Меня тут не ждали? Вам же хуже.

Сказать, что я был в шоке — ничего не сказать. У меня аж дыхалку перехватило. Ну вот никак, никаким местом я не ожидал, что судьба меня столкнет с родственниками в столь неподходящий момент! Нет, против Миосаль ничего не имею, но лично мне она сейчас тут абсолютно, просто совершенно не нужна! Зря я, что ли, ховаюсь тут ото всех и инкогнито блюду? Что ей говорить, как объяснить, почему я здесь, а не на островах с мужьями? Блин, да я готов почку отдать за то, чтобы сейчас же, сей же миг оказаться на другой стороне Вессы! А Еська?! Ну, тупёныш! Сколько раз ему твердили — будь осторожен, никого не трогай, никуда не лезь! Только я ему раз сто говорил про местные порядки! Что руками трогать незнакомцев чревато, что местных Богов хаять — без носа остаться, что совершеннолетним становятся не по возрасту, а по заслугам, что семья тут — святое, что детки тут не бегают по улицам без старших. Так нет же! Всё без толку! В одно ухо влетело — в другое со свистом вылетело! И в итоге наш милейший друг Шавьес легкомысленно и бездумно засунул нас в такую жопу, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Это надо же, припёр к нам домой чертову малолетку с офигительным хвостом! Вот подстава так подстава! Ну, скажите на милость, неужели он не понимает, что появление этой милой несовершеннолетней красотки сулит нам просто охренительные проблемы? А уж продолжать и дальше укрывать её — чистое безумие! Да, пусть он не в курсе, по каким причинам я не рвусь домой, и тем более не знает, что мы с барышней родня, и, соответственно, не понимает, какими проблемами лично для меня это чревато. Плевать, как говорится, со своими проблемами я сам разберусь. Согласен, возможно, надо было бы пояснить Шавьесу, кто такая есть Миосаль и чем чревато появление тут дочери Герцога Митольского. Чтобы понимал, что юная аристократка в принципе не может гулять сама по себе, как кошка приблудная. Но, в любом случае, своя-то бошка должна быть на плечах? В руке жалобно хрустнул судорожно стиснутый амулет. Я выдохнул сквозь зубы, собирая мозги в кучу. А кстати… С чего это я взял, что Миосаль меня узнает? Воистину, правду говорят, что у страха глаза велики! Чего заистерил-то? Мало ли на свете похожих типов? Ниэл Жеарси, любимый муж её ненаглядного старшего брата, сейчас на Жеарси, Рилайс хоть сейчас подтвердит, а барда Сарзиса она в первый раз видит. Тем более что Ниэла она знала как ухоженного модного красавчика, а Сарзис — чисто кот тощий, ещё и волосы я обкромсал, чтоб не мешались. А если будет докапываться — так всегда можно на местную родню сослаться, мол, знаю-знаю, что рóдный братец Ниэл золотую курицу за хвост ухватил и в богатеи выдался, ну, а мы люди скромные, на более близкое знакомство не претендуем, ибо бедные — но гордые! И вообще, интересно мне очень, какого ляда Миосаль сюда вообще припёрлась? Зачем побежала куда-то, чего в пансионе, вернее, этой своей Военной Академии, не сиделось? Куда вообще бежала? К кому? А кто идею подал? Сама справилась, или помог кто? И кто это может быть? Кто организовал? Ох, Матушка, отведи, а то ведь крайними сделают! А если не крайним, так по другому поводу докопаются! Зуб даю, что папаша её однозначно следит за процессом поимки, если не сам сюда уже явился! А он, как мне помнится, очень неровно дышал в мою сторону. Тогда его Шан осадил, а сейчас что будет? А если не на меня поведется, а на Еську-придурка? Он же в житейском плане лох лоховский, его развести — как два пальца об асфальт! Он же до сих пор мужем-защитником не обзавелся! Непонятно, кстати, где его носит… С такой-то хилой конституцией ему без горы мышц за спиной ну никак нельзя! Все эти мысли дружной кучей пронеслись у меня в голове за считанные секунды. Но этого мне хватило, чтобы успокоиться и собраться. Как говорится, ты меня не знаешь, я тебя не знаю. И поди докажи обратное! Ничего, прорвемся. Ниэла она знала как воспитанного молодого человека, да? Значит, Сарзис будет гадом первостатейным. Я не боялся переиграть, уж больно взбодрила эта внезапная встреча, и меня сейчас просто распирало от злости. За спиной кашлянул Шавьес, явно намекая, что пауза затянулась. Я выпрямился, чуть передернул плечами, скидывая напряжение, и, нацепив на морду лица самое что ни есть высокомерно-снисходительное выражение, добрым словом вспомнив Рилайса, развернулся, поигрывая амулетом, подкидывая его вверх-вниз. С этакой ленцой оглядев девушку с ног до головы, я изогнул губы, обозначая улыбку, небрежно кивнул и вежливо проворковал: — Приветствую юную особу в нашем скромном жилище! Не ждал, не гадал, что сегодня Боги будут милостивы ко мне и позволят лицезреть вашу несравненную красоту, о прекрасная Миосаль. — Ты что, обалдел? — удивленно выпучил глаза Шавьес, явно не ожидавший от меня подобного поведения. — О нет, друг мой, как можно! Наоборот, я стараюсь соответствовать кругу общения нашей милой гостьи! — дернул я бровью и ухмыльнулся. — Какой еще круг общения? — А она тебе разве не сказала? — наигранно-небрежно тряхнул я кистью, словно сбрасывая невидимый сор, сложил руки на груди и насмешливо посмотрел на Миосаль. Та прижалась к Шавьесу, виновато-испуганно хлопая глазами, принялась нервно теребить его рукав пальцами. Я, заметив её жест, выпал в осадок. И это воспитанная девочка с намертво прописанным в мозгах табу на прикосновения к чужим? Что вообще происходит? Миосаль, герцогская дочка, аристократка и всё такое, жмётся к первому встречному, как к брату родному? — Что ещё она должна сказать? Лично мне и так всё понятно! — набычился Шавьес и, обняв девушку, погладил её по голове. — Ты не переживай. Сарзис добрый, только сейчас, наверное, не выспался. А ты, — ткнул в мою сторону пальцем, — выбирай слова! Я молча кивнул, нахмурившись и не сводя с них глаз. Это было бы нормально на Земле, я имею в виду реакцию Миосаль на обнимашки, вернее, отсутствие этой самой реакции. Подумаешь, просто обнялись, без какой-либо подоплеки. Но для местных-то это просто