Меня тут не ждали? Вам же хуже.

О своем опрометчивом решении посидеть допоздна в кресле мне пришлось сильно пожалеть уже утром. Я едва смог распрямиться, до того у меня всё затекло. Да и головенка побаливала. Хоть и выпили с Пашкой по бутылке на харю, но с голодухи этого оказалось много. Более-менее я пришел в себя только после купальни. Пашка мирно сопел, свернувшись калачиком на софе. Не решившись его будить, я отправился инспектировать хозяйское добро. Вчера додумался до того, что мне в моём странствии много чего понадобится, а у меня ни денег, ни вещей. А в замке наверняка много всего интересного и нужного имеется. Бывшим хозяевам оно уже без надобности, а нам с Пашкой пригодится. Начал я с первой от лестницы спальни, принадлежавшей ранее Гнешту. Вещи его оказались мне сильно велики, в плечах вроде нормально, но в длину — просто ужас. Но я решил прихватить всё. Перешить, кажется, проще, чем сшить новое или же купить. Так что методично складывал покомпактнее и укладывал всё на кровати, чтобы потом связать в тюки. Книги и большая часть бумаг с какими-то записями, расчетами, рисунками и графиками была на неизвестном мне языке, так что оценить их ценность возможности у меня не было. Те же, что были на лиданском, я отложил в сторону. Ничего крамольного или криминального в них не было. Ещё я нашёл целую кучу красивых и необычных подвесок и статуэток, аккуратно разложенных в ящичках комода. Но к ним я даже не рискнул притронуться. Потому как вся эта прелесть с большой долей вероятности могла оказаться всевозможными амулетами, а нести на себе бомбу замедленного действия мне как-то не хотелось. А вот чистые листы бумаги и письменные принадлежности я выгреб все. Пригодится. Самое ценное я нашел под кроватью. Небольшая шкатулка, с ладонь всего в длину, самая обычная, без резьбы и каких-либо украшений, на две трети наполненная монетами и небольшими камнями. Ясен перец, что это не всё состояние почившего мага, так, заначка на непредвиденные расходы, но этой находке я обрадовался больше всего. И сильно рассчитывал найти что-нибудь похожее у Нилауша. Кабинет мне не дался. В смысле, что на всех шкафах и ящичках стояла защита, и мне кололо пальцы при попытке открыть дверцы. А когда попытался дернуть посильнее, меня шандарахнуло так, что волосы дыбом встали и я отлетел к стене. Пришлось отступить. Шмоток у Нилауша оказалось больше. Конечно же, он тоже был выше меня или Павла, но их я не собирался оставлять в замке. А еще обнаружилось, что гражданин был изрядным франтом, потому как весьма изящный туалетный столик был весь забит всевозможными баночками и тюбиками с духами, кремами и прочей дребеденью. Я даже помаду нашел и долго стоял в раздумьях, прикидывая, чьё это могло быть. Как-то не мог представить себе накрашенного Нилауша. Да и тон вроде как совершенно ему не шёл. — Ты чего тут делаешь? — негромко спросил Павел, неслышно появившийся в дверях. — Ревизию провожу, — махнул я рукой, обводя помещение. — Привет. — Аэсси, — кивнул он и зевнул. — Там завтрак прибыл, я принес. — Хорошо, молодец, — улыбнулся я и помахал помадой. — Не знаешь, чья? — Не знаю, — пожал он плечами. — Наверное, от прошлых хозяев осталось. — Да? А кто тут жил? — Не знаю. Я видел широкого такого мужчину однажды, — он развел руки, показывая, — и всё. Может, жена его с ним жила, а потом вместе уехали? — Да? — со скепсисом в голосе усмехнулся я, но не стал развивать тему. — А ты что-то нашёл интересное? — Да вроде ничего такого, — мотнул я головой. — Вещи, думаю, надо все забрать, или продадим, или попросим перешить на нас. Еще у Гнешта в комнате шкатулку с деньгами откопал. Немного, но на первое время хватит. Надеюсь найти такое же тут. В кабинете защита стоит, у меня не получилось по шкафам пошариться, увы. Но, кажется, им не пользовались. Уж