Смутное время

      Локи просыпался медленно и неохотно, в комнате было тихо, и по-утреннему мутный свет из окна освещал убранство его покоев. Маг лежал на правом боку, и взгляд его тут же ухватил пустующую софу. Как давно Одинсон покинул покои, Локи было неизвестно, он лишь надеялся, что братец собирался разбудить его вовремя. Повернувшись на другой бок, маг заметил у входа одиноко стоящий молот.       Уже второй раз Тор забывал его с утра — невиданная небрежность. Молотом Тор дорожил, пожалуй, так же сильно, как рукой или ногой. Откуда взялась эта привычка бросать мьёльнир всюду, где вздумается, или он просто забыл снова. Беспамятливым Одинсон вроде не был; могло сказаться и волнение перед коронацией, всё-таки важный день для наследника престола, который и так долго ждал судьбоносного момента.       Всеотец должен был венчать Тора на царство, но Локи подпортил момент его триумфа, ничего нельзя вернуть обратно. Сегодня брату предстояло самому держать ответ, присягнуть Асгарду на верность и воцариться; понятное дело, здоровая доля растерянности должна присутствовать.       Лафейсон сладко потянулся, переворачиваясь на спину, чуть ли не вздрагивая от удовольствия, растянувшись на постели, как кот Фрейи в благоухающих садах поутру. В этот момент дверь в покои медленно открылась, мелькнул знакомый силуэт, заставляя мага тут же подобраться, поспешно стряхивая остатки сонной неги. Локи одним рывком сел в постели, демонстрируя, пожалуй, свою готовность к сопротивлению, нежели спокойствие в присутствии Тора.       — Доброе утро, — Одинсон вошёл в покои, как к себе, не удосужившись даже постучать. Стоило отчитать его за это, но Локи только проснулся, и начинать день с нелепого выговора не хотелось. — Я собирался тебя разбудить, но, вижу, ты и сам справился.       — Да, — нехотя отозвался Локи, поднимаясь с постели.       Одинсон бегло осмотрел брата с ног до головы, стараясь не сильно заострять внимание. Он не рассмотрел в деталях, как Локи потягивался с утра, но краешком глаза зацепил его гибкое тело. Лафейсон чувствовал себя вольготно, но лишь до той секунды, пока не увидел его, было в этом что-то определённо неправильное. Тор не хотел вызывать у брата лишь опасения, так маг будет находиться в постоянном напряжении.       — Я успел встретить Сверра, он впечатлён, — Тор искренне и открыто улыбнулся. — И я тоже, даже горд тобой.       Локи удивлённо вздёрнул брови, затем нахмурился и наконец кивнул, понимая, о чём шла речь. Теперь и на его тонких губах появилась улыбка, впрочем, самодовольная.       — О! Великий наследник Одина горд своим никчёмным братцем, — Лафейсон всё же не смог сдержаться, Тор сам был виноват, надо было подбирать слова, коль скоро вступал с ним в диалог. — Что ж, я польщён.       Локи отчего-то ожидал, что Тор снова заведёт свою песню о братской любви и неоценённости его, Локи, талантов. Однако громовержец вдруг отвёл глаза, не отвечая на его выпад, он словно был спасён тем, что неожиданно заметил свой молот. Увесистой железякой Одинсон и увлёкся, подошёл ближе, ухватил рукоять, сдавив так, что костяшки побелели, и стал торопливо пристраивать на поясе.       — Я, в общем, пойду, — Одинсон вдруг повёл себя суетливо, он буквально говорил в полоборота, на Локи старался не смотреть, только в сторону. — Я жду тебя на завтраке, точнее, мы. Сиф уговорила маму прогуляться и, скорее всего, приведёт её в большой зал. Не буду мешать.       Тор буквально выскочил за дверь, Локи поплёлся за ним следом, выглянул в коридор, провожая динамично шагающего Одинсона взглядом. Магу не понравилось поведение наследника, он продемонстрировал неожиданную взвинченность, а в день коронации это было совсем ни к чему.       — Тор! — крикнул советник вдогонку, Одинсон резко развернулся, сжимая кулаки, и через весь коридор уставился на него таким взглядом, что Локи обдало жаром. — Вернись!       Наследник тяжело выдохнул и отрицательно покачал головой. Он не отворачивался и не выполнял просьбу, словно одинаково сильно боялся сделать любое движение.       — Иди сюда! — маг махнул брату рукой, он выдержал тяжёлый взгляд, прикидывая, как будет справляться с Тором, если причина его взвинченности была вовсе не в коронации. Создать иллюзию он не сможет, браслеты блокировали эту возможность, и, судя по всему, последовать вчерашнему совету Одинсона возможности не будет, хотя куда правильней сейчас было скрыться с глаз наследника. Только в этом случае Тор будет сегодня сверхнепредсказуем. — Ты слышишь меня вообще?!       Со слухом у Тора не было проблем, вот только очевидная реакция на Локи снова проявилась в самый неожиданный момент. Ему следовало уйти немедленно, подчиниться здравому смыслу и сбежать, огородив брата, но выполнить приказ вернуться было куда заманчивее.       Одинсон двинулся в обратную сторону, он быстро подошёл к Локи, брат головой кивнул в сторону комнаты, и Тор снова миновал порог, брат зашёл следом и захлопнул дверь. Одинсон вздрогнул и обернулся на звук, его как магнитом тянуло прикоснуться к брату. В голове шумело, а сердце неожиданно с такой силой заколотилось в груди, что он едва успевал дышать от волнения. Маг выставил руки перед собой, он выглядел сверх меры спокойно для того, кому дорогу для отступления преграждал спереди Тор, а сзади дверь.       — Спокойно, — произнёс маг, не опуская руки. — Ты должен научиться контролировать себя.       — Для этого мне надо быть подальше от тебя, — угрожающе произнёс воин, не упуская брата из виду, хотя это было несложно.       — У тебя сегодня коронация, Тор, — с напором заявил маг, не надеясь воззвать к разуму, но хотя бы притормозить. — И ты должен быть на высоте, а мы не должны опоздать на завтрак.       — Ещё есть время, — такой упрямый и мальчишеский тон. — Просто позволь мне хотя бы малость, прошу тебя.       Локи тяжело сглотнул, поджал губы и опустил руки, понимая, что против Тора без оружия и магии выставленные вперёд ладони вряд ли помогут.       — Какой смысл интересоваться моим мнением, если я всё равно не смогу тебе сопротивляться? — Локи грустно усмехнулся.       — Скажи, что тебе нравится? — Тор уверенно отстегнул молот с пояса и, нагнувшись, поставил на пол. — У тебя же есть какие-то предпочтения, что-то конкретное.       Тор шагнул вперёд и сократил расстояние между ними до абсолютно недопустимого, при этом Локи уже был прижат к двери. Лафейсон не собирался отвечать на поставленный вопрос, ещё не хватало, чтобы брат узнал, как на него воздействовать в постели.       — Даже не надейся, — выдохнул Локи и отвернулся, не намеренный потакать наследнику.       Если Одинсону снова было невтерпёж, пусть всё будет, как получится, насилие так насилие, так хотя бы честнее. Прямолинейного и нетерпеливого, всегда понятного брата Локи знал с детства, а этого изворотливого и горячего мужика видел раз от раза — два разных существа в одном теле. Положа руку на сердце, Локи не убьёт Тора, даже если тот снасильничает над ним в любой форме, даже если бы и смог, всё равно не стал бы. Сбежит — да, но не убьёт.       — Для человека, отрицающего наше родство, ты слишком на нём зациклен, — наследник всё ещё бездействовал, говорил тихо, и Лафейсон отреагировал, тут же повернулся к нему, в глазах горело возмущение. — Я люблю тебя, Локи. Всегда любил, даже когда узнал, что мы не кровные родственники, когда ты отправил стража убить меня, когда отец стал твоей наживкой для ётунов. Я не могу забыть, что ты мой брат, поверь мне, я всегда помню, но игнорировать свою тягу к тебе тоже не могу.       Читать мысли Тор вроде бы не мог, но неожиданно он подбирал верные слова, взгляд Локи потеплел, но не настолько, чтобы уступить, он сам не понимал, что делал только хуже, только слова так легко срывались с губ, их было не остановить:       — Уж извини, что я такой сентиментальный дурак и всё ещё считаю тебя лучшим из богов.       Локи едва успел договорить, как Тор стремительно накрыл его губы своими. В этот раз Лафейсон не растерялся, не запаниковал, он милостиво приоткрыл рот, впуская торов язык. Почувствовав власть над ситуацией, брат не спешил и не слишком нападал, только прижался к Локи всем своим телом, руками обхватив талию. Закрывая глаза, ётун отчего-то не мог представить кого-то другого на месте Одинсона, однако у него хватило выдержки не потеряться в ощущениях. Лафейсон схватился за сильные плечи, немного сжал, ощущая под пальцами одежду аса, а под ней — горячее тело, затем руки поползли вверх, одна накрыла затылок, пропуская между пальцев светлые пряди, а другая ухватилась за шею, непосредственно контактируя с кожей.       