***
За завтраком Локи выглядел вполне выспавшимся после ночного визита безумного царя, он поддерживал разговор с матерью и, казалось, не замечал никого, кроме неё. Фригг выглядела довольно хорошо, в ней прослеживалось даже лёгкое кокетство, и Одинсон замечал, как Фандрал с осторожностью любовался её величеством. Пожалуй, его взгляды уже и не раздражали Тора, просто он завидовал тому, что у друга всё было в порядке на любовном фронте, в отличие от него самого. А потом Одинсон напоминал себе, что Локи не входил в круг его фаворитов, любовников и возможной кандидатуры для брачного союза, поскольку он был его братом. Братом и точка! Локи словно прочёл мысли Тора и, отвлекаясь от беседы с матерью, сказал, что им нужно переговорить. Одинсон лишь покивал, легко соглашаясь, а сам озадачился странным поведением брата. Может, у него появились какие-то зацепки, и речь пойдёт о проклятии? Когда Тор и Локи покинули обеденный зал, Одинсон предложил переговорить в кабинете отца, поскольку там им точно никто не помешает, чем вызвал настороженный взгляд советника, и тут же пошёл на попятную, предлагая Локи самому выбрать удобное для беседы место. — Я думаю, ты прав, — вдруг согласился Лафейсон, немало удивив Тора. Они шли не так уж и долго, но Тор успел перебрать все возможные варианты, беспокоясь о теме беседы. Он автоматически здоровался с асами и членами совета, попадавшимися на пути, и всё обеспокоенно поглядывал на брата. «А если речь не о проклятии? — хмуро подумалось богу грома. — А о чём тогда? Может, Локи выскажет свои претензии насчёт ночного визита? Хотя об этом он мог сказать где угодно. Или напомнит о том, что мне надо удовлетворять потребности любовника? Или что-то о нашей связи». Одинсон опомнился, когда дверь в кабинете с характерным хлопком закрылась, и немедленно обернулся, поскольку Локи не оказалось перед ним, зато брат нашёлся позади, он как раз удивлённо рассматривал его. — Итак, — Тор шумно выдохнул, собираясь с мыслями. — О чём будет разговор? Если тебя беспокоит мой ночной визит… — Тор, — оборвал маг на полуслове, он подошёл ближе и указал Одинсону на место царя, предлагая присесть. — Речь не об этом. Присесть Тор отказался, Локи этот факт настораживал, правда, не настолько, чтобы всерьёз обеспокоиться. Он прошёл мимо и занял место напротив царского и, не дожидаясь, пока собеседник сдастся и усядется, заговорил: — Ты поспал ночью? Нейтральный вопрос, явно не относящийся к делу, Тор воспринял с подозрением, словно брат хотел его запутать или усыпить бдительность. Вот только зачем? — Это имеет какое-то отношение к теме беседы? — усмехнулся Одинсон, Локи пожал плечами, царю ничего не оставалось, как ответить: — Нет, я не спал. А что? — Тебя что-то беспокоило? — продолжал маг, словно мидгардской врач в психиатрической клинике. — Или это обычная для тебя бессонница? Одинсон прищурился, смерил брата пристальным взглядом, тот вёл себя уверенно: вольготно откинувшись на спинку стула, опустил руку на поверхность стола и постукивал по ней пальцами, вытянул и скрестил свои стройные ноги. — И то, и другое, — покивал Одинсон, скрестив руки на груди. — Обычная для меня бессонница подкрепилась тем, что ты лежал рядом, и я думал, как бы сдержаться и не предпринять что-то очень унизительное в твою сторону. — Оу, — выдохнул маг виновато. — Прости, я не хотел… — Я знаю, что ты не хочешь меня, — оборвал Одинсон, опуская руки. — Давай уже о деле? — Хорошо, но прежде я хочу, чтобы ты отнёсся с пониманием к тому, что я сейчас скажу, — попросил Локи, собираясь с мыслями. — Ты молодой царь, и тебе нужна царица. Локи сделал паузу, позволяя Тору обдумать сказанное, но вместо скрипа мозгов и появления сопутствующей напряжённой гримасы на лице царя маг услышал тихий и даже чрезмерно довольный смех брата, тот смеялся как-то опасно низко, словно играл в