Петунья Эванс была по-житейски умна

Петунья направилась к девочке, уже заметившей внимание взрослых к ней, и с интересом рассматривающей новые лица. Гермиона, хоть и хмурилась, никакого протеста не выражала. Петунья дружелюбно улыбнулась, подходя к ней, и присела рядом. Сидеть на корточках в узкой юбке было неудобно, потому миссис Дурсль отметила себе, что надо побыстрее предложить девочке перейти куда-нибудь в другое место. — Ты ведь Гермиона, так? — спросила Петунья, пытаясь посмотреть в карие глаза ребёнка. — Да, меня зовут Гермиона, — ответила девочка. — А вы кто такая? — Меня зовут Петунья, и я хочу поговорить о том, хорошо ли тебе живётся.  — У меня всё хорошо, — нахмурившись, сказала девочка. — Вы работаете в социальной службе, я знаю, — ребенок наконец поднял глаза, рассматривая женщину со смесью вызова и отчаяния. — Ну, — Петунья вздохнула, она уже чувствовала, насколько трудным будет разговор. — Тогда пойдём к дивану, поговорим. Дважды просить не пришлось, Гермиона вскочила, обхватив книжку двумя руками. Диван стоял около большого окна, на нем сидели два больших медведя. Петунья, выросшая в рабочем районе Коукворта, с легкой завистью посмотрела на этот диван. Да, у них с Лили такого никогда не было. Впрочем, у её детей, скорее всего будет так же, если не лучше. В отличие от Петунии, для Гермионы красивая комната с яркими игрушками была явно не в новинку. Можно было бы даже сказать — каждодневной обыденностью. Она не задумываясь села на диван, подтянула ноги и начала большими глазами приятного цвета смотреть на собеседницу, будто ожидая, что та тоже сейчас скинет туфли на каблуках и заберется на диван, обхватив мягкого плюшевого медведя за шею. Но Петунья лишь присела на краешек. Остальные дети в группе их манёвры, что не удивительно, заметили. В то время, как они с Гермионой шли к дивану, остальные малыши настороженно оглядывались и удивлённо о чем-то шушукались. Впрочем, Петунию это мало беспокоило. Вряд ли дети станут подбегать к ним, чтобы помешать, и едва ли услышат, о чем они говорят. В конце концов, игровая комната в детском саду была довольно большой, и далеко не все заметили, что «какие-то две взрослые тёти» решили что-то обсудить с Гермионой. — Что это за книга? — Петти надо было как-то расположить к себе ребёнка, чтобы та начала относиться к ней доверительно, и рассказала бы вообще хоть что-то. Женщина уже не раз видела, как дети, даже пострадавшие от чего-то — особенно пострадавшие от чего-то — замыкались в себе и совершенно не хотели общаться с кем-то из взрослых не то, что на тему произошедшего, а хоть о чем-то. Но Гермиона, видимо, действительно была неплохо эрудированна. Петунье даже стало немного страшно от того, что ребёнок чуть старше её собственных отпрысков, большую часть своего времени веселившихся и игравших в свое удовольствие, способен так спокойно и здраво рассуждать. — Я читаю Даррелла, Джеральда Даррелла, — спокойно произнесла девочка. Впрочем, спокойствия её хватило не надолго. Едва закончив фразу, она смутилась и добавила. — Точнее, я не читаю, а рассматриваю картинки. — И красивые ли картинки? — с интересом посмотрев на книгу, чем вызвав преисполненный благодарности взгляд девочки, видимо подумавшей, что «взрослая» не заметила её оговорки, сказала Петунья. — Красивые, — немедленно ответила Гермиона. – Но я знаю, — она вдруг опустила голову, губы её дрожали. — Я знаю, что вы из социальной службы. Я знаю, что вы пришли поговорить по поводу моей странности. Я не хотела его бить. Обычно моя странность никому вреда не причиняет. Я вообще чаще всего чиню что-нибудь. Только если не электрическое. Иначе наоборот все взрывается. — Странность? – голос Петуньи начал дрожать. Не далее как два дня назад Гарри починил магией любимый пистолет брата. И все прошло замечательно: целая игрушка, довольные дети с улыбкой до ушей. А вот когда за месяц до этого хотел починить её, Петуньи, плойку, то дело кончилось ожогами. И ладно бы он просто вставил её в розетку — к этому Петунья с мужем были давно готовы и заранее установили розетки с заглушками! Но нет, ребёнок просто схватил прибор, и плойка — вопреки всем законам физики — нагрелась у него в руках без всякого электричества. И хорошо, что Петунья, увидев в руках у сына опасную вещь, быстро выхватила её у него из пальцев, мигом позабыв, что плойка вообще-то сломана, и нагреться никак не может. Да и тот факт, что большой, указательный и средний пальцы самой Петуньи были перемотаны пластырем, прекрасно говорил о том, что прибор был до жути горячим. «Неужели, если бы я не успела, плойка бы взорвалась прямо у Гарри в руках?» — Петунье стало страшно. Оказалось, что от катастрофы их спасла случайность. — Мама говорит, что неправильно называть это странностью. Что это просто моя особенность, талант. Как у индийских йогов, — Гермиона не слышала всех размышлений Петуньи и продолжала каяться во всех грехах. — Но эта странность… — Гермиона помедлила, — эта особенность, она правда безвредная. Ничего такого, ну, обычно, не происходит. Я правда обещаю, что буду вести себя хорошо. Петунья, рассматривавшая ребёнка круглыми от удивления глазами, верила ей на все сто процентов. Она специально нашла эту работу, чтобы встретиться с каким-нибудь юным магом, а в особенности — с родителями юного мага. Теперь же, когда перед дней сидела маленькая Гермиона, даже не верилось, что всё действительно получилось. «А ведь судя по оговорке, родители девочки в курсе, что та ведьма. Просто не знают, что это, и как с этим совладать. Значит, они скорее всего окажутся рады, если я приду и решу все их проблемы», — весело подумала миссис Дурсль. Это обнадёживало, и давало возможность не только найти ценного союзника для ориентации в магическом мире, но и хорошую дружественную семью: «Ведь дети-маги — это хорошая общая тема для разговоров?» — закончила про себя она. К тому же, подобные знакомства легко помогли бы ей утереть нос Вернону и помочь доказать, что место работы она выбрала замечательное. — То есть, я правильно понимаю, — Петунье тяжело давались слова, она слишком нервничала для того, чтобы вообще что-то говорить, — что ты сама побила Дина? — Это не я! — закричала Гермиона так, что на них начали оглядываться, а воспитательница вместе с напарницей Петуньи поспешили подойти, но тут же сникла. — Моя странность меня не слушается, хоть я и пыталась ей управлять. Книжка сама взлетела, — она вновь потупилась, глаза девочки были на мокром месте. Казалось, ещё мгновение, и Петти придётся доставать платок, чтобы утирать слёзы.