Меня тут не ждали? Вам же хуже.

На третьем этаже было чисто и светло, как я и помнил с того печального прошлого раза. Впрочем, это и неудивительно: наверняка тут были амулеты чистоты, как у нас дома, на Жеарси, разве тут они, похоже, менее мощные и рассчитаны на меньшую площадь. Первая, как и вторая, комнаты были явно нежилыми, хоть и не пустовали, в шкафах оказалось пусто. Третья была чьей-то спальней, но я так и не понял, чьей. В четвертой по счету от лестницы комнате была большая гостиная, куда меня приводил Нилауш. И тут так и остались следы пребывания хозяев, сапоги на полу и накрытый стол с высохшими остатками ужина. Я этому факту несколько озадачился, ведь, по идее, амулеты должны были все убрать. Но не стал заморачиваться, ведь кто знает, на что они настроены. Пыли-то не наблюдалось и на полу ничего, кроме сапог, не было. Зато я углядел то, за чем пришел: на столе стояли три бутылки. Я предвкушающе потёр руки. Но радость моя оказалась преждевременной, они все оказались пустыми. — Вот алкоголики зажравшиеся! — возмутился я. — И что делать? — озадаченно пошкрябал затылок. По идее, где-то рядом должны быть кладовые или что-то похожее. Да, тогда я видел, что на кухне что-то готовили, но теперь понял, что, судя по остаткам трапезы на столе, то предназначалось не хозяевам. Уж скорее, готовили для меня и Пашки. Задумчиво постукав пальцами по столу, я решил обследовать этаж дальше. Но сперва пошарил по шкафам и ящикам. В одном из шкафов в углу оказался нехилый такой бар. — Да! — радостно воскликнул я. — Есть в жизни праздник! Так, а что с закуской? Откуда-то же они должны брать те вкусняшки, что усохли на столе… Но в гостиной ничего похожего не нашлось. За гостиной шел кабинет, просторный и обставленный недурной мебелью, за ним — спальня. Угловая комната оказалась запертой. Последующие две комнаты пустовали, а вот в следующей, что была как раз напротив гостиной, и нашлось искомое. В принципе, разумно: чего по этажу бегать, всё должно быть под рукой. В двух первых шкафах висела одежда, я предположил, исходя из наличия на них знакомых рун, что это что-то вроде прачечной, когда развешанные вещи чистились магией. На Жеарси такого не было, но Рилайс про подобные штуки рассказывал. Три следующих шкафа, не таких громоздких, были пустыми. Я так и не понял, для чего они. Распахнув соседний шкаф, я отпрыгнул, едва не погребенный вывалившимися подносами с едой. Причем часть оказалась уже испорченной, заплесневелой, а часть была еще горячей, от неё даже парок шел. Ругаясь под нос всякими словами на грамотеев-изобретателей, я, осторожно переступая через испорченные продукты, заглянул внутрь. Кажется, это было что-то вроде кухонного шкафа. Ну, то есть шкаф не воспроизводил из ничего блюда, а являлся чем-то вроде мини-перехода, связанного с ресторанами или чем-то похожим. Хозяин, приобретая такой шкаф, оформлял с понравившимся рестораном договор на поставку пропитания, то есть в оговоренное время повар ставил готовое блюдо в похожий шкаф со своей стороны, выбирал точку отправки, и блюдо перемещалось заказчику. Заказчику оставалось только забрать поднос с едой. Пустые подносы и посуду надо было ставить в соседнее отделение. Судя по тому, что обеды исправно поставлялись, на кухне-отправителе знать не знали, что заказчик давно почил. И, кажется, не парились, что тара перестала возвращаться. Кто знает, может, за все заплачено. Почесав нос, я призадумался. В принципе, можно было отправить на большую землю письмо с просьбой прислать сюда стражей. Но вот только где находится тот ресторан, что готовил для Нилауша? А вдруг с той стороны его подельники или сочувствующие? В итоге я так и не решился. Береженого Боги берегут. Мало ли, напишу, а через местный Переход нагрянут враги. Нетушки, спасибо. Обозрев получившийся бардак, я поморщился. Уж не знаю, каким чудом шкаф не треснул от количества поставленных за месяц обедов-ужинов. Объем вывалившейся кучи явно превосходил размерами шкаф. Да, не спорю, амулеты уберут остатки еды и запах, но