Отверженные

      Снаружи грянул гром. Если сейчас пойдёт дождь, то будет очень плохо. А перспектива вернуться домой мокрым как мышь Какёина совершенно не прельщала. Вот когда он пожалел, что не взял с собой на всякий случай зонт и не надел куртку с капюшоном.       Кстати, о куртке… Помнится, Нориаки ещё вечером положил в карман составленный мамой список, что нужно купить. Забрал ли он его? Чёрт! И так голова пухнет после сегодняшних новостей, не хватало ещё того, чтобы он забыл список! Какеин облегченно вздохнул, когда листок отыскался в заднем кармане сумки. Значит, юноша его переложил перед выходом.       «Так, что тут у нас? — Какёин пробежал глазами список, — Ох, даже не знаю, хватит ли денег. Ладно, на месте разберусь».       Спрятав список обратно в сумку, Какёин направился в сторону ближайшего магазина, куда его обычно отправляла мама, прося что-нибудь прикупить. Пока юноша не загадывал наперёд, но уже прикидывал, что, если у него останутся деньги, то их должно будет хватить ещё и на два мороженых: одно — ему, а второе — маме.

***

      Магазин встретил Какёина шумом, издаваемым тележками, суетой и разговорами покупателей друг с другом. Всё как всегда. Нориаки усмехнулся, подхватил корзинку и, вооружившись списком, проследовал в отдел бытовой химии. По пути юноша думал только об одном: а хватит ли у него денег? Был только один оптимальный вариант. Акция, еженедельно проводимая в магазине; а это сильно облегчает дело. Всегда есть шанс на то, что можно сэкономить лишние деньги.       Проходя мимо стеллажей с алкогольными напитками, он обратил внимания на уборщицу, которая, тихо матерясь, сметала с пола просыпавшийся сахар. И причиной её брани послужило то, что от стеллажа с алкогольными напитками до самого молочного отдела вела целая сахарная дорожка. Одного этого зрелища хватило, чтобы Какёин тихонько усмехнулся. Уборщица подняла голову и недовольно на него уставилась, мол, нечего тут глазеть, иди, куда шёл, после чего энергичнее заработала метёлкой. Юноша не стал задерживаться и двинулся дальше.       Вскоре корзинка наполнилась стиральным порошком и отбеливателем. И когда Какёин потянулся руками за салфетками, раздался грубоватый голос уборщицы:       — Ах, чтоб тебя разорвало!       Всё понятно, закатил глаза Какёин, сахарную дорожку заметила. Быстро положив салфетки в корзинку, он покинул отдел химии и, по дорожке, которую сметала уборщица, разражаясь отборной бранью, двинулся прямиком к гастроному.       — И какая только крыса додумалась так просыпать этот чёртов сахар? — ворчала девушка в то время, как Какёин взял со стеллажа буханку хлеба. «Вот ворчунья», — подумал юноша. Уборщица нравилась ему всё меньше и меньше. Возникало чувство, что она просто ненавидит свою работу, раз из её уст всё время вылетала очередная порция трёхэтажного мата. И под очередной такой поток Какёин добрался до молочного отдела, где возле полок с молоком сверился со списком и потянулся рукой к бутылке.       — Опять она; совсем страх потеряла.       Чуткий слух Какёина мгновенно уловил изменение настроения в голосе уборщицы. Злость на не уважающих её труд сменилась презрением. И направлено оно было конкретно на одного человека. Какёин повернул голову и увидел стоящую возле стеллажа с кремами худенькую фигурку девушки. И, судя по тому, как на неё косилась уборщица, ясно, что именно в адрес злосчастной покупательницы и было сказано это презрительное «страх потеряла». Девушка стояла спиной к Какёину, но Нориаки точно знал, что при всём желании её лица он не увидит. Она тоже была в маске.       Незнакомка какое-то время разглядывала выставленные на витрине крема, пока, наконец, не потянулась к одному из тюбиков. Взгляд светло-фиолетовых глаз Какёина мигом оказался прикованным к маленькой девичьей ручке. Некогда нежная кожа была местами сухой и потрескавшейся. Оттого девушка и выбирала подходящий для кожи рук крем так долго.       — Перчатки надо надевать, тогда и на крем бы не тратилась, — сделала замечание уборщица.       Неизвестно, как отреагировала девушка, но Какёину так и хотелось высказать этой хамке всё, что он сейчас о ней думал, но, к счастью, для них обоих, уборщица мигом потеряла к покупательнице всякий интерес и продолжила заниматься своими делами в то время, как покупательница вместе с кремом скрылась за стеллажом с алкогольными напитками. Какёин тяжело вздохнул и вернулся к списку.       Отоварившись всем необходимым, Какёин, прежде чем идти на кассу, подошёл к холодильнику с мороженым и извлёк оттуда две «Вишни в шоколаде». Любимое мамино мороженое. Держа пачки в руке, Нориаки прошёл к кассе и стал потихоньку выкладывать товары. В очереди стояло всего три человека, так что рассчитается он быстро. Очередь уже подходила к нему, когда Какёин услышал голос уборщицы:       — Эй, ты куда это собралась?! А ну иди сюда!       — Что у тебя случилось на этот раз? — отвлеклась кассирша на уборщицу. В голосе женщины сквозило раздражение.       — Да кошка эта проклятая опять забежала! Я уже и не знаю, что делать!       Какёин повернул голову в сторону уборщицы, по виду которой было понятно, что за кошкой она бежать не собирается. Сама же виновница торжества, зашедшая в магазин как к себе домой, словно издеваясь над уборщицей, потёрлась о холодильник с мороженым. Когда девушка всё-таки соизволила двинуться с места, кошка тут же отбежала от холодильника и, проскочив мимо кассы, рванула вглубь магазина.       — Да что ты будешь делать! — отозвалась кассирша, — это уже третий раз за неделю! Ну чего ты уставилась?! Лови её!       — Дудки, я больше не побегу! — проворчала уборщица, — в прошлый раз за ней час гонялась!       — Да ну! — возмутилась кассирша, — а вчера она, между прочим, печёночный паштет под шумок умыкнула и начала его спокойно себе поедать. И угадай, по чьему недосмотру это произошло?       Уборщица промолчала. Видать, не нашлось, что ответить.       И видя, что уборщица не пошевелилась даже на метр, Нориаки, оставив товары на кассе, погнался за кошкой. Беглянка оказалась шустрой; пять минут юноша за ней гонялся, пока, наконец, не выловил её в отделе бытовой химии. На удивление, кошка даже и не думала вырываться, совсем наоборот. Она спокойно сидела на руках Какёина, временами посматривая на него умными жёлтыми глазами. Почему-то так и напрашивалась мысль, что кошка когда-то была домашней, но оказалась на улице только потому, что хозяевам надоела «живая игрушка». Мало того, что её непросто выкинули, а подкинули прямиком к магазину, раз кассирша жаловалась, что это уже был не первый раз, когда кошка к ним заходила, заставляя побегать за ней даже уборщицу.       — Ну и что мне с тобой делать? — тихо поинтересовался Нориаки у кошки.       Вместо ответа та начала лизать рукав серого гакурана, а затем и вовсе стала присасываться. «Совсем маленькая, — подумал про себя Какёин, — видимо, её слишком рано оторвали от мамы. Так, а где-то здесь я видел стеллаж с кошачьим кормом. Ага, да вот же, совсем рядом».       Кошка в это время перестала присасываться и посмотрела на юношу, гадая, что он будет делать дальше. Какёин вместе с ношей проследовал к стеллажу с кошачьим кормом. Кошка, сообразив, что её ждёт угощение, громко замяукала и заёрзала на руках, отчего юноше стало тяжело её удерживать. Потому что, если упустит, то опять за ней гоняться, а ко второй пробежке по магазину он точно не готов. Схватив первую попавшуюся пачку недорогого корма, Нориаки поспешил на кассу.       — Уже третий день это чудо к нам бегает, — сказала кассирша, пробивая товары, — и так жалко её. Совсем маленькая. Может, вы её возьмёте? — последнее она произнесла, с мольбой и надеждой глядя на Какёина.       — Я бы с радостью, — ответил Нориаки, — но, боюсь, что хозяйка будет против.       Кассирша понимающе кивнула.        Расплатившись за покупки и взяв пакет, Какёин вместе с продолжающей ёрзать кошкой вышел из магазина. Уже на улице он аккуратно опустил кошку на землю и вынул из пакета корм. При виде лакомства кошка замяукала и присела на задние лапы. Нориаки вскрыл пачку и выложил корм на землю, сопровождая прибауткой: «Кушай, никого не слушай». Кошка с жадностью набросилась на угощение.       Какёин не лукавил, когда говорил, что с удовольствием взял бы в дом кошку, если бы не одно «но». Хозяйка квартиры, которую снимала семья юноши, была резко против животных в доме и считала их переносчиками грязи и заразы. Против выступала и мама, но совсем по другой причине.       Когда Нориаки было двенадцать лет, он подобрал где-то рыжего котёнка. Малыш уже тогда чем-то болел, однако мальчик вместе с мамой старательно его выхаживали. Мама успела полюбить этот маленький рыженький пушистый комочек, а Нориаки даже дал ему имя Акира. Но, увы, продолжения у этой истории не было. Котёнок умер, так и не оправившись от болезни. Какёин тогда долго ходил безутешным, а мама так и вовсе плакала. С тех пор животных в доме больше не было, потому что, по словам мамы, смерть ещё одного питомца она не выдержит.       По правде сказать, они с мамой вообще всех потеряли, позаботиться о них было некому, о друзьях и знакомых и речи не шло. Только театр удерживал семью на плаву и приносил хоть какие-то, но деньги. А если и его закроют… Вот об этом тогда Какёин старался не думать.       