вопиющая порнография. Ведь даже мы с мужьями не позволяли себе подобного за пределами личных комнат, только если были стопудово уверены, что никого рядом нет. А тут на тебе! Миосаль! Обнимается! Прилюдно! Всё это было до крайности подозрительно, настолько, что я едва не вышел из образа. Но пока было рано менять тон разговора. Лучшая защита, как известно, нападение, так что пусть боится, пусть поймет, что не все люди братья, и бежать из-под мамкиной юбки ей не следовало. — Кхм… Добрый, добрый. Особенно когда вижу таких милых девочек, одних, далеко от дома и старших! — промурлыкал я и многозначительно осмотрел её с ног до головы. Та задрожала и побледнела. — И чего затряслась? Шавьес прав, я добрый. Ужасно добрый! И просто ужас как люблю помогать таким хорошеньким дурочкам, бегающим из дома, — проворковал самым проникновенным голосом. — Молодец, что прибежала. Когда бы мы еще познакомились? — тронул костяшкой согнутого указательного пальца её щеку. Та затряслась, не сводя с меня испуганного взгляда, продолжая цепляться за Еську, как за спасательный круг. — Блин, ты чего городишь! — зашипел он, обнимая её обеими руками, загораживая от меня, та развернулась, вцепившись тонкими пальчиками в его плечи, вжимаясь всем телом. Я, поняв, что немного переусердствовал, качнул головой и отошел, пытаясь осмыслить увиденное. Право слово, не ожидал, что Миосаль такая трусишка. В замке-то, в кругу семьи, казалась бойкой и шустрой девчонкой. А на деле — обычная малявка, по глупости полезшая во взрослую жизнь. Ну что, силён, мужик, запугал дурочку. Но, вообще-то, не в храбрости дело. Миосаль слишком странно себя вела. Словно заколдовали. Согласен, можно зачаровать дуреху, чтобы на важном папе отыграться. Ведь тут её кто-то запер в номере… Но зачем возможным похитителям заставлять её тащиться через полмира? Неужели в Лидании не нашлось укромного местечка? Странно, как же всё странно… Ладно, будем разбираться. — Успокойся, Миосаль, не надо пугаться. Я же не зверь какой. И ты не дребезжи, — осадил я нахохлившегося Шавьеса. — Надо же разобраться, что и как. Уж прости, милейшая Миосаль, но слишком странно видеть мне в Аусоваре дочь… — Миосаль распахнула глаза и мотнула головой, затравлено глянув на Еську. Я понятливо усмехнулся: — Ладно, не суть. Неважно, кто родители. Меня другое крайне удручает. И я хочу понять, специально вы встретились, или же так нынче встали звезды. — Я тебе уже всё рассказал! — возмущенно фыркнул Еська. — А теперь хочу выслушать Миосаль. У нас есть ещё полчаса, я так думаю. Так что, милая гостья, Еська, пошли на кухню, сядем, нормально поговорим, — махнул я рукой и первым прошел вперед. — Миосаль, ты не голодна? — вежливо поинтересовался. — Нет, благодарю, — качнула она головой, испуганно хлопнув глазами. — Хорошо, — кивнул я и первым уселся за стол. Парочка, не разомкнув рук, уселась рядышком, прижавшись друг к дружке, ну чисто котятки. Один ерошится, другая пугливо глазками хлопает. Красота, да и только. Хмыкнув, я качнул головой и поинтересовался: — Миосаль, а ты вообще понимаешь, что ты делаешь? — А что я делаю? — глухо переспросила она. Я усмехнулся и выразительно глянул на их переплетенные пальцы рук. Миосаль моргнула, перевела взгляд вниз и, вздрогнув, резко отдернула руку, словно от ядовитой змеи, вскочила на ноги, едва не свалив стул. А потом с таким недоумением и обидой посмотрела на Еську, что мне на минутку её даже стало жалко. Но потом вспомнил, что папа бежит по следам и пипец уже дышит в затылок, и затолкал жалость подальше. — Теперь понятно, что я имел в виду? — тоном строгого наставника спросил я и покачал головой, всем видом показывая, как сильно раздосадован нравами нынешней молодежи. — Не ожидал, право слово, от воспитанной девушки столь безответственного поведения. И что, часто бегаешь из дома? Весело же, да? Никто не указ, делай, что хочу. Каждый день можно вешаться на незнакомых парней, никто слова против не скажет! Можно идти с ними в сомнительные места, доверяя честь и жизнь, как родному отцу, можно делать всякие глупости… — Нет, я не такая! — возмущенно воскликнула она. — А какая, м? Лично я вижу перед собой несовершеннолетнюю дурочку, сбежавшую из дома и ушедшую в загул, дурочку, что идет, как послушная зверушка, за первым встречным парнем. — Ничего я не послушная зверушка! И Шавьес — не первый встречный! Он мне помог! — топнула она ножкой. Я насмешливо вздернул бровь. — Вижу, вижу, что не первый встречный, — усмехнулся. — Тогда сама подумай, раз ты у нас «не такая», — передразнил её. — Думай, думай. Ты девочка умная, уверен в том. Посмотри на ситуацию с моей точки зрения. Малолетняя девочка, прикрываясь несуразными байками, сбежала из дома и ведёт себя крайне… Крайне нехарактерно для себя. Ты — воспитанная юная барышня из хорошей семьи, так посмотри же, на кого ты похожа? Миосаль скорбно сложила бровки и нахмурилась. Я понимающе качнул головой. — Понимаешь теперь? Что случилось с тобой такого, что ты, забыв обо всём, сбежала из привычного мира? Ты же не просто так сбежала, а кинулась на другой континент. Кто тебя надоумил совершить такую глупость? Ты видела тех, кто поймал тебя уже здесь? Ты их знаешь? Они тебе угрожали? Возможно, это были люди твоего отца, отчаявшегося найти дочь? А если это так, то зачем ты сбежала снова? — Ой… — растерянно заморгала она. — Сари, ты что её запутываешь! Я же тебе говорил, что она к жениху бежала! — встрял Шавьес, снова обнимая Миосаль. — Говорил, не спорю. И мне очень интересно, кто у нас жених. Миосаль, деточка, ты его вообще в глаза видела? Как его зовут-то? А родители знают о твоем женихе? — Ой… — растерянность на её личике сменилась пониманием, а затем и испугом. — Ой… — Вот тебе и «ой»… — поморщился я. — Душа моя, давай по порядку. Нам надо понять, кто вынудил тебя приехать в Ликтакир, и как можно тебя вернуть домой. Потому как в противном случае виноватыми будем мы с Шавьесом. А мне очень хотелось избежать тесного общения со Стражами и Видящими. Миосаль закусила