легкие, наполненные морской водой

      Тишина в маленькой комнате с аквариумом, встроенным в стену, гнетёт и давит на перепонки, и Маркус вглядывается в лазурного цвета воду так же, как вглядывался в неё вчера – ища взглядом прекрасную русалку, что видел в этом бассейне. Элайджа Камски стоит позади него, заведя руки за спину, и показательно наказывает его молчанием. То, что произошло несколькими часами ранее, будто след оставляет на каждом из них, и, как бы сильно Маркус не хотел этого признавать, он вряд ли вообще думал о чём-то ужасном, когда протягивал русалке руку. Он смотрел в эти бездонные глаза и будто проваливался всё глубже, тонул, но, сколько бы умом не понимал, что это было опасно, он не видел зла во взгляде неизведанного морского чуда.       – Мистер Манфред, вы должны понимать, что ваши действия были довольно опрометчивыми, – видимо Элайдже наскучило сидеть в молчании, раз он решает заговорить, и голос его выражает полное участие, лёгкую тревогу и неприкрытый слой пыльного безразличия. – Это существо… Это не дружелюбный дельфин, и уж тем более не разумный человек. Это морское чудовище, дикое и необузданное. Вы же знаете легенды об этих хвостатых чертовках? Они опасны не просто так. Они жадны до человечьей плоти.       Маркус отворачивается от аквариума, оборачивается к Камски и глядит на него ровным взглядом. С ним все нормально; юноша с хвостом чернее вороньего крыла не причинил ему никакого вреда, возможно, лишь когтями поцарапал, когда хватку ослаблять не желал. Элайджа преувеличивает, и Маркус не хочет это слышать.       – Вам кажется, что вам всё известно об этом существе, но, будем честны, никто не знает всего наверняка, – продолжает с лёгким вздохом Элайджа. – Что говорится в каждой легенде, мистер Манфред? Что эти бестии наделены небесной красотой, и, спору нет, их красота чарует, но всем известно, что иного, кроме как утянуть моряка на дно морское, утопить его и кости обглодать, у них на уме нет. Эта особь очень изобретательна, Маркус. И пусть он выглядит невинно, он и глазом не моргнёт, перегрызая твою глотку. Что бы я сказал Карлу, если бы подобное несчастье произошло?       Камски всплескивает руками и драматично выдыхает, явно вдохновлённый собственной речью, но Маркус будто и не слушает его. Он всё ещё помнит ощущение прохладной кожи на своих руках, скользкой чешуи хвоста под своими ладонями. Он помнит цепкость пальцев русалки на себе, и это дикое желание склониться и прижать несчастное создание к себе ближе. Было ли это тем очарованием, о котором говорит Камски? Правда ли этот дивный русал оплёл его своими водорослями и заставил потерять бдительность?       – Все нормально, он не стал бы нападать, – у Манфреда, конечно, нет полной уверенности, но он полагается на опыт, и по опыту он знает, когда животное готово броситься в оборону. Обычно это в глазах его отображается отчётливо, и у русалки не было никаких намерений ему навредить. – Он просто искал помощи. Я пообещал, когда начинал осмотр, что помогу ему, но видимо он понял это несколько иначе, чем просто улучшение его самочувствия и здоровья. Он ждал, что я помогу ему. Потому стоит следить за тем, что ему говоришь.       – Помощь? Какого рода? – Камски задаёт вопрос, а Маркус глядит на него озадаченно: неужели непонятно? Это ведь так просто!       – Ему было некомфортно в вашем резервуаре, – произносит чуть раздосадовано Маркус. – Стоит обзавестись ещё одним, побольше. Тогда и выпрыгивать из него, чтобы оказаться в бассейне, ваша русалка не будет.       Маркус устало потирает щеку и, наконец, ощущает всю ту усталость, что не показывалась на протяжении всей ночи, которую провёл бодрствующим. Сейчас ему просто хочется завалиться в постель и проспать до следующего дня, минимум до полудня, потому что он не уверен, что сможет встать с кровати, если хоть немного не наверстает упущенные часы сна. А ещё ему дико хочется просто покинуть эти мрачные серые стены и оказаться в залитом солнцем бассейне рядом с Робби и Марти, которые будут стрекотать, выпрашивая рыбу и прятаться на глубине, скрываясь от палящих лучей полуденного солнца. Хочется оказаться подальше от мрачных сказок.       