her hero

за двенадцать часов до этого:       Райли уже который час сидела за книгами и учебниками, упорно делая домашнее задание, ведь это обеспечивало её счастливое будущее. Во всяком случае, так говорил отец девушки. Хотя, возможно, совсем чуть-чуть девушка хотела сбежать от мыслей. Она не хотела решать возникшую перед ней проблему. Она не хотела думать о том, что именно привело к их расставанию с Лукасом. Но ещё больше она не хотела думать о том, что вовсе из-за этого не страдает. Райли бы очень хотелось соврать, что это расставание бьет по ней не так же, как и по Лукасу. Хотя решение это они приняли вместе, но Фриер был раздавлен, убит. Он выглядел ужасно, настолько, насколько может выглядеть идеальный человек. Однако же сама Райли была весела и излучала тепло, как и прежде. Будто ничего и не случилось.       Почему же так? Райли не знала. Она хотела бы сказать, что просто разлюбила Лукаса чуть раньше, чем он её, успела привыкнуть к этой мысли, в отличии от него. Хотела сказать, что всё это напускное и, на самом деле, внутри, где-то очень-очень глубоко внутри, ей больно, но это не так. Мэттьюз хотела бы сказать, что не испытывает чувств к другому, чье имя уже долгие годы вызывает бабочек в животе. В тот день, несколько лет назад, когда Фаркл был уверен, что разгадал чувства подруги, он не учел одного: Райли ревновала вовсе не к Майе. Это была Смакла. Когда Фаркл раскрыл на новый год секрет Райли, он и не подозревал, что девушка скрывала от него. Она подумала, что, может, раз со стороны всем очевидна её любовь к Лукасу то, может, это так и есть и лишь она здесь та, кто заблуждается. Но спустя какое-то время поняла, что это не так. Фаркл запутал не только себя, но и её тоже.       Мэттьюз тяжело вздохнула, отодвигаясь от стола. Это сочинение по литературе, которое им задали, никак не получалось. Да и было совсем некстати. Как можно писать про любовь, если совсем её не ощущаешь? Райли мучилась, пытаясь придумать эпитеты и глаголы, предложения и абзацы, но слова никак не складывались воедино и были похожи на бред настоящего сумасшедшего. И это только запутывало девушку ещё больше. Она бы взревела, но тут в окно кто-то постучался.       Мэттьюз уже обрадовалась. Она думала, что это Майя, а девушке очень надо было рассказать подруге о своём горе. Но повернувшись, девушка увидела лишь макушку Фаркла, который радостно улыбался и махал. Брюнетка не смогла не улыбнуться в ответ, ведь это был он, а его радость заставляла и девушку чувствовать себя таковой. Мэттьюз поспешила открыть окно, и парень тут же залез внутрь. На улице было уже прохладно. Побочный эффект ранней осени. Парень потер свои ладони и немного подышал на них, после чего закрыл окно, чтобы сама девушка не заболела.       — Фаркл, что ты здесь делаешь так поздно? — Брюнетка улыбалась. Улыбалась, потому что не могла этого не делать, когда он был рядом. Потому что он был великолепным. А она так нуждалась в нём сейчас.       — Я зашёл тебя проведать. После сегодняшнего урока Мистера Мэттьюза ты была немного грустная. — Девушка протянула плед своему другу, чтобы тот согрелся, после чего примостилась рядом с ним. Она сидела, понурившись, явно озадаченная и немного пристыженная.       — Да. Папа всегда умеет подобрать тему в… тему. — Девушка улыбнулась на собственный каламбур и тихо хихикнула.       — Райлз, — тихо произнёс парень, после недолгого молчания. Минкус аккуратно положил свою руку поверх руки Райли, даже не подозревая, какое влияние это имеет на неё. — Мы же оба понимаем, к чему был этот урок.       — Фаркл, не начинай, пожалуйста! — Девушка резко вынула свою руку и немного отодвинулась от своего друга. — И вообще, почему это мой отец никогда не может провести урока просто по тому, что это идёт в школьной программе?       — Потому что это Мистер Мюттьюз, а у тебя проблемы с Лукасом. — Фаркл не повышал голоса. Он говорил тихо, как всегда, практически шептал. От этого вся злость Райли невольно улетучилась и она смягчилась.       — Не думаю, что гордиев узел как-то в этим связан, — голос девушки ломался, ей стоило больших усилий это сказать. После этого оба замолчали, не желая продолжать этот разговор.       Райли было больно от мыслей, которые витали в голове Фаркла, но пусть уж лучше будут они, чем портить его жизнь. Она знала, Минкус уверен, что Райли любит Лукаса. Он уверен, что она любит его больше всех на свете. Он уверен, что она просто боится новых, неизведанных чувств или же между ними произошло что-то, о чем оба отказываются поведать друзьям. Да. С обоими произошло что-то, в чем они боятся признаться. Они не признались даже себе, но Райли знала Лукаса лучше всех, ведь он правда ей как брат. Райли знала, что он чувствует к Майе, а его несобранность и плохой внешний вид лишь результат постоянного страха, ведь он сделал ей так больно, выбрав Райли. А девушка скрывала от всех свою любовь к бесконечно верному и доброму гению, который заботился о ней больше всех. Это то, что они скрывали от всех, даже друг от друга. Мэттьюз никогда не рассказывала о своём знании Фриеру, не желая того расстраивать. И она была более чем уверена, что и сам парень знает о её любви к другому.       