Рубрика «Спроси персонажа»

Как бы всё поменялось если бы Фриск попыталась заступиться за вас и есть ли у тебя предположения почему ребёнок не смог ничего сказать в оправдание монстрам? Встречал ли ты таких же добрых людей как твоя сожительница (извини, мне противно это имя после одной ситуации)? Просто я уверена что она не одна такая на миллион. И какое у тебя отношение к людям которые проявляют к тебе, да и в целом к монстрам привязанность (любовь)? Многим аскерам ты очень симпатичен, даже не смотря на твой характер.

Как же тяжело быть благодетелем и строить из себя святого альтруиста, когда на деле каждого мимо проходящего представителя человеческой расы, осмелившегося косо посмотреть в твою сторону, хочется вывернуть наизнанку. Отвратительное чувство несостыковки прямо душу на части рвёт, поэтому Санс топает по торговой улице в настроении неимоверно скверном, почти чувствуя борьбу противоречий в своём и без того измученном мозгу. Эти поиски, будь они неладны, порядком утомляют бывшего монстра. И как не хочется бедолаге пойти домой и бросить эту никчёмную, заранее провальную идею затею, сделать это невозможно. На краю сознания тут же проносится мысль о том, что было бы неплохо опоздать после визита к Андайн и не попасться на глаза Алексии. Холод, темнота, раздражённые и уставшие люди — прекрасное сочетание, хоть вскрывайся, хоть вздёргивайся. Жаль, ни один из вариантов монстра не привлекает. Он, вообще-то, изначально хотел выспаться, а не носиться по каждому переулку, словно в задницу ужаленный. Но, опять же, хуй там плавал. Кого вообще волнует тот факт, что Санс с самого утра морально разлагается? Никого. Да даже его самого это не особо беспокоит, он готов весь мир простить — само собой образно — если ему просто дадут отдохнуть. Выходя из очередного магазина, монстр раздражённо ворчит, после чего фыркает, доставая из кармана пачку с излюбленными сигаретами. И едва не роняет мнимое сокровище на землю, когда перед ним возникает незнакомый человек. Санс едва не срывается на ругань, когда молодая особа протягивает ему знакомый аппарат связи, где на ярком экране красуется очередная партия вопросов. Если бы Санс мог поджигать вещи взглядом, мобильный давно пылал бы в костре праведного гнева. Увы и ах, но способности вызывать пламя у монстра нет, поэтому он поспешно поджигает сигарету всё же матюкнувшись на едва работающую зажигалку. Пара поспешных затяжек, и Санс кивает головой в сторону, молчаливо призывая собеседницу следовать за ним. — И почему вы всегда выбираете наиболее «подходящие» моменты для удовлетворения своего любопытства? — Вопрос явно риторический, и в ответе монстр не нуждается, но возмутиться — святое дело. — Дай сюда. — Телефон из рук спутницы вырывают, не обращая внимания на недовольство и явно упрекающий взгляд последней. Санс справедливо решает, что он единственный, кто может жаловаться в данный момент, поэтому прочитав вопросы, монстр несколько секунд неразборчиво бурчит. — Я что, похож на Нострадамуса, или может быть на Канта? — Недовольно интересуется монстр, переводя взгляд на собеседницу. Та только пожимает плечами, чем вызывает у монстра раздражённый вздох. — Я не ясновидящий и уж тем более далёк от философии, поэтому понятия не имею, как могла бы сложиться наша судьба, если бы всеми любимое дитя не послало бы нас к хуям, благо хоть не вслух, — очередная затяжка, и бывший скелет замедляет шаг, задумчиво уставившись вперёд. — Хотя, как заправский пессимист и мудак со стажем, могу предположить, что это ничего бы не изменило. — С усмешкой выдаёт Санс. — В конце концов, взрослым и самостоятельным людям ничего не стоило бы заткнуть малявку и упечь её в психушку, а нас обвинить не только в похищении, но ещё и приписать нам поломанную детскую психику и внушение с целью использования ребёнка как заложника, или в качестве живого щита. — Монстр морщится, явно представляя эту картину, после чего едва слышно чертыхается, прежде чем снова заполнить лёгкие сигаретным дымом. — Мне и самому интересно, почему она промолчала… — честно отвечает монстр, оглядываясь по сторонам. — И я совру если скажу, что