her hero

      — Фаркл, стой!       Девочка схватила Минкуса за руку, и по её коже пробежал рой мурашек, от которого она невольно вздрогнула и сжалась, став ещё меньше. Рука парня оказалась слишком теплой, по сравнению с холодной ручкой девушки, которая долго держала холодный черничный смузи. Эти мурашки, это неожиданное теплое прикосновение вернуло Райли в реальность. Брюнетка даже и не заметила, как встала со своего места, пересекла почти половину обеденного парка и взяла парня за руку. За ту самую руку, которую она держала вчера. В тот вечер, когда их губы соприкоснулись. Сказать, что Райли не хотела сейчас поцеловать его, чтобы успокоить, чтобы заверить его, это все взаправду, она не играет, и никогда не играла с ним, было бы абсолютным враньем, которое распознал бы даже самый глупый человека свете, но только так она могла хоть немного уберечь Фаркла от боли и страха. Но у неё не получалось. Она не хотела пугать его лишний раз, не хотела делать больно, потому что он был особенным.       От этого холодного прикосновения Минкус также содрогнулся, хотя, на секунду, всего на одну её долю, даже сам Фаркл подумал, что это так голос девушки действует на него. Он повернулся, пытаясь не выражать эмоций, но лицо Райли было таким измученным, таким болезненным и нуждающимся в тепле и уюте, что Фаркл испугался. Он испугался разочаровать её, сделать ей больно.       Мэттьюз аккуратно отпустила руку друга, почувствовав, что держит её уже излишне долго. Райли очень хотелось продолжать держать его руку, но после того, как он вчера сбежал, она не хотела утруждать его своими чувствами и излишней навязчивостью. Еще вчера эти слова показались бы такими глупыми, ведь что может быть важнее чувств, эмоций в этом мире? Оказывается, счастье Фаркла.       — Райли? — Сглотнув ком в горле, тяжело произнес Минкус. Он буквально выдохнул её имя, но Райли толком не могла понять, рад ли он её видеть. Она хотела верить, что это так, но его эмоции выражали совсем другое. В какой-то момент даже показалось, что он хотел поскорее пройти их за всегдашний столик, лишь бы его не заметили. От этой мысли девочка невольно попятилась чуть-чуть назад. Но потом она вспомнила вчера, и ей хотелось верить, что это все, тот момент был правдой, это не было ошибкой. Мэттьюз сделала уверенный шаг вперед и произнесла на одном дыхании:       — Насчет вчерашнего, я…       — Не утруждай себя, Райлз. Все нормально. — Перебил девочку парень, не желая слушать оправданий и глупостей, которые обычно несет с собой Мэттьюз. В этот раз глупости имели значение для Фаркла. Он невольно опустил свой взгляд на поднос. Хмурясь, он, казалось, пытался найти там какой-то ответ, который впоследствии сделает ему не так больно. Который сделает не так больно Смакле, когда Фаркл сегодня расскажет ей о вчерашнем вечере.       — Но, Фаркл, я лишь хотела сказать…       — Райли! — Резко перебил её парень. Её жеваки заходили. Казалось, Фаркл был зол. Он был зол от боли, которая играет внутри него. От того, что его челюсть опять режет и глаза краснеют. Он хотел бросить поднос прямо на пол и начать танцевать на нем чечетку, потому что это она во всем виновата! Потому что только из-за неё он стоит прямо сейчас здесь, а не идет к Смакле, которая с каждой минутой все больше начинает волноваться, но верно и трепетно продолжает ждать его.       