her hero

      Райли ушла. Она ушла куда-то в глубину школы, искать силы подняться.       Майя осталась одна, так и не узнав, что случилось между Райли и Фарклом. Она лишь могла догадываться, по тому, как Мэттьюз погрустнела, как она замолчала и вновь забилась в тот уголок боли. Тот уголок, где находилось всего три полочки, на каждой из которых лежали самые болезненные моменты её жизни. И сейчас брюнетка должна была выплакать все свои слезы, засунуть всю боль в маленький предмет, который она поставит на одну из этих полок и больше никогда не увидит, пока в жизни не произойдет снова что-то ужасное, что заставит её вернуться сюда.       Однажды Райли уже забивалась в этот угол. Когда друзья рассорились из-за этой глупой ямы, в которую их посадили старшеклассники. Тогда у их прочной дружбы пошла трещина. Как у хрустального бокала или фарфоровой кружки из большого набора бабушки Харт, который она все грозилась отдать внучке в наследство, если та когда-нибудь соберется замуж. Но тогда это была лишь одна трещина в большом и еще когда-то цельном сосуде. Она была такой, что почти не виднелась на общем полотне счастья и веселья. Теперь Майя практически физически ощущала, как трещинка стала разрастаться в разные стороны, медленно разрушая прочный сосуд.       Те цветы и узоры, нарисованные на крошечной фарфоровой чашке, теперь падали на землю, разбиваясь на еще более маленькие кусочки. Они будто специально бились именно так. Бились так мелко, чтобы потом их было невозможно склеить. А Майя все продолжала сидеть на полу, пытаясь склеить их, но лишь резалась об острые кончики осколков. На пальцах образовывались маленькие ранки, которые разрастались все в большие и вот уже все руки блондинки были в крови.       А она все продолжала собирать осколки, не обращая на это никакого внимания.       Майя продолжала собирать осколки, потому что не хотела разрушить их дружбу, хотя и знала, что первый удар она нанесла сама. Она попала ровно в ту самую трещину, она попала прямо в ту единственную щель, которая появилась еще год назад, когда все остальные отказались от Райли. Тогда Харт осуждала их, она ненавидела их и даже долгое время не хотела говорить с ними. Они предали её, они предали Райли. Они предали их дружбу.       Но теперь… сейчас Майя вовсе не была уверена, что правильно, а что нет, ведь сейчас именно она поступала так. Харт не тешила в себе надежд, будто поступает правильно, будто Райли поймет её, когда узнает, потому что Харт была реалисткой. Но от этого не становилось легче.       Просто он… его глаза, голос и то тепло, которое он излучал. Те чувства, которые он пробуждал в её теле и мысли, возникающие в её голове рядом с ним – со всем этим Майя была просто не в силах бороться. И когда Лукас взял её вчера за руку на том футбольном поле и предложил встретиться вечером, Майя не смогла отказать. Как она могла отказать ему? Она знала, что Райли это причинит боль, но рука Фраера была такой большой и теплой, и когда он прошептал ей на ухо те слова, Харт практически упала. Если бы не его сильные руки, которые вовремя подловили её за талию, она бы упала.       Возможно, она уже упала. В ту бездну и пучину отчаяния, перемешанного с удовольствием, когда соврала Райли тем вечером и пошла на свидание с Фраером. Это было нелегко, но Майя не была готова расстраивать подругу, тем более, что это ничего не значило. Тогда они с Лукасом еще ничего не сделали. Это была лишь дружеская прогулка. Фраер не говорил, что это свидание, он лишь предложил встретиться вечером.       Но если это ничего не значило, почему Майя соврала? Почему не сказала правду Райли? Своей лучшей подруге, которая никогда не будет осуждать свою подругу? Майя не смогла ответить на этот вопрос, даже если бы захотела.       