не думал об этом. Думал, причём довольно часто, но лишь первый месяц. И ничего дельного мне на ум не пришло, кроме того, что она, возможно, струсила, или просто решилась не тянуть на своих плечах столь глобальную проблему. — Необычайно спокойно отозвался Санс. — Одно дело спасти монстров и спастись самой, а совсем другое — заботиться даже не о группе, а о целом народе, что так боятся и призирают тебе подобные. — Бывший скелет на мгновение отводит взгляд, но тут же снова смотрит на вопросы. — Какое отвратительное слово «сожительница», — монстр кривит лицо, делая очередную затяжку. — И почему вы люди, даёте и без того немногочисленным хорошим вещам и явлениям просто катастрофически уёбищные названия? — Снова вопрос, который остаётся без ответа, но помогает монстру немного успокоить недовольство. Мысленно Санс обещает, что на досуге обязательно выдаст целую тираду, в которой выкажет всё недовольство, связанное со скудной фантазией человеческой расы. — Естественно помимо малышки я встречал и других твоих собратьев, которые вели себя более чем лояльно. Некоторые пытались заговорить, предлагали «дружить», интересовались жизнью монстров. Однажды мне даже признались в «любви», — скомкано выдавливая последнее слово, монстр расплывается в саркастичной усмешке. Последняя затяжка, и монстр без зазрения совести бросает окурок в сторону, чудом не попадая в бредущего мимо прохожего. — Но уникальность моей пары неоспорима — она одна из немногих, кто нормально отнёсся ко мне, несмотря на то, во что я превратился. С тех пор как я увлёкся наркотиками, люди стали сторониться меня. Даже те уникумы, что изначально проявляли интерес, стали смотреть на меня как на кусок дерьма. — Будничным тоном произносит монстр, пряча руки в карманы. — А в случае с Алекс, всё получилось гораздо сложнее и запутаннее даже для меня самого. Полагаю, моя привязанность теперь играет против меня, но я об этом не жалею. — Санс неопределённо пожимает плечами и фыркает, снова уставившись на экран мобильного телефона. — Я не особо жалую человеческое любопытство, да и в целом я мизантроп со стажем. — Отвечает монстр, тут же задумчиво замолкая на несколько мгновений. — Но я чертовски лоялен, когда мной движет любопытство, или выгода. Именно поэтому ты и твои собратья по выуживанию информации всё ещё дышите, несмотря на то, что ваши вопросы порой действуют на нервы. — Со смешком выдаёт Санс, повернувшись к собеседнице, что молча идёт рядом. — А касательно последнего… — бывший скелет останавливается, вынуждая спутницу последовать его примеру. — Только люди настолько противоречивы, что могут испытывать симпатию к кому-то, чей характер считают непригодным, или неправильным. Знаешь, кое-кто из твоих предшественников однажды намекнул, что вы все можете быть одним большим глюком. Моей больной фантазией, которую подсознание породило от того же недостатка общения. — Прищурившись, произносит монстр, возвращая телефон молчаливой собеседнице. Как только аппарат связи оказывается в руках молодой особы, монстр снова идёт вперёд. — Глюки вы, или нет, конкретно к «аскерам» я отношусь неплохо. Вы раздражаете, но чертовски забавные, — насмешливо фыркает Санс, склонив голову. — Даже сейчас выражение твоего лица жуть какое забавное. Абсолютно нелепое и идиотское, но забавное. — На пути возникает очередной круглосуточный маркет, и со стороны монстра слышится тяжёлый вздох. — Что же, вопросов у тебя больше нет, поэтому дальше я иду один. У меня ещё куча дел, а тебе явно пора прочувствовать моё настроение и потеряться в толпе. — Зевнув, добавляет Санс, направляясь к дверям магазина. — Бывай, любопытная. Не попадись маньякам в подворотнях, когда домой потопаешь. Не дожидаясь ответных слов прощания, монстр пересекает порог, оказываясь в торговом зале. Вымученно фыркнув, Санс направляется к кассе, где увлечённо переговариваются два продавца. Впереди его ждёт очередной «допрос», который навряд ли увенчается успехом. Но, как ни странно, неожиданный диалог с незнакомой спутницей немного убавил нервозность бывшего скелета. Возможно на этот раз он даже не ранит тех, кого будет допрашивать…