Меня тут не ждали? Вам же хуже.

Но добраться до своего замечательного чердачка я не успел. Молодой человек смутно знакомой наружности, сидевший на небольшой кованой скамеечке у порога, вернее, у лестницы, порог-то у нас под крышей почти, вскочил, завидев меня, и бодренько потрусил ближе, угодливо распахнув дверцу рахта. — День добрый, любезный мой господин Сарзис! — залебезил паршивец. Да, паршивец. Вспомнил я его наглую моську. Этот обормот вчера, вернее, на свадьбе Пашки, клинья ко мне подбивал, слов культурных не слушал, отстал только после обещания встречи, только не какой ему хотелось, а моего кулака и его хари. Увы, как его зовут, я не мог вспомнить. В тепле рахта меня разморило, и я буквально падал с ног, не в силах думать ни о чем ином, кроме теплой постели. Но не гнать же незваного гостя, сидел, мёрз почём зря, меня дождался. — Не ваш, — недовольно буркнул я. — И вечер уже. Ничего не отморозили себе, на морозе меня поджидая? — Ох, как мила мне ваша забота! — всплеснул он руками. — Не стоит, — мотнул я головой. — Простите мою невежливость, что держу на холоде и не приглашаю. Только вернулся, сами видите. — Нет-нет, я всё понимаю. И прошу прощения за мою навязчивость. Но дело моё, увы, не терпит отлагательств, брат мой взял с меня слово, что я уговорю вас помочь ему, и как можно скорее. — Но чем я могу помочь?? — удивился я. — Я всё непременно расскажу. Возможно, вы согласитесь отужинать в ближайшем заведении и всё обсудить? — М-м… — я едва сдержался, чтобы не скривиться. И, скрипнув зубами, вежливо кивнул: — Хорошо, согласен. Только, если можно, недолго. Мне несколько нездоровится. — Ох, как же я вас понимаю! — притворно вздохнул он. — После столь знаменательного события, как свадьба, да еще и настолько выделяющаяся, вернее, выдающаяся, мне бы тоже нездоровилось поутру! — закатил он глаза. Я лишь скептически хмыкнул. Парень кхекнул и закивал: — Понял, всё понял. Да-да, я буду краток. Мы расположились в ближайшем к дому кабачке. Шавзир всё тянул меня в сторону дорогих и респектабельных, но я не поддался. Я так и не вспомнил, как его зовут, на мою удачу его кто-то поприветствовал. Как показала практика, понятия краткости у меня и чертова Шавзира разнятся капитально. Целый час понадобился этому кретину на то, чтобы поведать мне, что его милый младший братик страсть как желает, чтобы я помог ему с художественным оформлением одного заведения, доставшегося ему в наследство. И я бы с чистой совестью послал его далеко и надолго, изрядно разозленный этой дурацкой задержкой. Но вовремя вспомнил слова Соахши, что мне будет чем заняться в оставшиеся два месяца, и решил согласиться на встречу. Так что, договорившись встретиться завтра вечером у Титлара, я скоренько свалил. Пришел домой, умылся, споткнулся о кровать, упал, уснул. Всё. Вот оно, счастье. Утро для меня настало далеко после обеда. Но проснулся я выспавшимся и полным сил, с самым боевым настроением, готовый к свершениям и прочим победам. Ещё бы! Осталось всего ничего подождать! Два каких-то месяца! Да просто тьфу! Пролетят, и не замечу! Так Соахши сказала — так и будет! Осталось только занять себя чем-то на этот срок. И начать следовало с визита в заведение, в котором я вроде как работаю. Пред ясные очи Титлара я явился, преисполненный самого глубокого раскаяния. Еще бы, небось столь недисциплинированных работничков у него не было. Лично я бы не стерпел прогульщика, что ходит на работу, когда средняя пятка зачешется. Да, у меня, понимаешь, уважительная причина была! Сперва свадьба друга, потом похищение и побег. Согласен, я, в принципе, не особо в деньгах нуждаюсь благодаря тому замечательному сундучку из замка, но подводить кого-то, кто на тебя рассчитывал, мне не хотелось. Титлар, святой человек, выслушав моё блеяние, лишь хмыкнул понимающе да махнул рукой. И качнул головой, глазами показывая на угловой столик, где сидел светловолосый молодой человек. Я с благодарностью склонился и пошел знакомиться и выяснять, чем же таким мне уготовано заниматься. Молодого человека звали Мензан, и был он тем самым братцем, ради которого Шавзир разыскивал меня. И если бы мне вчера этот самый Шавзир не сказал, что его брат уже полностью совершеннолетний, то есть вправе вступать в наследство и распоряжаться имуществом, я бы этому молодчику больше двадцати не дал, до того мелким и несуразным он оказался, самой что ни есть Пашкиной комплекции. Более того, этот Мензан ужасно стеснялся, явно раздосадованный тем, что его нахрапистый братец не смог присутствовать на нашей встрече, запинался, нервно сцеплял руки, замолкал, с трудом подбирая слова. Но, надо отдать ему должное, он справился с собой и рассказал, что ему надо. Суть его просьбы сводилась к одному. Он получил в наследство некий особняк, несомненным плюсом которого было его расположение: на стыке Золотого и Радужного колец, рядом с парком и театром. Использовать здание в качестве жилого не представлялось возможным, потому как его обслуживание выливалось во весьма значительную сумму. И Мензан решил пойти против семейных традиций, переделав его в постоялый двор. Но вот в чем загвоздка: постоялых дворов в столице — тьма тьмущая, а стать таким, как все, одним из многих, ему самолюбие не позволяло. Мензану хотелось, чтобы его детище было самым необычным, экстравагантным и даже дерзким, а в идеале стало бы местом встречи всей местной богемы. И именно меня он хотел видеть в качестве главного архитектора. На