губу и нахмурилась, задумавшись. — Кто ты, Сарзис? — не поднимая взгляда, тихо спросила она. — Мне кажется, сейчас это не самый актуальный вопрос. Прошу прощения, что напугал, но мне надо было понять, кто ты и что ты. — И кто же я? — невесело усмехнулась она, как-то по-взрослому. — Кроме хорошенькой дурочки, несомненно. — А ты с этим утверждением не согласна? — хмыкнул я. Она качнула головой, всё не поднимая головы. — Ладно… Сядьте уже. И начнем с самого начала. Шавьес, прошу, помолчи пока. Я тебе свою позицию высказал десять минут назад. Итак… Миосаль, скажи, что тебя натолкнуло на мысль о побеге из пансиона? Ты же в пансионе учишься? — Нет, в Школе при Военной Академии. А что натолкнуло… — она задумалась. — Сон… Или не сон? — нахмурилась, вспоминая. — Так странно, меня словно что-то позвало! Я почти не осознавала, что делаю. Нет, не так. Просто появилось какое-то убеждение, знание, что мне нужно в Ликтакир. И у меня даже мысли не возникло, что надо посоветоваться с родителями или наставником. Ведь папа вполне мог помочь мне с дорогой, не стал бы силком дома держать. Тем более, каникулы… А вместо этого… Я сказала родным, что поеду к подруге, а подруге сказала, что поеду домой. На Переход у меня были деньги, родители их не контролируют, доверяют мне… А я… — отвернулась она, закусив губу, сдерживая слезы. — Так… Погоди-ка… Ты хочешь сказать, что родные думают, что ты в гостях? И не ищут? — Ну да, — кивнула она, справившись со слезами. — Интересно-интересно… А кто же тебя поймал и запер в гостинице, если не помощники любящих родителей, дабы вернуть домой? — А-а-э… О-ой… — ошеломленно распахнула она глаза. — Он самый, — со вздохом потёр я лицо. Честно, этот детский сад меня заманал. Мало мне было Павла Батьковича, так нате вам еще и гражданку Миосаль. Ну, ей-богу, это уже было не смешно. Не спорю, Пашка, Еська который, парень хороший, справедливый и добрый. Но у него же детство в штанах до сих пор играет, несмотря на то, что по годам он меня старше. Видать, всё же верно говорят, что не возраст делает нас взрослыми, а нажитые знания, опыт, набитые шишки, ошибки и личные победы. Согласен, что Пашке неоткуда было ума набраться, если он потерял родных в том возрасте, когда рождается хоть какое-то понимание мира, а потом и вовсе бродяжничал, ничему не научился. И потом он взаперти столько лет прожил… Эх, про Миосаль и говорить нечего. Жила, как у Христа за пазухой, в довольстве и сытости, всё получала, стоило только пальчиком указать. Тепличный ребенок, немного вздорный, капризный, совершенно не знающий мира и абсолютно послушный родительской воле. И тут на тебе, её позвали — она пошла! — Короче, давай по порядку… — еще раз вздохнув, я приступил к допросу. История получалась занятная. Она в самом деле повелась на какой-то Зов, даже не подумав посоветоваться с наставниками. Действительно сама ушла из Школы, практически не таясь. Зов звал её на Запад, и она шла вперёд, не сомневаясь. Причем сейчас, рассказывая мне, она чётко идентифицировала то чувство именно как Зов, мол, всё было так, как в учебнике написано. Но тогда её это не испугало, не напрягло. Послушно впустила в себя этот Зов, спокойно ушла. Знала, что так надо, так правильно, что её ждут. Никого подозрительного в пути не заметила, никто ей ничего плохого не сделал, наоборот, были весьма корректны и предупредительны. Уже здесь, в Ликтакире, она столкнулась с незнакомым мужчиной, высоким и крепко сбитым, в добротной одежде. Он вел себя вежливо, руки не распускал, тоже предложил помощь. Миосаль он не понравился, отчего — не смогла сформулировать, и она отчего-то наплела про жениха, мол, что просто погулять ушла. Но тот настоял, что должен убедиться, что с ней всё будет хорошо, напросился пообедать вместе. Миосаль согласилась. Последнее, что она запомнила — их совместный обед в местном трактире. Проснулась уже в номере, взаперти. Ждать мужчину не стала и решила, раз дверь заперта, убежать в окно. Ну, а там как раз Пашка прогуливался. Почему Миосаль не доверилась тому мужчине, а с Шавьесом ушла, как со старым знакомым, она так и не смогла сказать, как ни пыталась. Просто знала, что так правильно. Во всей истории меня радовало одно — встреча с Герцогом Митольским откладывается на неопределенное время. Всё остальное было очень печально. Кто-то приманил её сюда, на другой край земли. Кто-то явно узнал Миосаль и запер её. С какой целью — неизвестно. Как и неизвестно, заодно ли они действовали, или просто так сложилось. Но лично я предполагал худшее. Увы, ну никак не верилось мне, что в этом благопристойном мире нет криминала. Ведь не зря пугал меня Рилайс, когда мы к Аержасу ехали, что меня выкрасть могут. Да, Миосаль преспокойно доехала до Ликтакира, но кто поручится, что за ней не следили? И если следили, то, вполне возможно, помогли доехать без проблем до пункта назначения. Но кто же сейчас скажет, какие цели преследовали эти «доброжелатели»? И где они сейчас, когда Миосаль не стала их дожидаться? Да, хвала Богам, Миосаль, поняв, что находится взаперти, сообразила и убежала. И трижды слава всё Им же, что ей на пути попался Еська. Пусть он и бестолочь, но не прошел мимо дамы в беде. И как бы я ни ругался, он правильно поступил, приведя её сюда. По крайней мере, я знаю, что надо делать и с кем связаться, чтобы отправить её домой. Знать бы ещё наверняка, зачем в принципе убежала… Меня, не скрою, очень обескуражил упомянутый ею Зов. Я смог предположить только два варианта. Первый — что она подверглась магическому внушению, что маловероятно в закрытой школе для богатеньких деток, там безопасность должна быть на высочайшем уровне. С другой стороны, помнится мне, Луакцоль рассказывал, что его жена, тогда тоже малолетняя соплюшка, сама к нему прибежала, тоже повелась на Зов. Что же тогда получается, Миосаль — суженая Еськи? Можно, конечно, допустить такую версию, но я, если честно, считал, что этой птичке певчей нужен защитник, а никак не другая птичка. Ну да, не птичка, кошка. Вернее, котёнок