От всех переживаний юношу отвлекло мяуканье. Опустив голову, он увидел, как кошка тёрлась о его ноги и благодарно мяукала. Корм был съеден ею до последней крошки. В магазин теперь она точно не зайдёт. Сев перед кошкой на корточки, Нориаки погладил её по спинке, получив в ответ довольное мурлыканье. Ну почему всё так несправедливо? Почему-то одни делают, что хотят, и ничего им за это не будет, а другие еле сводят концы с концами. А о третьих и говорить не стоило, потому что, потеряв работу, они или спивались и кончали с собой, или же, не найдя денег на оплату того же проживания в съёмной квартире, выселялись и теперь, как эта кошка, вынуждены жить на улице, питаться чем попало и надеяться на то, что кто-нибудь, может быть, над ними и сжалится.       Настроение Нориаки словно передалось и кошке, потому что она положила бурую лапу на колено и заглянула ему в глаза, словно спрашивая, что у тебя случилось? «Будто человек, всё понимает», — подумал про себя Какёин. И как бы ему сейчас ни хотелось взять её на руки и отнести домой дабы дать ей приют, он знал крутой нрав хозяйки, а потому от этой идеи пришлось отказаться, скрепя сердце. Но кошка и сама всё прекрасно поняла. Убрав лапу с колена, она последний раз посмотрела на Какёина, после чего двинулась в сторону мостовой и, перейдя через дорогу, скрылась в кустах.       Нориаки долго наблюдал за кошкой, прежде чем подняться на ноги и пойти дальше.       Ещё учась в художественной школе, Какёин после уроков шёл к газетному киоску, где он покупал книги и журналы. Мама, конечно, ворчала, что им некуда девать книги, но юношу было не остановить. В доме не было ни одной не заставленной книгами полки. Но когда духовному богатству дали бой, то книги и журналы оттуда вывезли. Сам киоск остался, но теперь на витринах были выставлены свежие булочки, пироги, круассаны, пирожные, крендельки, батоны.       Жаль конечно, но хлебные изделия — это тоже хорошо. Какёин иногда покупал что-нибудь к чаю или просто чтобы побаловать маму. Особенно ей нравились булочки с шоколадной крошкой. Но, к сожалению, булочки уже раскупили. Купив два штруделя с вишнёвой начинкой и парочку пирожных, а после немного поболтав о погоде со знакомой продавщицей, юноша продолжил свой путь до дома.       Когда Какёин собирался свернуть за угол, мимо него, стуча каблучками по асфальту, прошла худенькая девушка. Та самая, что выбирала себе крем для рук — вне всяких сомнений, это была она. Разве что теперь была возможность рассмотреть её получше. В одной руке она несла хозяйственную сумку в то время, как другой рукой она придерживала страшную, местами заплатанную, серую шаль. Глядя на девушку, Какёин невольно решил, что её словно забросили сюда прямиком из девятнадцатого века. Скромное закрытое платье с длинными рукавами и фартук чем-то напоминали форму горничной. Вот только шляпка была определённо не к месту.       Следующее, на что Нориаки обратил внимание, были волосы. Короткие, золотисто-русые, едва касающиеся плеч, недавно и неумело стриженные, от того и неровные, они явно указывали на то, каких кудрей лишилась девушка! Вот и ещё один вывод: не сама стриглась, а её стригли.       Поминутно девушка оглядывалась по сторонам, словно чего-то или кого-то боялась. Никто даже не обращал на неё внимания, разве что некоторые прохожие качали головами, стоило только девушке пройти мимо них. Какёин услышал, как одна женщина говорила другой:       — Опять она сюда пришла!       — Кто? — не поняла собеседница.       — Да девочка эта, горничная лорда Дио. Вот всё время забываю её имя. Ну да неважно. Она всё время сюда ходит. Тётку свою навещает, да лекарства ей тащит. Будто забыла, что эта старая шлюха самолично её горничной в дом лорда Дио и пристроила.       — Но она же спасала племянницу; у неё отчим-алкоголик. Страшно подумать, что он девчонке сделал бы.       — Это понятно, а то, что девчонку там шпыняют, как котёнка, это её не волнует! И как эта бедняжка только терпит такое отношение к себе?       — Лучше молчи, а то услышат!       Женщины замолчали, а Какёин вернулся взглядом к маленькой горничной. Девушка подошла к обветшалому дому и робко постучалась. Постояв какое-то время, она открыла дверь и скрылась в доме, напоследок оглянувшись по сторонам. Какёин не сумел толком рассмотреть девушку, зато увидел скрывавшую половину её лица чёрную маску. Выходит, она тоже из так называемой «элиты». Вот только как её туда занесло? На этот вопрос никто бы не дал ему вразумительного ответа, так как всё, что прохожие могли рассказать о горничной, были лишь слухи. А слухи — совершенно не то, что хотелось бы услышать юноше. Пожав плечами, Какёин пошёл дальше, на ходу доставая ключ от хозяйской квартиры.