мой закономерный вопрос «схуяли?», в смысле, с чего он решил, что я являюсь тем самым архитектором, Мензан помялся, но всё же ответил. Всё оказалось просто до банальности. Оказывается, как-то раз Пашке понадобилось днем забежать домой, забрать кое-что. И, чтобы не заставлять спутника ждать его на морозе, пригласил войти. Того до глубины души поразила обстановка нашего чердака, и он не отстал от Пашки, пока не вытряс, кто, как и когда сделал «всю эту прелесть». Пашка, ясен перец, переадресовал его ко мне. Ну, а потом случилась внезапная свадьба, и Пашка, не успев нас познакомить, стал недоступен. Выхода на меня у парня не было, зато на его счастье обнаружилось, что его брат успел со мной познакомиться и не поленился самолично после найти меня и просить за брата. В общем, целая мексиканская, то бишь вессианская Санта-Барбара. Думал я недолго. Тем более, заочно я был согласен помочь, осталось только понять, как сделать всё наилучшим образом. — Мензан, давайте начистоту, — покусав губу, начал я. — Нет, вы не думайте, я не отказываюсь помочь вам. Но поймите, я не архитектор и даже не художник. И ничего сам придумать не могу. Да, у меня в голове куча картинок, но все те интерьеры и прочую мишуру придумал не я. — Ах, несравненный Сарзис, к чему эта скромность! — воодушевленно всплеснул он руками. — Ведь ваше с братом жилище просто великолепно! — Нам просто повезло, что нашлось подходящее помещение. — Помещение, которое никому, кроме вас, не пришло в голову обустроить для проживания! И настолько замечательно обустроить, что у меня от восторга не находится слов! И сейчас мне от вас нужна сущая малость — идея! Идея, как преобразить старые стены, чтобы они превратились в жемчужину Ликтакира! Нет, не жемчужину! Пусть это будет экспромт! Сюрприз! Нечто такое, что заставит говорить весь город! Я верю, что у вас все получится! Просто не может не получиться! На эту экспрессию я не нашелся, что ответить, лишь хмыкнул и согласился: — Хорошо, мы попробуем. Но, боюсь, вся моя помощь ограничится невнятными советами. Потому как нарисовать то, что мелькает перед глазами, я не смогу. И даже не представляю, как объяснить на пальцах, как всё в итоге должно выглядеть. Я не разумник, увы, чтобы передавать другим свои образы, — развел я руками. — Так если только в этом загвоздка, то это не беда совершенно! Можно же всегда попросить кого из знакомых мне Подмастерий Разумников, или же даже, быть может, кто из студиозусов-Чтецов согласится помочь. Ну, за вознаграждение, конечно же, — смутившись, добавил он. — А ведь и точно! — хлопнул я в ладоши, воспрянув духом. — Это будет просто замечательно! А если получится как-то зафиксировать, ну, на бумаге там или как иначе, мои мысли, будет просто супер! — Супер! — радостно воскликнул Мензан. — А это как? Лучше, чем замечательно? — Намного лучше! — подмигнул ему. — Так, осталось найти Разумника, способного держать кисть в руках, и, считай, дело сделано. Вот только насчет Подмастерий… Я, пожалуй, попробую обратиться к одному знакомому Мастеру, возможно, он не откажет скромному барду. — О-о, скромный бард водит знакомства с Мастерами? — многозначительно покивал он. Я лишь отмахнулся, мол, не стоит придумывать. — Мензан, давайте тогда с вами так договоримся. Вы мне, скажем, завтра, приносите схему дома и помещений, прилегающих территорий, и все прочее. А я к тому времени попытаюсь договориться с Мастером Тауривом. — С ректором? — пискнул Мензан, распахнув глаза и съежившись, став еще меньше. — Ну да, — пожал я плечами. Мензан моргнул, вздохнул и, явно смирившись с чем-то, неведомым мне, удрученно покачал головой. — А без него никак? — А в чем проблема? Он же не Разумник, я думал, что, может, он кого из своих знакомых присоветует. А его знакомые, сами понимаете, всяко не чета нашим, — я ободряюще похлопал его по плечу, слегка забывшись. Но Мензан на моё панибратство не обратил внимание, видать, слишком оглушило его мое предложение. — И потом, вам же вовсе необязательно с ним пересекаться, если для вас это неприемлемо. — Да, вы, несомненно, правы. Просто… — он усмехнулся и нервно провел рукой по волосам, приглаживая. — Я был не самым лучшим его учеником. — Бывает, дело-то житейское, — хмыкнул я. — Ладно, думаю, мы договорились? — Мензан кивнул. — Тогда встречаемся завтра вечером тут же. Впрочем, вы можете продолжать наслаждаться вечером. Это мне надо немного подготовиться. Но, увы, уже не смогу уделять вам столько же внимания, как и прочим посетителям. — Я понимаю, — склонил он голову. — Желаю легкого вечера. — Благодарю, это было бы неплохо, - распрощался я и ушел готовиться к выступлению. До следующей нашей встречи я успел сделать всё, что планировал. На мою удачу Мастер Таурив был в городе, более того, относительно свободен и смог уделить мне пару часов своего драгоценного времени. Он пригласил меня к себе в Академию, так что я смог полюбоваться на то, как живут-поживают местные студенты. Хорошо живут, что и говорить. Поскольку в самом Ликтакире расположены аж два Храма, а значит, магические потоки особенно сильны, на территории Академии этот магический фон глушили специально. Но разницы я даже не заметил. Красиво всё, чисто, аккуратно, никто с черепами наперевес не бегает, огненными шарами не кидается — идиллия, да и только. Хотя студенты — они и на Венере студенты. На улице я почти никого не заметил, зима же, жопки мерзнут, а вот в коридорах меня прям ностальгия прошибла, только стоило