бестолковый. Но такой же хилый и слабый. А пока они вырастут, сто раз приключений на задницу словят. Осталось только разобраться, что делать с Миосаль и как можно вернуть её домой. Вариант, что она останется с нами, я даже не рассматривал. Даже если она будущая жена Еськи, рано им ещё женихаться. Миосаль надо учиться. И лишь потом о замужестве думать. А Шавьесу придется подождать, пока милая вырастет. Да и ему не помешало бы подучиться. Он же даже школу не закончил, про универ и говорить нечего… В общем, так ни до чего путного не додумавшись, я решил спросить тех, кто стопудово в курсе. А кто у нас заведует всяческими чудесами? Правильно, Храм. Да, вполне может сдаться, что в сам Храм меня и не пустят, но, думаю, поговорить храмовники не откажутся. В конце-то концов, Соахши обещала, что я смогу к ней обратиться за помощью. Так что… Хлопнув себя по коленке, привлекая внимание, я оглядел шушукающуюся парочку. — Ну, други мои, хочу сказать, что дела наши не так ужасны, как могли бы быть. — Это почему? — непонимающе спросил Есси. — Миосаль всех врагов перехитрила и до нас добежала, — усмехнулся я. Ну не разжёвывать же ему, что я до усрачки рад отсроченной встречей с папá? — А мы поможем ей вернуться домой. Но надо разобраться в одном моменте. Вернее, прояснить причину, толкнувшую на обман. Миосаль, кто тебе снился? К кому ты бежала? Не просто так же ты выдумала жениха? — Ну… Нет, не просто так… — замялась она, порозовев и нерешительно глянув на Есси. Тот, встретив её взгляд, просто расцвел, распрямил плечи, даже ростом как-то повыше заделался. Я хмыкнув, покачал головой. — Всё с вами ясно. Тогда, Миосаль, еще один вопрос. Что ты знаешь про Хранителей? — Хранителей? — удивленно распахнула она глаза. — Да, Хранителей, — кивнул я. — Ну… — она глянула на Шавьеса в поисках подсказки, ну чисто школьница у доски. Уж не знаю, отчего у меня выплыли такие ассоциации, но, заметив их переглядывания, я окончательно расслабился и понял, что всё будет пучком. Эта парочка точно создана друг для друга! — Чего тянем? Не знаешь, что ли? Эх ты, незнайка! — Ничего не незнайка! — насупилась она. — Знаю я, кто такие Хранители, мне рассказывали. Только я не поняла, зачем тебе нужны эти детские сказки. — Так по-твоему, Хранители — это сказки? — с обидой в голосе поинтересовался Шавьес. — А что, нет? — удивленно протянула она и еще раз пристально оглядела нас с Еськой. Я лишь рассмеялся. — Нет, представь себе, не сказки. А Зов Хранителей — тоже сказки, по-твоему? — Э-эм… Не знаю, ничего такого не слышала, — мотнула она головой. — Эх-хе, блин, куда мир катится… — вздохнул я. — Каких-то двести-триста лет — и всё забыли… — Ну нет, не всё, — с сомнением в голосе ответил Шавьес. — Согласен, не всё. Маги помнят. Да жрецы… Кстати! — хлопнул я по столу и встал. — Нам надо в Храм! — Зачем ещё? — возмущенно фыркнул Шавьес. — Затем, что мне надо проверить одну вещь! — Какую? — не понял он. Я, усмехнувшись, глянул на Миосаль, та стояла, любопытно сверкая глазенками. Ещё бы, какая-то тайна у неё прямо под носом! — Если ты ещё не понял, друг мой, то я тебе потом расскажу. Ну, или в Храме всё узнаешь, если подтвердятся мои подозрения. — Да? — подозрительно зыркнул на меня. — Ну ладно… Только нам в кабак надо, выступление же… — Надо же, вспомнил! — хохотнул я и покачал головой. — Ничего не случится, если мы сегодня не будем выступать. Дело Миосаль намного важнее. Только надо предупредить Титлара, чтобы замену нашел. Хотя… — я глянул на часы и поморщился: время к шести доходило, а уже в семь-восемь мы начинали. — Навряд ли он кого-то найдет… Кто же знал, что у нас так резко поменяются планы. Ладно! — махнул я рукой. — Пошлем записку, что опоздаем. Может, не так бушевать будет… На крайний случай давай к Лиргу зайдем, может, удастся его трезвым застать. — Лирг и с бодунища такое выдает, что мне только и остается завистливо облизываться, — вздохнул Шавьес. — Ты тоже замечательно играешь! — с горящими глазами заверила его Миосаль. Я только головой покачал. Вот же ж жук! Когда только успел? Хотя да… — Так, замечательные мои, давайте уже топать к Храму. Только сперва к Лиргу. Попрошу его мне аккомпанировать вечером, а ты дома с Миосаль побудешь, чтобы не рисковать. Вы и так весь день прошлёндали неизвестно где. А похитители наверняка не дураки, успели чухнуться, что девица пропала, и стопудово ищут. — Ты так смешно говоришь! — хихикнула расхрабрившаяся Миосаль и уткнулась Шавьесу в плечо, хитро на меня поглядывая. Да уж, детки явно не переживают о возможном «хвосте». Блинский детсад, штаны на лямках… — Ну как умею, — развел я руками и пошел к выходу, одеваться потеплее. Пусть в столице и убирают снег до последней снежинки, и от лютых холодов маги заслон ставят, но зиму ещё никто не отменял. Парочка, ещё пошушукавшись, тоже вышла в прихожую. *** В Храм мы добрались засветло. Повезло удачно наткнуться на извозчика, что высаживал у соседнего магазинчика господина Дирайеве, тамошнего учётчика. Но весь путь до Храма я то и дело оглядывался: ну вот не отпускало меня ощущение чужого взгляда. К слову, Храмов в аусоварской столице целых два, на юге и на севере, оба расположены на стыке Радужного и Стального Колец, и каждый занимает с квадратный километр, а вокруг них находятся Северная и Южная Площади Мира. Ближайшим к нам был Южный Храм. Правда, когда Шавьес его первый раз увидел, то тоже, как и я, не поверил, что пятак густого леса посреди площади — и есть Храм. Зато сколько после было восторгов! Он даже несколько раз оставался ночевать там, чему я не препятствовал, понимал, что ему это нужно. В Ликтакире, с его радиальной застройкой, вообще сложно заблудиться. В самом центре — Летний Дворец Приёмов, где проводятся встречи на высшем государственном уровне и заседают ученые мужи. От него расходятся прямые улицы, как спицы в колесе, через каждые полкилометра — кольцевые дороги, с расширением радиуса кольцевых дорог растет число «спиц», расстояние от перекрестка до перекрестка — примерно полкилометра. Сам город делится на Алмазное, Хрустальное, Золотое, Радужное и Стальное Кольца. Между ними разбиты парковые пояса, совершенно друг на дружку не похожие. У Алмазного — на Петергоф похоже, у Хрустального — что-то вроде японских садов с изогнутыми ручейками и круглыми озерцами, резными и каменными мостиками, у Золотого — почти лес, но ухоженный, с дорожками, по которым можно было покататься как верхом, так и в каретах, у Радужного зеленое кольцо было самым длинным и представляло собой изумительный микс из разных стилей. И строгие, с четкими дорожками, ровными рядами цветов и стриженых кустов, и заросшие, вроде английского сада, и многоэтажные с каскадами водопадов — красота, да и только! Не надо забывать и про главную реку страны, Лакирею. Она течет с западных гор и впадает в море на востоке. И проходит сквозь всю столицу. Местные умельцы замкнули русло реки в кольцо, вернее, три кольца, соединенные в цепочку: крайние побольше, среднее — поменьше, и оно как раз течет по парку у Алмазного кольца. Алмазное Кольцо — самое маленькое, оно радиусом примерно в два километра, то есть его граница приходится на четвертую кольцевую дорогу. Это кольцо полностью нежилое, там находятся, кроме Летнего Дворца, разнообразные Министерства, Ведомства и прочие конторы высших органов власти. Туда обычно не пускают праздных посетителей, и только несколько раз в году, на большие праздники, открывают доступ на Алмазные Площади, где выступают с речами важные чины. Эти самые высокие чины и остальные аристократы живут в Хрустальном Кольце, занимающем следующие четыре витка дороги. Рассказывать о красоте этого Кольца можно до бесконечности, но всё равно лучше увидеть наяву. Я сам, впервые такое воздушно-кружевное многоэтажное чудо увидав, полчаса стоял, раскрыв рот от восхищения, не в силах глаз отвести. Нет, реально, я просто не представлял, как это возможно чисто физически — поставить тонкую пятиэтажную стеллу-башенку, завернуть её наверху в петельку или цветочек какой, ещё и соединить невесомым мостиком с соседним кружавчиком дома. Что и говорить, умеют драконы, которые давным-давно облюбовали Аусовар для своего проживания, строить. В Золотом Кольце, занимающем следующие восемь витков, живет аристократия пожиже, богатые потомственные купцы и промышленники и просто нувориши. Там же полно всяких контор и офисов, лавочек попроще, но всё равно дорогих, и больших магазинов, ценники которых сверкают так, что глазам больно, а также пафосных рестораций, театров, выставок, галерей и прочего, прочего, прочего. Кроме всего вышеперечисленного, на стыке Золотого и Хрустального Колец, на одинаковом расстоянии друг от друга, находятся четыре театра, постоянно воюющих за титул «законодателя моды», два Малых Дворца Приемов и два огромных музея. Вот там-то и отирается по большей части столичный бомонд, куда лично мне не хотелось лезть ни под каким соусом. Но в Золотом кольце и без названных заведений посмотреть было на что. Самые высокие дома в этом кольце не превышают пяти этажей, ибо так заведено издревле, но зато некоторые умельцы каждый этаж делают чуть ли не под пять метров, а крыши — похожими на высокие тонкие шпили минаретов. И вся эта красота покрыта резьбой, украшена коваными узорами и цветами. В Радужном Кольце, где мы имели радость проживать, располагались, кроме домов обычных горожан, многочисленные заведения, централизованно снабжающие всем необходимым первые три Кольца, то есть кухни, прачечные, швейные цеха и кожевенные мастерские. Правда, всё шумное и дымное производство, типа кузнецов и столяров, вынесено в Стальное Кольцо, а свежими овощами снабжают многочисленные парники, зеленеющие круглогодично, выведенные за пределы города. Само Радужное Кольцо занимало аж десять витков дороги, и основная жизнь города крутилась именно здесь. Ну и, конечно же, многочисленные детские площадки, школы, стадионы и просто площади с фонтанами и статуями. А еще на стыке Золотого и Радужного колец располагались Залы Переходов, которых в столице было аж восемь. В Стальном Кольце, занимающем пять витков, находились производства всего на свете и крупные ремесленные цеха. Не надо думать, что Стальное кольцо было грязным или как-то иначе нарушало красоту города. Нет, там, как и во всем городе, царила чистота и красота. Даже здания заводов были украшены каменной или деревянной резьбой, а за облупившуюся краску на фасаде или бумажку в неучтенном месте хозяева рисковали заплатить офигительный штраф. Впрочем, это правило действовало во всем городе, за чистоту прилегающих территорий звонкой монетой отвечали хозяева близлежащих домов. Так что надо было сто раз подумать, прежде чем мусорить, потому как в таком случае ты рискуешь напороться на кулак сторожа, который потом тобой же и вытрет мостовую. Нехитрыми расчетами можно подсчитать, что диаметр столицы — почти тридцать километров, и это только сами Кольца. А за Стальным Кольцом еще на пару часов хода раскинулся зеленый пригород, застроенный одно-двухэтажными домиками, окруженных опрятными садиками и огородиками. Так что для того, чтобы пешком пройтись из одного конца города в другой, не хватит и дня. Но на самом деле, добраться куда-то не проблема. Помимо большой братии извозчиков, в Ликтакире, в Радужном и Стальном Кольцах, организован общественный транспорт, что-то вроде трамваев, только колея у них одна и рогов нет. В Золотом тоже проложены колеи, но трамвайчики там больше развлекательные, едут медленно, проезжая через все парки и площади. Для самых нетерпеливых предусмотрели возможность ходить через Залы Переходов, то есть не трюхать час-другой по окружной, а войти в Северный Зал и выйти в Южном, к примеру. Как говорится, любой каприз за ваши бабки. Расплатившись с кучером, щедро доплатив за скорость, я, подхватив под руку оробевшую Миосаль, наплевав на все правила, пошел к деревьям, надеясь, что меня хотя бы на порог пустят. В Храме сегодня было лето. Возмутительно ярко зеленела трава, цвели цветы, где-то