***
Последующие полчаса Ябоку смотрел на Юкине, на его умения проводить грань, читать заклинания и даже придумывать свои на ходу. Это впечатлило его, однако внешне этого он не показал. А вот Казума совсем затих, находясь недалеко от Бога и своего ученика. Очень не хотелось ему, чтобы Юкине узнал о том, что именно он занял его место. Слишком дорожил он их дружбой.***
Пытаясь отдышаться, светловолосый жадно глотал воздух. Он хотел поскорее узнать, вспомнил ли что-то Ято, если это вообще был он… Тот взгляд, которым Бог посмотрел на него при встрече. Такого холодного, пробирающего до костей, ему ещё не доводилось видеть до того момента. Но это сейчас не столько волновало Юкине, сколько желание помочь «Богу в спортивках» вспомнить обо всём. — Н-ну что, вспомнил что-нибудь? — с какой-то надеждой спросил мальчик. — Нет. — твёрдо и властно ответил Бог. — Но хоть мне и нет до тебя дела, — продолжил темноволосый, подходя к янтарноглазому, — у меня появилась одна мысль. — Какая ещё мысль? — недовольно буркнул Юки. Ему не понравилось, что голубоглазому плевать на него, ещё и после таких усердных попыток помочь вернуть воспоминания. — Казу…не? — соизволил вспомнить Бог имя подчинённого. В этот момент внутри обладателя этого имени всё сжалось от сильного напряжения. — Казу…не. — еле слышно произнёс подросток. — Что-то знакомое, но этого точно не может быть. «Неужели он хочет…» — не успел Казума даже додумать, как Ябоку велел ему явиться в человеческом обличии. Приказ Бога, своего хозяина неоспорим, и, как бы ему этого не хотелось, но юноша должен был его выполнить. — К-Казума-сан? — не веря в происходящее, произнёс светловолосый. Шатен стоял напротив него и не мог поднять взгляд на своего ученика. Не хотелось видеть в его глазах отчаяние, разочарование и в нём, и в своём хозяине. — Да быть этого не может! — повысил голос Юкине. — Чего орёшь? — спросил Бог. Ему одному было неизвестно, что происходит между его орудиями. — Замолчи, глупый божок! — прокричал ещё громче мальчишка, — К-как ты мог так поступить?! — подросток бил его по груди кулаками, поскольку до лица достать он не мог. В эти удары он вложил немало сил, но для Бога это сущий пустяк. «Предатель, чёртов предатель, ненавижу тебя!» — все эти мысли приносили боль Богу. Темноволосый был в недоумении. Такого обращения к себе со стороны орудий ему ещё не доводилось испытывать. И хотя он мог в один момент забрать у Юкине имя и уничтожить его с помощью Казумы, он не стал этого делать. Сам не понимая причины своего бездействия, он лишь смотрел на Юкине, на его лицо, на глаза, из которых лились слезы.***