Отверженные

      — Да что такое?! Сегодня всё против меня! — проворчал про себя Полнарефф, выкидывая в урну пустую пачку сигарет.       Это утро у Полнареффа не задалось с самого начала. Проснулся вместо шести в половине восьмого, собрался в душ, и тут — на тебе! — отключили горячую воду. Пять минут не мог «договориться» с почтовым ящиком в попытке извлечь оттуда «письма счастья» — счёта за воду, свет и газ. А, высчитывая, во сколько ему обойдётся всё перечисленное, забыл про оставленную на плите турку с кофе, в результате чего тот убежал, и пришлось заваривать новый. А, выйдя из дома, уже на полпути вспомнил о том, что забыл ключи от кафе, пришлось возвращаться. И вдобавок ко всему сигареты кончились; сейчас последнюю выкуривает.       Тяжело, конечно, курить через прорезь для рта, но других вариантов не было. Или так, или никак. Выдохнув в воздух очередную порцию дыма, Полнарефф облокотился о стену и теперь смотрел по сторонам. Суета, несмотря на то, что была суббота. Тем, кто ходил в пятидневку, никуда спешить не нужна было: сходил в магазин, купил себе что-нибудь к чаю и сиди потом себе дома. И, по-хорошему, Полнареффу тоже не мешало бы устроить себе выходной хотя бы на один день. «Ага, а потом вы с Шерри весь день голодные будете сидеть?» — тут же вклинился ехидный голос совести. Главное, пережить сегодняшний день, а там как пойдёт. До открытия ещё час: по субботам и воскресеньям Полнарефф открывал кафе на час позже, так что проспал он очень удачно.       Рядом с Полнареффом раздалось громкое мяуканье. Француз обернулся и увидел забравшуюся на подоконник кошку, которая теперь смотрела в окно, словно кого-то высматривала.       — Ну, чего тебе? Попрошайничать пришла? — обратился к кошке Полнарефф, выкидывая в урну бычок.       Кошка повернула голову в сторону молодого мужчины, недовольно мяукнула и вернулась к окну.       Да уж, вот, действительно, наглое и вредное создание: в магазин ходила как к себе домой, объедала его на приличную сумму, заставляла гоняться за ней уборщицу. Полнарефф отлично помнил, как девушка вышла из магазина, держа кошку за шкирку, и вышвырнула её со словами:       — В следующий раз, кто впустит эту тварь, будет сам её ловить!       Хоть у Полнареффа и был принцип никогда не поднимать руку на женщин, но тогда он был готов плюнуть на него, лишь бы схватить эту злобную шалаву за шкирку и хорошенько швырнуть об стену, чтобы она это на себе почувствовала. Однако, на своё счастье, уборщица вовремя скрылась с поля его зрения, а иначе… Было бы иначе.       Однако, находиться рядом с кошкой для Полнареффа было как-то спокойнее. В конце концов, это не Игги, вонючая бродячая псина, вечно норовившая запрыгнуть ему на лицо, чтобы выщипать волосы и пустить в лицо шептуна. Фу, даже вспоминать противно… Зато Шерри в псине души не чает; впрочем, это можно было списать на то, что у сестры всегда был подход к животным.       Кошка отвернулась от окна и теперь уже наблюдала за прохожими. Нет, она точно кого-то высматривает. А, может быть, ждёт, пока кто-нибудь не пойдёт к магазину, чтобы исполнить свой коварный план? А вот и причина, по которой Полнарефф и проспал. Эта хитрая мамба вчера под вечер пробежала в магазин так, что её никто не заметил, забралась под стеллаж, пригрелась на батарее, а спустя время уже после закрытия магазина вылезла из укрытия. Лучше бы она сидела тихо, потому что на неё тут же среагировала сигнализация! Рёв был слышен на всю улицу! Повезло Шерри, что она спала как убитая и не слышала! Зато сам Полнарефф всю ночь крутился-вертелся и смог уснуть только в половине пятого, когда сигнализацию отключили.       Тут кошка с громким мяуканьем спрыгнула на землю и кинулась в сторону поворота. Проследив за ней, Полнарефф увидел Какёина. Он уже хотел его окликнуть, когда заметил, что юноша шёл, сгорбившись, будто старик. Ба, да он совсем бледный! Что случилось? А между тем кошка подбежала к Какёину, села на задние лапы, цепляясь когтями передних за ткань серых брюк. Какёин опустился на корточки и потрепал кошку по голове.       — Привет, чудо, — только и произнёс он, когда животное запрыгнуло к нему на колени, а уже оттуда — на плечо, — я тоже рад тебя видеть.       — А я-то думаю, кого эта бестия высматривала, — подал голос Полнарефф, приблизившись к другу.       