гроздьями свисали созревшие фрукты, то и дело шлепаясь на землю, источая изумительный аромат. Я невольно открыл рот, пораженный увиденным. Еще бы, мне-то всё чаще осень показывали. — Ого! Это надо же! Лето в Храме! — радостно воскликнула Миосаль и захлопала в ладоши. — А что, это такая редкость? — поинтересовался я, не переставая любоваться. — Да, большая редкость! Значит, случилось что-то очень-очень хорошее! Как же удачно мы пришли! — она резко стиснула Шавьеса в объятиях, чмокнула в щеку и убежала на полянку, скидывая на ходу полушубок и меховую шапочку. — Погоди меня! — крикнул он и дёрнулся следом, я едва его успел перехватить за руку. — Стой! Ты куда понёсся? — А что? — недовольно зыркнул на меня, нетерпеливо переступая на месте. — Не забывай, что мы тут по делу. Лучше не носись, как жеребец молодой, а поищи жрецов. Раз тут случилось что-то из ряда вон выходящее, они тут все должны быть. Но далеко не убегай и Миосаль не отпускай. — Да, папочка! — скривился Шавьес, мученически вздохнул и, всучив мне свою куртку, пошел за Миосаль. — Я скоро! — обернулся, махнув рукой. — Ну-ну… — покачал я головой, не слишком в это веря. Как я и ожидал, Шавьес, догнав Миосаль, подхватил её под ручку и принялся кормить её ягодками с ближайшего куста. Н-да, такими темпами мы отсюда до утра не уйдем. Заметив мелькнувшую меж деревьев ярко-синюю одежку жреца, я кинулся следом: — Подождите! Подождите, уважаемый! — закричал изо всех сил, опасаясь, что он уйдет. Жрец остановился и обернулся. Он оказался на удивление молодым. — Да? — смерил меня недовольным взглядом и нетерпеливо переступил ногами, явно куда-то спеша. Необычная тропинка под мужчиной, заросшая короткой зеленой травой, изогнулась вбок, словно уходя от меня, и устремилась куда-то в сторону. Я тряхнул головой, малость офигев, но потом вспомнил, что Лес не простой и, захлопнув рот, посмотрел на жреца — Простите, что отвлекаю, но у меня срочное дело. Вернее, вопрос. — Н-да? — скептически хмыкнул он. — Излагай, а я подумаю над ответом. — Вопрос простой. Как определить, Зов ли заставил прибежать девушку к Хранителю, или злые люди выманили её из дома? — Что? — удивленно распахнул он глаза. Я мысленно погладил себя по голове, молодец, Даня, умеешь задать правильный вопрос. — Какой Хранитель? — мотнул он головой. — Какая девушка? Что за глупости приходят к тебе в голову, незна… — он словно поперхнулся на полуслове и с совершенно ошарашенным лицом уставился мне за спину. Я обернулся тоже. И весьма невоспитанно выпучил глаза: тропинка, широкой дугой обогнувшая меня, вела точнехонько к сладкой парочке, растекшись перед ними лужайкой. Более того, кустик, который они обирали, разросся, превратившись в скамейку, у которой с боков и сверху свисали гроздьями ягоды. — Офиге-еть! — присвистнул я. — Тишиой! Тишиой! — вдруг завопил жрец и убежал прочь, как угорелый. — Бля, вот и поговорили, — расстроено вздохнул я и позвал чертовых сладкоежек, из-за которых мы снова оказались в попе: — Шавьес, Миосаль! Идите сюда! — Идем! — откликнулись они. — Его зовут Шавьес? — вдруг раздался чей-то негромкий глухой голос. Я подскочил на месте и резко обернулся, совершенно не услышав чужих шагов. — Ч-что? — жалко просипел я, оторопело снизу вверх глядя на здоровенного мужика. Тот даже не удостоил меня взглядом, как-то жадно пожирая глазами Еську. Заметив его интерес, я напрягся и, прокашлявшись, сложил руки на груди, набычившись. — А ты кто такой, уважаемый? — Тишиой, — выдохнул он. — Я ждал его. Дождался, — расплылся он в счастливой улыбке, просияв, и шагнул к замершей парочке. — Эй! Ты чего удумал?! — дернулся я к тропинке, ему наперерез, но уперся в упругую невидимую преграду, не пустившую меня на тропинку. — Стой! — ударил я руками по стене, начиная злиться. Здоровяк со смешным именем Тишиой пёр, как танк, вперед, не замечая ничего на свете. И мне это совершенно не нравилось. Как не нравилась мне реакция Еськи и Миосаль: они оба смотрели на мужика с нескрываемым восторгом, перемешанным с каплей неверия, словно воочию кумира всех народов увидали. — Да что такое происходит! — разъярился я. — Пашка, придурок! Уходи оттуда немедленно! — заорал я по-русски, привлекая к себе внимание. Но тщетно. Эта троица стремилась навстречу друг другу, как намагниченные кусочки. Застыв на миг на расстоянии вытянутой руки, Тишиой упал перед ними на колени, не сводя с них какого-то влюбленного взгляда, и распахнул объятия. Куда эта парочка придурков, радостно попискивая, немедля устремилась. — Боги, я сейчас заплачу… — всхлипнул кто-то. — И я… — поддержали его. — Вам слезы пролить — что вздохнуть! — хмыкнул третий. Я, тряхнув головой, повернулся. На тропинке, чуть поодаль, собралась целая толпа самого разномастного народу. И все они с умилением и радостью наблюдали за обнимашками. — Что происходит? — подал я голос. На меня даже не взглянули. — Что за херня! Алле, придурки! Что творится в вашем долбаном храме? Какого ляда этот бычара лапает моего друга? — разозлившись, я шагнул к тропинке. И снова влип в преграду. — Да еб вашу мать! — Не кричи, погасший, — подошел к краю тропки пожилой жрец. — Все идет по воле богов. Наконец-то они встретились. — Да что вы говорите! — прошипел я. — Наконец-то встретились? Какое счастье! Прям умереть не встать! И ничего, что Еська тут и года не прожил? — Я знаю. Теперь всё разъяснилось, — спокойно ответил он. — Так, может, и меня просветите? — процедил я сквозь зубы, гневно прищурившись. — Ты знаешь, кто твой друг? — хмыкнув, качнул головой. — О чем я… Конечно же ты знаешь, погасший. И я с удовольствием выслушаю историю вашей встречи. Я скептически хмыкнул и сложил руки на груди, всем видом показывая, что откровенничать с первым встречным не собираюсь. — Не веришь мне? Правильно делаешь, — кивнул он. — Но я не причиню зла ни тебе, ни Хранителю. Сами Боги вели его. Я на это заявление только щекой дернул. Знаю, знаю, кого и куда Боги вели. — При чем тут Боги… — сердито хмыкнул. — Какого демона они там