Локи не хотел воздействовать слишком грубо, но времени у него было немного: когда Тор опомнится, будет не до смеха. Он начал с мелких вибраций, пустив по телу брата потоки сейда, тот даже не заметил, тогда Лафейсон усилил и распространил своё влияние, ощущая ответный отклик. Муспелльхеймская магия завибрировала и стала отзываться, сперва слабыми, а затем более сильными импульсами. Но помимо проклятия отзывался и сам Тор, он чуть сместился, упираясь своим уже ощутимым возбуждением в бедро, а рукой накрыл промежность Локи, наслаждаясь тем, как брат задрожал от этого простого движения.       Теперь уже ётун перешёл в наступление, он принялся неистово целовать Тора, словно изголодавшийся по ласкам отшельник. Муспелльхеймская магия гудела и извивалась под гнётом его воздействия, чёрные нити, поселившиеся внутри, бесновались и дёргались, пытаясь сбросить с себя отпечатки сейда, но пока Локи их контролировал, главное — отвлечь Одинсона.       Перед мысленным взором Локи мелькали огненные вспышки и тени, нарастающий огненный гул практически оглушил его, и наконец явился Сурт. Муспелий полыхал языками пламени в мутных пятнах чужого взора, он сверкал злобным мстительным взглядом, он тянул свои нити, стягивая их внутри и причиняя Тору боль, маг понял это, когда ас нещадно сдавил его бедро и оторвался от губ, разрывая поцелуй. Маг распахнул глаза и уже собирался прекратить, когда Тор снова прильнул к нему, коротко целуя в уголок раскрытых губ, ловя сбитое дыхание, а дальше его рот скользнул по щеке, обжигая огненным дыханием, и оказался на шее.       — Продолжай, — твёрдо приказал Тор куда-то в шею. — Я чувствую тебя внутри, не останавливайся.       — Чёрт! — рыкнул маг, грешным делом думая не о процессе захвата нитей проклятия, а о том, как стал бы проталкиваться в тугое нутро брата, покрывая широкую грудь поцелуями, как теребил бы твёрдые соски губами и пальцами. Колоссальных усилий стоило отвлечься. — Сейчас я усилю, терпи.       — Давай, — шепнул Одинсон, шаря руками по телу брата, при этом прикусив Локи за шею, а затем зализывая укус.       В таких условиях сконцентрироваться было гораздо сложнее, но Лафейсон смог, попутно обещая себе подумать о непристойностях позднее. Он закрыл глаза, снова вступая во взаимодействие, ладонь на шее Тора пускала импульсы, а другая нежно массировала голову, отвлекая. Локи вздрагивал, чувствуя, как шею покрывали поцелуями или прихватывали зубами, горячее дыхание едва не плавило его кожу. Захватив контроль, Локи снова узурпировал сеть, окутавшую Тора, активное сопротивление не сходило до самого появления Сурта, он снова привиделся магу в своей ужасающей красе, но под гнётом воздействия сейда прогнулся и истлел, скованный мощью рун.       Теперь маг увидел другую картину, и она его нисколько не обрадовала: нити засверкали золотыми переливами, стали перешептываться на муспельхеймском диалекте, и три смутные картины озарили мысленный взор Локи: фигура коленоприклонённого воина, смиренно опустившего голову, новорождённое дитя в заботливых руках и некий заключённый союз, рукопожатие, заверенное красной лентой, словно старинное обручение.       То, что земля уходила из-под ног, Локи понял только в тот момент, когда совсем оторвался от пола и сильные руки уверенно подхватили и понесли его куда-то.       — Локи? Локи, ты меня слышишь?       Маг почувствовал под собой мягкое ложе, он сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, а затем нашёл в себе силы открыть глаза. Перед ним маячил перепуганный до бледности Одинсон, на миг стало смешно, и Локи позволил себе усмехнуться, Тор облегчённо выдохнул.       — Ты меня напугал.       — Надеюсь, ты не собираешься воспользоваться ситуацией, — Лафейсон комично развёл руками.       — Если ты имеешь в виду свою горизонтальную позицию, то знаешь, я тебя и стоя запросто покачаю, — нервно усмехнулся наследник, Локи в ответ прищурился, не оценив шутку. — Что ты сделал? Я странно себя чувствую.       Локи приподнялся на локтях, а Тор присел на постель рядом. Во внешнем облике брата вроде бы ничего не изменилось, это могло быть хорошим знаком, только магу не давали покоя эти обрывочные образы. О чём они предупреждали или повествовали?       — Я сковал чужеродную магию, не знаю только, надолго ли, — отозвался маг. — Ты как, нормально? Что именно ощущаешь? Диких желаний не испытываешь? Боль? Может, ещё что-то?       — Не знаю, не пойму, — покачал головой Тор, хмурясь при этом.       Он прислушался к себе, начиная ощущать монотонную, раздражающую боль в груди и в паху, сперва он решил, что это просто болезненно спадало возбуждение. Тор тяжело сглотнул и попытался примириться с этими ощущениями, теперь в груди кололо, как иголками, примерно так же отзываясь в паху.       — Всё нормально, — через силу ответил Одинсон, непонятно кого успокаивая — себя или брата. — Терпимо.       Лафейсон смерил наследника пристальным взглядом, облизнул пересохшие губы и потянулся, собираясь коснуться его плеча.       — Не трогай, — резко бросил Тор и тут же подскочил с постели, как ужаленный. — Прости. Всё нормально, лучше так.       Воин боковым зрением зацепил, как Локи поднялся с постели, осторожно приблизился к нему за спиной, но не прикасался, а Тор не поворачивался. Сейчас на него волной наползал весь ужас осознания, он и прежде всё отлично понимал, но сейчас особенно чётко: он взял брата силой, он надел проклятые браслеты, подчиняющие Локи, как раба, а только что он хотел снова если не подчинить, то уж точно украсть столько поцелуев, сколько смог бы, пока Лафейсон опомнится. Самое противное во всём этом — Тор ни о чём не жалел.       И всё же расплата настигла его, и это искренне обрадовало, значит, он не настолько сильно прогнил душой.       — Тебе больно, да? — осторожно спросил маг, казалось, он был совсем близко, но не прикасался.       Тору сложно было понять, что именно Локи испытывал к нему после того, что произошло: жалость или презрение, а может, и то и другое.       — Ничего, переживу, — отозвался Одинсон, кривясь от неприятных ощущений, поскольку просто не мог не реагировать на это. — Нам надо появиться в большом зале на завтраке, помнишь?       — Тор, повернись ко мне, — попросил Лафейсон, не повышая тона и даже без приказных ноток в голосе. — Прошу тебя.       Одинсон подчинился, медленно повернулся.       — Дай мне руку, я разрушу свои чары, я же вижу, тебе больно.       — Если моя боль — гарантия твоего спокойствия, я перетерплю, — заартачился наследник.       — Я не собираюсь смотреть, как ты мучаешься из-за своего упрямства, я попробовал один из вариантов, теперь буду знать, что это бесполезно, нужно вернуть всё, как было.       — Испытывать боль — моё право, — отозвался Тор, сжимая кулаки.       — Может, хватит уже препираться, — терял терпение маг. — Ну, что мне сделать или сказать?       — Ты понимаешь, что всё вернётся к тому, с чего мы начали? — Тор покачал головой. — Для тебя это мука.       — А ты можешь гарантировать, что всё не станет гораздо хуже, если оставить как есть? — Локи попал в цель, как часто бывало, и этот Тор, в большей степени его брат, повёлся на уловку. — Уверен, что сможешь удержаться, чтобы не посадить меня на настоящую цепь, дабы удовлетворить свои потребности, превозмогая боль?       Тор всё понял верно, Локи увидел его взгляд, полный ужаса, когда ас представил того монстра, в которого мог превратиться. Одинсон шумно сглотнул и протянул руку вперёд, соглашаясь с позицией советника, чем последний не преминул немедленно воспользоваться. Чары Локи слетали быстро, а смех Сурта всё ещё звенел в ушах, даже когда отпустил руку брата и увидел осмысленный взгляд Тора. Одинсон мягко улыбнулся и тут же схватил тонкое запястье выше браслета. Пусть украшения на руках брата были зачарованы и невидимы, наследник отлично знал, что они на своих местах. Локи тут же вскинул на него спокойный взгляд. Тор сделал шаг и потянул руку Локи к своему лицу, как оказалось, к губам. Он поцеловал тыльную сторону тонкой ладони, потёрся губами о костяшки пальцев и тихо произнёс: «Спасибо».       Тор покинул покои брата, не напоминая о завтраке и не думая ни о чём, кроме того, что почувствовал ответное возбуждение Локи. Теперь Одинсон знал, что маг любил целоваться, и этот процесс для него, возможно, был интимней соития.