увидать компашки шушукающихся и веселящихся парней и девчонок, умников, увлеченно читающих летевшие впереди них раскрытые книги или же активно что-то диктующих в кристалл… Эх, да, красота. Кабинет Мастера мне тоже понравился. Большой такой, солидный, прям вот сразу видно, кто тут биг босс. И сам Мастер, восседающий за столом, всем своим видом дающий понять, что время его — жуть как дорого, а ты, букашка, лишь отвлекаешь его от державных дел. Но стоило провожавшему меня парнишке выйти за дверь, кинув на меня сочувствующий взгляд, как он тут же переменился лицом, сграбастал меня в объятия, тряся, как грушу, и сыпя тыщу вопросов в минуту. Известие о свадьбе Шавьеса его несказанно обрадовало, и Мастер Таурив пообещал непременно навестить нас через пару недель, когда молодожены более-менее придут в себя, и поздравить молодую семью самолично, тем более что он когда-то был лично знаком с Тишиоем. Меня же он, только выслушав мою печаль-беду, не откладывая в долгий ящик, познакомил со своим коллегой, тоже ректором, Мастером Оци Лаверком. Этот Оци Лаверк оказался мужчиной длинным и тощим, но изящества в нем было ни на грамм. Больше всего он походил на военный хлыст, гибкий и опасный. И взгляд его… Бр-р! Словно в дуло пушки глянул, ей-богу! Но, как и с Мастером Тауривом, стоило закрыться двери, оставляя нас троих наедине, как я всем хребтом почуял, что дула пушки опускаются, и вместо хлыста появляется совершенно иной человек. А что поделать? Работа такая. Без маски грозного и опасного препода будет ох как непросто держать в руках кучу активной, изобретательной и творческой молодежи. И он с превеликим удовольствием ухватился за шанс отвлечься от своих лоботрясов и поучаствовать в «такой замечательной авантюре». Да и Мастер Таурив, узнав, для какой цели мне вдруг понадобился Разумник, загорелся поглядеть, что из этой затеи получится. Дело Мензан и в самом деле затеял грандиозное. Вот уж не знаю, по какой причине ему вдруг так приспичило выпендриться, чтобы самую обычную гостиницу, сорри, постоялый двор сделать местом паломничества здешней богемы. Но стоило увидеть фронт работ, как все сомнения отпали. И я больше не сомневался, что у него всё получится. Когда я впервые увидел на рисунках наследство будущего ресторатора, то, как дитя малое, замер с раскрытым ртом. А уж когда воочию увидел само здание!.. До сих пор мне как-то не довелось быть в этой части города, вот и не видел той красоты. Трехэтажный дом на краю Золотого Пояса, темного, кирпично-красного камня со светлой затиркой меж камней, с узкими высокими окнами — до того он походил на кирпичные строения дореволюционной России, что у меня почти сразу почему-то пошли ассоциации со стимпанком. Ну, паровозы там, дирижабли всякие, ковка, гудящие желтые лампы, медь и латунь, кожа, всяческие механизмы и трубки, колесики-шарниры-шестеренки и прочая механика. Красота же? Красота! И я буду не я, если не сделаю из этой кирпичной коробки конфетку! Все идеи, мелькавшие в моей «ценной» голове и вытащенные из глубин памяти на белый свет, мы с Мастером Оци быстренько зафиксировали на бумаге. И нам вовсе не пришлось рисовать, как я предполагал сначала. Магия же, что и говорить. Я усиленно вспоминал, в кристалле Мастера мелькали картинки, он фиксировал более-менее четкие и переносил их на бумагу. Для удобства листы ещё и сброшюровали в этакий альбом. Получилось просто класс. Мензан, впервые картинки увидавший, возопил, как блаженный, и принялся бегать и скакать, выкрикивая что-то невразумительное, но явно восторженное. Я невольно порадовался, что мы собрались на нашем чердаке и свидетелей неподобающего поведения юного хозяина будущего культового заведения не было. Это дело меня так захватило, что я даже не заметил, как пролетел месяц. Сперва мы долго и упорно обсуждали сам дизайн помещений. Мензан, потрясая перед моим лицом наиболее понравившимися картинками, настаивал на том, чтобы было как можно больше деталей и прочего. Я пытался его остудить, доказывая, что много — это тоже перебор, что пусть лучше будет общая тема для всех номеров с несколькими акцентами, чтобы не перегружать, разве что на фасад надо бы добавить всяких тематических финтифлюшек. Конечно же, если он хочет в итоге получить лавку старьевщика — тогда да, вперед и с песней… В итоге мы договорились, нашли компромисс. Но потом стопорнулись на том, что, оказывается, и тут бюрократия не дремлет, и все изменения во внешнем виде фасада здания надо согласовывать в местном градосовете. Пришлось, скрипя зубами, делать смиренные просящие лица, ну и подмазать, весьма и весьма щедро. Другой капитальный затык вышел в том, что всё, вплоть до дверных ручек и посуды для баров и ресторана, вообще всё, надо было делать с нуля, рисовать, чертить, искать мастеров-плотников и кузнецов, а потом еще и патентовать новинки. Ну вот не было у них ничего даже похожего на то, что нам надо, увы и ах. Так что пришлось проработать все эскизы с образцами мебели, оконными рамами, теми самыми трубками и шестеренками. Кузнечных дел мастера, увидев, что мы от них хотим, только головой покачали. И задрали двойную цену. Та же ситуёвина повторилась и с плотниками, и с фабричными, что изготавливали ручки-шпингалеты и прочую мебельную фурнитуру. Потому как за просто так менять что-то в привычной работе они не сильно желали, клиентов у них и без нас, блажных, было более чем достаточно. А искать кого-то достаточно рискового, пусть и не именитого и