обжимаются? — махнул я в их сторону рукой. — Так свадьба же, — просто ответил он, словно не замечая абсурдности ситуации. — Вашу маму, кто-то явно сошел с ума… — тихо выдохнул я, нихрена не понимая. — Какая такая свадьба? Вы с ума посходили? Миосаль несовершеннолетняя! Вас её папаша на куски порвет! И Шавьесу еще полтинника нет! — Ты тоже несовершеннолетний, — добродушно усмехнулся жрец. — И это не помешало тебе заиметь сразу троих. Так что порадуйся за друга. — Вы знаете? — поперхнулся я. — Да, погасший, знаю. И с великой радостью встречусь с тобой после того, как ты снова воссияешь. Я нахмурился и отвернулся, не зная, что ответить. — А-афиге-еть… — оторопело выдохнул я, уставившись на троицу. Между ними пульсировал неяркий свет, разгораясь с каждым ударом, а из земли вокруг них вырастали белоствольные деревца с дрожащими посеребренными листиками, складываясь в затейливую беседку. Они были аккурат посреди этой беседки, а толпа любопытствующих — у стен. Меня же эта фантасмогория обошла стороной, и я оказался за пределами беседки. Через пару минут стенки окончательно заросли, отгораживая от меня происходящее. — Теперь видишь, что свадьба? — негромко спросил подошедший старший жрец, улыбаясь. — Я ни разу не был на здешних свадьбах… — рассеянно брякнул я. — А свою и не помнишь? Хотя у тебя все неправильно получилось! — рассмеялся жрец. — Ритуал сами Боги вели, наша помощь и не понадобилась. — Да? Разве так можно? Ведь мы же с Рилайсом просто вместе спали… Ну, я имею в виду, просто спали, без всякого такого, — торопливо добавил я. — Вы выбрали замечательное место для сна, — усмехнулся он. — И разве не получилось все лучшим образом? — лукаво изогнул он бровь. — Так я вроде как и не жалуюсь, — улыбнулся я. — И другу твоему не придется жаловаться. Тишиой его слишком долго ждал. Ведь мальчика не миновала участь быть украденным. — И как же он… Что, сорок лет ждал? Понятно тогда, что так обрадовался. Только непонятно, где же его носило… Ведь Пашка, Шавьес то есть, месяца четыре, как вернулся на Вессу. Правда, первые два он на том проклятом острове из лувиара провел… — Тишиой, к своей неудаче, в горах был, когда мальчика увозили. Он же почувствовал рождение своего Хранителя, видел его, младенца, но не стал вмешиваться, решил, что подождет, пока он вырастет, оставил его с родными. И ушел. В горы. Решил достать редкие цветы, чтобы в их будущем доме посадить. В тот проклятый миг, когда избранник покинул мир, он был на скале. Его пронзила боль. И он сорвался. Хорошо, что дурушканы — крепкие телом, но дух его вышибло. Вот так его и не стало. Тело у лекарей лежало, да не польстился на эти годы никто. Наверное, Боги отвели, не иначе, — усмехнулся он. — Ведь были такие, кто желал тело заменить, свое ли, родных, да как приходило время выбора — на других указывали. Хранили своего любимого барда Боги, не иначе… И ведь дождался! — с довольным лицом жрец хлопнул в ладоши. — Четыре месяца, говоришь, мальчик вернулся? Так и душа Тишиоя аккурат четыре месяца как вернулась. Лекари аж забегали, чудо такое увидав. Еще бы, невидаль, душа сама в покинутое тело вернулась! Два месяца он спал беспробудно, а потом проснулся, потихоньку силы набирался. Ну, а последний месяц как колючку под хвост ухватил, носиться стал, кого-то разыскивая. Два дня как к нам прибежал, переполошил всех, с ума свел. Кричит, тут он, тут мальчик родной! А каков мальчик — и не ведает! — усмехнулся жрец. — Ну, а мальчик сам пришел. И не один пришел, жену привел. Ну, а коль круг цел, так чего же не быть свадебке? — хитро улыбнулся он. — Так он тоже пришел на Зов, как и Миосаль, да? И, получается, проснулся два месяца назад… Два месяца назад Еська первый раз в Храм пришел. Ну, тот, дальний, северный… С ума сойти… — с силой потер я лицо. — Вот это история! Не видел бы своими глазами — ни за что бы не поверил! Хотя о чем я! Пашка, как и я, супругов к себе приманил! Чудное трио у них, птенчик, кошка и бык! — хохотнул я, успокоившись окончательно. — Да, этой мелочи мужик покрупнее нужен, я извелся весь, всю бошку сломал, как от них толпу страждущих отвести. Шавьес, Миосаль и Тишиой. А он дурушкан, значит? И поэт? — я рассмеялся, вспомнив. — Мы тоже его не выбрали! Вместо него на змея Илья указал! — Боги всё видят! — благостно улыбнулся мужчина. — Да, это верно… А почему любимый бард Богов? — Потому что внук Ашикара. — Ашикар… Ашикар… — я нахмурил лоб, напрягая мозги. — Бог-покровитель бардов, да? — Ну да. — И этот Тишиой — его внук? Разве такое бывает? — в сотый раз за день прифигел я. Ещё бы, для меня божьи дети — это что-то из разряда древнегреческой мифологии. Ну, Гераклы там всякие и Европы. Или Европу просто спёрли? Кто-то из божков обернулся быком и спёр. Да, быки — они такие. На их спине только ездить. И не только спине. — Чего радуешься? — изогнул жрец бровь. Я поспешил затолкать глупое хихиканье поглубже. — Да так, вспомнилось всякое! — отмахнулся. — Хорошая память — это тоже хорошо! — подмигнул он. В этот миг стены беседки-храма истончились и поредели, и я наконец увидел счастливых молодоженов. Они просто сияли и не сводили с друг друга глаз, трогательно держались за руки. А на запястьях медленно гасли рисунки, навеки впечатываясь в кожу кольцами брачных татуировок. Нет, я не сожалел, что не присутствовал и не видел всё своими глазами. Понимал, что мне и так много позволили, хоть и оградили от непосредственного контакта, не дали коснуться ни Леса, ни жрецов. И был бесконечно счастлив за друга. Потому как по себе знал, как важно любить и быть любимым. Ну, а влюбленный Хранитель — залог мира и процветания, так, кажется, поучал Луакцоль. Правда, этот пакостник ехидно добавлял, что Хранитель должен быть не только влюбленным, но и качественно оттр… отлюбленным, скажем так. И, глядя на то, как облизываются Шавьес с мужем, займутся они этим нужным делом в самом скором времени. Ну, а как с Миосаль поступят… Это да… — Простите, а как же Миосаль? — спросил я жреца, так и стоявшего рядом. — Девочку