слишком образцовый порядок. И бумаги все на лиданском. А Нилауш и Гнешт, если я правильно понял, на других языках объяснялись. Так что, может, повезет, и на схрон какой в замке наткнемся. — Общак, что ли? — усмехнулся Павел. — Да если и так. Не верится мне, что у этих не самых законопослушных магов бабки на счету в банке хранятся. — А ведь и точно! — оживился парень. — А то! — с важным видом поднял я палец. — Конечно же, нам может и не подфартить, и окажется, что сокровищница у них в другом месте. Или же в том кабинете… Но чем черт не шутит? Пашка, заметно повеселев, убежал в гостиную, я отправился следом. Время ещё было, можно было спокойно поесть. После завтрака Пашка насел на меня с требованием показать крылья и провести в башню. Во дворе, куда мы спустились, снова полыхал костер. — Это я добавил, — махнул Павел рукой. — Уже привык. Живой костер в мертвом замке… — мрачно хмыкнул он. — Хоть какое-то занятие. Я кивнул, промолчав, и отошёл подальше. — Готов? — Да. — Не лезь только мне за спину, — предупредил его и раскрыл крылья, немного покачав ими. Павел испуганно шарахнулся назад, чуть не упав. Но справился с собой. Подошел ближе, опасливо рассматривая меня. — Руками не трогай. Без пальцев останешься. — Не буду, — хрипло прошептал он. Откашлявшись, твердо взглянул на меня: — Я помню, ты обещал показать их. — Да, — согласился я. — Я не отказываюсь. Если ты готов, то можно подняться прямо сейчас. — Я не готов, — нервно дернул он щекой и упрямо сжал губы. — Но не хочу откладывать. — Тогда держись и не дергайся. Возможно, там негде будет сесть, и мы просто облетим по кругу. — Пусть. Я должен видеть. — Хорошо. Помни, руки за спину не совать. Обхвати себя, я не уроню. Павел, дергано кивнув, сложил руки на груди и замер. Я подхватил неожиданно легкого парня на руки, чуть присел, пружиня, и взлетел. Меня немного повело с непривычки, но я сумел выпрямиться. Зато сразу ответил на мучивший меня вопрос: как буду транспортировать пленника с острова. Вот так и полетим. Сперва его переправлю, потом вещи. Башню я покромсал знатно, со стороны это выглядело, словно ребёнок поиграл с бумагой и ножницами. Так и тут: каменная кладка была гладенько так изрезана под самыми дикими углами. — Давай туда, — показал Пашка рукой на относительно ровный участок на башне. — Только не свались, — сказал я, опускаясь на заваленный камнями пол. — Не дождетесь! — фыркнул он и осторожно слез с моих рук, сделал пару шагов, замер, осматриваясь. Меня не сильно тянуло глядеть на то, что осталось от тех придурков, так что я стоял, уставившись за стену, и не дёргался. Мне и того, что увидел сверху, хватило. Да и запах… Птиц-то и каких-либо мелких грызунов типа крыс и мышей в этом замке не водилось, насекомых тоже не было, потому как зима почти, так что все остались лежать, как упали. Вот так месяц и лежали. И разлагались. И воняли. Ужасно воняли. Чувствуя подступающую к горлу тошноту, я скомандовал: — Спускаемся. Пашка, бледный до зелени, сглотнул, кивнул. Но и шага не сделал. — Придурок, блин. Что, насмотрелся? — шикнул и, подхватив его на руки, быстро взлетел. Опускаться было не в пример легче, чем подниматься. Парень, только ступив на землю, согнулся, прощаясь с завтраком. Проблевавшись, он вытер рукавом рот и, пошатываясь, ушёл в замок. Я, увидев, что Павел снова пошёл в свою каморку, молча подошёл, схватил его за руку и потащил наверх, в купальню. Он безропотно топал следом. Также молча я подтолкнул его, как был, в одежде, в ванну, под душ, и нажал оба круга, подавая теплую воду. Но он никак на это не отреагировал. Плюнув, я выключил горячую, оставляя только холодную. Через минуту он взвизгнул, отпрыгивая в сторону, и ошалело заозирался. — Ну, наконец-то… — проворчал я. — Пришёл в себя? Ну и молодец. Скидывай давай всё. Сейчас всю