известного, не было времени. Да и не знали мы, где в принципе такие экземпляры водятся. Мы с Мензаном едва не отчаялись. Да, блин, можно было бы и раскошелиться, оплатить крокодильи запросы этих мастаков, но… Денег-то у Мензана было раз-два и обчелся. Гостиница пока стояла закрытая, своих свободных денег у парня было не так много, родные — да, ссудили, но опять же, сумма не располагала к излишествам. А от меня он отчего-то жутко стеснялся брать деньги, мол, и так мне заплатит в далеком будущем. Но в конце концов я его уломал, сделав упор на то, что согласен на десять процентов дохода в течение десяти лет. И лишь после этого вопрос с финансированием был более-менее решен. Потому как уже нелепость выходила, вроде и есть бабки, да глупая скромность некоторых мешает ими воспользоваться. Кстати, фишку с процентами не я придумал. Это всё Мастер Оци, чтоб его любимая подушка всегда нежно обнимала, придумал. Правда, он за свою помощь хотел нагло истребовать целых двадцать процентов с дохода, пусть и в течение трех лет. Далее последовала сцена с заламыванием рук, страдальческим изгибом бровей, душераздирающие стоны о тщетности бытия многодетного папаши, в перспективе, конечно, о несовершенстве мира и коварстве некоторых умудренных знаниями, но не скромностью, Мастеров. В итоге сошлись на скромных пяти процентах. При этом Мастер Оци та-ак смотрел на бедного Мензана, что я уже практически не сомневался, что оставшиеся пятнадцать процентов он всё же стребует. Но уже в приватной обстановке и удовольствию обеих сторон. Ну так боги им в помощь, большие уже мальчики да свободные. Глядишь, и выльются их переглядки во что-нибудь этакое. Но проблемы с кузнецами и плотниками у нас так и не получилось решить самостоятельно, пришлось смириться, вспомнив свои же слова о неуместной сейчас гордости, и пожалиться Мастеру Тауриву. Тот меня пожурил, мол, надо было сразу сказать, но всё же дал несколько имен и адресов. И дело наконец-то сдвинулось с мертвой точки. А заодно у меня было время подумать над тем, что звание Мастера дается не за красивые глаза. Ведь стоило только заикнуться, что Мастер в доле, как тут же всё покатилось, как по накатанной. Даже в градосовете чинуши в один миг стали ласковыми и расторопными, что твоя любимая бабушка. Я даже невольно посетовал, что не сразу догадался вести себя подобным образом, столько бы времени сэкономили. А еще мне пришлось повиниться перед трактирщиком. Ну, не успевал я и там, и тут, и гостиницей заниматься, и петь вечерами, увы, не двужильный. На что Титлар лишь усмехнулся, мол, я не первый и не последний такой увлекающийся, и велел не забывать его, да обязательно позвать на открытие. Шавьес, счастливый молодожен, со своим семейством объявился под сводами нашего чердака спустя две недели, сияющий и довольный. Мы закономерно напились, то есть отпраздновали как следует. Ну, а затем они отбыли. Они планировали навестить семью Тишиоя, разобраться с имуществом и прочими активами, а потом собирались вернуться в пансион Миосаль, чтобы решить вопрос с её обучением. Все же замужняя барышня теперь. Я не стал просить их не говорить родителям Миосаль о её свадьбе. Просто подумал, что не надо дергать спящего лиса за усы. Ведь, по идее, если бы они были в курсе, то я бы непременно о том знал, ведь я же проживаю эту зиму второй раз. Ну, а раз нам с мужьями еще зимой о том не сказали, значит, и волноваться нечего. Причин-то может быть масса, мне фантазии не хватит всё предусмотреть. Так что, положившись на авось, отпустил их с чистой совестью. Новый год... Он получился каким-то грустным. Нет, вроде было весело, Шавьес с супругами свалился, как снег на голову, перебаламутил всех, перевернул с ног на голову и каким-то чудом смог затащить меня в трактир, где гуляли наши с ним знакомые. Но толком повеселиться не получилось. Память... Она такая дотошная, зараза. И каждый миг напоминала мне, что где-то совсем недалеко я так же встречаю Новый год, но уже в совершенно иной компании... Желанной и любимой. Справиться с накатившей хандрой у меня не получилось, напиться - тоже, так что я просто ушел по-тихому, не привлекая к себе внимания. А дома просто завалился спать. Чтобы хоть во сне увидеть другой Новый год. В первые дни весны, убедившись, что ремонт идет полным ходом, двери-столы-кровати и прочее изготавливается, всякая мелочевка готовится в соответствии с планами, я запасся подарками, в основном, безделушками с драгоценными и полудрагоценными камнями, и полетел за зиарцами. Переходом отправился в самый северный городок, а оттуда — на своих четырех, крыльях то бишь. Наступающая весна на севере, за хребтом, едва-едва притопила сугробы да оголила верхние ветви деревьев. Хотя в столице уже начинали распускаться цветы. Но, как бы то ни было, лететь было значительно комфортнее, воздух прогрелся, солнышко светило ярко-ярко, у меня мелькали даже мысли скинуть теплую куртку. Правда, вечерами было всё так же по-зимнему холодно. В поселке меня встретили как родного, устроили основательную гулянку с угощением, песнями и танцами. Завалили кучей вопросов, я едва успевал отвечать на один, как тут же следовал другой. Мои скромные подарки к Новому году пришлись всем по душе, в ответ мне подарили замечательный комплект верхней одежды из кожи и личный уйгоц, пообещав пригнать его, куда укажу. Я, малость прифигев, проговорился, попросив оттаранить его на Жеарси, не подумав, как их там встретят без меня. Услышав о