отце ничего не говорил, только о самой Гермионе. Воспитатели согласно закивали, и Петунья направилась к девочке, уже заметившей внимание взрослых к ней, и с интересом рассматривающей новые лица.