грязь смоем, чистое наденем, горячего выпьем и завалимся на том чудном ковре. — Грязь… Да, я грязный весь… — прошептал он трясущимися губами. — Ничего, со всяким может случиться. Жизнь — штука такая, зараза, непредсказуемая. Главное — встать, отряхнуться и идти дальше. У тебя жизнь только начинается. Тебе же ещё и пятидесяти нет, ты по местным меркам несовершеннолетний, прикинь? Вообще-то, я даже младше тебя, но поскольку замужем, то считаюсь совершеннолетним. Но, увы и ах, пока не могу видеться с семьей, до весны погулять придётся. Если хочешь, можешь со мной пойти, — болтал я без умолку, помогая парню раздеться и вымыться. Почему-то я воспринимал его младшим братом, хоть он и был старше меня. И ни о чем таком не думал, намывая его и продолжая трещать: — Я хотел до столицы прогуляться, буду песни петь, народ веселить. Подадимся в вольные менестрели, а? Как тебе идея? Будем вместе горлопанить, танцевать и всё такое. Ты умеешь играть на чём-нибудь? Я, в принципе, умею, но не ахти. Так, два кривых аккорда — вот и всё моё великое умение. Но голос у меня хороший, другие хвалили, не я хвастаюсь сам. Так что рискнём здоровьем и остальным «хозявством». Ну, а если ценителей нашего таланта не найдется, то я быстро бегаю и, что немаловажно, летаю! — задрал я палец. Пашка хихикнул, оттаивая. — Ты легкий и, как показала практика, весьма транспортабелен, так что и тебя уволоку, ежели что. Сейчас замок обчистим как следует, на дорожку хватит. А если ещё и клад найдем — вообще праздник будет! Как короли поедем! Ну что, согласен? — Эссей, — слабо улыбнулся он. — «Эссей» — это значит «да»? Вот и славно. — Славно… — тихо выдохнул Павел, кивнув. — Давай, вылезаем. Помочь? — Нет, дальше я сам. Спасибо тебе. За всё. — Не за что. Павел, закутавшись в большой халат, висевший там же, прошлепал в комнату и сел на кровать. Глянул на меня немного виновато: — Я хочу побыть один… Ты не обижайся, ладно? — Глупости не говори, — мотнул я головой и убрал тюк с вещами с кровати к двери. — Отдыхай. Оставив парня, я вернулся в спальню Нилауша. Я хотел забрать все бумаги, не только его, но и Гнешта, потому как в них наверняка содержалось много всего интересного. Пригодится потом местным следакам. Только надо было продумать, каким образом их передать, чтобы не подставиться самому. Да, можно было оставить всё, как есть, и передать послание через кухню. Но, но, но… Всё то чёртово «но». Был бы уверен, что придёт именно стража — сидел бы и не рыпался. А так… И говорить не о чем. К обеду я закончил паковать вещи. К сожалению, в спальне денег я не нашел. Но я не отчаивался. Наоборот, только сильнее уверился в мысли, что где-то должна быть заначка. И, скорее всего, именно на третьем, жилом этаже. Потому как что-то не верится мне, что они стали бы ковыряться в грязи. И я буду не я, если не найду. Нас же никто не гонит. Крыша над головой имеется, еда подается по расписанию, никого живого в округе нет. Если Гиксан приплывет раньше, чем я закончу обыск, ничего страшного, подождет. Более того, уверен, что этот авантюрист будет только «за» покопаться в бесхозном замке. После обеда Павел снова ходил вниз, к своему костру. А я наблюдал за ним из окна. Мешать или помогать я не стал. Если ему это надо — то пусть. Пусть оставит на костре свои страхи. Главное, успеть пресечь, если ему напоследок приспичит замок поджечь. Кто знает, может, получится как-нибудь потом на него этот замок оформить. Ну, как самому пострадавшему, или что-то вроде того. Так что ни к чему ему громить свое потенциальное наследство. Даже если ему оно не нужно — так продаст. Бабки — они никогда лишними не бывают. Весь оставшийся день мы вдвоем методично исследовали третий этаж. Дверь в угловую комнату Пашка самолично вырубил топором, потому как ключа мы так и не нашли. Это оказалась его