Но тогда, когда все это, все происходящее между Майей и Лукасом стало реальным, когда это стало чем-то реальным, чем-то осязаемым, Майя все равно промолчала. Когда Лукас взял её руку тем вечером в кафе, когда он наклонился к ней и поцеловал её в щеку, когда у самого входа в дом он поцеловал её в губы, она ни разу не отвернулась. Она ни разу не просила подождать, чтобы сказать Райли. Чтобы её подруге не было так больно, чтобы они оба сделали это правильно. Она лишь поддалась тому чувству, о котором сейчас жалеет.       Когда Райли позвонила Харт поздно вечером, девушка уже тогда знала, что с подругой что-то не так. Но она не спросила, а Мэттьюз и не спешила рассказать. Сегодня они с Райли проходили весь день вместе, но ни одна из подруг не рассказала о вчерашнем. Майя знала, что между Райли и Фарклом что-то произошло, она видела, как испуганный и расстроенный друг выбирался из окна Мэттьюз, после чего та незамедлительно набрала подругу. Но она не спросила. И с этого момента обе девушки понимали, что все ломается. Что все становится по-другому, ведь они растут.       Майя даже не знала, что думать. Прежняя Харт побежала бы за Райли в тот же самый миг, как та расстроено схватила свою сумку и устремилась внутрь здания школы, но нынешняя Майя так не поступила. Она лишь грустно посмотрела на поле, где всего пару минут назад Лукас играл в футбол и, взяв свою сумку, тоже направилась в школу.       Харт забрела в кабинет искусства. Наверное, она приходила туда каждый раз, чтобы подумать, когда ей грустно. Когда о своей грусти она не могла рассказать даже собственной лучшей подруге. Ведь как можно рассказать подруге, что ты любишь её парня, пусть уже и бывшего парня? Майя не знала. Она не знала, как можно так сильно обидеть Райли, ведь это просто убьет её.       Харт с грохотом бросила сумку на ближайший стол и села за холст. Он был пустой. Обычно в голове Майи сразу появлялась та картинка, которую она хочет нарисовать, изобразить. То, как именно сейчас её чувства выглядели на холсте. Сейчас в её голове не было абсолютно ничего. Голова была пуста, лишь рой мыслей жужжал, говоря о том, как сильно она виновата перед Райли. Как она могла соврать ей? Как она могла сделать ей так сильно больно?       Потом Майя вспомнила вчерашний вечер, вспомнила, как нежно и неуверенно она держала руку Фраера. Как крепко и сильно он её обнимал. Как они оба покачивались в такт музыке. Как она хихикала, и как высоко он её поднимал на руках. Даже сейчас она невольно улыбнулась и, взяв самую тонкую кисточку и закрыв свои глаза, стала аккуратно выводить силуэт на холсте.       Сейчас все было совсем по-другому. Майя так часто рисовала, но те чувства и картины вовсе не сравнить с нынешними. Харт будто выплыла из той пучины боли и отчаяния, в которой находилась так долго. Как она могла так долго этого не замечать? Блондинка будто тонула, но это была вовсе не вода, а что-то настолько темное, как ночь, что она даже не замечала этого.       Когда в комнате послышались тихие шаги, Майя даже и не заметила. Увлеченная своей новой задумкой, новыми чувствами, которые охватили её с головой, и в которых она просто хотела раствориться, девушка даже не заметила происходящего вокруг. Только когда теплая рука прикоснулась к её, Харт вздрогнула, но не открыла глаза. Теплая рука повела её в одну сторону, потом в другую и через пару мгновений остановилась. Майя улыбалась, иногда даже тихо хихикала, а когда рука остановилась, медленно открыла глаза и повернулась.       Там стоял Фраер, как девушка и ожидала. Он улыбался, смотря на неё, и эта улыбка не сходила у него с лица с самого вчерашнего вечера. Лукас улыбался так Майе на всех уроках, на каждой перемене, даже на обеде или, когда играл на поле. Поразительно, как за весь день Райли ни разу не заметила их немых переглядов и глупых улыбок. Наверное, была слишком занята проблемами с Фарклом.       — Ты рисуешь?       — Да, думаю, да, — засмеялась девушка, смотря на немного растерянного, но счастливого молодого человека. На её хихиканье, Лукас аккуратно взял её руку в свою, пытаясь согреть вечно холодные ладошки. Девушка перестала хихикать и чуть-чуть покачалась в такт музыке в своей голове. А точнее в такт музыке, под которую еще вчера они оба танцевали. Парень в ответ лишь посмеялся, но все же помогал девушке танцевать под его рукой.       — Ты сегодня была немного грустной. Все хорошо? — Он продолжал улыбаться, казалось, вопрос был лишь некой формальностью, будто бы поддерживающей правильный тон разговора, однако этот вопрос был очень важен для него. Просто он не мог не улыбаться, смотря, как Майя дурачится, смеется и улыбается.       Девушка прекратила танцевать, но её бедра и ноги продолжали покачиваться в такт музыки в голове. Ненадолго блондинка задумалась над этим вопросом, потом хихикнула и сказала:       — Просто я видела, как Фаркл вчера выходил из окна Райли. Он так спешил, будто они там с Райли тайно целовались. — Девочка развеселилась. Эта шутка казалась ей такой забавной, ведь это абсолютный абсурд. Фаркл – кто угодно: гений, чудик, богач или Минкусня – это прозвище Майя придумала сама и ужасно гордилась им, – но этот парень точно не был изменником. А именно им он был бы для всех, даже для Харт, если бы целовался с Райли в тайне от Смаклы.       Однако Фраера эта новость порадовала вовсе не так сильно, как Харт. Он остановился и даже немного нахмурился. Секунду Фраер молчал, пытаясь подобрать слова, потом чуть-чуть недоверчиво посмотрел на Майю.       — С Райли все в порядке?       Майя тоже остановилась и теперь уже она была в замешательстве. Слова Лукаса больно резанули по сердцу, но она попыталась этого не показывать, лишь равнодушно спросила:       — А с ней что-то может быть не так? — Майя знала, что сейчас нагло врет, но ей казалось, что так будет лучше. Харт даже не подозревала, что продолжает разбивать ту фарфоровую кружечку этими словами.       — Фаркл её не обидел? — Пояснил Лукас, продолжая все также строго смотреть на девушку. Он волновался за Райли, потому что, в отличие от Майи, он знал, чем эти разговоры с Фарклом могут грозить их дружбе. Причем их общей дружбе. Фраеру придется выбирать: либо Райли, либо Фаркл. И выбор был бы чуть более простым, если бы не их только что наладившиеся отношения с Майей…       — Фаркл? Обидел Райли? — Майя громко рассмеялась, будто в этих словах был лишь абсурд. Так оно и было, но Майя не знала, что даже сейчас она разбивает фарфоровый сосуд… — Лукас, как давно ты общался с Минкусом? Этот парень скорее съест собственную научную работу, чем обидит Райли! — После этих слов, Майя застыла, будто поняв что-то неожиданное, что-то такое простое, но одновременно очевидное. Теперь мысль о том, что Фаркл целовал Райли, не казалась такой безумной. Теперь поведение Райли, да и Минкуса весь день было таким понятным и предсказуемым, что у Харт подкосились ноги. — Ну конечно…       Майя попятилась назад, но Фраеру удалось удержать её от падения. Впервые Харт даже не заметила этого действия друга, а лишь аккуратно села на стул, подставленный Лукасом. Теперь все казалось таким понятным, и Майя даже винила себя за то, что совсем потерялась в чувствах к Лукасу. Так сильно потерялась, что совсем перестала понимать подругу и замечать, когда ей больно и нужна поддержка.       — Майя! Майя, что случилось? — Лукас обеспокоенно смотрел на Харт, но та совсем его не слышала.       Как же теперь все исправить? Как помочь Райли? Теперь она не в лучшем положении, чем сама Харт. А ведь раньше они делились абсолютно всем. Что, если Фаркл правда поцеловал вчера Райли? Что, если он сказал ей, что любит её? Или это она сказала ему? Почему Райли не рассказала ей? Почему сама Майя не рассказала…       — Лукас, — все так же смотря в пустоту, еле слышно произнесла Харт. Она подняла свои глаза на парня. Он был взволнован и хотел помочь ей, на что девушка лишь произнесла: — Фаркл ведь любит Райли?       — Н-наверное. Я не знаю точно.       — Но Райли! Райли любит его? — Девушка выкрикнула это отчаянно, желая получить хоть один ответ на миллион вопросов.       Фраер лишь улыбнулся.       — Я думаю, ты и сама знаешь ответ.