Какёин, держа кошку, поднялся на ноги.       — Доброе утро, Полнарефф, хотя, сомневаюсь, что для тебя оно доброе.       — Вот ты сейчас это тонко подметил.       — Проспал?       — Пол-беды. Этот паскудник-почтальон снова «письма счастья» принёс. Чёрт, только две недели назад аренду выплатил, а тут на тебе! А, главное, сестре на учёбу откладывать не получается.       — Да уж, — сочувственно проговорил Какёин.       Полнарефф внимательно осмотрел приятеля и заметил:       — Слушай, ты бледный, как смерть.       — А я из больницы иду, — пояснил Нориаки, — давление подскочило. Второй раз за этот год.       Вот на что, а, насколько помнил Полнарефф, Какёин никогда на давление не жаловался. Более того, он даже не говорил, с каких пор у него возникли такие проблемы. Жан-Пьер хотел спросить об этом, когда Нориаки отвлёкся на присасывающуюся к воротнику рубашки кошку.       — Ой, а я про тебя и забыл, — проговорил юноша, — ты, наверное, есть хочешь.       — Ты-то сам что-нибудь ел? — как бы между прочим поинтересовался Полнарефф.       — Нет, ещё с самого утра, — ответил Какёин и при этом старательно делал вид, что не обращал внимание на характерное возмущённое урчание, — кроме того спал плохо, да и вдобавок перенервничал.       — Почему-то я так и думал. Поэтому ничего удивительного, что у тебя давление скакнуло. А с давлением, брат, шутки плохи.       Нориаки промолчал, аккуратно отрывая кошку от воротника рубашки, после чего опустил пушистую подругу на землю и двинулся в сторону магазина. Кошка, на удивление, даже с места не сдвинулась. Жан-Пьер лишь смотрел в удаляющуюся спину друга и вслушивался в тихий шелест серой накидки.       Поведение Какёина не на шутку пугало Полнареффа. Ещё с детства у него не было никаких секретов ни от самого Жан-Пьера, ни от Джотаро. Был бы он здесь, то уже давно бы разговорил Какёина, но, к сожалению, Джотаро сейчас был в Америке вместе с дедом, и неизвестно, когда они приедут обратно. Если, конечно, вообще приедут. А, может быть, на Какёина так повлияла гибель отца. Кто знает… Но факт оставался фактом: друг стал чересчур скрытным и замкнутым.       Минутку, вот оно! В голове Полнареффа тут же сложился паззл. Какёин был на бывшей улице Спидвагона. Именно там всё и случилось. И то, что Нориаки иногда туда ходит, говорит о том, что он так и не может забыть. Нет, не забыть, а отпустить. Отпустить прошлое…       От размышлений Полнареффа отвлёк стук каблучков по асфальту. Краем глаза он заметил стремительно идущую горничную. Голова поникшая, глаза опущены в пол, вперёд не смотрит… Когда же девушка поравнялась с ним, Жан-Пьер почему-то кинул взгляд на её ножки и… нахмурился. Ступни девушки смотрели в разные стороны в то время, как сама горничная шла, переваливаясь с ноги на ногу.       Да что с ней не так? Сколько себя помнил Полнарефф, ему часто доводилось наблюдать за девушками. Они шли с высоко поднятыми головами, прямыми спинами, ну, прямо глаза радовались! Эта же мало того, что сутулится, так ещё и ходит как утка! Вроде бы девка симпатичная, вроде бы всё при ней, а вот походка, конечно, подкачала. Одно из двух: или она не хочет привлекать к себе лишнего внимания, хотя всё было с точностью да наоборот, или у неё какие-то проблемы с ногами.       Рядом раздалось мяуканье. Кошка сорвалась с места и стремительно направилась к девушке. Горничная остановилась, опустилась на корточки и протянула к ней руку. Кошка обнюхала пальчики девушки и затем стала их облизывать. Из губ девушки вырвался звонкий, как у ребёнка, смех. Да она сама совсем ещё девочка! И эта чёрная маска… Полнарефф недоумевал, как этот ребёнок вообще попал в услужение к Дио? Но явно не от хорошей жизни, это точно.       Пока горничная игралась с кошкой, гладила её шёрстку и приговаривала: «Лили… Лили…», на улицу вышла уборщица, вооружённая средством для мытья стёкол и тряпкой. «А вот и «враг народа номер один» пожаловал», — подумал Полнарефф. Поначалу уборщица даже не обращала внимания ни на горничную, ни на кошку, ни на Полнареффа, а спокойно занялась своими обязанностями. Француз усмехнулся, мол, вот это правильно. Не донимает никого, и на том спасибо. Как говорится, и волки сыты, и овцы целы.       