спальня. Я боялся, что он сорвётся и что-нибудь учудит, но он молча собрал вещи, связав всё в тюки, и перенёс в гостиную. Разве что напоследок таки швырнул топором в зеркало. И с лицом абсолютно умиротворенного человека вышел прочь. Две другие запертые комнаты у нас не получилось открыть, ключей не нашли, топор от двери отскакивал, словно был резиновый. Пришлось отступить. В оставшихся ничего интересного не оказалось. Ну, разве что мебель красивая да посуда, явно дорогая. Похоже, их прежние хозяева использовали как гостевые. Искомое нашлось, как по закону подлости, в последней кладовой. Той, в которой стоял волшебный шкаф с переноской, из которого мы еду брали. Неприметный низкий сундук под окном, обшарпанный, с отбитыми углами, на который мы, не подумав, свалили пустые подносы и посуду, был почти доверху набит монетами, камнями и украшениями. Пашка, узрев несметные богатства, заулюлюкал и принялся скакать, что твой индеец. Эту находку мы обмыли. Обстоятельно так обмыли. То, что не получилось вчера, нынче удалось на славу. Нажрались мы с ним до поросячьего визга. Все непонятки Пашку явно отпустили, на трупы врагов он наплевал, уверился в собственной безопасности и дальнейшем безоблачном будущем. И, вообразив себя великим бардом, притащил из бывшей своей комнаты юамилли, так он обозвал пузатую гитару с двумя грифами, заставил меня полночи петь старые шлягеры из далекой молодости. Его молодости. Причём я у половины и слов-то не знал, так он сам завывал. Последнее, что запомнилось относительно четко — как мы с ним на пару орали про город Сан-Франциско, город, полный диско, так, кажется. Проснулся я оттого, что меня кто-то дергал за руку. С бодунища даже не сообразил сразу, что это браслет активизировался, и Гиксан подает мне знаки. Собравшись с мыслями, сжал свой браслет, отсылая сигнал, и перевернулся на бок, досыпать. Но поспать так и не получилось. Меня мутило, потолок кружился, руки-ноги были как чужие. Про высохшую помойку во рту и говорить нечего. Пришлось сползать с кресла, на котором я опять прикорнул, и, кряхтя и стеная, ползти в купальню. А поскольку мы опять сидели в гостиной, путь мне предстоял долгий. Через час я был свеж как огурец. Прошлогодний маринованный огурец. Боги, как же я скучал по заботливым ручкам Рилайса! Вот сейчас бы погладил по головёнке, и всё прошло! А так… Приходится вкушать все прелести похмелья. В коридоре я столкнулся с Пашкой. — Привет алкоголикам! — хихикнул я, любуясь на его помятую физиономию. Меня в ответ обшипели и пропели что-то явно нецензурное. — Сам такой! — фыркнул я и посторонился, пропуская страдальца. Судя по наличию в шкафу двух подносов, проспали мы с ним до обеда. Тащить подносы в гостиную я не стал, сил не было. Только фрукты в карманы накидал. И чайник ещё взял с рэшшем. Самое оно мозги прочистить. Я догрызал вторую гроздь яукти, когда, пошатываясь, вернулся Пашка, замечательно салатовенький. С золотистой копной смотрелось просто уморительно. Настоящий одуванчик! — Будешь? — протянул ему фрукты. — Ты издеваешься? — скривился он и упал без сил в соседнее кресло. — Ужас, как мне плохо… Всё болит… Неужели заболел… Я умру? — простонал парень, жалобно задрав брови. — От похмелья еще никто не помер, — отмахнулся я. — Что, никогда не было? — А от чего это по-хме-лья получилось? Съели что-то не то? — Ах-ха, съели! Пирожком, блин, отравились! — хохотнул я. — Правда? — испуганно моргнул он и уставился на стол. — Но пирожков тут нет… — недоумевая, спросил. Я заржал, уткнувшись головой в колени. — Хватит смеяться! — пнул он меня, сердито пыхтя. — Объясни нормально, что это такое и чем лечится! — Да с перепою у нас с тобой бошка болит, зеленый ты мой! Выпили вчера много, вот и всех делов! Да еще намешали всякого, бармены-экспериментаторы херовы! — Да? И ты знал?! И