посуду, если по совести, надо было собрать и отправить обратно. К тому же, раз до сих пор продолжают готовить, так надо ловить момент, глядишь, и горяченького поем, и не абы чего, а ресторанного. Но для этого надо было хоть частично разгрести завал и закрыть дверцу приемного отделения. Вздохнув, понимая, что пьянка немного откладывается, я пошел вниз. — Паш? — заглянул я на кухню. Тот, вздрогнув, обернулся. — Ты чего? — удивился я. — Аюэлли. Прости… — виновато глянул на меня. — Задумался. — Ну, думать иногда полезно, — усмехнулся я. — Пошли, поможешь. — С чем? — недоуменно спросил он. — Разгрести подходы к кухонному агрегату. И тогда на ужин нас ждет царское угощение! — Какому агрегату? — распахнул Паша глаза, сверкнувшие изумрудами. — Не знаю, как ты смотрел, но там, — я ткнул пальцем вверх, — оказывается, есть нехилый такой магический шкаф, связанный с рестораном на большой земле. Кухня исправно весь последний месяц поставляла обеды и ужины, меня чуть не похоронило под той кучей. — Так я, что же, зря голодал… — невесело усмехнулся Паша, явно расстроившись. — А я и не знал, что такое бывает. Да и не смотрел я там особо… — он поежился. — Неприятно, знаешь ли… Всякие воспоминания… — Не парься! — хлопнул я его по плечу. — Все воспоминания оставь в прошлом. Теперь всё хорошо будет, поверь. — Поверю, — осторожно улыбнулся парень. У меня невольно сердце сжалось: сколько же всего пришлось пережить бедолаге. И, боюсь, меня ждала та же участь, если бы мне не повезло вовремя свалить с Пустоши. Как говорится, сравни свою и его судьбу, и подумай, и затем оцени то, что имеешь. Кажется, я везучий сукин сын, очень везучий, просто нереально сказочно везучий. И если за выпавшее везение надо заплатить, вызволив Павла, то я готов. Это, в конце концов, такая малость. Кстати-кстати, очень интересно знать, что же такого есть у этого милашки-одуванчика, что сами Боги вмешались, направив меня на его спасение. Ведь, по идее, меня вовсе необязательно было отправлять в это время, в этот замок. Не сомневаюсь, что им по силам было по-другому обыграть ситуацию. Но тогда бы те двое… В общем, плевать. Всё сложилось как нельзя лучше. А всякие раздумья о причинах тех или иных решений Богов оставим для жрецов. Я же, боюсь, свихнусь окончательно, пытаясь допетрить, почему вышло именно так, а не иначе. На лестнице Павел тормознулся. — Ты чего? — обернулся я. — Погоди, темно. — Давай руку, — спустился я на пару ступеней. Пашка, взвизгнув, отскочил назад, чуть не навернувшись с лестницы. — Ты чего блажишь! — перехватил его за руку. — Сиу теиарилай вае… Г-глаз-за свет-т-тятся… — прозаикался он. — И что? Я же такираци, в темноте вижу. Кстати, тебе надо будет в Храме обязательно в озере окунуться. Типа местное крещение. Лучше, конечно, на берег Матушки попасть, но я не знаю, как на словах это объяснить, как правильно шагнуть. Я в первый раз в гости к Соахши почти случайно попал. — Как-кому С-с-соаши? — уперся он на месте. — Какой, — улыбнулся я. — Матушка Соахши. Она хорошая. И добрая. Обязательно поможет тебе, чудушко. Но отсюда, из этого чертового замка, до неё не докричаться. Тут склад лувиара, в горах его добывают. Это… Ну, это камень такой. Он силы блокирует, потому тебе тут так херово. Ты молодец, кстати, хорошо держишься, — сжал я его плечо, подбадривая. — И не надо меня бояться. Подумаешь, глаза светятся. Я не зря говорил, что ты местный. Кто знает, какой зверь в тебе проснется после купания в водах Храма. — Какой-такой зверь? — испуганно выдохнул он, попятившись. — Так, стоп! — я снова перехватил его за руку и обнял, как маленького. — Успокойся. Чего испугался, м? У тебя же вона какие глазюки зеленущие. И солнечный такой. Словно райцес, светишься. — Я кто? — изумленно распахнул он рот. — Ну, увы, нет, не райцес. Неудачное сравнение. Они фениксы. Живой огонь. — Ваийюсь! — восхищенно выдохнул он. — Они бывают? — Да, и я даже попозже могу тебя с одним познакомить, — подмигнул я. — Но, увы, ближе к лету. — А кто я могу быть? — заинтересованно спросил он, явно