Тени Андалера

      Слабо моросил дождь. Улицы старой части города были самыми узкими. Они были вымощены неаккуратно отесанными квадратными камнями, и вода не всегда успевала уходить, от чего местами встречались лужи. Когда шёл ливень, потоки захлёстывали эти мостовые и уносили всю грязь прочь, к реке.       И всё равно прогулка навевала весёлое настроение.       – Куда ты меня ведёшь, братец? – спросила Саннива.       Именно туда, на набережную, они и вышли. Старые каменные дома теснились у самой воды. Их рыжие крыши соединялись в один непрерывный лабиринт. Казалось, что они наседали друг на друга, от чего улицы петляли, и порой было так легко заблудиться среди двориков.       – Хочу познакомить тебя с одним человеком, – улыбнулся Бернальд.       – И кто он такой? – Патрицианка взглянула на воду. Река сегодня была спокойна, и в ней отражалась пёстрая черепица домов. Весь город стоял на полуострове и нескольких островах рядом, так что стройные ряды крыш на глади воды то и дело прерывались каналами и протоками.       – Ты сама это скоро узнаешь.       – Кто-то важный? Раз ты решил всё сделать сам.       – Вы всё равно познакомились бы, но… так интересней.       Подул прохладный ветер. Он принёс знакомый свежий «речной» запах. Саннива вдохнула полной грудью, на её лице застыла улыбка.       – Братец, забери меня на море! Я хочу ощутить, как оно пахнет! – Она побежала вперёд, расставив руки. Ветер развевал алое платье.       – Солью. Я ведь много раз гово…       – Солью! Это ведь не как… – она остановилась и помрачнела, – не похоже на кровь?       – Нет, – ответил он, отворачиваясь. «До первого боя», – подумал он.       Они шли всё дальше. Теперь молча. Город здесь был таким огромным. Таким одинаковым. Покатые рыжие крыши. Кроны деревьев, перекидывающиеся через заборчики двориков. Стены, стены… там, где камень трескался, их покрывал плющ.       Поверхность воды казалась белой, покуда в ней отражалось просветлевшее полотно туч. В то же время, если присмотреться, вода переливалась тёмно-изумрудным.       – Кажется, я умею испортить даже подобный день… – прошептала патрицианка.       – Вовсе нет, просто я задумался. Наверно, боюсь лишний раз тебя огорчить, словно ты всё ещё хрупкий ребёнок, - последнюю фразу Бернальд сказал отстранённо, будто и вовсе не хотел озвучивать эти слова, каким-то чудом сорвавшиеся с его губ.       – Боишься? – Она выглядела удивлённой.       – Боюсь сделать больно, задев демонов внутри, задев самые больные места. Мы так редко видимся, и я так много думаю, но так мало тебе говорю о том, что думаю. Это всё… нам всем было тяжело… ты понимаешь, о чём я?       Саннива кивнула. В семье обычно не поднимали эту тему. Словно пытались забыть.       – Всё хорошо… за эти годы я привыкла. И у меня есть лечебница. Думаю, я прониклась к этим людям состраданием и действительно хочу помочь им. – Она улыбнулась, пытаясь посмотреть в глаза брату.       – Я помню, как ты говорила, что их участь не худшая, – ответил он печально.       Но его ответ не возмутил её.       – Тогда я действительно так думала. Завидовала порой. Прошло несколько лет, я и вправду привыкла.       – Ты ведь не заразишься так?       – Нет, я не смогу. Лучше бы о себе беспокоился: смерть поджидает не только на суше, но и в море.       – Я не боюсь умереть с оружием в руках, – улыбнулся Бернарльд. – Пожалуй, твой новый знакомый совершенно такой же.       В этой части набережной был мост к ближайшему островку. Остров был настолько мал, что практически весь его занимал один особняк. Ещё пару лет назад он был заброшен – д’Эльцоре совсем забыли про поместье в Андалере. И, наверно, не вспомнили бы. А потом сюда приехал один из них. Около года все думали, что его похитили пираты, потопившие его торговый корабль. Но вдруг он оказался вполне живым и решил остаться жить здесь.       Он стал знаменит на весь город тем, что оставался спокойным чуть ли не в любых ситуациях. Разозлить его было практически невозможно, но стоило это сделать - и обидчик лишался пальца или двух на дуэли. Говорят, он страстно любил книги и был готов скупать их за огромные деньги, а уж деньги у него никогда не кончались. Но в остальном… он словно не хотел участвовать в жизни провинции, но хотел всё знать о ней.       