мне не сказал! — обличающе ткнул в меня пальцем. — Погоди… Так ты знал, что будет плохо, и пил? Всё равно пил? — Ну так хорошо же было, — равнодушно пожал плечами. — Чего сейчас психуешь? Нормально посидели, душевно. Ты, оказывается, талантливый гражданин! Отменно играешь! — Спасибо, — смущенно улыбнулся Павел. — Тебе правда понравилось? — Конечно же! Я не ожидал, честно! Для меня простая гитара оказалась слишком сложной, так, пару аккордов освоил — и ладно. А ты играешь на такой монстрине! С двумя грифами! Как у тебя только пальцев хватает! — Ну, это просто… — потупился он. — Рад, что тебе понравилось. — Понравилось — не то слово! — восхищенно воскликнул я. — Но вот я не помню, ты вчера согласился пойти со мной? Или я не предлагал? — нахмурился я, пытаясь вспомнить. — Предлагал, предлагал! — рассмеялся он и скривился, сжав голову руками. — Ужас… Аж в ушах звенит… Б-р-р. В общем, говорю еще раз: я согласен. Ты вчера был удивительно убедителен! — Не помню, — усмехнулся я. — Ну да ладно! В общем, наш план действий. Сейчас перекусим… Да, перекусим, не кривись. Надо что-то легкое в живот кинуть, полегче будет. Потом я поднимусь, посмотрю, как далеко от нас Гиксан. Он подал сигнал, что рядом, — пояснил я Павлу. — Если получится, слетаю, поговорю. Ты можешь пока выносить тюки во двор. Может, получится сегодня отплыть. Хотелось бы, если честно. — Уже сегодня! — встрепенулся Павел, забыв про головную боль. — Ну, а что ждать? — пожал я плечами. — Скорее начнем, скорее закончим. — Хорошо… — вздохнул парень и потянулся за ягодами. — М-м, вкусно! А ещё есть? — В кухонном шкафу посмотри. Я немного взял, всё там осталось. Пашка, поколебавшись, ушел за едой. Я допил рэшш и решил ему помочь. Голова у меня уже почти прошла, так что можно было и позавтракать. Ну, а потом — лететь, как планировал. Небо хмурилось, полностью закрыв солнце, волны яростно набрасывались на скалы, пробуя их на прочность, порывистый холодный ветер пробирал до костей. С утра резко похолодало, даже пар изо рта шел. — Вот это холодина! — поёжившись, я обнял себя руками, пару раз похлопав по спине, попрыгал. — Ты того… Осторожнее, ага? — Пашка шмыгнул покрасневшим носом. — Не дрейфь! Прорвёмся! — отсалютовав, я распахнул крылья и взлетел. Рисковать и выяснять, пропустит ли меня защита, я не стал, нырнул в уже изученную дыру над разрушенной башней. И взмыл вертикально вверх. Яркое пятно паруса маячило на севере, примерно в получасе лета, и я спикировал вниз, радуясь, что скоро покину проклятый остров. Встречный ветер выбивал слёзы из глаз, так что летел я практически с закрытыми глазами, изредка позволяя себе поглядеть и откорректировать направление. — Уф, наконец-то… — устало выдохнул я, падая на среднюю палубу. — Приветствую храбрых покорителей морей! — Приветствую отважных хозяев неба! — хохотнул Гиксан, помогая мне подняться. — Пошли, погреешься. — Благодарю, — улыбнулся я и спустился за ним следом в трюм, где были расположены небольшие каюты. — Ужасно рад тебя видеть. Всё прошло благополучно? — Да, Боги милостивы, — важно кивнул он. — Как у тебя? Нашёл, что искал? — Да, нашёл. Решил сперва тебя поприветствовать. Ну и поинтересоваться, не соблаговолите ли, мой капитан, вы закрыть глаза на некоторый неучтенный груз, — ехидно оскалился я. — Ну ты поёшь! — восхищенно присвистнул он и хлопнул себя по бедрам. — Собла… Того, в общем, тащи свое добро! Много хоть? — Ну, в первый заход парня принесу. А потом, думаю, разиков шесть слетать придется, — вздохнул я, изображая саму скромность. Гиксан довольно крякнул и покачал головой. — Да, из тебя будет толк! — хлопнул он себя по ляжке. — Удача любит тебя, пернатый! — Пф! И ничего я не пернатый! Отродясь у такираци перьев не было! — А это что? — хохотнув, он потянулся ко мне, вытащил что-то и продемонстрировал