счастье, свалившемся на голову Шавьеса, народ радостно заулюлюкал и потребовал срочно обмыть это известие. Заодно загорелись идеей невероятного подарка их обожаемому Хранителю. Душевно посидели, что и говорить. Да, я не планировал задерживаться надолго, но улетать, не погостив и пары дней, было просто верхом хамства. Улетал я, груженый подарками и корзинкой с яйцами, почему-то потемневшими и покрывшимися темно-синими горошинами. Так что я сильно надеялся, что им не приспичит вылупляться в пути, а хотя бы потерпят еще месяцок, до моего возвращения на Жеарси. Ну, а самый главный подарок на свадьбу Старейшина обещался переправить в скором времени, потому как дарить они собрались комплект резной мебели для спальни. Я видел тот траходром, который мастера начали покрывать резьбой, впечатлился. От всей души порадовался за друга. Возвращение прошло буднично. Разместил яйца в теплом уголке, помолился, чтоб не вылупились в ближайшее время, и отправился наносить визиты да проверять ход ремонта в гостинице. Убедившись, что все живы-здоровы и ремонт, как и изготовление мебели и прочего, идет по плану, выдохнул. Оставалось самое главное. Штурм крепости. Да, именно так можно охарактеризовать столичное имение достопочтенного клана цха Шорр, где появлялся мой обожаемый Шан, когда посещал Столицу. И попасть в эту крепость простому, ничем не примечательному барду — задача невыполнимая. Нет, были дни приема, когда Мортах на своем посту главы Совета принимал рядовых жителей с просьбами и прочим. Но ближайшая запись шла аж на начало лета, что меня, ясен пень, никак не устраивало. У Шана же и вовсе ничего такого не было. И общался он исключительно с важными и нужными людьми, решая свои архиважные дела, а прочий плебс мог курить в сторонке и дышать через раз. Меня, ежели честно, подобное отношение несколько покоробило, ведь не замечал за ним подобного снобизма. Лишь потом допетрил, что всем рулит некий секретарь, решавший, кого допустить до тела босса, а кого гнать поганой метлой. И все, кому не посчастливилось родиться в семье простых граждан, могли записаться на прием. Который непременно состоится, да-да, вот буквально через пару лет достопочтенный Ванхурр Жеарси готов будет рассмотреть этот вопрос. Вот не знаю, когда появился этот суч… очень ответственный товарищ, как-то прошло это мимо меня, каюсь, не прислушивался я сильно к деловым разговорам мужей. Зато сейчас в полной мере осознал, что вот так, нахрапом, за спасибо, не видать мне Шана как своих ушей. Неприятно, очень неприятно, что и говорить. Привык, принимал как должное, что один муж — дракон, другой — аристократ, видел, с каким почтением относятся к ним простые люди, особенно как боготворили Шана, и не осознавал всей картины. Что мне милостью Богов повезло очутиться по ту сторону барьера, где царят деньги и власть. И сейчас, оказавшись с другой стороны, ясно понял, что эту стену мне не по силам преодолеть. Оставалась неделя до времени «Ч», а я ни на шаг не приблизился к решению своей проблемы. Секретварь уже знал меня в лицо, но каждый раз холодно улыбался и снисходительно разводил руками, мол, ваш вопрос о личной встрече пока не рассмотрен, ибо босс занят. Я юлил и упирал на то, что господина Жеарси моя просьба нисколько не отвлечет от архиважных дел, что мне надо только лишь передать ему некое сообщение, от которого зависят жизни многих людей, непременно лично, с глазу на глаз, и, нет, я не могу изложить просьбу письменно, ибо не моя тайна. Ответ был один. Нет. И точка. В итоге я, отчаявшись, рискнул пробраться через охрану на жилые этажи, стопудово уверенный, что Шан там, потому как те чертовы Весенние встречи уже шли полным ходом. Охрана в поместье не зря службу служила. Скрутили на первой же лестнице. Я орал и звал Шана, но, увы, меня весьма невежливо выкинули вон, пригрозив, что в следующий раз меня просто-напросто сдадут страже, чтобы я смог в камере успокоиться и подумать над своим поведением. Пару месяцев, не больше. У меня в голове тикали часики, а все, что я мог, это сидеть в таверне и тупо смотреть через окно на двери поместья, ожидая, когда муженек соблаговолит выйти на улицу. Да вот только Шан, засранец любимый, по привычке пользовался Переходами. — Приветствую великих архитекторов и бардов! — мне на плечо опустилась тяжелая ладонь. — Мастер Таурив? Светлых дней вам, — криво улыбнулся я. — Чего тоскуешь? Такая погода, а ты словно кисляка протухшего обпился! — хохотнул он и присел на соседний табурет, махнул рукой подавальщице, та мигом обернулась, принесла кувшин с кружкой и тарелку с жареной золотистой рыбкой и гренками. — Эх, если бы… — покачал я головой. — Так что приключилось? Ты сам на себя не похож, друг мой. Что-то неладно с ремонтом? — Нет, там все хорошо, внутреннюю отделку закончили, на днях будут мебель расставлять, — отмахнулся я. — Тогда что? Сидишь, словно помер кто! — Демоны… — тяжело выдохнул я и нехотя выдавил: — Боюсь, что через три дня много кого придётся хоронить. — О как! Ты, что же, в Видящие подался? — нахмурился он. — Нет, увы, нет. — Тогда что? Не мотай мне усы, говори прямо, что за напасть грядет? — М-м-м… Мастер Таурив, вы обещаете не задавать лишних вопросов? — вскинулся я в отчаянной надежде. — Если ты четко скажешь, что будет и что надо сделать, чтобы этого избежать, если знаешь. — Всё, что мне надо, это лично встретиться с Ванхурром Жеарси, потому как беда коснется его семьи и друзей. И только я могу это предотвратить. — Не