***

      Охваченный чередой приятных мыслей, Тор прошёл в столовую. За большим столом сидели двое: Сиф и Фригг. Воительница всё-таки уговорила богиню покинуть спальню, а теперь осторожно помогала царице позавтракать. Подруга всегда вела себя почтительно в отношении матери, и Тор это ценил, хоть и не говорил об этом вслух, сейчас же Сиф стала особенно близка с богиней, словно была ей дочерью. Тор знал, что подруга оставалась на ночь в спальне родителей вместе с Фригг, и, как бы странно это не выглядело, спали они в одной постели, правда, целомудренно, будто два уставших мидгардских ангела.       — Моя царица, — почтительно поприветствовал Тор, он перевёл взгляд на подругу и кивнул ей в знак приветствия, добавив вслух: — Здравствуй, Сиф.       Воительница кивнула в ответ, на её лице появилась вежливая улыбка. Царица заслышала тяжёлые шаги Тора ещё до того, как он заговорил, чёрные провалы её глаз словно захватывали всё пространство разом и при этом оставались обездвижены и обращены на нечто конкретное. Тор не понимал, что она чувствовала в тот или иной момент, и это одновременно удручало его и успокаивало, ведь он мог скрыться от осуждающего взгляда матери.       — Доброе утро, — отозвалась Фригг, губы её тронула лёгкая улыбка, а затем сменила грустная гримаса. — А где Локи?       — Он сейчас подойдёт, — заверил Тор, чувствуя, что матери приятней было находиться в компании младшего. Эти несколько дней после возвращения брата, пусть и принудительного, многое изменили в жизни Асгарда и царской семьи.       — Он ничего не говорил обо мне? — богиня вопрошала с надеждой, и от Тора не укрылось, что Сиф моментально нахмурилась. Это показалось Одинсону странным.       — А должен был? Что-то случилось? — забеспокоился наследник, подходя ближе к столу.       — Нет, — она отрицательно покачала головой, тяжело вздыхая. — Просто вчера мы немного повздорили.       — И вовсе нет! — раздался жизнерадостный голос Локи, который явился из ниоткуда, прошествовал мимо озадаченного Тора, опередив его, и уселся за стол напротив Сиф и Фригг. — Я обдумал то, что ты сказала.       Лафейсон взглянул на озадаченную Сиф, гадая, знала она о том, что Локи вчера обсуждал с матерью, хватило воительнице ума подслушать или она решила остаться в стороне. Маг кивнул подруге Тора в знак приветствия, бегло осмотрел стол, для него и брата подготовили приборы, но, судя по всему, к началу завтрака они всё-таки опоздали, а может, просто никто не ожидал, что оба царевича спокойно сядут за один стол.       — Ты воспользуешься моим советом? — в голосе Фригг задребезжала надежда и одновременно страх потерять свой лучик навсегда. Но так он хотя бы будет сиять где-то в другом месте, он останется жив и, возможно, найдёт своё счастье.       — Нет, — отозвался Локи, заметив на лице Фригг мимолётное облегчение.       Тор и Сиф переглянулись, пожалуй, они давно уже не встречались взглядами, однако в своём непонимании они сейчас были солидарны. Одинсон понятия не имел, что брат обсуждал с матерью, как и воительница не знала, о чём вели беседу царица и её сын. Сиф знала только одно: вчера после разговора с царевичем Фригг выглядела безразличной ко всему, она не проронила ни слова, но, впрочем, и не плакала. Утром в её настроении проскользнула тревожность, и Сиф по привычке предложила ей прогуляться, а царица вдруг ответила согласием.       — Каким советом? — Тор подошёл ближе и сел рядом с братом.       — Неважно, — Локи беззаботно усмехнулся, бросив на Тора мимолётный взгляд.       — Совет был хороший? — всё не отступал Тор, внимательно изучая профиль брата. — Мама дурного не посоветует.       — Верно подмечено, — вступила в семейный разговор Фригг, чувствуя некую недоговорённость.       — Согласен, — Локи чинно кивнул и добавил: — Только этот вопрос исчерпан, я уже принял решение.       К счастью, Тор не стал и дальше донимать своими расспросами, и завтрак прошёл в спокойном, даже уютном молчании. Каждый увлечённо занимался своей порцией каши с фруктами. Царица ела мало, Сиф брала с неё пример, Тор, в свою очередь, с аппетитом поглощал простое блюдо, впрочем, Локи тоже от него не отставал.       Управляясь с завтраком, наследник вдруг вспомнил поведение брата в библиотеке, и, сложив воедино два события, он пришёл к неутешительному выводу. Причиной плохого настроения мага была Фригг, как же иначе, едва ли кто-то другой смог бы так же сильно его задеть. Возможно, она что-то ему сказала, а Локи, конечно же, неправильно это воспринял, вот и сорвался. Любимому сыну Фригг не дала бы плохого совета, следовательно, он шёл вразрез с мнением брата, вот тебе и реакция.       — Сегодня твоя коронация, Тор, — заговорила Фригг, когда трапеза уже подходила к концу и своеобразный десерт, состоящий из сладкой булочки и сладкого морса, подали на стол. — Ты должен будешь принять Гунгнир и взять на себя ответственность правления, если я смогу тебе в чём-то помочь, обращайся.       — У меня есть советник, все государственные вопросы я буду решать с ним, — чуть более резко, чем хотел, отозвался Тор, за что тут же получил расплату: Локи пихнул его ногу под столом и взглянул, выразительно давая понять, что грубить матери не позволит. — Но, если возникнет такая необходимость, я буду рад услышать мудрый совет.       Лафейсон мелкими глотками цедил морс, наблюдая за отстранённой реакцией матери. Повисла напряжённая пауза, которую развеяла Сиф:       — Я видела собравшееся для защиты Асгарда воинство, — произнесла воительница. — Однако не поняла, откуда столько воинов, или это всё просто иллюзия?       — Воинство вполне себе реальное, — Локи пожал плечами, рассматривая собеседницу. — Но срок их службы короток.       — Сиф мне сказала, что воинов очень много, — снова ожила Фригг. — Есть какие-то опасения, Локи?       О том, что магическая уловка — заслуга младшего сына, богиня догадалась сразу же. Собрать колоссальное воинство в кратчайший срок и заручиться его поддержкой было по силам только магу. Не самый практичный метод, о котором Фригг знала не понаслышке, но достаточно действенный при конфронтации, правда он требовал больших энергетических затрат от мага, значит, Локи был ослаблен на данный момент, а это не очень хорошо.       — Просто предосторожность, — отозвался маг.       Богиня повернулась в сторону Сиф и заговорила очень ласково:       — Дорогая, оставь нас, пожалуйста, наедине с Локи, Тор, и ты тоже, я полагаю, с завтраком уже покончено.       — Как пожелаете, — охотно согласилась воительница, поднимаясь из-за стола, Локи нахмурился. Тор со своего места даже не стронулся. — Я дождусь, окончания разговора, чтобы отвести вас в комнату.        Когда Сиф покинула столовую, наследник решительно заговорил:       — Я не уйду, что бы ты ни хотела сказать, говори при мне, — Одинсон не хотел снова грубить царице, но ему всё это не нравилось, их родственный круг и так уже сузился, и снова какие-то секреты. — Я не хочу проявить неуважение, но мне кажется, уже хватит с нас тайн, которые в большей степени портят нам жизнь, чем упрощают.       Локи повернулся к Тору, ухмыляясь, в его глазах так и читался вопрос: «Так расскажи ей о нас». Пожалуй, это знание ей было совершенно ни к чему, но в остальном Одинсон предпочёл бы честность.       — Мам, если ты хочешь что-то сказать, я слушаю, — спокойно произнёс Локи. — Пусть Тор останется.       — Хорошо, — шумно выдохнула Фригг, опустив руки на стол. — Ты понимаешь, что использовал много энергии своего сейда для создания армии, ты сейчас слабее, и это состояние, да будет тебе известно, продлится ещё несколько дней.       — А мне ты сказал, что к утру восстановишься, — тут же всполошился Тор.       — Ну, сказал, и что? — усмехнулся Лафейсон, не понимая, почему на него уставились так, словно он у всех на глазах себе сердце кинжалом пронзил. — Я прекрасно себя чувствую, а мой сейд, пожалуй, нуждается в более длительном восстановлении, чем я ожидал, но эффект стоил того.       Фригг покачала головой, так вздыхая, словно разговаривала с неразумным юнцом, Локи не оскорбился, кажется, она всего лишь волновалась за своего ребёнка, а не ставила под вопрос его способности.       — В таком случае, я отдам Сверру приказ о том, что тебе всё-таки нужна защита, — довольно быстро успокоился Тор. — И не спорь со мной по этому поводу.       — О, нет! — насмешливо отозвался Локи. — С будущим царём спорить не стоит.       — Во всяком случае, не по этому поводу, — царица приняла сторону Тора. — А теперь, мальчики, я должна подготовиться к церемонии.       — Да, нам с Тором тоже не помешало бы, — отозвался Локи и, поднявшись со своего места, вышел из столовой, чтобы позвать Сиф.       Воительница дожидалась окончания разговора между родственниками в коридоре, асинья выглядела смиренно. Когда двери столовой открылись, и Лафейсон переступил порог, подруга Тора тотчас отвлеклась от своего занятия, секунду назад она сжимала и разжимала кулаки, словно пыталась вернуть рукам силу и выдержку, которой ей недоставало. Сообразив, что она не одна, воительница тут же перестала разминать кисти рук и посмотрела на советника. Лафейсон неторопливо подошёл ближе к ней и, сощурившись, изучающе осмотрел внешний вид спутницы матери.       — Я не в праве тебе приказывать и уж тем более давать советы, — тихо заговорил маг с лукавой улыбкой на губах. — Но, я думаю, что на коронацию тебе стоит облачиться во что-то более элегантное.       Сиф смутилась, она вздрогнула, словно от пощёчины, открыла было рот, чтобы возразить, в голове тут же сложились пару колких фраз, но маг опередил её:       — Ты не перестанешь быть воином только оттого, что наденешь красивое платье и позволишь себе забыть о проклятье Асгарда хотя бы на один вечер, — Локи говорил спокойно и без всякой усмешки в её сторону. — Я не настаиваю, конечно же, но, думаю, Тору будет приятно и маме тоже.       — Она не увидит меня, а Тор не заметит, — взбрыкнула Сиф.       Сиф откровенно не понимала, почему Локи вообще был столь мил с ней, он мог вести себя как угодно, высокомерно и жестоко, но вдруг зачем-то давал ей странные советы, словно испытывал сочувствие.       — Извини, — Локи поднял ладони в примирительном жесте. — Я всего лишь предложил. Проводишь маму в её покои.       — Конечно, — Сиф кивнула, обеспокоенно заглядывая за спину советника.       — У вас тут всё в порядке? — раздался подозрительный голос Тора, и маг тут же обернулся, увидев в дверях брата и Фригг. — Ты что-то долго.       — Просто болтали, — пожал плечами Лафейсон, чувствуя на себе взгляд брата, он словно пытался понять, что произошло или о чём они разговаривали с Сиф.       К счастью, воительница немедленно прошла мимо, отстраняясь от Локи, и, кажется, чем дальше она отдалялась, тем спокойнее становился взгляд Тора. Когда Фригг и Сиф удалились, оставив царевичей в коридоре буквально наедине, Одинсон резко повернулся к брату и в один момент приблизился, нарушая личное пространство. Лафейсон тут же отошёл в сторону, увернувшись, как от удара, и вытянул руку вперёд.       — Спокойно, не нарушай рамки приличия, — дипломатично произнёс маг. — Здесь в любой момент могут появиться асы.       Тор коротко облизнул губы, он вовсе не намеревался нападать, а вот схватить за руку и потребовать объяснений — очень даже возможно. Наконец Одинсон кивнул, соглашаясь с правотой брата, и предложил перейти к делам насущным.       — К коронации всё готово, к пиру тоже, — Тор махнул рукой, увлекая брата за собой. — Обычно советник встречает именитых гостей на Бифрёсте, но ты сегодня будешь всё время подле меня. Это ясно?       Братья шли по коридору в сторону главного зала, где давно уже стоял общий гомон прислуги и обсуждений относительно предстоящего вечера. Как-никак коронация и пир в честь нового царя — это первый и, возможно, единственный повод за последнее время отвлечься от тягостных дум и просто развлечься.       — Не вполне понимаю, — нахмурился маг. — Чем именно обусловлено твоё стремление держать меня ближе?       — Твой сейд, ты беззащитен перед врагами, — коротко и ёмко ответил Одинсон.       — Ах, это ерунда, — отмахнулся маг. — Я лишь тебе не могу дать отпор, в остальном я ещё в состоянии себя защитить. Ты бы лучше о себе беспокоился, с памятью у тебя какие-то явные проблемы.       — В смысле? — Тор бросил на брата быстрый взгляд.       — Ты забыл свой молот у меня, снова.       — Да, точно, — спохватился наследник. — Просто не до него было. Надо забрать.       — Вот и забери, а я пока переговорю со Сверром.

***

      Одинсон никак не прокомментировал, почему стал вдруг таким забывчивым, промолчал и довольно быстро согласился с тем, что стоило забрать мьёльнир немедленно, и, что ещё оказалось Локи на руку, брат оставил его без надзора.       Стоило только Локи попасть в зону видимости членов совета, на него тут же повалились отчёты от одних и расспросы от других. Сверр, не скрывая восторгов, впечатлённый наличием армии, был расстроен всего на пару секунд, когда Локи объявил о скоротечной службе воинства.       — Два дня в нашем случае уже большее, чем мы могли надеяться, — означил своё мнение военачальник.       — С этим я склонен согласиться, — Логмер кивнул. — Главное, чтобы коронация состоялась.       Ульвар и Фолкор также сообщили о готовности к пиру, всё необходимое было закуплено, слуги с самого утра трудились на кухне. Задействованы были все — ни одного аса без дела. Как оказалось, Фолкор даже позаботился о развлекательной части вечера, во всём Асгарде нашлось полдюжины музыкантов, которые, несмотря на удручённое состояние, согласились принять участие в празднестве.       Локи ещё обозначил некоторые детали относительно командования магическим воинством, и эта информация в основном предназначалась Сверру, он же донесёт её до своих подчинённых. Советник поблагодарил Фолкора за все его усилия и вообще выразил совету свою искреннюю благодарность за хорошую работу.       Наконец Локи удалось вырваться из общества совета, и он натолкнулся на Тора, пока осматривал убранство тронного зала. В прошлый раз места было достаточно, чтобы вместить многочисленный народ Асгарда, сейчас же, после большого количества смертей, асгардцев стало гораздо меньше, значит, места тем более должно было хватить.       Маг как раз смотрел на расстановку столов по всей длине тронного зала, прикидывая, будет ли удобно поставить ещё ряды, если не хватит всё-таки кому-то места. В этот момент он и расслышал за своей спиной голос брата:       — Как идут дела?       Советник повернулся, встречаясь взглядом с Тором. Наследник предстал перед ним в полном воинском облачении, малиновая накидка так и пестрела за его широкими плечами, на губах была сдержанная улыбка, а на поясе — любимый молот братца. Отчего-то никому не приходило в голову, что именно Тор был достоин получить в своё пользование мьёльнир в день совершеннолетия. А почему не Локи? Он бы справился, несмотря на любовь к кинжалам и мечам, он чувствовал бы себя увереннее с молотом в руках. Впрочем, грезить о несбыточном было глупо, Локи тонко улыбнулся брату.       — Отлично, — отозвался Лафейсон и обратил внимание брата направо, указывая рукой в нужном направлении: — Как думаешь, стоит поставить ещё ряд столов? Никак не могу с этим определиться.       — Думаю, стоит, — покивал Тор. — Глупо получится, если места всем не хватит и придётся что-то придумывать впопыхах.       Маг согласился и тут же отдал приказ поставить дополнительные столы. Локи хотел, чтобы сегодня всё было идеально, не в пример неудавшейся коронации, наверное, причина тому крылась в его непосредственном участии в данном мероприятии. Всё-таки именно Локи являлся учредителем коронации, нынче асы исполняли его волю, благословляя Тора на правление.       — Локи, — Тор понизил голос, чтобы прислуга, суетящаяся поблизости, не услышала его. — Тебе тоже стоит переодеться во что-то более праздничное. А я пока прослежу за ходом подготовки.       — Было бы неплохо, — кивнул советник, для самого себя у него ещё не было времени ни с утра, ни сейчас, поэтому предложение брата оказалось весьма кстати. — А то на твоём фоне я, как всегда, слишком бледен.       — Не говори ерунды, — Тор нахмурился. — Просто я стремился привлечь к себе внимание, а ты не особо.       Локи хотел было возразить, поскольку всегда предпочитал быть на виду, лишь с неких пор маг стал отчуждаться, однако Лафейсон не нашёлся, что сказать, дабы поспорить с утверждением брата, поэтому ответил просто:       — Пожалуй. В таком случае я оставлю тебя.       Наследник проводил брата взглядом, задумавшись над тем, что Локи в действительности не слишком эффективно привлекал к себе внимание, он мог и лучше. А ещё Одинсон подловил себя на мысли, что Локи прекрасно смотрелся в любом облачении, будь то доспехи или простая одежда. Одинсон на миг прикрыл глаза и тяжело вздохнул, отгоняя от себя размышления, непосредственно относящиеся к советнику, поскольку ни к чему хорошему они не приведут.       