перышко. — О, надо же! — засмеялся я, вспомнив, как в меня влетела какая-то птаха, не справившаяся с очередным порывом ветра. — Ну, что сказать, линяю! — развёл я руки. Гиксан захохотал, запрокинув голову. Отсмеявшись, ткнул меня кулаком в плечо: — Ткиаци, шутник, погрелись — и хватит. Лети за узником! — Я мигом обернусь! — пообещал я. — Кстати-кстати, мой капитан не желает наведаться в замок? Вдруг что интересное для себя найдет? — Э, нет, не дразни! — мотнул он головой. — Один не полезу сейчас. Ты меня не поднимешь, я тяжелый. Вот отвезу вас и вернусь с компанией, если Боги даруют путь. Я нашел, где можно высадиться, старый пирс, но сложно сказать, в каком состоянии тропа до замка. — Завалена камнями. Я сверху видел. Хорошая, широкая дорога от замка только до каменоломни. А с большой землей связь через Переход была, по морю не ходили. — Но оно того стоит? — заинтересованно глянул на меня Гиксан. — Сложно сказать, — пожал я плечами. — Мы дальше третьего этажа не смотрели. Он единственный жилой. Во всем замке запустение и разруха. Первый этаж завален ящиками с лувиаром. — Но подвалы-то имеются? — А то… — мрачно хмыкнул я. — И Зал Ритуалов, всё как положено. Так что решитесь — мага берите проверенного. Мы, кстати, не смогли открыть две комнаты. Уверен, что там много интересного будет. Где-то же Гнешт проводил свои опыты… — Боги помогут! — уверенно махнул рукой Гиксан. — Пусть будет так, — кивнул я. Поднявшись на палубу, я решил прояснить один интересующий меня момент: — Гиксан, а как быстро мы будем плыть обратно? Ветер-то встречный, паруса же не развернуть? — Не думай лишнего! — отмахнулся он и вытащил из кармана крохотную каменную статуэтку птички. — Ацци Ака-Лия передала, сделает на полдня ветер с юга. Или на полночи. — Лучше на полночи, — качнул я головой. — Почему? — пристально на меня глянул мужчина. — Потому что есть возможность связаться с большой землей. И я хочу передать сообщение стражам. Но есть эм… некоторые риски. Что принимающая сторона… Ну… — Боишься, что вместо стражи прибегут хозяйские прихвостни? — понятливо хмыкнул он. — Да. Боюсь. Да и со стражей нам лучше не пересекаться. На их вопросы у меня не будет ответов. — Хорошо, — кивнул Гиксан. — Я понял тебя. И как только закончишь, мы поменяем ветер. Будь готов поработать на веслах всю ночь. К утру тогда далеко будем. — Я готов! — твердо кивнул. — Ну, я скоро, — махнул рукой и взлетел. Павел ждал меня во дворе, сидя на груде тюков, закутавшись в чью-то шубу, так, что только нос торчал. Заметив, что я снижаюсь, он вскочил, руками замахал. — Вернулся! Вернулся! — Конечно же, вернулся, ты чего? — удивился я его реакции и осторожно приземлился. — Просто что-то вдруг подумалось… — замялся он, прижав руки к груди. — Вот дурында! — хмыкнул я и обнял его, успокаивая. — Я не обманываю. Никогда. Поверь, просто поверь. Гиксан нас ждет, примерно минут сорок полета. Так что, если ты готов — можно лететь. — Я готов! — нетерпеливо подпрыгнул он на месте. И вдруг замер, скулу почесал, носом шмыгнул. — Что, передумал? — усмехнулся я. — Нет, просто подумал… Ты говорил, что я птица, ну, летать могу. Может, ты покажешь, как надо, и я сам полечу? И вещи быстрее перенесём, я помогу тебе, — нерешительно пробормотал он. — Блин, вот не к месту ты подумал, — качнул я головой. — Я только предположил, что ты к птахам относишься. И даже если это так, я не знаю, как научить тебя менять облик. Я сам до последнего не принимал свою суть, искренне считая себя человеком. Не готов был принять, что тоже оборотень и что могу изменяться. К тому же… Я же моложе тебя. Намного. Дитё по меркам Вессы. И ещё лет двадцать буду им считаться. Тебе тоже нет пятидесяти. — И причем тут полтинник? — недовольно фыркнул он. Ну чисто ребенок, которому игрушку не купили. — Потому что