театральной постановке и в его планы входило нагнать ужаса на зрителя. Взгляд бога грома потяжелел, он не размахивал руками, не возмущался, гнев в нём собирался синими тучами, не сказать, чтобы слишком быстро, или он просто оттягивал процесс назревания бури. — И что ты прикажешь мне с ней делать? — обманчиво мягко спросил Тор, медленно облизнув губы. Локи сглотнул и подобрался, сел прямо, стараясь выглядеть уверенно и при этом не провоцировать брата. — Успокойся, я приготовлю для тебя зелье, и ты всё сможешь, — объяснил Лафейсон, намекая на интимные отношения. — Зелье, говоришь? — Тор шагнул вперёд, и Лафейсон моментально отреагировал, подскочил со стула, как ошпаренный, и в один миг оказался прямо за ним. Едва ли скромный предмет обихода мог защитить от яростной волны силы вроде Тора, но, кроме стульев и стола, рассчитывать было вообще не на что. Одинсон тоже быстро оценил реакцию прыткого брата, хотел было схватить за руку, но тот ловко увернулся, обходя стол. — И что же я смогу, Локи? — Ты сможешь возлежать с женщиной, — отозвался маг, глянув в сторону двери. — Тебе это необходимо, не беспокойся, я не стану влиять на твоё мнение относительно кандидатуры царицы. Может, приглянется кто-то из Ванахейма? — А может, из Асгарда? — Тор скользнул ладонью по столу, двигаясь не следом за Локи, а в противоположную сторону, к двери. Одинсон не возмущался, он ничего не доказывал, просто спокойно подошёл к двери, закрыл её на ключ, торчащий в замочной скважине, чтобы занять путь к свободе: Локи придётся потратить какое-то время, а Тору вполне хватит этой короткой заминки, дабы остановить советника при попытке к бегству. — Я полагаю, женщины Асгарда не плодовиты на данный момент, — возразил Лафейсон. — Тебе нужна дева, которая сможет выносить твоих детей. — Какие далеко идущие у тебя планы, брат, — Одинсон обернулся и сразу же поймал взгляд собеседника, Локи скривил губы, теперь уже отчётливо осознавая, что попал в ловушку. — Как насчёт твоей смертной из Мидгарда? — невинно поинтересовался Лафейсон, словно не замечал, как сужалось вокруг него пространство и даже становилась остро ощутима нехватка воздуха. — Не-ет, — самодовольно протянул царь и коротко усмехнулся. — Боюсь, что на роль царицы она не подойдёт, как и на роль моей жены и матери моих детей. Тор прошёлся по кабинету, важный, как уверенный в своей силе лев. Лафейсон больше не таился, прикрывая мебелью неэффективный манёвр. Да и вообще что можно было противопоставить Тору, когда наружу вылезал Сурт? — А кто подойдёт? Пойми, тебе придётся с этим определиться, — Лафейсон не отступал, когда брат подошёл ближе, уставившись на него нечитаемым взглядом. — Можно устроить пир, созвать красавиц, это приемлемо, к тому же обычай имеет место, и… — И лучше бы им всем быть похожими на тебя, — оборвал Тор, подводя черту под критериями выбора будущей царицы. — Может, ты лучше сваришь такое зелье, чтобы вокруг меня было как минимум пять или десять таких как ты? — А ты слегка не переоценил свои силы? — ётун склонил голову на бок, ухмыльнулся и с ужасом ждал реакции брата на свои слова. Локи отлично понимал, что сейчас власть над братом взял Сурт и разговор вёл именно он. — Ты мне вызов бросаешь, что ли? — Одинсон рывком приблизился, схватил Локи за талию и буквально вжался в него, зашептал на ухо тихим бархатистым голосом: — Поостерегись, Локи, у меня и на дюжину братьев сил хватит. Маг едва сдерживался, чтобы не махнуть перед этим быком-производителем красной тряпкой, так и хотелось сказать что-то колкое, пару отменных вариантов у него было, но опасная близость Сурта немного охладила его пыл. Лафейсон замер без движения, Тор чувствовал напряжение в его теле, он почти физически ощущал привкус страха и ненавидел себя за то, что у Локи складывалось неправильное впечатление, он был в смятении и ужасе в ожидании