В отсутствие Локи наследник переговорил с Логмером, сегодня ему надлежало встречать гостей у радужного моста. Эту новость асгардец принял с некоторым недоумением, поскольку это была работа советника, но права выбора у него не было. Тор ясно дал понять: Локи будет занят другими делами. Сверру наследник приказал расставить караул на радужном мосту, меж настоящих воинов нескольких магических. Не стоило оставлять без внимания и главный портал, где Хеймдалль первый будет принимать гостей. Все необходимые распоряжения были отданы, столы накрыты, верховные асы, самые приближённые к наследнику уже собрались в зале, отдавались и побочные, и экстренные распоряжения. Тор настаивал на своём праве использовать именно мьёльнир как символ своей власти вместо Гунгнира, Логмэр с его решением был не согласен, но и спорить с наследником не решился. Время шло, пожалуй, слишком быстро, народ уже начал стекаться в тронный зал, Логмэр отправился к радужному мосту, а Тор получал от Хеймдалля ментальные посылы каждый раз, когда активировался портал.       Локи заставил Тора понервничать в ожидании его появления, и это была, пожалуй, единственная причина его беспокойства. С двух сторон от тронного помоста, к которому вели пару десятков ступеней, располагалось две ниши, где обычно дожидались своего времени члены совета и будущие цари всякий раз перед коронацией, там и затаился Одинсон, рассматривая прибывающих асгардцев и при этом оставаясь невидимым из зала. Периодически Тор невольно цеплялся взглядом за одного из слуг — Свакхета, его любовника и мученика, которому довелось стать вынужденным фаворитом будущего царя. Его было откровенно жалко, и без того удручённый проклятием, он совсем сник, должно быть, опасаясь новой встречи со своим мучителем. Среди гостей появился царь Ванахейма, его супруга и дочь; венценосная чета из Льюсальвахейма, сияющие, чистые, словно белоснежный покров, король с королевой, старшим сыном и юным отпрыском. Из Свартальвахейма также прибыли гости: цверги в составе двух семей, их тёмные одежды резко контрастировали с парадными туниками альвов, они прикрывали лица капюшонами, поскольку за пределами Нидавеллира испытывали дискомфорт в основном из-за солнечного света, впрочем, Асгард, казалось, забыл, что такое тёплые солнечные лучи.       Тор заслышал шаги за спиной, хотел обернуться, но его внимание привлекли несколько фигур возле асгардских подданных, которые опасливо косились на четверку странного вида гостей. Трое худосочных мужчин разного возраста: старик, двое относительно молодых мужей и женщина, облачённые если не в лохмотья, то одежду их напоминающую, потрёпанную, но не грязную. Волосы у всех четверых были спутанные, жесты осторожные, а взгляды опасливые.       — Волнуешься? — раздался насмешливый голос сзади, Тор дёрнулся и обернулся.       — Теперь уже нет, — отозвался Одинсон, осмотрев брата придирчивым взглядом, будто присутствие Локи успокаивало его свыше любой иной компании.       Локи выглядел потрясающе, не было на его голове легендарного рогатого шлема, но доспехи и наручи сверкали золотом, чёрная кожа притягивала взгляд, а благородная зелёная накидка представляла его фигуру в выгодном свете. Локи подошёл ближе и заглянул в зал, осматривая публику.       — Правильно сделали, что добавили столы, — кивнул Лафейсон сам себе, неожиданно его взгляд наткнулся на странную четвёрку в потрёпанных одеждах, он чуть ли не вздрогнул от их вида, поражённо приоткрыл рот и перевёл взгляд на брата. — Их нужно посадить как можно ближе, лучше рядом со мной, я смогу оказать достойный приём.       — О ком ты? — не понял Одинсон.       — Взгляни, вон те четверо, — отозвался Локи.       — Ты серьёзно? — удивился наследник.       — Существует поверье, что в день коронации Хель отправляет своих подданных на пиршество, дабы оказали им такой же приём, как и другим. Нельзя обидеть богиню смерти.       — Я что-то такое помню, — Тор нахмурился. — Но я никогда в это не верил. Встретиться с Хель или её подданными можно лишь после смерти и то недостойной.       — В смерти нет достоинства, — покачал головой Лафейсон, не согласный с позицией брата. — С мечом в руках или нет, умирая, ты обретаешь новую жизнь, в Вальхалле или в Хельхейме — не важно, лишь бы не кануть в пустоту.       — Я понял, — кивнул Тор, чувствуя, что затронул неприятную для брата тему. — Мы сделаем, как ты скажешь.       — Приятно знать, что будущий царь в кои-то веки ценит твоё мнение, — Локи позволил себе насмешливый тон.       — А ведь так могло быть с самого начала, — задумчиво отозвался Одинсон.       — Пожалуй, — Локи искренне улыбнулся, и от этого его дальнейшие слова причинили Тору куда более сильную боль, чем способно любое известное оружие: — Если бы ты не растоптал моё благородство. Потому что ты был великолепным во всех отношениях, и тебе просто необходим был грязный фон. Я стал твоим антиподом, и в сравнении со мной, фокусником и прохиндеем, ты сделался ещё более прекрасным, ярким и сильным.       — Ты хотел захватить трон, — беззлобно напомнил Тор. — Мне казалось, ты жаждешь властвовать, громить и убивать.       — Ты никогда не задумывался, что я просто хотел быть тебе равным, быть достойным братом, сыном, — Локи сглотнул и грустно улыбнулся. — Но все мои победы ты оценивал одинаково, для тебя я всегда был просто фокусником, и неважно, что ловкость рук не идёт ни в какое сравнение с моим сейдом. Я положил свою жизнь, чтобы научиться контролировать эту силу, а это совсем не просто, легче головы сносить твоей железкой, с ней любой станет героем.       Локи торопливо замолчал, заслышав голоса и звуки шагов в коридоре, они с братом выбрали неудачный момент для разговора, не хотелось, чтобы кто-то вмешивался сейчас, но продолжать было бы просто неуместно.       — Прости меня, — Тор понизил голос, он уже видел маячащих за спиной Локи асов.       Локи услышал, но отвернулся, не отвечая, он вдохнул полной грудью и обернулся к свите царя.       — О! Потрясающе! — воскликнул маг, любуясь прежде всего на двух прекрасных женщин в обществе членов совета.       Возглас младшего царевича заставил Сиф заметно покраснеть, а Фригг тепло улыбнуться. Для коронации царица выбрала закрытое изумрудное платье, подчёркивающее изящество её фигуры, её волосы были аккуратно убраны наверх и закреплены тонкими сверкающими нитями, а глаза скрыты мягкой золотистой повязкой. Богиня с достоинством шагала, держа под руку преобразившуюся до неузнаваемости воительницу. Сиф выбрала простое, но действительно элегантное белое платье, её чёрные волосы были аккуратно забраны назад, а длинные пряди ниспадали на плечи, шею воительницы украшала тонкая золотая нить с каплей насыщенного лазурита, однако руки скрывали длинные рукава.       — К сожалению, я не могу критично оценить свой вид, — царица улыбнулась. — Но, судя по тому, что Сиф напряжённо молчит, ловя на себе чужие взгляды, всё прекрасно.       — Вы обе потрясающе выглядите, — заговорил Тор, чтобы стереть собственную неловкость после разговора с братом.       — Спасибо, — чуть слышно отозвалась Сиф, смущённо опуская взгляд, она не привыкла выставлять себя напоказ таким образом, неудобно чувствовала себя в слишком женственной одежде.       — Полностью согласен с Тором, — Лафейсон довольно улыбнулся, рассматривая внешний облик воительницы. — Сиф, тебе стоит чаще баловать нас на пирах, ты столь ослепительна, подобно альвам.       — Спасибо, Локи, — отозвалась подруга Тора, пытаясь унять волнение.       Повисла пауза, Лафейсон кожей чувствовал, как свирепел Одинсон, ведь они стояли рядом, а всё внимание Локи занимала Сиф. И хотя Тор вполне держал себя под контролем, Лафейсон чувствовал его ревностное отношение, правда, не до конца понимал, на кого именно оно было направленно. Хотелось бы верить, что Тор ревновал Сиф, а не его.       — Логмэр ещё встречает гостей, — заговорил Кристер, подходя ближе, и, если Локи правильно оценил ситуацию, целитель заметил состояние наследника прежде, чем советник. — Стоит выждать ещё, хотя я сильно сомневаюсь, что почтить молодого царя явятся муспелии.       — Уроженцы Нифльхейма так же вряд ли придут, — вступил в беседу Ульвар. — Один условно заключил с ними договор о ненападении, они не суются к нам, а мы к ним, и все счастливы. Мидгардцев мы, соответственно, тоже не ждём, как и ётунов, — Ульвар замялся, поскольку перед ним стоял самый настоящий инистый великан.       