примерно в пятьдесят у большинства рас этого мира наступает первое совершеннолетие, после которого просыпается магия. А сейчас я физически не способен видеть магические нити. Если бы мог, сразу бы открыл Переход, и мы бы без проблем покинули замок. Но, увы, сам видишь, приходится изгаляться. Павел поджал губы и проворчал что-то мелодичное. — Не куксись, как маленький. Ты раньше меня обернешься, поверь! Вот в Храме окунешься, морок смоешь — сразу по-другому мир почувствуешь! — щелкнул его по носу. — Лучше давай, будь послушным мальчиком, лезь на ручки, и полетели! — Я тебе сейчас такого послушного мальчика покажу! — внезапно разозлился Павел. — Опаньки! — цокнул я, моментом врубившись. — Не бузи. Неудачная шутка, признаю. — Неудачная! — зло фыркнул он. — Не смей меня так звать! Сам знаешь, что я не… — Тш-ш! — тронул пальцами его губы. — Всё, проехали. Я больше не подниму эту тему, клянусь. Даже в шутку. И ты оставь всё тут. Закончилась твоя чёрная полоса. Считай, с другой стороны твоя зебра только белая. Пашка хрюкнул: — Ну у тебя и сравнения! — Какие есть, — пожал я плечами, улыбнувшись. — Ладно, хватит разговоров. Хватай что-нибудь легкое, устроишь себе на пузе, и полетели. Хочу до темноты закончить. Каким бы Пашка ни был легким, к концу перелета руки у меня почти отвалились. Не помогло даже то, что Гиксан подплыл ближе. Так что на палубу мы практически рухнули. Хорошо, мужчина подоспел и подхватил нас, не дав свалиться за борт. Я убрал крылья и устало развалился на палубе. — Кажется, я немного переоценил свои силы… — пожалился, вздыхая. Усевшись, потёр лицо и уставился на мужчину: — Слушай, а есть маленький плотик какой-нибудь? — Насколько маленький? — Эм… Ну, длиной в два моих роста, — прикинул я объем приготовленного к транспортировке добра. Гиксан хекнул и показал мне два кулака с оттопыренными мизинцами, жест одобрения, аналог нашего большого пальца. — Уважаю! — покивал и полез в трюм. Минут через пять он выбрался с метровым бревнышком. Подошел к носу, поднапрягся, с силой сжал с концов бревно и кинул за борт. — Вот! Сойдет? Я восхищенно присвистнул, любуясь на трехметровую легкую лодочку с загнутыми впереди и сзади высокими концами, как у гондол. — Красота какая! Конечно же, сойдет! Храни тебя Боги! Гиксан довольно крякнул, покивал головой и одним махом перелетел в лодку. Привязав к одному из концов длинную веревку, оставив моток на дне, перебрался обратно. — Как нагрузишь, обвяжешься другим концом и полетишь. А я постараюсь еще ближе подойти. — Замечательно придумал! Ну, что же, а теперь давайте знакомиться. Хватит за меня прятаться, не съест он тебя! — я выудил из-за спины Павла, ошалело глядевшего на громилу-Гиксана квадратными глазами, и чуть подтолкнул вперед. — Павел, это Гиксан. Гиксан, это Павел. Обниматься необязательно. — Обнимешься с таким… — испуганно хлопнул глазами Пашка. — Задавит же. — Не бойся его, он замечательный! — вступился я за мужчину и повернулся к тому, спросил по-лидански: — Слушай, а переводчик взяли? Должны были. — А то! — похлопал Гиксан себя по груди. Потом выудил из кармана второй и протянул мне. — Отлично! Благодарю! — я быстро нацепил кулон с переводчиком Павлу на шею. — Носи и не снимай. Это переводчик. Теперь будешь понимать его, как и он тебя. Впрочем, и всех остальных тоже. — А зачем? — Ну так ты же по-русски говоришь, Гиксан на лиданском вперемешку в фернавейским. Без переводчика не поймете друг друга. — А ты? — Так я лиданский знаю. И фернавейский немного. — Ясно… — нерешительно улыбнулся он и повернулся к Гискану. — Спасибо большое за эту штуку, — он приподнял кулон. — Боги в помощь! — добродушно пробасил мужчина. — Ну что, я полетел. Не шалите и ведите себя хорошо! — сказал я по-русски, решив не заморачиваться, раз оба с переводчиками. — Мы будем