Смакле сложно, она гораздо сложнее понимает все эти чувства, которые играют в ней. Она лишь продолжает отчаянно и слепо верить во все, что говорит ей Фаркл. И сейчас он обманывает её. Он стоит здесь, как послушный песик, ожидая очередной придуманной косточки, которая никогда не существовала. Каждый раз Райли манит Минкуса несуществующей любовью, и он ведется, как ребенок, забывая про Смаклу и все, что между ними есть и может быть. Может, Фаркл сможет полюбить её. Может, она правда станет любовью всей его жизни, о которой он сможет заботиться, любить и принимать её любой в любой момент её жизни. Но он никогда об этом не узнает, потому что он готов все это променять на пару мгновений с ней, с Мэттьюз, зная, чем это ему грозит и что все останется по-прежнему, так или иначе, все вернется на круги своя. Он будет сидеть в темной комнате, страдая от любви к ней, а она опять побежит к принцу Лукасу. А все потому что он отчаянно и безответно влюблен в эту девушку, которая сейчас стоит напротив него и не просит ничего, кроме пары минут с ним. И от этой любви ему больно.       Фаркл вдохнул в себя немного воздуха, пытаясь прийти в себя. Потому вдохнул еще больше и больше. Как он может прийти в себя, если даже воздух на вкус её сладкие вишневые духи? Минкус сжал поднос, пытаясь сдержать бурю эмоций в себе и не сдаться ей снова.       — Райли, — уже спокойнее, чем в первый раз, произнес брюнет, — всё, правда, в порядке. Вчера было ошибкой.       — Но, Фаркл! — Райли начала срываться на крик, потому что парень уже собирался уходить, а она так и не сказала самого главного.       — Нет, Райли! Тебе уже пора идти. — Минкус уже развернулся, готовый уходить навсегда и бесповоротно от этих отношений, но Райли, отчаявшись, выкрикнула:       — Но я люблю тебя.       Фаркл застыл, так и оставшись стоять спиной. Он просто не знал, как повернуться, как посмотреть ей в глаза, зная, что сейчас увидит. Он увидит её. Он увидит что-то настолько прекрасное и горячо любимое, что может заставить его остаться. И, может, если бы они не стояли посреди школы, если бы впереди него не стоял столик Смаклы, а справа от него не просматривалось бы школьное спортивное поле, где играл Лукас, он бы поддался соблазну, отдался бы ей весь, несмотря на последствия и последующую боль. Он бы ответил ей взаимностью и поцеловал бы её, как тогда еще в средней школе или как вчера. Но напротив него был стол Смаклы, которая сидела за большим столом совсем одна и читала очередной большущий учебник, испуганно посматривая по сторонам и пытаясь найти глазами приближающегося Фаркла. Совсем рядом с ним бегал Лукас, который по-прежнему был безнадежно влюблен в Райли. В солнечную добрую девочку, которая сейчас признавалась в любви не ему, а Фарклу. Его лучшему другу, которому Фраер доверял.       Фаркл не мог так поступить, как бы сильно он того ни хотел. Минкус медленно развернулся к девочке, которая смотрела на него такими большими и доверяющими глазами, пытаясь увидеть ответ в его глазах. Фаркл сделал каменное лицо, не выражающее ни единой эмоции. Он попытался взять себя в руки и произнес:       — Помнишь, еще в средней школе, когда вы с Майей боролись за меня, я сказал, что пойду один? Это было очень важно для меня, Райли, но я хотел, чтобы ты была счастливой, а Майя… без Майи не будет и Райли. Точнее, не будет счастливой Райли. Я сделал тот выбор, который осчастливил тебя, пусть сама ты тогда еще этого и не понимала. Я сделал правильный выбор. — Минкус сглотнул. Ему так хотелось сказать что-то другое, но он снова делал правильный выбор, а не тот, который осчастливит его самого. — Лукас – мой друг, и, я прошу тебя, Райли, сделай тот выбор, который осчастливит меня. Сделай правильный выбор.       Девушка чуть-чуть опешила. Горло сводило от ошеломляющей боли. Ей хотелось кричать, но Фаркл был прав. Как всегда. Она лишь кивнула и тихо-тихо произнесла:       — Хорошо.       Мэттьюз медленно развернулась и побрела к столику, собирая по кусочкам остатки своего разбитого сердца.