Саннива и Бернальд ступили на мост в тишине. Послышался стук копыт, и они увидели, как навстречу им выехал всадник в тёмном плаще.       – Бернальд! – человек на коне поднял руку в знак приветствия. Он стремительно приблизился и дернул за поводья, заставляя скакуна топтаться на месте.       Мужчина лихо спрыгнул на мостовую и откинул плащ, под которым переливались изумрудные ткани с богатой вышивкой. Его добрую улыбку подчёркивала аккуратно подстриженная борода. А на лбу у него красовался драгоценный обруч с большим круглым камнем. Филигранным движением он взял Санниву за руку и поцеловал её запястье.       На лице девушки заиграл румянец.       – Хильдерик д’Эльцоре, к вашим услугам…       – Полно формальностей! – воскликнул Бернальд.       – Полно формальностей! – подхватил д’Эльцоре. – Но ты не просто так устроил эту встречу?       – И тем не менее, я вернулся из долгого плаванья и давно не видел Андалер. Но ты прав, совершенно прав. Я бы хотел познакомить тебя с моей сестрой, Саннивой.       – И вот он я, и вот она, если я верно тебя понимаю. И вот мы познакомились. А теперь не хотите ли вы пройти внутрь? – Он махнул рукой в сторону поместья. – Я открою бутылочку неплохого вина.       – Прости, Хильдерик, у меня ещё есть дела в городе, – извинился Бернальд, – но, думаю, сестре будет интересно осмотреться у тебя, – он подмигнул.       – Я не прощу тебя, если ты уйдёшь просто так и больше не заглянешь ко мне до своего следующего плаванья! – воскликнул д’Эльцоре ему вслед.       Он обернулся к Санниве:       – Что ж, пойдём. Наверно, ты уже заметила, что я бываю довольно… прямым в разговоре.       – Не вижу смысла всё усложнять, - одарила она Хильдерика улыбкой.       – Наконец-то человек, который меня понимает!       Они прошли по мостовой. Фасад поместья был оформлен монументально, но часть былого великолепия уже растрескалась и заросла: семья д’Эльцоре действительно надолго забыла про это место. И тем не менее, было заметно, как сильно нынешний владелец дома пытался привести своё жилище в надлежащий вид.       – Я слышала, вы любите собирать книги, – произнесла Саннива.       – Это так. Зачем лишние любезности, ты же моя невеста, так?       Девушка кивнула.       – Если хочешь посмотреть на библиотеку, я с радостью свожу тебя туда, – продолжил он.       В коридорах поместья было бы мало света, если бы не масляные лампы. Жёлтые мерцающие огоньки освещали дорогу по залам и переходам.       – Здесь, наверно, так одиноко? – спросила патрицианка.       – Да. А ещё довольно темно. Я думаю, что стоит прорубить новые окна. Думаешь, стеклянные потолки смотрелись бы хорошо?       – Наверно. Но лучше не торопись.       Они оказались в библиотеке поместья. Изначально она была меньше. Но Хильдерик когда-то решил её расширить. И теперь она казалась действительно огромной. Все ярусы трёхэтажного зала были уставлены полками. Сводчатый потолок заставлял каждый звук повторяться эхом. Воздух казался спёртым: он пах пылью и старой бумагой.       – Ты учёный, так? – спросила Саннива, вглядываясь в лицо Хильдерика.       Кажется её вопрос напряг д’Эльцоре. Складочки морщинок на его лбу стали отчётливей:       – В каком смысле?       Девушка перевела внимание на полки и отвернулась.       – Эти книги. Ты изучаешь что-то? – Она пошла по залу, вглядываясь в их корешки. – Историю, анатомию, медицину, астрономию, математику… много всего!       – Пожалуй я просто неразборчив в том, что читать, – улыбнулся мужчина.       – Любишь коллекционировать книги? И… пальцы дуэльных оппонентов? – Саннива рассмеялась.       Она побежала в другую часть зала и скрылась за полками.       – Я слышал об одном благородном доне, который любил собирать уши.       – У тебя есть книги про магию?! – раздался её звонкий голос издалека. Эхо подхватило его.       – Магия – это вздор.       Патрицианка слышала, как эхом отдаются его размеренные шаги.       – Церковь так не считает, – воскликнула девушка.       – И ты думаешь, что эти люди всегда правы? – Хильдерик говорил всё так же спокойно. Но его было прекрасно слышно из-за акустики зала.       – Отнюдь. Никто не ошибается так сильно, как они. Но, если ты считаешь, что магии нет, то это не так.       – Какие глупости!       Гулкое эхо повторяло его слова.       – Не глупости. Это значит, что я разбираюсь в этом лучше тебя. Или ты готов высмеять меня только потому, что я девушка?       – В Андалере, насколько я знаю, не высмеивают девушек, – спокойно ответил д’Эльцоре.       Он вдруг оказался совсем рядом с Саннивой. И, схватив её за руку, притянул к себе и обнял.       – Ты прав. Андалер прекрасен, не так ли? – улыбнулась патрицианка.       – Да, он заставляет меня вспоминать о… – Хильдерик задумался и замолк.       – О чём?       – Не важно, ты всё равно не знаешь про это место. Оно слишком далеко, и, если честно, я не вправе даже думать о нём.       Саннива отстранилась из объятий.       – Ладно. Не грусти. Я думаю, Бернальд заждался меня. Проводишь?       Они снова пошли по галереям старого поместья. Когда они вышли наружу, белёсый рассеянный свет чуть не ослепил патрицианку. Потихоньку, очертания моста, наконец, проступили. На той стороне её ждал брат.       – В хорошие ли руки тебя отдаёт отец? – с усмешкой осведомился он.       Саннива кивнула. Они двинулись в сторону их особняка. Девушка молчала и вертела в руках медальон с семейным гербом. Его подарил Бернальд перед очередным плаваньем, чтобы сестра не забывала о нём. Поэтому эта вещица была для неё особенной.       – Братец, ты будешь против, если этот медальон окажется у дорогого мне человека?       – Я отдал его своей сестре, и ты вольна распоряжаться им, как захочешь, – спокойно ответил он.       – Тогда… он всё ещё будет у твоей сестры, – улыбнулась Саннива, – но это секрет. У меня есть ещё одна просьба. Позволь мне сегодня самой дойти домой.       – Хорошо, но ты уверена, что это не опасно? – оторопело произнёс Бернальд.       – Чего опасного может быть для меня в родном Андалере?       – Пожалуй, ты права, сестра.       Она шагнула навстречу уютным тихим дворикам, которые так сильно любила. Туда выглядывали окна домов с распахнутыми ставнями. И арки, и ступени, и переходы влекли всё дальше, будто бы совсем чуть-чуть и они уведут далеко-далеко, в сказку. Богатые дома украшали статуи. А дома победнее, коих здесь было большинство, – кованные и деревянные оградки балконов. Многие здания будто врастали одни в другие, и их белые стены казались бесконечными. А серое небо было невообразимо высоким и таким… крохотным. А прекрасней всего были маленькие садики – островки зелени.       Больше всего Саннива любила место, где река вдавалась в берег. Берега этой маленькой бухты были скалистыми. И дома здесь теснились совсем у обрыва. Всё это было необычайно красиво, если смотреть со стороны или прямо оттуда. Узкая дорожка, перемежавшаяся ступеньками, оканчивалась маленькой оградкой, за которой было всё бескрайнее небо, спокойные воды и маленькие островки города посреди реки. А на том берегу виднелся тёмный лес, упиравшийся в самый горизонт.       Здесь всегда можно было услышать чаек. Иногда они кричали надрывно и противно. Иногда казалось, что их протяжные крики теребят потаённые струны души, и даже тогда они были пронзительными. Их голоса почему-то казались Санниве одинокими… а может, это просто то, что чувствовала она, когда слушала их здесь.       Она вернулась домой к вечеру. Нынче темнело раньше, чем летом.       В комнате её встретила Татина. Масляные лампы ещё не зажгли. И камин не горел в этот тёплый для зимы день.       – Рассказывай, – шепнул её голос из тени серых сумерек.       Патрицианка улыбнулась: Татина, должно быть, думала, что её не видно.       – Даже не поздоровалась… – Саннива аккуратно шагнула к стене, скрываясь из поля зрения.       – Это всё вольные андалерские нравы. Рассказывай!       Ответа не последовало.       – Ты обещала мне!       Тишина. Шорох, совсем рядом.       Саннива схватила её за плечо и сгребла в охапку.       – И всё же, зачем тебе это знать? – спросила патрицианка, вглядываясь в глаза девушки. Её голос не был весёлым, не был серьёзным, он казался серым, как всё вокруг в эти часы.       – Потому что я этого хочу! – воскликнула Татина, вырываясь из цепких объятий.       – Нет, ты не хочешь… просто ты об этом ещё не знаешь. Это очень… тяжело, понимаешь? – казалось, даже говорить об этом ей было сложно. Голос дрожал и умолкал, оставляя многозначительные паузы.       – Нет! – девушка была упряма. Физически она устала и позволила госпоже себя обнять.       – Пожалуйста, не сейчас! – взмолилась Саннива.       – И ты будешь… всё играть в свои кошки-мышки?       – Если позволишь…       Патрицианка отпустила девушку.       – Тогда я тебе больше ничего не позволю! – прошипела Татина, делая шаг назад. Она отвернулась и пошла к двери из комнаты.       – Подожди! Сегодня за ужином… я думаю, тебе это понравится!       На ужин Татина пришла вовремя. Но, когда она распахнула двери, она увидела, что все из семьи дель Нейро уже собрались за столом.       Саннива встала из-за стола и сделала пару шагов навстречу девушке. Она сняла с шеи медальон и протянула ей.       – Татина, ты очень дорога мне, и поэтому сегодня я хочу наречь тебя сестрой!       Девушка нерешительно взяла медальон и надела его.       К Санниве присоединились её мать, отец и брат. Они поочерёдно подошли к Татине, поцеловали её в лоб и тихонько приобняли за плечи.       Девушка стояла на месте, лишённая дара речи. Первым, что слетело с её губ, был всхлип. Слёзы градом полились из глаз, но то были слёзы радости.       – Я… я не была так счастлива её ни разу в жизни! – смогла, наконец, вымолвить она.       Саннива крепко обняла девушку и добавила:       – Это значит ещё и то, что ты сможешь обучаться в университете, сестра!       Бернальд схватил со стола кубок и поднял его вверх, а затем воскликнул:       – Это не все новости на сегодня! Я собрался сыграть свадьбу!       Со следующего утра всё поместье суетилось в подготовке торжества. Были разосланы приглашения во многие знатные дома, заказаны продукты для необыкновенных яств, заготовлены украшения, куплены вина. Во дворе собрали столы и тенты.       Федерик всё причитал, что нет ничего разорительней свадеб, но всё равно был щедр. Кажется, теперь он смог наконец успокоиться: несколько последних дней он постоянно был взволнован.       Татина, ставшая теперь Татиной дель Нейро, больше не приставала к Санниве с вопросами. И та была этому чрезвычайно рада. По правде сказать, не только Федерик был не в себе, все здесь сильно волновались последнее время. Но теперь суета и эйфория перед праздником полностью вытеснила это чувство.       Каждый день погода обещала дождь, но он так и не шёл. И только лишь воздух казался необыкновенно свежим. Река в такие дни была особенно красивой. И Татина привыкла к этой зимней погоде. В поместье всегда было тепло и светло. С кухни всё приятней пахло едой. А в свечи недавно стали капать ароматное масло, от чего и в остальных помещениях запах стал и вовсе чудесным. И атмосфера перед праздником оживилась, одиночество исчезло даже из самых дальних уголков поместья.       Заветный день приближался. И все думали только о том, к чему они готовятся. Пришло волнение, но теперь оно было каким-то приятным.       И наконец начали съезжаться гости! То были обычные представители верхушки андалерского общества — родовитые патриции Республики, те, в чьих руках находится вся власть в ней. Среди них были и обрюзгшие воротилы Пеладжи, владеющие главным банком республики, множество дородных купцов и возвышенно держащихся государственных служащих — члены Большого Совета. Совсем же по-другому держались гости из круга Бернальда — такие же, как он, корсары и авантюристы, на которых даже одежда сидела как-то щегольски. Они свысока смотрели на «сухопутных крыс» и вовсю перестреливались взглядами с играющими в стеснительность девицами — и тем явно нравилось такое внимание со стороны бравых морских воинов.       Свадебное веселье проходило под сенью деревьев и шатров из светлых тканей. И, пускай зимние дни казались блеклыми от серых пейзажей, сегодня перед глазами столы ломились от яств, мелькали пёстрые девичьи платья, а в дорогой посуде и драгоценных украшениях плясали отблески свечей и костров! Ведь празднество началось ещё днём, но тянулось до вечера. И ночь обещала ещё больше веселья и дурманящей выпивки. Тихо и мелодично играли музыканты. Гости сидели и оживлёно что-то обсуждали, перекидываясь кто в карты, а кто — в игру, напоминающую сёги, где шахматную доску бороздили фигурки кораблей. Временами музыка становилась громкой и помпезной, и кто-то кричал: «Танцевать! Танцевать!», - и многие люди вскакивали, радуясь поводу размяться.       