Локи улыбнулся заминке и отмахнулся, не воспринимая слова аса как оскорбительные. А вот Тор в этот момент заметно напрягся, к счастью, реакция брата была понимающей, и Одинсон постарался отмахнуться от желания поставить Ульвара на место.       — Однако вселенная не ограничена девятью мирами, — заметила Фригг, разряжая обстановку. — Весть о коронации обычно долетает и до отдалённых миров, с которыми Асгард не налаживал дружеские отношения.       — Значит, мы вполне можем ожидать незваных гостей, — подытожил Фолкор.       — Вполне возможно, — согласился Лафейсон. — Но давайте не будем забывать, что друзья Асгарда могут в одночасье стать врагами, единственное, что может придержать жажду занять наши земли, это как раз проклятие. Кому ещё захочется быть проклятыми?       — Верно подмечено, — с энтузиазмом покивал Кристер. — Никто не знает, что проклятие распространилось лишь на асов. Даже если знают, перспективы на наши земли не оправданы с практической точки зрения.       Тор вдруг резко отошёл в сторону, отстраняясь от своих верноподданных, Локи обеспокоенно смотрел в спину брату, не вполне понимая его странное поведение. Однако другие не придали этому особого значения.       Пару минут спустя он так же спокойно подошёл ближе и заговорил:       — Хеймдалль сообщил мне через ментальный канал, к нам незваные гости, — оповестил Одинсон. — Они с дарами и безоружны, но уважаемому стражу не внушают доверия.       — Откуда они? — спросила Фригг.       — Ульвахейм, — отозвался Одинсон без особого энтузиазма, поскольку понятия не имел, что это за мир.       — Любопытно, — Локи задумался.       Несмотря на полную неожиданность, данный визит был вполне оправдан, если учитывать, что ульвы знали о смерти Одина. Скорее всего, эта новость вихрем пронеслась по всем девяти мирам и определённо достигла далёких планет.       — Даже очень любопытно, — согласилась Фригг, мужчины поддержали её кивками, а Сиф недоумённо смотрела то на одного то на другого, Тор поймал её взгляд, поскольку тоже не понял реакции присутствующих.       — Может, кто-то объяснит, — Тор развёл руками вопрошая.       — В день коронации Одина, — Локи как советник взял на себя ответственность сообщить будущему царю некоторые факты, которые в свою юношескую бытность он пропустил мимо ушей на уроке у наставника по истории политических визитов. — Ульвы появились с дарами и вели себя довольно спокойно и уважительно. Один принял их как дорогих гостей, но союза с ними не заключил, хотя их предводитель приводил неплохие аргументы о полезности данного объединения.       — И почему же? — удивился Тор.       — Ульвы — оборотни, волки, но не, те которые водятся в наших лесах или любых других, — сейчас стоило сказать «водились», но Лафейсон опустил эту деталь. — И, помимо всего прочего, обладают своим исключительным сейдом, который Один приравнивал к низкому колдовству. Впрочем, причина его отказа была не в колдовских корнях.       — Один опасался захвата, — вступила в беседу Фригг, защищая имя павшего в бою супруга, хотя отлично знала об истинной причине опасений старого царя.       — Мама, я тебя умоляю, — Локи самодовольно усмехнулся. — Не этого он боялся больше всего.       — Да, — кивнула царица, она гордилась Локи, его познаниями и выводами, он с лёгкостью понимал то, чего многие не видели. — Ты прав, он боялся другого.       — Чего именно? — поинтересовалась Сиф, она лишь смутно помнила этот урок далёкой давности.       — Один опасался, что кровь асов смешается с ульвами, — спокойно ответил Кристер.       — В точку! — Лафейсон победно поднял палец вверх. — Ульвы не оскорбились, просто больше не появлялись в Асгарде. Я полагаю, они живут обособленно, но, разумеется, если они пришли, значит, возможно, хотят снова предложить союз молодому царю.       Тор задумчиво кивнул, в его глазах Один всегда был непоколебимой и справедливой силой, а Локи давно уже видел отца в ином свете, видел другую его сторону. И хотя Тор всегда был ближе к отцу, оказывается, он совсем его не знал.       — Пока рано предполагать, чего именно они хотят, — сделал своё умозаключение Тор. — Но я рассмотрю их предложение, если таковое поступит.       Лафейсон встретился с братом взглядом, сдержанно улыбаясь ему, словно поощрял его спокойствие и рассудительность насчёт гостей из Ульвахейма. Так или иначе, начало правления Тора отметило не самое приятное событие — нанесённый Асгарду вред и прогрессирующее проклятие. Но эти трудности, возможно, закалили наследника куда сильнее, чем если бы он стал царём в тот раз, садясь на всё готовенькое. Налаженные Одином мирные отношения с другими мирами нынче были зыбкими песками для молодого царя.       Было принято решение выждать ещё какое-то время, дождаться появление Логмэра и начать церемонию. В ожидании практически каждый высказался по поводу решения Тора использовать мьёльнир как символ власти, Гунгнир, по мнению большинства, в этом плане являлся более совершенным оружием, но Одинсон упрямо стоял на своём.       За пределами замка Логмэр придерживался ожидаемого плана действий. Встречая немногочисленных гостей у портала, он верно рассудил, что пора бы уже начинать, не стоило затягивать с приёмом гостей. Сверр и его военачальники контролировали визитёров на всей протяжённости радужного моста, у входа в замок и тронном зале. Не было закоулка, где бы не выставили караулы, стоящие на страже всеобщей безопасности. Вскоре к свите царя присоединились Фандрал и Сверр, последний отдал приказ своим людям не отходить от Локи ни на шаг. Маг быстро сообразил, откуда ветер дул и состроил недовольную гримасу. Фандрал в своей манере уважительно кивнул Тору в знак приветствия, практически раздел Сиф, жадно рассматривая её вечернее одеяние, ётуна-предателя окинул быстрым взглядом, как и других членов совета, и отвесил Фригг потрясающий комплимент, на какой только мог быть способен дамский угодник. Наконец появился Логмэр, и было решено начинать.       Первыми из своего официального укрытия вышли Логмэр и Сверр в парадных доспехах и золотых накидках, положенных представителям их уровня, они заняли самую дальнюю позицию по обе стороны от возвышающегося за их спинами трона. Следом за ними выступил Ульвар и Фолкор — они оказались в позиции чуть ближе и выше на ступенях, их одеяние отличалось лишь отсутствием серьёзных доспехов, присутствовали лишь металлические элементы на туниках в качестве декоративных элементов. Следующими вниз сошли Фригг в сопровождении Сиф по одну сторону и Фандрал в воинском облачении без всяких излишеств и накидок.       — Не нервничай, — посоветовал Локи, улыбнувшись брату, словно совсем недавно они не говорили о том, что маг, очевидно, сам мечтал занять место Тора. — Не теряйся. Перед тобой твой народ, и сейчас, как никогда прежде, ему нужен царь.       Кристер кивнул Локи, намекая, что им тоже стоило сейчас занять свои места. Тор заметил знак, поданный целителем, и схватил мага за руку, не позволяя ему уйти, словно это последний миг, когда брат был рядом с ним, а после него всё будет кончено.       — Кристер, иди вперёд, я сейчас, — приказал Лафейсон.       — Вы тоже идите, — бросил Тор караулу, оставленному Сверром для защиты Локи. — Лучше займите место у подножия трона.       Асы переглянулись, но приказ выполнили, проследовали за Кристером, оставляя братьев наедине. Лафейсон не пытался вырвать свою руку из хватки брата, он чувствовал волнение наследника. И, казалось, сейчас Тору впервые требовалась от него именно братская поддержка и, возможно, наставление.       Всё могло быть именно так ещё в первый раз, не прими Лафейсон дерзкое решение сорвать коронацию, не обозлись он на своего брата-шалопая. Маг вполне мог стать советником Одинсона без истерик и мести, и осознание этой простой и понятной истины лишь немного огорчило. Он винил в своих бедах неродного отца, а может, следовало обратить взор на самого себя.       — Локи, я…       — Ты нервничаешь, — кивнул маг, сохраняя спокойствие. — Это нормально.       — Нет, я думаю, что всё это неправильно, — покачал головой Тор. — Ты равен мне по статусу и силе, ты можешь занять трон Асгарда, я поддержу тебя во всём, клянусь тебе.       — Это ты из-за моих слов? — вздохнул маг, и на его губах появилась чуть грустная улыбка. — Забудь, это уже неважно.       — Это важно, — упрямился Тор. — Ты важен для меня, твои желания и твои нужды — всё это имеет первостепенное значение.       — А раз так, соберись, — приказал Лафейсон и приблизился к Тору, нарушая его личное пространство. — Ради меня.       Тор затаил дыхание, кивнул, ослабил хватку, а Локи немедленно ускользнул, занимая своё место напротив Кристера, который незаметно теребил свою тёмно-синюю мантию и, только заметив советника, облегчённо выдохнул. Забитый асами и гостями из других миров зал затих, все обратили свои взгляды на появившегося у золотого трона наследника царского престола. Лафейсон обратил на брата свой взгляд, пытаясь понять его настроение: ещё минуту назад громовержец был растерян, а сейчас он выглядел уверенным и гордым наследником — сыном своего отца.       — Народ Асгарда! — возвестил наследник, оглашая зал. Локи тонко улыбнулся: начало было положено. — Я — Тор, сын Одина, старший наследник рода, именуемый богом грома и молний, сегодня явился присягнуть на верность жителям Асгарда! Я клянусь своей жизнью и честью оберегать свой народ от бед и несчастий, что уготовили на нашу долю всевидящие норны. Пусть путь Асгарда к величию и благу будет сплетён узором из трудностей, невзгод и лишений, я клянусь хранить верность своим подданным, защищать и оберегать наши земли. Один вверил в мои руки власть, передаваемую от отца к сыну, дабы не скончался род асгардский, дабы процветал народ и ничто не сломило нашей воли. Один заповедал мне хранить мир во всех девяти мирах, к чему я и намерен устремиться.       Локи сощурился, не показал удивления, но ведь он знал, что окончание этой фразы в подготовленной присяге заканчивалось другими словами. А Тор между тем продолжал, спускаясь по лестнице меж куда более очевидно удивлённых членов совета.       — Как ни прискорбно, правление Одина, все его победы омрачены скоропостижным уходом. Уже пирует он в чертогах Вальхаллы среди бравых воинов, а я ныне клянусь в верности своему народу, — Тор выдержал красивую, как на взгляд Локи, паузу, заставляя даже извечно непредсказуемого трикстера увлечённо ждать продолжения присяги. — И пусть начало моего правления отмечено событиями безрадостными, Асгард воспрянет духом! Огнём поверженный в огне возродится! Новая эра начинается сейчас!       Последнюю фразу Тор буквально прогремел, Локи едва сдержал дрожь во всём теле, кожа покрылась мурашками, и даже сердце взволнованно затрепыхалось в груди. Тронный зал взревел, демонстрируя свою восторженность, присяга бога грома подействовала на гостей определённо так, как надо. Лафейсон испытал искреннюю гордость за своего брата в этот момент, Тор не был чрезмерно самоуверен, он заменил часть речи, написанной Локи, добавив добрую долю своей энергетики. Судя по реакции, его приняли, и, когда Тор спустился к подножию помоста, народ асгардский уважительно преклонил колени перед своим царём, а именитые гости склоняли головы в знак глубокого уважения, как и вся свита ныне царя — Тора Громовержца.       Последовала официальная часть преподнесения даров молодому царю. Ваны пожаловали золота из своих закромов; светлые альвы одарили дорогими самоцветами невероятной красоты, а также в их свите прибыли искусные музыканты. Цверги, в свою очередь, одарили Тора, преподнеся ему диковинное изделие — кольцо Драупнир, так они его назвали, сказав, что каждую девятую ночь это золотое кольцо «умножается»: с него падают восемь золотых колец такого же веса. Кроме того, считается, что, надев пояс из колец, полученных таким образом из Драупнира, воин становится неуязвим в бою*. Ульвы в составе двух мужчин и женщин привлекли к себе всеобщее любопытство, облачённые в простые одежды, мужи в лёгкие рубахи и штаны, а женщины в платья, все четверо имели любопытные пояса, а шеи украшали крупные серебряные бляшки на грубых кожаных верёвках. Ульвы преподнесли Тору в дар схожий цветастый пояс, увешанный перьями и камнями, а также мелкими черепами — скорее всего, черепами животных, и серебреную бляшку с изображением волка, открывшего пасть, обратной её стороной было изображение человека. Ульв объяснил на чистом асгардском, чем удивил ещё больше, что пояс и бляшка, если надеть их вместе, преобразят царя, сделают его волком в случае необходимости, но волком думающим и размышляющим.       Молодой царь поблагодарил гостей за их дары и предложил начать пир. Гости рассаживались долго, а в зале уже собрались музыканты, к которым с позволения Тора присоединились прибывшие альвы с изящными инструментами, и музыка наконец зазвучала в тронном зале, где давно уже позабыли о пирах и веселье. Локи, в свою очередь, обходительно ухаживал за гостями из Хельхейма, каковыми счёл четверку бродяжек. Тор, в свою очередь, старательно уделял внимание политическим гостям. Однако никаких серьёзных разговоров за столом под общий радостный гомон и музыку вести никто не собирался. Услужливая беседа и только, уважительные речи в адрес почившего всеотца, воспоминания о былых победах и удачных союзах на выгодных условиях для всех сторон. Локи не особо прислушивался, ход беседы был ему ясен, куда больше его интересовали «дети Хель». Все четверо немало удивились, что их пригласили занять места за столом меж свиты царя и высокопоставленных гостей. Локи заметил, что они вели себя скромно, мало ели, а пили ещё меньше, а Локи, не тревожа расспросами понапрасну, всё предлагал закуски и угощения. Женщина со спутанными и неаккуратными волосами улыбалась и чуть склоняла голову, благодаря за оказанное радушие, а старик всё пытался открыть рот, чтобы произнести хоть слово, но из его уст вырывались звуки неясные и слуху не знакомые.       — Он немой, — объяснил молодой мужчина странное поведение старца. — И скорбный головой, простите его поведение.       — Не нужно извиняться, — отозвался Локи, его беседа со странными гостями едва ли интересовала кого-то ещё, кроме Тора и Сверра, оба они опасливо следили за каждым движением необычных визитёров. — Я всё понимаю.       Старик сидел от Локи через одно место, рядом с магом была единственная женщина среди этих трёх мужчин, она в основном и говорила, но тоже очень мало. Лафейсон подловил себя на мысли, что старик определённо пытался, игнорируя женщину и её взгляды, дотянуться до Локи рукой.       — Он что-то хочет? — недопонимая, спросил Лафейсон у собеседницы.       — Я боюсь, в своём беспамятстве он принял вас за своего сына, — произнесла женщина с лёгкой грустью в голосе. — Он хочет прикоснуться к вам, но я бы не советовала…       Прежде чем женщина договорила, Лафейсон, поддавшись внутреннему порыву, протянул руку, подавая её старику в приветственном жесте, тот немедленно схватил его запястье, как раз в том самом месте, где мага сковывали браслеты цвергов. Стоило выходцу из Хельхейма нащупать металл под пальцами, взгляд старика принял необычайно осмысленный вид, он тут же словно молнией метнул свой взор в сторону Тора, и Локи последовал его примеру. Одинсон, разумеется, видел, что происходило у него перед глазами в непосредственной близости, и крайне встревожено потянулся рукой к молоту, но Локи отрицательно покачал головой, и, скрипя зубами, царь Асгарда лишь сжал кулак, но не рукоять молота. Лафейсон быстро перевёл взгляд снова на гостя, который сперва мелко затрясся, медленно возвращая взгляд, и в глазах его советник увидел слёзы. Губы старца открылись в немом посыле, и Лафейсон услышал невнятный звук, напоминающий его имя, а затем старец опустил голову и убрал руку.       — С ним всё в порядке? — поинтересовался Локи, тяжело сглотнув, женщина положительно кивнула, впервые заглянув в глаза советнику. — Возможно, стоит предоставить ему место для отдыха?       — Не нужно беспокоиться, — отозвалась женщина, улыбнувшись сыну Лафея, тёмно-карие глаза взирали кротко. — У него будет время отдохнуть. Мы все благодарим вас за радушие и оказанную честь сидеть рядом с советником государя.       — А я, в свою очередь, рад принимать вас в гостях, — произнёс Локи, склонив голову.       Вскоре гостей увлекла весёлая музыка, и многие поднялись из-за столов, чтобы покружиться в танце со своими партнёрами, супругами или просто знакомыми. Локи всё никак не мог отойти от странного прикосновения незнакомого старика, от выражения его глаз и той невообразимой печали и злости, которые разглядел в них. Лафейсон стал непозволительно молчалив и слишком задумчив, а ведь в день коронации пристало веселиться и славить царя. Тор с другой стороны стола между делом бросал на него вопросительные взгляды, а Локи едва кивал головой и улыбался, без слов давая понять, что всё в порядке. Наконец Лафейсон стал рассматривать гостей, чтобы отвлечься от странных дум, и наткнулся взглядом на Сиф. Сегодня она действительно была очень красива и заслуживала больше внимания, чем ей доставалось.       — Прошу прощения, но я должен вас покинуть ненадолго, — произнёс Локи, обращаясь к странной гостье, что сидела подле него. — Хочу развеять грусть своей ослепительной подруги.       — Достойно похвалы, — поддержала собеседница.       Локи поднялся со своего места, обошёл стол и обескуражил всех присутствующих, пригласив Сиф на танец. Воительница замерла, не зная, что сказать и как поступить, она выглядела смущённой, её застали врасплох.       — Дорогая Сиф, Локи прекрасно танцует, соглашайся, — поторопила царица, улыбаясь.       Наконец подруга Тора приняла предложение и вышла из-за стола. Музыка альвов, лёгкая и мелодичная, отлично подходила для этого дружеского танца. Да, Локи прекрасно вёл, легко двигался в паре, не был слишком навязчив и даже его интимная близость не казалась леди неприятной. К концу танца Сиф заметно более раскрепощенно двигалась, Локи подбадривал партнершу улыбкой. В итоге Сиф, смущённая, но довольная, согласилась ещё на один танец с младшим принцем.       — Спасибо за это, — проронила леди, когда музыка стихла и Лафейсон предложил вернуться за стол.       — Ну, кто-то же должен был тебя развеселить, — добродушно отозвался маг и, понизив голос, добавил: — Я полагаю, ты до последнего боялась, что к тебе подойдёт Фандрал.       Она удручённо кивнула, скривившись. Когда же они вернулись за стол, произошло выходящее из ряда вон событие. Не иначе Фандрал совсем потерял самообладание, если осмелился пригласить царицу на танец. Фригг не растерялась и согласилась на дерзкое предложение. Тор окатил друга таким взглядом, что воину стало не по себе, но от своего решения он не отказался, привлекая царицу к себе и удаляясь в сторону танцующих пар. Когда маг перевёл взгляд на места гостей из Хельхейма, он увидел пустующие стулья.       — А где наши гости? — поинтересовался советник у Кристера, присаживаясь рядом.       — Я даже и не заметил, что они ушли, вроде бы только что были, — удивился целитель. — Все взгляды были прикованы к тебе и Сиф, не мудрено, что я не заметил.       Локи улыбнулся и поднял глаза на Тора, тот старательно пытался контролировать свою мимику, но видно было, что его топила ревность, и лишь статус, в котором он находился, и нежелание унизить брата на публике не позволило ему сорваться с места и устроить разборки.       Локи пригубил немного красного вина из кубка, съел дольку апельсина, обратив внимание на танцующих Фандрала и Фригг. Надо отдать этому бабнику должное — танцевать он умел и быть обходительным тоже, несмотря на слепоту, царица легко двигалась в его объятиях, он прекрасно вёл в танце и, судя по всему, осыпал богиню комплиментами. Отвлекаясь от наблюдения за матерью и её партнёром, Лафейсон снова увидел возмущённо-ревностный взгляд и, опасаясь, что ситуация в любой момент могла перерасти в критическую, решился на экстренные меры. Оставалось только не ошибиться в расчётах. Тор сидел прямо напротив, Локи потянул ногу, касаясь чужой ступни, внимательно наблюдая за реакцией брата, тот чуть приоткрыл рот и приподнял брови. Советник откинулся на спинку стула и уже увереннее скользнул ногой вверх. Одинсон тяжело сглотнул, пытаясь кивками общаться со своими гостями, при этом взгляд, обращённый к брату, стал более спокойным, а Локи, в свою очередь, не стал усердствовать и прекратил тереться ступнёй о ногу Тора.       «Ещё не хватало, чтобы ты навыдумывал себе каких-то невероятностей», — промелькнуло в голове мага.       Лафейсон на миг прикрыл глаза, он ведь сам провоцировал царя, хотя со стороны это было похоже на попытку угомонить его буйный нрав, на самом деле всё могло вылиться в неприятности для самого Локи. Как найти эту грань между поведением брата и мужчины, которого вожделеют, советник не имел на этот счёт ни малейшего понятия. Любой его жест Тор вполне мог воспринимать как заигрывание, а внимание к другим особам — как флирт, в итоге вызывающий ревность. Локи тяжело сглотнул, вздохнул и пригубил ещё вина.       Лафейсон лениво следил за ходом беседы царя и его гостей, как вдруг его посетила любопытная идея. Маг повернулся к целителю и, нагнувшись к нему поближе, зашептал на ухо:       — Сурт ведь не был дураком, так? — задал свой вопрос Локи.       Кристер повернулся к советнику, он медленно и задумчиво облизнул губы. Неожиданный вопрос немного смутил его.       — Полагаю, что нет, — согласился собеседник. — К чему ты это?       — Скажи мне, если бы ты был Суртом и хотел наложить такое проклятие, которое изведёт целую расу, разве ты бы не позаботился об энергетическом балансе? — медленно и внятно продолжал Локи.       Кристер задумался над словами мага и быстро пришёл к выводу, что Локи был прав. Асгардца осенило: Сурт действительно являлся непревзойдённым магом, к тому же очень сильным, он не стал бы слепо полагаться на волю случая, накладывая разрушающие чары. Значит, он вполне мог воспользоваться «оговоркой», увеличивая свои шансы на долгосрочность воздействия. Обычно оговорку произносят вслух, но это не обязательно для такого уровня магии.       — Я понял, — кивнул целитель. — Ты хочешь сказать, что проклятие тем сильнее, чем более сбалансировано? Пожалуй. Но для баланса обычно выдерживаются необходимые законы, существуют оговорки. Если желаешь добиться баланса, без оговорок ничего не получится.       Локи покивал.       — Если бы мы знали эту оговорку, да?       — Он мог и не произносить её вслух, — спохватился Кристер. — Но если он обозначил её ментально, то магический отпечаток имеет место. Может, поэтому муспельхеймские потоки так сторонятся Горнила душ, потому что его воздействие может открыть оговорку.       — Возможно, — покивал Локи, а про себя подумал, что в момент, когда Тор был особенно уязвим, а с ним и проклятие внутри, оговорка выползла наружу. Что, если эти видения и были ответом на все вопросы? Их нужно разгадать, воплотить, и проклятию конец. Лафейсону хотелось бы поделиться своими знаниями на этот счёт, но с носителем разрушительной магии этого лучше было не делать.       — Дорогие гости, прошу прощения, но я должен оставить вас на некоторое время, — оповестил Одинсон, поднимаясь из-за стола. — Это очень срочно, я вернусь, как только смогу.       Вся свита царя взирала на него удивлённо, а некоторые возмущённо, поскольку не видели причин для странного поведения Тора. Гости к его поведению отнеслись с пониманием, не демонстрируя недовольства. Одинсон, в свою очередь, не собирался давать никаких объяснений, он немедленно вышел из-за стола. Локи поступил точно так же, торопливо извиняясь, покинул своё место, спеша вслед за братом.       — Что случилось? — нагнав царя, Локи проследовал за ним в коридор, где они недавно ожидали коронации. Там они были только вдвоём, и никто не мог помешать разговору.       Тор резко обернулся и, словно маг был одним из воинов его легиона, коротко приказал:       — Возвращайся за стол, я скоро буду.       — И не подумаю! — возмутился Лафейсон. — Объясни, в чём дело, что произошло? Если ты из-за Сиф такой взвинченный, я вовсе не пытался её обольстить, просто хотел поднять ей настроение, и всё.       Тор коротко улыбнулся, вспоминая странную выходку советника, прикосновение его ноги было бесценным жестом, но дело сейчас было вовсе не в его поведении и оказанном внимании к Сиф.       — Причина в другом, Хеймдалль ждёт меня на радужном мосту, там спорная ситуация, — расплывчато объяснил Одинсон, не давая конкретной информации. — Я сам с этим разберусь.       — Я помогу…       — Нет! — повысил голос Одинсон и тут же смягчился, видя непонимание в глазах брата: — Останься здесь, я тебя очень прошу. Я скоро вернусь.       — Тор…       — Всё в порядке, будь здесь, наши гости нуждаются во внимании, — ещё раз обозначил свою волю Тор, прежде чем сдёрнул накидку, небрежно бросая её на пол и, более не теряя времени на болтовню, вышел на балкон, схватился за рукоять молота, сдёрнул с пояса. Используя его тягу для полёта, он перемахнул через балюстраду вниз. Лафейсон нагнулся, поднимая алую накидку, он ещё пару минут смотрел Тору вслед. Что могло произойти?