приободрясь. — Ну, я не эксперт, — усмехнулся я. — Но, судя по росту и цвету глаз, кто-то из пернатых. — У меня будут крылья? — радостно подпрыгнул он. — Как у тебя? — Ну почему же, как у меня, свои-то наверняка краше будут! — рассмеялся я. — А покажи! — Давай завтра, хорошо? Они большие, метра по три, и жутко острые, как бритвы. Не стоит их раскрывать в помещении, бед не оберемся. — Ну ладно… — нехотя согласился Павел. За разговорами мы поднялись на третий этаж. Паша замер, не решаясь шагнуть на этаж. — Ну что опять? Он зажмурился. Выдохнул. Закусил губу. — Так, успокоился. Они сдохли. Оба, — резко сказал я. — Тихо-мирно разлагаются себе наверху, в башне. Павел медленно вдохнул и рвано выдохнул. — Ты их убил, да? — Да, я их убил. И ни капли в том не раскаиваюсь. Потому как знаю с их же слов, что меня ждало в противном случае. О своей судьбе, думаю, ты тоже знаешь. Парень скривил губы. — Знаю! — зло скривился. — Ты прав. Нечего больше бояться. — Призраками они тоже не стали, можешь не опасаться. Если хочешь, завтра подниму тебя на башню, полюбуешься на них. — Хочу! — упрямо уставился на меня. — Сделаем! — пообещал я. — А пока нас ждут другие баррикады! — подтолкнул его вперед. — Чем быстрее разберем завал, тем быстрее закроем шкаф и, значит, быстрее пожрем вкусного и много! — А что так воняет? — сморщился он, озираясь в коридоре. — Тем, что нам предстоит убрать, — усмехнулся я. — Кстати, погоди минуту, — я забежал спальню, сдернул покрывало с кровати. — Вот! — потряс добычей. — Сюда будем сваливать отходы. — Ну ты что! Жалко! Красивое такое! — возмутился Павел. — Да где я тебе тару подходящую найду! Там знаешь какая гора! — распахнул я дверь. — Сам смотри! — О-о! — присвистнул он и пропел что-то неразборчивое. — И всё это из этого шкафа? А как оно там поместилось? — А кто его знает, — пожал я плечами. — В принципе, нам надо только убрать у шкафа, чтобы дверь закрылась. Амулет уборки включается по ночам, так что утром этой кучи быть не должно. Вот только не знаю, что будет с посудой. По идее, её надо вернуть… — Да мы до утра будем её складывать! — возмутился парень. — И вообще, кто-то выпивку обещал? — Так без проблем! — усмехнулся я. — В гостиной шикарный бар, на любой вкус и цвет. Так что ты прав, давай просто и без затей освободим проход. Павел сердито фыркнул и вышел. Я недоуменно пожал плечами и шагнул к куче, примеряясь, с какого края лучше начать. Но через минуту он вернулся, держа стул со спинкой. И, важно фыркнув, принялся орудовать стулом, отгребая спинкой, как лопатой. — Фигасе! — я хлопнул пару раз в ладоши. — Погодь, сейчас помогу. — Пф! Все! — хмыкнул он. Заглянув в шкаф, он без церемоний выгреб остатки на пол и захлопнул дверцу. — Готово. Если ты прав и за ночь мусор уберется, то можно оставить так. И мне всё равно, куда денется посуда. Останется — сгрузим в шкаф, нет — и плевать. Не думаю, что на кухне не предусмотрели таких ситуаций. Ну, что посуду возвращать не будут. Наверняка потом просто добавят в счет. Еще мне интересно, на какой срок проплачено это удовольствие, — он кивнул на шкаф. — Будет печально, если вчера лимит исчерпался. — Ну, будем надеяться на лучшее. Что-то еще горячим было, когда я шкаф открыл, так что… Из шкафа раздался протяжный мелодичный перезвон. Пашка подпрыгнул от неожиданности. — Это что? — испуганно спросил он. — Полагаю, ужин? — пожал я плечами и осторожно открыл дверцу. На средней полке стоял круглый поднос, брат-близнец той сотни, что валялись на полу, накрытый крышкой. — Ну-ка, ну-ка… — потянул я его на себя. — Тяжелый… Приятно тяжелый! — улыбнулся, облизнувшись. — Глянь, что там? — показал я глазами на крышку. Павел, нетерпеливо подпрыгнув, сдернул её и прижал к себе. — Ого! Ого-го! Вот это да-а! — восхищенно присвистнул он, любуясь на настоящее богатство. — Действительно ого-го! — рассмеялся я. На подносе исходили ароматным дымком запечённый с овощами окорок, какая-то румяная птица, целая тарелка сырной нарезки, маленький круглый темный хлеб, несколько булочек и