И в этот раз Саннива, галантно, но с задорной ухмылкой, подала руку Татине и увлекла её в пёструю, летящую в вальсе толпу.       Танец закончился, и никто не успел перевести дыхания, как началась полька. И Татина потянула их прочь, передохнуть, когда Санниву приобнял за плечи д’Эльцоре и предложил ей составить компанию.       — Неужели вы тоже здесь?       — Конечно, я бы огорчил своего дорого друга Бернальда, если бы не появился на празднике в честь его свадьбы.       — Брат так крепко дружит с людьми, что отобрали у него пару пальцев на руке?       — Он дорожит теми друзьями, что способны победить его в честной дуэли. Но я так часто это слышу, неужели именно этим я прославился в Андалере?       — По крайней мере, в нашей семье. Вы так припозднились…       — Я не хотел выходить, погода последнее время ужасная, это то, чем мне не нравится Андалер. Может, получится уехать в более солнечную провинцию?       — Пожалуй не…       Протяжный звук трубы прервал их разговор, заглушив оркестр. Бернальд вскочил на стол, в одной руке он держал тот самый злосчастный инструмент, в другой, трепетно и нежно, — ладонь Элеоноры. Девушка запрыгнула за ним, и они побежали, сбивая тарелки.       — Кататься на лодках! Самое время для этого! — кричали они.       И раззадоренная толпа, успевшая за день осушить немало бокалов, заулюлюкала и, ведомая бравым корсаром и его невестой, побежала к причалу.       — Вперёд! — воскликнула Саннива, увлекая Хильдерика за собой.       Весёлый парад растянулся по улочкам города. Ночную тишину и темноту разорвали разговоры, крики и яркий свет факелов. В домах просыпались люди. Некоторые лишь глубже прятались в свои жилища, опасаясь, не началась ли война. Другие выбегали на улицу, натянув одежду получше, и радостно бежали за толпой. Теперь гулял весь город!       И вот тёмная вода отразила всполохи огня — народ добрался до берега, где привязаны были десятки маленьких лодочек и судёнышек. Гости опасливо ступали на них, боясь замочить свою одежду. Как вдруг послышался всплеск и дикий гогот — одна из лодок перевернулась и теперь господа плавали в воде. Стоит сказать, что вода в эту ночь была не такой уж и холодной для зимы, а люди вряд ли бы почувствовали малейшее неудобство ввиду их пьянства.       Бернальд позвал с собой Санниву и Хильдерика, а ещё Гвемара, чьё лицо обрамляла аккуратная чёрная борода с густыми усами. В отличие от самого Бернальда, он был чуть менее рисковым человеком, служил эмиссаром в местной торговой гильдии и буквально вчера вечером вернулся в город из очередной поездки.       Бернальд с Элеонорой взобрались на самый нос лодки и стояли там, даже когда судёнышко опасно раскачивалось. Хильдерик и Гвемар тихонько подгребали вёслами, не давая лодке прибиться к берегу. Шум, возня и возгласы уступили место тихому шелесту волн, и лишь откуда-то издалека доносились разгорячённые разговоры гостей. Бернальд смеялся и рассказывал о том, как познакомился с Элеонорой, и как «захватил» её, попутно разграбив крупнейший торговый неф «Барилдо» и урвал богатейшую добычу.       — А что поведаешь ты, Гвемар? Мы давненько не виделись, но, готов поспорить, на твоей рутинной службе не произошло ничего интересного! — Бернальд загоготал, но по его голосу было понятно, что он не хотел задеть друга, и лишь выпивка ударила ему в голову.       — А вот тут ты, дорогой Бернальд, промахнулся! — хихикнул Гвемар.       — Это как?       — Я стал свидетелем захвата Карлии войском Джованни Фонзодео.       — М-м-м, — степенно кивнул Бернальд. — И сколь же длительной была эта осада?       — Её не было.       — Как?! — Казалось, братец Саннивы протрезвел на глазах.       — Фонзодео ворвался со своей конницей в Карлию буквально с марша. Ему было достаточно с помощью баллисты выбить ворота, чтобы пройти за стены и учинить резню!       — Постойте! — вмешался Хильдерик. — Ведь это может значить лишь одно!       И на пару секунд повисла тишина. Каждый знал, что это могло значить, каждый собирался с мыслями. И первой прошептала Саннива, и это слово подхватил гордый, но взволнованный, глас Бернальда и спокойный голос Хильдерика:       — Война!