слишком ли много на себя берешь, мальчик? — нахмурился он. — Ты же не маг, чем ты можешь помочь? Что ты можешь вообще такого особенного, с чем не справится Мастер? — Я смогу успокоить Льиора. — Льиор? Это райцес их, что ли? — присвистнул он. — Да, дружок, самомнение у тебя что надо! Я лишь угрюмо хмыкнул. — Думаете, мне не по силам мужа успокоить? — Что? — вылупил он глаза. Это смешно выглядело, да вот только мне было абсолютно не до смеха. — Что слышали. Меня зовут Ниэл Жеарси. — Не понял… — мотнул он головой и уставился на меня подозрительно. — Насколько я слышал от Дира, они все сейчас на островах. — А я и не отрицаю, — пожал плечами. — Сегодняшний я — да, на островах. А завтрашний уже полгода как кукую по соседству… Жду, просто жду, когда выйдет срок и я смогу вернуться. — А при чем тут три дня? — А через три дня я стану завтрашним. Не всё предусмотрели наши умники в защите острова. Ловушка одна в виде обережной куколки проскользнула мимо. И Льиор, увидев мое исчезновение, спалит пол-острова. Вместе с обитателями. — Ничего не понял. Если ты знаешь, что грозит, так напиши, пускай не допустят подобного! — грохотнул Мастер. — Не могу. И не смею вмешиваться в дела Богов. Так было надо. Я исполнил, что должен был. Всё, что мне оставалось — ждать. Еще раз прожить те полгода. И я прожил. Осталась самая малость. Встретиться с мужем, чтобы он не позднее чем за час до происшествия переправил меня на Жеарси. Причем раньше этого срока я не могу видеть его, ведь мы же Истинные, чувствуем друг друга. И за час до беды он был спокоен. Как и Рилайс. — Так в чем дело тогда? Дир в столице, виделся с ним давеча. Довольный ходит, аж завидки берут. Договорились бы о встрече, и всех делов! — Так не получается! — в сердцах всплеснул я руками. — Этот чертов секретварь меня уже на порог не пускает, ибо харей не вышел! По улицам муж не ходит, только Переходами, в дом уже мне ходу нет! Я же никто! Бард неизвестный! Козявка обычная! Куда мне с драконами общаться! — Так-так-так! Ну-ка, остынь! — похлопал меня по плечу. — Так в том вся заковырка? Встретиться не можешь? Я угрюмо кивнул и уставился на него с надеждой. — А вы можете помочь? — Вот ты дурында! — хохотнул он. — Говорил же не раз, надо что — только скажи! Мне же не трудно! — Ну, я думал, что сам справлюсь, — криво усмехнулся я. — А вышло… Никудышный из меня проситель. — Ну ты давай, не наговаривай на себя, — пригрозил он пальцем. — Поешь ты замечательно, и теперь я понимаю, отчего ты так скоро отступил, не добившись славы, как прочие барды. Да и с постоялым двором всё замечательно складывается. Оци уверен, твой проект будет очень успешен и популярен. Ну, а что не по силам бюрократические баррикады брать — так молод еще. Уверен, через полгода ты бы своего добился. — Только нет у меня полгода. И дня лишнего нет. Откладывал до последнего нашу встречу, потому как даже предположить не мог, что такая оказия случится и собственный муж небожителем окажется. — А для таких моментов и существуют друзья, — хитро улыбнулся Мастер. — Все же верна мне моя чуйка! — хлопнул себя по бедрам. — Сразу почуял, что непростая вы парочка! И верно вышло! Один оказался супругом спящего Тишиоя, другой — тоже супруг моего хорошего друга! Эх, вот не отвертитесь! Как всё закончится — расскажешь, как Матушке на исповеди, что, как и когда приключилось! — Так вы поможете? — А то! Вот нынче же и договорюсь! Тебе когда надо? — Третьего дня в четыре часа — самое позднее. С учетом разницы во времени здесь и на Островах. Там же плюс один час, если я не ошибаюсь. Все случится на закате, то есть примерно в семь вечера. Получается час на то, чтобы договориться и час про запас, то есть чтобы успеть отреагировать и перехватить Льиора до того, как он полыхнёт. — Так и договоримся! Эх, не терпится мне послушать твою историю! — нетерпеливо потер он руки. — Я всё расскажу, — пообещал я. — Это самая малость, что я могу сделать за вашу помощь. — Тогда жди, красавчик! — хлопнул он в ладоши. — Через два дня я за тобой приду. Ну, а там дальше сам справишься. Эти три дня были самыми длинными в моей жизни. Они тянулись до бесконечности. Я ничего не мог делать и, извинившись перед Мензаном, просто тупо лежал на кровати и считал минуты, отгоняя от себя всяческие мысли о том, что будет, как себя вести, что может пойти не так… Но через некоторое время снова замечал, что обсасываю проблему по кругу, не в силах отрешиться. И снова пытался считать минуты. На второй день ближе к вечеру пришел Мастер Таурив. — Я так и знал! — покачал он головой вместо приветствия. — Вот что вы за народ такой, барды, впечатлительные, а? Ничего страшного еще не случилось, а ты уже похороны сыграл и оплакал покойничков! — Рэшш будете? — глухо буркнул я в ответ. — А пожрать ничего нет? — он принюхался. — Ясно. Эх, лепестки-цветочки, трепетные души! Вот что бы без меня делал, а? Давай, принимай, накрывай на стол, — он всучил мне увесистую корзинку, пахнущую сыром, копченостями и фруктами. — Да не стоило… Я не голоден, чтобы так… — Зато я жрать хочу! Целый день слушал блеяние ученичков, мочи нет больше терпеть! — рыкнул он, перебивая меня, и по-хозяйски прошёл на кухню. — Недурно, недурно! Ты сам все придумал? — он обвёл помещение руками. Я молча кивнул. — Теперь понимаю восторги Оци и его мальца твоими талантами. — Его мальца? Уже его? Шустрые какие, однако, — улыбнулся я. — Ну так! — усмехнулся Мастер, колдуя над очагом. — Это дело такое, нужное. Без любви только тараканы женятся! — задрал он палец с умным видом, словно вещал о том, как космические корабли бороздят просторы. Я невольно хохотнул. Поганое настроение уверенно исправлялось, и жизнь уже не казалась беспросветной тягомотиной. — Смеешься? — добродушно прищурился он. — И правильно делаешь. А скоро совсем развеселишься! — У вас получилось договориться? — встрепенулся я. — Сиди и работай! — положил мне тяжелую руку на плечо. — Давай, давай, режь, не отвлекайся. Хлеб, он сам себя не нарежет.  — Я режу, режу. А вы рассказывайте! — нетерпеливо поерзал на стуле. — Ладно, ладно, не трепыхайся, беспокойный ты мой! — хохотнул Мастер. — Всё сладилось, в лучшем виде. — Вы видели его? — А то! Пришлось как следует взбаламутить водицу, чтобы твой изрядно проницательный муженек не догадался. Надо отметить, что Дир заметно поумнел и заматерел, пребывание в шкуре зиарца пошло ему на пользу. — А вы его Диром зовете почему? Тоже плавали вместе? — не к месту брякнул я. Мастер Таурив уставился на меня, удивленно хлопнув глазами, потом мотнул головой и рассмеялся. — Ну каков, а? Вот не думал, что он скажет кому бы то ни было о своих приключениях! — восхищенно присвистнул. — А почему? Разве это что-то плохое? — Знаете ли, юноша, хвастать пиратским прошлым — дурной тон! — поумничал он и снова рассмеялся: — Хотя все о том знают, конечно же! Ладно, отвлеклись и будет. — Да, извините, — смутился я. — Короче, друг мой. Завтра в четыре часа у нас с тобой назначена аудиенция с уважаемым Ванхуром цха Шорр, в замужестве Жеарси. Просьба не опаздывать, явиться на встречу опрятно одетым и адекватным! — пафосно выдал он. А у меня пересохло в горле. То, чего так долго ждал, случится уже завтра! — Та-ак, дыши, герой, дыши. А то сбледнул не к месту. Давай-ка, пей! — он сунул мне в руки горячую кружку с рэшшем. Я на автомате глотнул. — Теперь жуй! — пришлось откусить от сунутого под нос бутерброда. — Вот и умница. — Шпсбо… — пробормотал я с набитым ртом и стиснул губы, не в силах сдержать зевок. — Спишь уже, бедолага, — потрепал меня по голове Мастер. — Не майся, иди ложись. А я завтра за тобой зайду. — Хорошо, — кивнул я. — Храни вас Боги. — Не помешает, — усмехнулся он. — Всё, топай. До завтра. — До завтра-а-а… — всё же зевнул я. Блин, похоже, этот мудрец намудрил с рэшшем. Вот так и пускай его на кухню. Но вслух поспешил извиниться. Мастер Таурив хитро усмехнулся и ушел. А я, как был, не раздеваясь, завалился в кровать. И всё же, несмотря на снотворное, я проснулся с первыми лучами солнца. И до прихода Мастера успел заново накрутить себя, успокоиться, снова попсиховать. Мастер Таурив пришел в три — раньше, чем договаривались. Взглянув на мою бледную физиономию, покачал головой и всучил склянку темного стекла. — Пей, беспокойный. А то свалишься без сил на самом ответственном месте. — Благодарю… — хрипло выдохнул я и в два глотка осушил склянку, не чуя вкуса. Однако зелье оказалось просто волшебным, всю сонливость и слабость сразу смыло, по телу прошла волна жара. — Ого! Вот это да! Осталось только как Астерикс попрыгать и крыльями на шапке помахать! Мастер озадаченно на меня уставился и потрогал мой лоб. — Кхм… Интересная реакция. Ладно. Стоять можешь? — Не поверите! И даже ходить! — воодушевленно воскликнул я. — Ну-ну… Тогда пошли. На этот раз прошло всё без сучка и задоринки, гадкий секретарь лишь кинул на меня нечитаемый взгляд, угодливо поклонился Мастеру и льстиво уведомил, что нас ожидают. — Ну, чего застыл? Иди, — чуть подтолкнул меня в спину Мастер. И я на ватных ногах пошёл вперед. Дверь захлопнулась за нашими спинами с каким-то оглушительным грохотом. Или мне так показалось? Пришлось пару раз выдохнуть, напомнить себе, что именно этого я и желал, и сейчас не время трусить и предаваться рефлексии, надо делать то, зачем пришел. Но как же мне было страшно, что и сейчас Шан не поверит мне! Что ж, как говорится, не попробуешь — не узнаешь. Пока я собирался с мыслями, замерев, как статуй, мужчины поздоровались, поручкались, как старые знакомые, начали трепаться о какой-то фигне, я не прислушивался. Вместо этого я стоял столбом и рассматривал помещение, не решаясь взглянуть на Шана. Ничё так, узнаю стиль любимого мужа. Дорого и функционально. В итоге, отвесив себе мысленного пендаля, я выдохнул и посмотрел на Шана. Сердце, и без того выплясывающее какое-то безобразие, зачастило, забухало так, что просто чудом не затряслись стекла в окнах. Какой же он… Как же я соскучился!.. В глазах потемнело, и я не сразу понял, что зажмурился, сдерживая непрошенные слезы. И даже не понял, что произошло. Меня просто как магнитом притянуло к нему. Вот я стоял и смотрел на мужа, а вот я уже вжимаюсь в него со всей дури, вцепившись пальцами в камзол, впечатав лицо в любимое плечо. — Что за… — раздался над головой недовольный голос. Я молча вздрогнул, притиснувшись сильнее. Никакая сила в мире не оттащит меня прочь. — Друг… Кхм… Тут такое дело… — начал было объясняться Мастер. Но Шан резко вдохнул, принюхиваясь, вздрогнул всем телом, склонился, впечатав нос в мою макушку, снова вздохнул. — Ниэл? — изумленно прошептал он. — Но как? Я, продолжая вжиматься в него, не смея обнять, молча стиснул зубы, опасаясь, что разрыдаюсь, как девчонка. Он не оттолкнул! Он узнал! Матушка, как же мало надо мне для счастья! — Ниэ-эл… Малыш мой… Не понимаю… — он чуть отстранился, я потянулся следом. Но Шан обнял мое лицо своими ладонями и чуть приподнял. Он