зовут Миосаль? Красивое, красивое имя. Прям как дочку друга моего зовут. — Миосаль Наивер. Была. — Да? Тесен мир, как же тесен мир! — всплеснул он руками. — Так вы знакомы с герцогом? — тот кивнул, не сводя с молодоженов взгляда, преисполненного какой-то отеческой любви. — Я боюсь, что он будет против. — Ну, не противился же он браку сына? — усмехнулся жрец. — Дочь-то несовершеннолетняя, — уточнил я, решив, что мужчина не понял, о чем я переживаю. — Она миновала первый рубеж. А к утру брачная магия пробудит спящие чувства и тело. Так что не переживай. У них будет замечательная семья. Не переживай, — улыбнулся он мне. — Ступай с миром. — Я без них не уйду! — уперся я. — Полно тебе! — махнул он рукой. — Ничего с ними не случится. — Не случится? — усмехнулся я. — Да у них штаны едва не дымятся! А я не могу позволить, чтобы первая брачная ночь у сестры моего мужа случилась на траве, какой бы священной эта трава ни была! — повысил я голос: — Еська! Счастливый ты сукин замужний сын! — гаркнул со всей дури. — Немедленно тащи свою тощую задницу сюда! — И ничего она не тощая! — пробасил Тишиой, прижав лапищами мужа и жену. — А ты откуда знаешь, голова твоя дубовая? — фыркнул я. — Что, пощупать успел? Мужик рассмеялся, запрокинув голову. — Вот вечно ты всё опошлить спешишь! — потыкал в меня пальцем Еська, не отлипая от горы мышц, что в миру мужем зовется. — Я о жене твоей переживаю, дуралей! Или ты решил её без праздника оставить? Нас, если ты еще не забыл, Титлар ждет! Споешь любимой супруге серенаду! — А и точно! Кстати, знакомься, Тишиой, это Сарзис, мой друг и брат. Если бы ты знал, из какой жопы мира он меня вытащил! — распахнул он глазищи. — Счастлив знакомству, — склонил он голову. — Брат моего мужа — мой брат. Твоя беда — моя беда. Твоя радость — моя радость. — Взаимно! — я с улыбкой пожал протянутую руку. — Так, а сейчас предлагаю поблагодарить многоуважаемых жрецов и как следует отметить вашу внезапную свадьбу. — Бля, и не говори! — хихикнул Шавьес, переглянувшись с Миосаль, хитро поблескивающей глазенками. — Кто бы утром сказал, что вечером замужем и женат окажусь — первому бы по яйцам двинул для просветления мозгов! С жрецами поговорить не удалось. Когда мы обернулись, их просто след простыл. А нас непонятно как перенесли из центра Леса на самую опушку, почти в том же месте, где мы вошли буквально час назад. Хотя, если судить по яркости звезд, ночь давно вступила в свои права. — Ёб, блин, Титлар нас четвертует! — присвистнул я. — Кажись, мы уволены, — развел я руками. — Да и плевать! Пошли, задарма спляшем и споем! — Шавьес потянул свое семейство вперед. — Сперва оденься, душа моя, — с улыбкой придержал его Тишиой. — Лето нынче только здесь. Я уважительно покивал, впечатленный. Кажется, эта бестолковость по имени Шавьес в надежных руках, выдохни и закуси, гражданин Сарзис. Да, и это дело нужно было срочно обмыть! Титлар был зол. Нет, этот милый и спокойный человек был в ярости! Ух, как засверкали его глаза, стоило нам появиться в зале! — Титлар, друг не ругайся! — с порога заверещал Шавьес. — У меня уважительная причина! — И какая же? — рыкнул он, грохнув кулаком по стойке. — Я женился! И замуж вышел! Всё сразу, ты прикинь? — он с довольной моськой прижался к супругам. — Вот, гляди, кого урвал! Титлар похлопал глазами и, пребывая в полном недоумении, глянул на меня. Я развел руками, мол, извини, дорогой, и кивнул. — Так и есть. Миосаль и Тишиой отныне супруги этого прохиндея. Прошу любить и не жаловаться. Немногочисленные ещё посетители, слышавшие нашу перепалку, заулюлюкали и застукали кружками по столам. Лирг, меланхолично перебирающий клавиши пианино, оживился и выдал замысловатый аккорд. — Так, значит, гуляем! — рявкнул он и вдарил обеими руками по клавишам. Потом нахмурился, почесал бровь, хмуро уставился на здоровяка. — Тишиой… Знавал я одного Тишиоя. — И я помню тебя, пьяница! — добродушно усмехнулся тот. — Живой, засранец! — хлопнул он руками по крышке пианино и рассмеялся. — Теперь точно нажрусь! — с важным видом постановил. — Да тебе и повода не надо! — фыркнул Титлар. — А ты молчи, бочкарь пузатый, пива лучше давай! — крякнул Лирк. — Нет, вина тащи! Такие люди тут гулять будут! — с довольным видом хлопнул себя по груди. — Свадьба же! Его активно поддержали благодарные слушатели. И понеслась. Как-то быстро оказались сдвинуты столы, во главу которых посадили молодоженов, подтянулись гости, знакомые и просто мимопроходящие, привлеченные шумной гулянкой. Тосты перемежались с выступлениями, причем частенько играли прямо за столом, не выпуская инструмента из рук. Потом кто-то, явно знающий Тишиоя по прежней жизни, раскрутил его на выступление. И он спел. Мать моя женщина, как он спел! У него оказался просто феноменальный голосище! И я остро сожалел, что не владею еще в полной мере языком, чтобы насладиться красотой исполняемых им баллад. Потом как-то вдруг я, очнувшись, обнаружил, что вовсю распеваю дуэтом с самым, как оказалось, популярным бардом всех времен и народов. Это Тишиой который. Впрочем, в дуэте с ним отметились почти все. Даже Миосаль, лапушка, светясь от счастья, спела с мужьями красивую песню о любви. А еще были танцы и снова песни, и опять танцы. Кажется, еще мы устроили соревнования, кто кого переиграет. И, кажется, Шавьес струнами пальцы порезал, а Миосаль так трогательно его лечила, нашептала что-то над его ладошкой. Провожали мы молодоженов всей толпой — и музыканты, и благодарные поклонники. Довели их до лучшей столичной гостиницы Золотого кольца, нажелав кучу всего пристойного и не очень. Убедившись, что молодых разместили чин по чину, пошли дальше пить за их здоровье. Меня наконец-то отпустили все переживания за Пашку, и я был счастлив. Почти. Ведь до полного счастья мне не хватало самую малость. Своей любимой троицы под боком. Но до нашей встречи оставалось еще два месяца. Так что мне оставалось только терпеть, как протерпел четыре месяца. А пока можно было еще раз спеть заздравную и выпить!