Но тут уборщица словно невзначай повернула голову сначала в сторону Жан-Пьера, затем в сторону маленькой группы, и её глаза сверкнули каким-то непонятным блеском. Вернув взгляд в сторону француза, она лукаво поинтересовалась:       — А чего это мы тут стоим и прохлаждаемся, молодой человек? Работать не надо?       — У меня ещё полчаса есть, — произнёс Полнарефф, — а у тебя, я смотрю, вроде бы как свои дела есть. И был бы я на твоём месте, то, по крайней мере, делал бы вид, что работаю. А ещё лучше мой стёкла и не возникай.       Уборщица пропустила слова Жан-Пьера мимо ушей и облокотилась о перила.       — Ты так говоришь, как будто я тебе что-то сделала.       — Не мне конкретно, — ответил Полнарефф, — но я тебе так и не простил, как ты однажды кошку вышвырнула.       — Да потому что я бегать за ней устала! — закатила глаза уборщица.       — А могла бы найти какой-нибудь компромисс. Я не знаю, может, на складе ваши девчонки-кассирши бы закрыли. А ещё лучше бы сфотографировали кошку и объявление в газету дали, мол, приблудилась кошка, порода абиссинская, окрас бурый, здоровая, ничем не болеет. Обращаться в магазин №4 по улице 16-го января, — заметил Жан-Пьер.       Уборщица лениво спустилась со спуска для инвалидов и, ткнув пальцем в грудь француза, сердито проговорила:       — Слушай, умник, вот тебе надо, ты и подавай объявление, забирай кошку к себе и делай, что хочешь! Учить меня ещё будет!       Между тем начали собираться зрители: для них видеть, как ругаются Полнарефф и уборщица, было чуть ли не праздником жизни. Тем более уже доносились возгласы по типу:       — Сцепились!       — Сейчас пойдёт потеха!       — Погодите, ещё Нэна не услышала!       Вот тут-то уборщица опомнилась: Нэну, хозяйку магазина, она боялась как огня. И для Жан-Пьера это был лишний повод в очередной раз напомнить нахалке, как черноволосая девушка в чёрной маске однажды устроила ей такой разнос, что уборщица потом долго ходила, как пришибленная, ни с кем не разговаривала и не хамила. Но надолго её не хватало, и всё возвращалась на круги своя. Однако, оставив в покое Полнареффа, уборщица переключилась на горничную, по-прежнему играющую с кошкой. Как она её там назвала? Лили?       — Эй, малютка, ты что здесь расселась?! Здесь же всё-таки люди ходят!       Девочка не отреагировала.       — Ты меня вообще слышишь, малютка?! Ау! Ах, ну да, я забыла! Ты же ненормальная!       Тут Полнарефф не выдержал:       — А на ребёнка чего бросаешься?       Уборщица рассмеялась.       — Ребёнок?! Да у этого ребёнка ещё в детстве кукушка улетела! Что-то там поёт себе под нос, говорит какие-то глупости, лопочет. А однажды дошло до того, что она в ванне своего маленького братика утопила! До сих пор удивляюсь, как лорд Дио её близко к своему ребёнку подпустил?       Ох, как у Полнареффа чесались руки! Как ему хотелось дать уборщице смачную пощёчину! Странно, что ребёнок никак не реагировал на нападки. Но нет. Девушка зашевелилась. Полнарефф полагал, что малютка сейчас подойдёт к уборщице и выскажет ей всё, что она думала, но, к его удивлению, этого не случилось. Напоследок приласкав кошку, горничная поднялась на ноги и по ступенькам сбежала ко входу в магазин, едва не столкнувшись в дверях с выходящим Какёином.       — Прошу прощения, — пролепетала девушка и юркнула в здание.       Какёин проводил её взглядом и слегка пожал плечами.       — Что я говорила, — обрадовалась уборщица, — она больная на всю голову.       — Лучше бы ты так следила за своим грязным языком, чем за этой девочкой, которая тебе даже плохого слова не сказала! — сурово отозвался Нориаки, спускаясь к кошке и на ходу доставая пакет с кормом, при виде которого пушистая подруга начала чуть ли не вставать на задние лапы.       Полнарефф же тихонько посмеивался, глядя на открывавшую и закрывавшую рот уборщицу, которая всё-таки взяла себя в руки и вернулась к своим прямым обязанностям. И на всю улицу только и было слышно довольное урчание кошки, с которым она набросилась на предложенное угощение. Какёин погладил подругу по спине и проговорил, когда та подняла на него голову:       — Ешь, не отвлекайся, чудо.       — Кстати, твою подругу зовут Лили, — заметил Полнарефф, — её так назвала та малютка, с которой ты столкнулся.       Какёин тихонько усмехнулся.       — Значит, будет Лили.