корзинка с фруктами. — Ну что, устроим праздник живота? — От такого изобилия невозможно отказаться! — довольно зажмурился Павел и хихикнул: — Уж вроде только поужинали, но если я сейчас же не слопаю эту красивую ножку, захлебнусь слюной! — Пошли скорее! Парень закивал и, прижав к груди пузатую крышку, побежал вперед. — Погоди, — тормознул я его, остановившись у гостиной. — Давай тут. Пашка замер у лестницы и нерешительно глянул на меня. — Не дури! — толкнул я боком дверь. — Зачем ютиться в каморке, как бедные родственники, когда тут такой сервис. — Как-то… Как-то неуютно… — поежился он. — Глупости! — отрезал я и зашел внутрь. Сгрузив поднос на комод у двери, я подошел к столу, сгреб скатерть вместе с остатками еды, перехватив углами наподобие узелка, и протянул Павлу: — Отнеси к тому шкафу, хорошо? Тот что-то недовольно проурчал, но сверток взял. Я же прошел к бару и выбрал пару знакомых бутылок. Там же имелись бокалы и небольшие тарелки с приборами. — Вот теперь гуляем! — счастливо выдохнул я, опускаясь в кресло рядом со столом. — Ну, чего замер? Иди сюда, никто не съест тебя! — позвал Павла, настороженно осматривающего комнату. Тот, потоптавшись у двери, всё же прошел, осторожно присел на край кресла. — Блин, расслабься ты! — фыркнул я, распечатывая бутылку. — Тебе легко говорить, — пробурчал он. — Ну-ну… А еще легче сделать. Короче! — разлил я вино по бокалам и сунул один ему в руку. — Не хандри! Давай, за знакомство! — Давай, — хмыкнул он и пригубил. — Вкусное! — удивленно уставился на меня. — Ага! Мне тоже нравится, — отсалютовал ему и принялся накладывать в тарелку вкусности. — Ну что, вот теперь можно расслабиться! — вытянул я ноги, поудобнее устраиваясь. Пашка согласно промычал, с блаженной миной обгладывая ножку птицы. Я лишь головой качнул, отведя взгляд. Ни к чему его смущать излишними комментариями. И так ясно, что бедолага последний месяц жил впроголодь, питаясь одной крупой. Как бы не сомлел тут от сытости. Павел, допив, облизнулся и молча протянул бокал. Я также молча разлил по новой. Есть мне уже не хотелось, не лезло, несчастный организм отвык от излишеств. И напиться, как хотелось буквально час назад, кажется, тоже не светит. Увы, я банально переоценил свои возможности. Желудок-то не резиновый. Но я не особо расстраивался. Никуда бар от меня не убежит. Всё с собой заберу, как запасливый хомяк. Чай, не потонет лодочка. Лениво щурясь, я цедил вино, блаженствуя. Тепло, спокойно, Пашка урчит, как кошак, обгрызая птицу — идиллия, да и только. И вдруг парень застонал, свалился на пол, сжимая живот. Я подорвался с места. — Паш? Ты чего? Плохо? Блин, не надо было столько есть… — запричитал я, не зная, куда бежать. — Там, в соседней комнате туалет, давай туда… — Сао-ои… — выстонал Павел, замотав головой, сжавшись на ковре. — Погоди… — Чего годить? Блин, Паш… — склонился я над ним. Тот что-то пропел и сжал зубы, зажмурившись. Если честно, струхнул я серьезно. Но уже через минуту Павел выдохнул и перекатился на спину, выпрямляя ноги. — Всё, отпустило… — устало пробормотал он. — Что это было? — Не знаю… Началось, как сюда переехали. — Черт, это наверняка от камня этого… Павел снова забормотал на своем, забывшись. — Ты как? — присел я рядом, настороженно следя за его самочувствием. — Нормально, — невесело усмехнулся он и попытался встать. Я протянул ему руку, но тот, недовольно фыркнув, поднялся сам, упал в кресло. — Наливай, — кивнул на бокал. — Хуже не будет? — Не знаю, — дернул он плечом и упрямо сжал губы. — Не помру. — Ну, как знаешь… Разлив остатки вина, я уселся обратно. Павел, залпом выпив бокал, прикрыл глаза и откинулся на спинку кресла, прикрыв глаза. — Ты мне снишься? — вдруг спросил, в упор уставившись на меня — Чего? — удивился я. — Ты настоящий? Или я всё же сошел с ума, и ты мне снишься? — Тебя ущипнуть, чтобы ты не сомневался? — Не надо, — покачал он головой. — Просто не могу поверить. Я понимающе усмехнулся. — Ты не одинок. Я тоже долго не мог поверить, что происходящее со мной — не глюк и не