стоял и смотрел, молча поглаживая лицо кончиками пальцев. Спустя вечность он выдохнул: — Не понимаю… - Шан вздохнул и уткнулся носом мне в макушку, глухо прошептал: - Глазами вижу, что ты, чую всем сердцем… И чую, что ты… Тебя на Жеарси… Ты веселишься… Не понимаю… Родной мой, это действительно ты? — Да, это я. Я тоже не понимаю… — хрипло пробормотал я, облизнув пересохшие губы. — Сейчас существую в двойном экземпляре. Я там… И вот уже полгода я тут. Ждал. И дождался… — Но как? — изумленно охнул он, с тревогой оглядывая меня. — Ты… Как тень самого себя! Если бы не твой запах, ни за что бы не поверил, что передо мною ты стоишь! — Значит, прав я был, добиваясь этой встречи, — глухо усмехнулся я. — У нас не так много времени. Скоро я, который на Жеарси, попаду в ловушку, и меня перекинет на полгода назад. Льиор, увидев это… Психанет. Последнее, что я помню, как он начинал полыхать. А там с нами были все… Не думаю, что им под силу поставить щит, способный сдержать ярость райцеса. — Что? Как? Когда… Погоди, давай по порядку! — он уселся в кресло, усадив меня на колени. Я блаженно растекся по нему, прислонившись щекой к груди, слушая, как частит его сердце. Частит… — Погоди! — встрепенулся я. — Ты можешь поставить щит? Ну, от нас? — и, заметив недоумение и недоверие на его лице, поспешил добавить: — Мы же чувствуем друг друга. А сейчас я на Жеарси уверен, что у тебя всё хорошо, ты чем-то взбудоражен, но в целом всё хорошо. В противном случае я бы запомнил иное. И тебе сейчас придется поверить мне, — горько добавил, увидев знакомую скептическую усмешку. — Поверить, что я могу быть сразу в двух местах. Потому как в противном случае ты попадешь на похороны. Шан закаменел всем телом. — Что это значит? — ледяным тоном поинтересовался он. — То и значит, — выпрямился я, глядя ему в глаза. — В шесть, самое позднее, я должен быть на острове. Чтобы в тот момент, когда ловушка перенесет меня, я остановил Льиора. Звучит бредово, да? - нервно хохотнул. - Ну, хочешь, расскажу тебе о твоей сокровищнице, чтобы ты поверил, что я — это я? Или рассказать о самом нашем главном сокровище, растущем в Купели? Сам знаешь, посторонний такое знать не может. — Да, звучит бредово, — криво усмехнулся он и обнял меня, прижимая к себе. — Превращение из зиарца в дракона — тоже нелепость. Но ты же смог. Кажется, твой талант вляпываться в дерьмо только развивается со временем. — Ну, я везучий. Я же до сих пор жив… — я потерся носом о его плечо. — Как же соскучился… Не передать… Шан погладил меня по спине, задержав руку на выступающих позвонках. Ну, а что делать? Не успел я нормально отъесться, с такими-то переживаниями. — Что с тобой приключилось, родной мой? — Это долгая история, — пожал я плечами.– Я обязательно всё расскажу. Сегодня же вечером. Вечером… — заскулил я, наконец-то осознав, что всё, все мои мучения закончились, и через два часа я всех увижу, обниму, затискаю! — Ну, ну, ты чего, т-ш-ш… — как маленького, принялся укачивать Шан. Я же взвился, вцепился руками в его волосы и принялся целовать — щеки, лоб, нос — всё, что попадалось, шепча, как полоумный, что люблю, что скучал, безумно скучал, что умру без них, умру за них… Шан прижимал к себе, гладил по волосам, спине, шептал горячечно, что тоже любит… Потом я утих и уткнулся снова в плечо, закусив губу. Мужчины не плачут. Просто глаза горят. — Надо идти… — хрипло пробормотал я и выпрямился. — Ой, а Мастер… — Ушел. Почти сразу, — так же хрипло ответил Шан. — Он хороший, — вздохнул я. — Он мне очень помог. — Да, — просто ответил он и чмокнул меня в нос. Я невольно разулыбался, чуя, как ледяная глыба в груди наконец-то с грохотом рассыпалась, и крылья, не мои, а видно, те самые, бабочкины, щекочут внутри. — Надо идти, — повторил я, улыбаясь. — А то будет ужасно, если упустим момент. — Ты прав, идем, — Шан поднялся вместе со мной, устроив меня на сгибе руки. Я ойкнул: — Я же тяжелый, ты что! — Ты и так легким был, а сейчас и вовсе пушинка, — усмехнулся он, чуть подкинув меня на локте. Я глупо пискнул и вцепился ему в плечи. — Не бойся, никогда не уроню! — пообещал он. — Не буду, — обнял я его за шею. — Неси. Переход в столичном имении цха Шорр располагался так же в подвале. И спускались мы туда минут десять, не меньше. Я даже не старался запомнить дорогу, лишь жадно принюхивался, словно пытался надышаться, пропитаться ароматом мужа про запас. — Ну вот, мы на месте, — Шан поставил меня на ноги перед Аркой Перехода, не активированной пока. — Погоди немного, — он принялся набирать знаки на панели. — Готово, — отступил назад. — Спасибо, — кивнул я. — Только тебе надо будет выждать немного. Думаю, не больше получаса. — Зачем? — удивился Шан. — Я бы почувствовал тебя. Ну, твоё возвращение. А ничего такого не помню, — развел я руками. — Так что, наверное, неправильно будет тебе вмешиваться в ход истории. Меня более чем достаточно. Шан усмехнулся. — Я активировал щит. Думаешь, ты бы не почуял, что твой муж целуется с другим? — хитро прищурился он. Я закатил глаза. — Ладно, уговорил. Рискнем. Хуже чем есть — уже некуда. — Тогда вперед. — Вперед. Время спасать. Данька и Шанька спешат на помощь, — нервно хохотнул я. — Шанька? — хмыкнул Шан. — Я тебе это припомню! — И пожалуйста! Главное, чтобы было где вспоминать… — поёжился я. — Пошли? — Пошли, — твердо сказал Шан и, снова подхватив меня на сгиб руки, уверенно вошел в марево Перехода. Льиор, ты только не психуй. Я уже почти вернулся!