Как жаль, что эти «другие» не узнают то же, что знают они.       Пара молчала. Каждый думал о своём. Между ними царила тишина и покой. Некоторым это показалось бы неловким или удручающим. Даже Райли когда-то так казалось. Теперь нет. Фаркл научил её, что тишина может быть соблазнительной, теплой, успокаивающей. Теперь они могли сидеть так целыми часами. Иногда, когда все остальные болели, Райли и Фаркл делали уроки вместе. Да, обычно они молчали, но это не было некомфортным или пугающим. Райли любила с ним даже просто молчать, потому что это было таким интимным. Как и сейчас. Сейчас их слова будто бы улетучились и каждый забыл о произошедшем. Ведь никакие слова не помешают им быть друзьями. Разве что три слова, десять букв, которые могут быть выстроены в любом порядке, но причинят достаточно боли всем.       — Ты знаешь, что есть другая история про гордиев узел?       — Фаркл, пожалуйста… — парень перебил девушку, не желая слушать пререкания.       — Говорят, Александр Македонский просто потянул за торчащий кончик, и узел распался.       — Звучит слишком просто. — Фыркнула девушка, смотря себе на ноги. Ей не хотелось видеть этого проницательного взгляда Минкуса, который, к сожалению, ошибался.       — Иногда решение бывает простым. Тебе не стоит забывать про это.       — Я бы… — голос Райли сорвался. Она сделала вдох побольше, ей хотелось закончить это предложение и разговор. — Я бы хотела забыть о том, что мне надо принимать решение.       — Райли, что случилось? Ты же самый радостный человек на свете! — Фаркл улыбался и положил свою руку поверх руки Мэттьюз. Он пытался поднять ей настроение. Пытался развеселить её, ведь она всегда веселила его, когда ему это было нужно. Всегда помогала. Потому что она Райли. Его Райли. Его лучшая подруга. — Ты самый большой мечтатель на земле! Ты любишь людей, мороженое, фиолетовых котов, Майю и свою семью…       — И тишину… — прошептала девушка, но парень остановился, желая продолжения. — Этому научил меня ты. А ещё я люблю чистый горизонт, который не…       — Не испорчен людьми, облаками и солнцем… — продолжил за девушку Минкус.       — Который бывает после дождя. Перед восходом солнца или его заходом, — девушка улыбалась, потому что просто не могла этого не делать. Она сжала руку друга сильнее, потому что сейчас ей было это так нужно. — Фаркл, ты – мой герой! С самого детства. — Минкус лишь улыбался в ответ, ведь он знал это. И был очень рад услышать эти слова вновь. — Ты спас мою жизнь! Ты спас её дважды!       Фаркл засмеялся, но потом посмотрел в чистые, абсолютно серьезные глаза Райли и понял: она говорит правду. Она это чувствует. И вдруг Фарклу стало так тепло, как не было уже несколько лет. Он не чувствовал подобное многие и такие долгие месяцы. Давно не ощущал бабочек в животе и небольшую тошноту рядом с ней. Ему казалось, что это давно прошло, но вот он снова сидит напротив неё, держит её за руку и чувствует всё тех же бабочек, что и пару лет назад. Будто они никуда вовсе и не девались, а лишь легли подремать, а теперь вновь проснулись. На секунду Фарклу даже показалось, что ничего и не менялось. Что им снова по двенадцать, а он тот влюбленный мальчишка, на которого ей совсем плевать. Что он влюблен в неё так сильно, что не замечал абсолютно ничего вокруг. Даже её лучшей подруги Майи. Он нагло врал, когда говорил, что любил их обеих. Ему просто не хотелось признаваться, что Райли та самая, и которая не обращает на него никакого внимания. Ему не хотелось смущать девочку, поэтому он говорил, что любит их обеих.       Фарклу даже на секунду показалось, что на нём снова его любимая оранжевая водолазка. Та самая водолазка, которую Райли удалось спасти. В эту самую секунду, когда Фарклу казалось, что ничего не изменилось, ему также показалось, что Райли любит его. Не как друга, а глубже и сильнее. В эту секунду Фаркл забыл, что верит лишь в то, что можно увидеть под микроскоп. Любовь – это лишь выброс окситоцина, Фаркл это знал. Но он был готов поклясться, что вовсе не какое-то там вещество заставило его в тот момент наклониться к губам Райли. И он также был уверен, что Райли и сама поддалась вперед в тот момент.       Эта небольшая секунда была такой долгой для него. Казалось, прошла целая неделя, пока до Фаркла дошло: они больше не те дети. Райли любит кого-то и этот кто-то вовсе не он. Это Лукас. Его лучший друг. Единственный парень, который не относится к Фарклу, как к должному. Как к ботанику, неудачнику, чудику, ничтожеству… сам Фаркл сейчас находится в отношениях. Стабильных. Да, именно стабильных, потому что другого слова тут не подобрать. Смакла была хорошей, но она никогда не была Райли. И когда Фаркл думает об этом, ему хочется себя ударить, потому что он не хочет вновь возвращаться к безысходности, но он уже сделал это, когда поцеловал её. Он не хочет любить её, потому что никогда не получит взаимности, но она так прекрасна и даже свою безответную любовь она подает как что-то великолепное. И Фарклу совсем не хочется терять их личное «что-то».       Фаркл отстранился и быстро убежал в окно, потому что он сделал огромную ошибку.