сон. Ты просто знай, всё будет хорошо. — Тогда почему сейчас так плохо? — горько хмыкнул он. — Неужели только из-за камня? — Да. Как ты думаешь, почему Нилауш выбрал тебя? — Ну? — Ты Хранитель. — И что это за зверь? — раздраженно прищурился он. — Не зверь. Хранители — залог равновесия и гармонии мира. Они одним своим присутствием благотворно влияют на всё окружающее, в зародыше гася конфликты, с ними земля родит лучше, солнце светит ярче. Но есть одно но. И это делает их ценным призом для нечистых на руку магов. Потому как усиливает силу в разы. Как… Как батарейка. — Ценный приз, — скривился Павел. — Что-то я не заметил, чтобы обо мне как-то особенно заботились. Я прикусил губу, подбирая слова. — Нилауш не одну сотню лет занимался похищением и торговлей новорожденными Хранителями. Я не знаю, сразу ли он передавал детей заказчикам или же, как в нашем с тобой случае, оставлял в магически слабом или вовсе пустом мире, пока дети не подрастут. Тебя он забрал, когда тебе было шестнадцать. Не знаю, почему так рано. За мной пришел, когда мне было двадцать пять… — я осторожно глянул на Павла. Тот безучастно смотрел куда-то в угол. Вздохнув, я продолжил: — Чужие миры не дают нашим силам проснуться нормально. Но для подзарядки магу достаточно. Потом он привез тебя сюда, на Вессу, чтобы твой дар развернулся во всю ширь. Наверное, ему перестало хватать того, что ты щедро давал. А сам с чистой совестью отправился за мной. И тут всё завертелось, — усмехнулся я. — Что завертелось? — как-то равнодушно поинтересовался Павел, продолжая смотреть куда-то в сторону. — Я ускользнул. Мы разминулись на Пустоши. Я успел добежать до Храма, хоть и не знал тогда, что представляет из себя та пещера. Тут ведь такое дело… Местные до недавнего времени не догадывались о деятельности Нилауша… Я говорил и говорил, вываливая на парня всё, что знал, о мире, о Хранителях, о Богах и Храмах. Тот молчал, не поднимая взгляда, только руки сильнее сжимал в кулаки да зубами скрипел, когда я упоминал почившую парочку. Выдохнувшись, я умолк, откупорил вторую бутылку и сделал пару глотков прямо из горла. Павел протянул руку. Я молча передал ему бутылку. Тот залпом осушил полбутылки. Потом, икнув, поставил её на пол, подобрал ноги, обнял колени, положил на них голову. Вздохнул и наконец-то посмотрел на меня. — Отличная сказка на ночь. — Не веришь? — понимающе хмыкнул я. — Не знаю, — пожал он плечами. — Я — и какой-то Хранитель, еще и оборотень, еще и урожденный вессар… Несчастный придурок, по несчастью рожденный этим самым Хранителем… Если бы не это — у меня была бы нормальная семья, мама… — он отвернулся, пряча подозрительно мокрые глаза. — Я не просился быть Хранителем… — пробурчал в колени. — Не хочу им быть. Ничего не хочу… — Ты… Ты не… — сглотнул я, не зная, что сказать, как поддержать. — Да. Я — не! — упрямо мотнул головой. — И я иду спать… — Павел попытался встать, но его повело, и он чуть не упал. — Помочь? — Саери тиай! — оскалился он, держась за спинку. Я усмехнулся и пожал плечами. — Ну, как скажешь. Тот выпрямился, сделал пару шагов к двери, но передумал, добрел, покачиваясь, до софы и завалился на неё, почти сразу засопев. Подобрав бутылку с пола, я сделал еще пару глотков. Спать не хотелось. Пусть мы прошароёбились всю ночь, сна было ни в одном глазу. Так что я сидел, то и дело прикладываясь к бутылке, и перебирал по кусочкам свою речь. Наверное, не надо было вот так, сразу выкладывать. А с другой стороны, пусть лучше от меня всё услышит, чем будет домысливать сам. Я всё же уснул. Прямо в кресле и уснул. Мне снилось море, синее-синее, теплое, сверкающее. Оно раскинулось подо мной, как бескрайний ковер. А я летел, раскрыв руки, кувыркаясь и дурачась. Внизу, на казавшейся маленькой яхте, ругался с какой-то темноволосой девчонкой Пашка, надо мной парил, распахнув крылья, Шан, сверкая бирюзовым пузом. Меж его гребней то и дело мелькали пятки и рыжая с темной макушки. Где-то в стороне летели еще драконы, в воде змеей скользил Илах… Да, вот это — точно идиллия…