насилия. Ночью маг был совсем другим, заботливым, нежным, осторожным, он не боялся прикасаться. Одинсон судорожно выдохнул и нехотя, словно кто-то оттаскивал его, отлип от мага и, отступив на шаг, отвернулся. Он пытался взять себя в руки, не раздумывать, а просто открыть дверь и уйти. Сейчас ему следовало сбежать, потому что Одинсон чувствовал нарастающую дрожь в руках, его как магнитом тянуло к брату, особенно сейчас, когда он столь остро ощущал его близость, ему недоставало прикосновений всё это время, пока он держал зверя на привязи, а, почувствовав слабину, монстр был готов сорваться и натворить дел. — Тор? — осторожно позвал Лафейсон. Бог грома даже вздрогнул и зажмурился на пару секунд, а затем развернулся к нему и серьёзно провозгласил: — Царица Асгарда — Фригг, так было и так будет, пока мы не отыщем решение и не снимем проклятие, — поставил точку Тор. — Ты не понимаешь… — Хватит! — громыхнул Одинсон, но, заметив, как маг поджал губы, вздохнул и понизил тон: — Я всё тебе сказал. На этом разговор был окончен, и в этот раз Тору удалось побороть себя, он сбежал, не навредив брату. Как долго Одинсон сможет себя контролировать, даже для него было пока неясно, главное, что он смог сделать это сейчас, а там как знать. Какое-то время он старательно избегал Локи в надежде, что это остудит его пыл, отвлекался на другие дела, как мог, глушил в себе жажду. Где-то после полудня Хеймдалль через ментальный канал сообщил о появлении Локи на Биврёсте, и Одинсон немедленно сорвался туда. О цели визита страж промолчал, и это ещё больше взвинтило Тора, он и без того был на грани. Бог грома выскочил на улицу и, вскинув молот над головой, стремглав мчался к порталу. Ничего такого Локи не делал, к счастью или к несчастью, он просто пытался что-то втолковать стражу, когда Тор мягко приземлился и бесшумно прошёл по сверкающему мосту. — Я же говорю тебе, Локи, без надлежащего приказа царя я не имею права открыть тебе портал, — словно мидгардсий робот, в который раз произнёс Хеймдалль. — Хватит ломать комедию, — недовольно бросил маг, он стоял к Тору спиной и не сразу его заметил. — Как будто ты не видишь, что происходит… — А что происходит?! — громыхнул Одинсон, Локи немедленно обернулся, замолчав на полуслове. — Если тебе нужно покинуть Асгард, ты мог предупредить меня, я бы отдал надлежащий приказ. — Ну, раз ты здесь, — Локи расплылся в зловещей улыбке, — скажи ему, что мне нужно открыть портал в Ётунхейм, хочу в снежки поиграть. Тор удивлённо выгнул светлую бровь, однако так же быстро удивление сменилось грозным взглядом, он до скрипа сжал рукоять молота, затем вздохнул и решительно взял себя в руки, а молот пристроил на поясе. — Куда тебе открыть портал? — осторожно переспросил Тор, подходя ближе, Локи смотрел с вызовом, а страж опустил глаза. — Хеймдалль, мой брат собирался в Ётунхейм? — Нет, мой царь. — Куда же тогда? — насупился Одинсон, глянув в сторону стража в ожидании правдивого ответа. — В Мидгард, — хмуро отозвался страж, не желая думать, как царь отреагирует на ложь советника и какие последствия ему грозят. — Он требовал указать местоположения смертной девы — Джейн Фостер. Откуда дул ветер и в каком направлении, стало ясно в этот самый момент. Объяснение Тора и его реакция на Джейн как возможную царицу Асгарда брата не удовлетворили, и он решил пойти против его воли. Тор не мог его винить, маг хотел обезопасить себя, а значит, за призывом выбрать царицу брат просто пытался укрыться от его взора. — Локи, я же сказал тебе, — покачал головой Одинсон, порицая поведение мага. — Тебе не будет дороги в Мидгард, тем более теперь. — Да что ты? — самодовольно ухмыльнулся Лафейсон. — Просто используя Бифрёст и зрение Хеймдалля, было бы значительно проще и быстрее, а так придётся оттянуть момент воссоединения с любимой. — Локи, поговорим во дворце, — ещё