Камски же понимающе кивает на сказанное Маркусом – русалка всего лишь вновь хотела оказаться в бассейне, где не будет ничего стеснять его движений, кроме стен построенных вокруг. Впрочем, даже этого Маркус не одобряет. Каким бы большим ни был бассейн, что Камски оборудовал для своей любимой зверушки, это все равно не было привычным этому существу океаном. Этот бассейн не шумит прибоем и не растягивается на бесконечные километры. Всего лишь ограничивающее и подавляющее его способности замкнутое пространство, из которого не выбраться. Тюрьма.       – Ты, кажется, отлично его понимаешь, – чуть усмехается Камски, подходя ближе и будто вытягивая Маркуса из его тяжелых мыслей.       – Зачастую у диких морских животных всегда похожая реакция на содержание их в неволе. Им не нравятся тесные помещения, а незнакомые места вызывают опаску, – подавляя зевок, произносит парень и вновь оглядывается на пустое окно аквариума. Русалка больше не показывается и это не удивляет особо – возможно, этот осмотр был настолько стрессовым для бедного существа, что теперь оно отсиживается на дне, любовно оглаживая свою старую рану на хвосте.       – Каков вердикт? – Камски подходит предельно близко и по-свойски руки укладывает Маркусу на плечи. – Что не так с моим чудом?       – Это не походит на что-то серьёзное. Возможно, он себя плохо чувствует из-за столь резкой смены климата. Сейчас многие морские млекопитающие тяжело переносят эту жаркую неделю.       Маркус припоминает Лэсли, которая несколько дней отказывалась от рыбы, потому что солнце припекало ей бока. Дельфины и вовсе прятались на дне самого глубокого бассейна, что есть в питомнике, а афалина Мэгги, которая почти окончила курс реабилитации и содержится сейчас в небольшой заводи, готовая быть отпущенной в свою среду обитания, и вовсе не показывалась на поверхности первую половину дня, выплывая лишь сделать вдох.       Камски на сказанное чуть хмурится, и Маркус уже предугадывает его вопрос:       – Он постоянно здесь, как на него может влиять…       – Необязательно постоянно находиться на солнце, чтобы чувствовать его воздействие. Возможно, что у морского народа восприимчивость куда более острая, чем у остальных; об этом писал в своей диссертации Марлейн, – произносит Маркус, и, прежде чем Элайджа успевает что-то сказать, продолжает засыпать его теми вариантами, которые кажутся ему более разумными. – Ещё на его состояние могла повлиять сменившаяся дозировка хлора в воде. Лучшим вариантом в этом случае было бы содержать русалку в морской воде, чтобы она смогла восстановить силы, но перед всем этим все же не помешает почистить бассейн. И есть ещё вариант, что он мог отравиться.       – Отравиться? Мы кормим его свежей рыбой.       – Я в этом не сомневаюсь, – Маркус вновь оборачивается к аквариуму и заглядывает в бассейн, надеясь найти взглядом что-то, помимо лазурной воды. – Ту рыбу, что он не съедает, вы вылавливаете? Если оставить ее в воде, она быстро испортится, и когда он решит ее доесть, она вызовет отравление. Впрочем, он довольно разумен, чтобы не понять, когда еда непригодна к употреблению. Так что есть ещё один вариант. Ему скучно, грустно и тесно.       Произнося это, Маркус чуть улыбается, видя, как удивленно вытягивается лицо Камски. Конечно, тот сразу стирает это выражение, заменяя его маской, где он готов влиться в долгий спор о том, что русалка здесь не скучает, что за ней ведётся постоянный уход и вниманием она не обделена, но они оба знают, что эта позиция в любом случае будет проигрышной.       – Подобные существа – крупные хищники, – с трудом могут выжить в неволе. Даже дельфины неволю переносят очень тяжело, они скучают по сородичам, чахнут от одиночества. Возможно, что с ним тоже нечто подобное. Надо проверить все варианты и…       Маркус оборачивается к столу, где лежат его не столь обширные записи, которые сделал ночью, перед тем как прийти сюда. Он собирает их и, наконец, полагает, что сегодняшний визит окончен, когда Камски окликает его.       – Вы сегодня этим займётесь?       – Я… Нет, я думал пойти домой и отдохнуть, – чуть растерянно бормочет в ответ Маркус. Он совсем не готов провести здесь вечер, а возможно ещё и ночь. – Мне надо ещё в Центр и…       – Я ни в коем случае не настаиваю, – Камски слишком уж масляно улыбается, и Маркусу становится тошно от этой улыбки. Он перелистывает ещё раз свои документы, прежде чем натыкается на то, что взволновало его, когда осматривал русалку. Он смотрит на рисунок строения внутренних органов морского народа, и задаёт вопрос чуть более резко, чем хотел.       – Вы не адаптировали его дышать на поверхности?       Камски около минуты смотрит на Манфреда удивленно, будто не понимая значения вопроса, но когда молодой человек собирается повторить вопрос, он чуть хмурится.       – Он может дышать на поверхности?       Мужчина выглядит искренне удивленным, явно не ожидавшим подобного. Он смотрит озадаченно на Маркуса и переводит взгляд за его спину на аквариум. Видимо, новость о том, что его русалка способна находиться вне воды, его удивляет.       – Его строение предполагает наличие легких, как и у всех млекопитающих, но я заметил, что для дыхания он использует лишь жабры, – поясняет Маркус, припоминая, как хвостатый юноша начал ртом воздух хватать, оказавшись вне воды. Как рыба, выброшенная на берег. – И потому он начинает задыхаться, когда оказывается вне воды. Сколько он у вас уже?       – Более трёх лет.       – И вы до сих пор не обучили его дыханию? – Маркус не чувствует ни раздражения, ни гнева; он вполне спокоен, просто устал дико, потому этот факт его просто забавляет, когда он в очередной раз глаза потирает, что готовы закрыться в любой момент в этом приятном полумраке.       – Разве он не должен уметь это по умолчанию? Дельфины и киты же…       – У дельфинов и китов нет жабр, им при рождении приходится всплывать и делать первый вдох на поверхность, а ему этого не нужно, он может находиться под водой благодаря жабрам, – собирая с собой свои записи, Маркус неспешно бредёт к выходу. – У него не адаптированы лёгкие для дыхания, и это значит, что его надо тренировать. Техники дыхания и…       – Займётесь этим?       – Что, простите?       Кажется, будто ослышался, потому что не может это быть взаправду. Маркус оборачивается к Камски и смотрит на него так, будто тот ведро воды на него вылил. Он не намеревался задерживаться здесь дольше. Он здесь лишь для того, чтобы поправить плохое самочувствие редкого морского существа. Он уверен, что профессионал, которого Камски уже во всю ищет, сможет заняться подобным делом.       – Маркус, давай начистоту, я видел, как ты взаимодействовал сегодня с ним и, кажется, что он даже проникся к тебе, – Камски кивает назад, и Маркус ожидает вновь увидеть исчезающий за рамкой аквариума хвост, но нет, он видит русалку в своей стихии и все слова пропадают из его головы. Юноша более чем прекрасен, он будто лунным светом сияет изнутри. Его тёмные волосы ореолом обрамляют его лицо, а хвост будто переливается ещё более ярким темно-лазурным цветом – так играют чешуйки в бликах ламп, встроенных в бассейн.       – Я не могу, – выдыхает Маркус внезапно с большим трудом. – У меня много работы в Центре, и…       – Как насчёт того, чтобы я пожертвовал в ваш фонд по защите дельфинов довольно щедрую сумму, и даже отправил к вам в помощь волонтеров, что этим летом будут помогать вам? А ты взамен поможешь нам, хорошо?       Маркус глядит на русалку, на то, как он свои тонкие в запястьях руки тянет к стеклу и, будто изучая, касается прочной поверхности. Юноша вновь очаровывает собой, пленяет, и Маркус сомневается, что у него вообще когда-либо был выбор. Он подступает на полшага к аквариумному стеклу и чувствует, как внутри все сжимается. Русалка прекрасна. Этот юноша сравним по красоте, возможно, с самим океаном в мягком сумраке, воды которого собирают в себе отражения звёзд.       – Я не хочу, чтобы кто-то из ваших исследователей мне мешал, – сдаваясь, выдыхает он.       Манфред склоняет голову и пальцами по лбу проводит, пытаясь понять, правильный ли выбор сделал. Без сомнений, ребята в «Иерихоне» будут негодовать, Норт так вообще раскричится, ведь у них сейчас так много работы, а Маркусу теперь придётся ещё и здесь проводить дни. Он не уверен, что решение правильное – уж больно мягко стелет Камски, уж больно просто он поддаётся чарам этого дивного русала.       Вновь коротко выдыхая и будто кивая самому себе, Маркус замечает, как резко русалка дёргает хвостом. Он скрывается из виду так быстро, будто и не было его здесь. Камски же будто и не замечает тревог молодого человека, явно довольный тем, что оборачивается всё в его пользу.       – В ближайшее время я познакомлю тебя с командой, но я предупрежу всех о твоей просьбе, – он касается плеча Маркуса и пальцы сжимает цепко, явно не давая тому возможности отказать. – Ты сможешь приступить завтра?       – Да.. Думаю, да…