паиньками, папочка! — ехидно пропел Пашка и сделал умильную мордаху. Гиксан загоготал. Пашка, от неожиданности шарахнувшись от него в сторону, опомнился, возмущенно уставился на здоровяка и зашипел. — О как! — уважительно поцокал мужчина. — Я тоже так умею! — и, набрав побольше воздуха в грудь, тоже зашипел, громогласно так, переходя в порыкивание. — Чисто дети малые, — покачал я головой, глядя за их дурачествами. Кажется, эти двое спелись. Забавно будет за ними понаблюдать. Это плавание будет веселым. Махнув на прощание рукой, я перепрыгнул на плот, обвязался веревкой и взлетел. Задумка с плотом оказалась удачной. Всё честно реквизированное поместилось, еще и место осталось. Над текстом послания к стражам я недолго думал. Написал, мол, так и так, там-то и там-то обитает разыскиваемый тремя континентами преступник. Написал и оставил в кухонном шкафу, в отделении для посуды, искренне надеясь, что в том ресторане работают законопослушные граждане, и мое письмо попадет к адресату. А потом подумал и вытащил обратно. Не пошла бы, как говорится, эта стража, к херам собачьим? С какого ляда я должен за них выполнять их работу? Кто оценит мои благородные порывы? Скорее, крайним сделают! Так что нехер-нехер. У меня к этому замку тоже интерес имеется. А то понабегут всякие, наследнички тут же найдутся, и останется Пашка с носом. Кстати, надо будет Гискана попросить, чтобы маг Переход запечатал. Чтоб не шлялись тут всякие. А заказчики, для кого лувиар добывали, потерпят. Мы не особо спешили обратно. Даже не стали активировать амулет Ака-Лии. Дело было сделано, все спасены, целы и здоровы. До первых зимних ураганов мы вполне успевали. Гиксан развернул необычные, треугольные паруса, расположив их под странными углами. На мое удивление он пояснил, что можно двигаться на север под парусом и при встречном ветре. Разве что пойдем зигзагами. Я спорить не стал, доверившись профессионалу. Единственное, о чем попросил — зайти в мою бухточку, навестить сарзиса. Ужасно соскучился по его меховой морде! Я сразу сказал Гискану, что письмо так и не отправил, на что тот лишь довольно рыкнул. Оказывается, опасался тоже, запасливый такой, что стража всё ценное прихватизирует. Типа улики. Ага-ага. Верим-верим. И похвалил меня за бдительность. Пашке всё было интересно. Еще бы, первый раз в море оказался, раньше-то, даже на Земле, ему не случилось на корабле покататься. И если в первый день он сидел, нахохлившись, на корме, и грозно зыркал на Гискана глазами, то потом расслабился, освоился. Он облазил весь уйгоц, безбоязненно перепрыгивая с кормы на поплавки, так, оказывается, назывались боковые узкие лодки, приноровился забираться на верхние перекладины реи, сидя там, как попугай на насесте. Гиксан не успевал отвечать на его вопросы. «А это что за палка», «а почему парус такой смешной», «а как повернуть», «а как тормозить», и еще сотня «а как» и «почему». К бухте, у которой жил мой знакомец, мы подошли на шестой день, к вечеру. Сарзис, словно чуя чего, ждал нас на обрыве. Гиксан с Пашкой остались на борту, не решились подойти ближе к дикому хищнику, как я ни уверял, что Сари не тронет. Пофыркав на них, я перелетел на берег и, радуясь встрече, с удовольствием потрепал сарзиса за ещё больше распушившиеся щеки и бока, почесал за ушами. Мы немного подурачились, бегая друг за дружкой, шутливо бодаясь и стараясь закопать оппонента в неглубокий снежок, что намело у кустов. Напоследок я поймал коту парочку пернатых кричалок, что так и гнездились на скалах неподалеку, не улетели зимовать куда потеплее. И с чистой совестью вернулся на уйгоц. А еще через неделю показались знакомые холмы. Путешествие подходило к концу. Очередная страничка жизни пройдена. Теперь останется только дождаться возвращения Павла из Храма, и можно будет отправляться в путь.