сдержанно попросил Тор, прищурившись. — Не утруждайся, он всё знает, — Лафейсон пальцем ткнул в стража, словно тот тряпичная марионетка в руках умелого кукловода. — Более того, он всё видит и ничего не предпримет, потому что я скован и бесправен. С чего бы вдруг ему за меня заступаться? Или привлекать тебя к ответу? — Поговорим в… — Он и пальцем не шевельнёт, потому что я твой раб! — маг разошёлся не на шутку, он размахивал руками и уже кричал, а не говорил. — Был бы у меня другой владелец, но мой хозяин ты, а значит, дела мои плохи. Мы не равны даже на половину, как был трофеем, так и остался. Может, лучше тебе меня запереть в темнице, братишка? Так я точно не сбегу да ещё буду всегда к твоим услугам, в любой момент, когда понадоблюсь. Локи замолчал, сверкая злыми глазищами, сжимая кулаки от бессилия воззвать к разуму хоть одного аса в этом проклятом мире. Он ведь возлагал надежды хотя бы на то, что когда Тор увидит свою возлюбленную, то лёд в его сердце тронется и она — Джейн Фостер — его сияющая любовь пробудит в царе те чувства, которые были узурпированы проклятием. Когда маг замолчал, Одинсон глубоко вздохнул и заговорил: — Хочешь обсудить этот вопрос здесь? — подбородком царь указал на стража, который старался быть невидимым. — Хорошо. Ты прав, Хеймдалль не пойдёт против меня, мои приказы не обсуждаются, их выполняют безоговорочно. Ты хочешь притащить сюда Джейн? Замечательно. Я отдам надлежащий приказ, отправлю за ней Фандрала. Локи слушал, не перебивая, судя по всему, Тор закончит свою речь чем-то фееричным. В какой-то момент магу даже стало любопытно, как Одинсон собирался отбить разумное желание советника представить смертную деву Асгардскому двору. — Она его знает, — покивал Тор сам себе. — Фандрал приведёт её. А когда он это сделает, я ограничу визит Джейн посещением моей спальни, где она будет наблюдать, как нецеломудренно я обхожусь со своим братом. Сперва Локи хотел возразить, Тор не мог говорить всерьёз. Но стоило магу представить, что помимо Хеймдалля его увидит ещё и какая-то смертная девица, стало совсем не по себе. А это значит, что Джейн как наиболее приемлемый вариант отпадал, а ведь она единственная из женщин, пожалуй, всех девяти миров могла вразумить брата. Её он хотя бы знал. Рассматривать другие кандидатуры Тор был не намерен, всем своим видом он демонстрировал незаинтересованность. Подобное развитие ситуации вело Асгард прямиком в бездну, нет женщины — нет царицы, нет царицы — нет наследников. Стройный ряд условий не соблюдён, и суртово проклятие, добившись своей цели, паразитируя на руинах и асгардских жителях, просто изживёт некогда благоухающее царство. — Лучше бы я младенцем издох в Ётунхейме, — потерянно прошелестел Лафейсон. Хеймдалль понуро взглянул на царевича. — Нет, не лучше, — покачал головой Одинсон, он немедленно развернулся и, взмахнув молотом, взмыл в серое небо, понимая, что никакие увещевания сейчас не помогут Локи ощутить себя значимым, а вовсе не рабом. — Я не наблюдаю за вами, — прочистив горло, подал голос Хеймдалль. — Сейчас я в большей степени слежу за другими мирами, чем за нашим. — Ты меня прямо таки успокоил, — скептически отозвался Лафейсон. — Но я знаю, что между вами происходит, догадался, — поспешил объясниться страж. — Если позволишь, я кое-что скажу тебе. Твоё возвращение изменило его, может, тебе так не кажется, но я вижу это. Не могу с уверенностью сказать, что именно сейчас важнее для него: снова обрести брата или соратника, но я знаю одно: он всеми силами пытается огородить тебя от влияния проклятия, от себя самого и от других твоих врагов. Локи не ответил, он молча двинулся в сторону замка, пытаясь не анализировать слова стража, поскольку они всё равно вели к тупику. Не воплотив в жизнь оговорки, сделанные Суртом, Асгард не спасти. Локи не справиться одному, а вместе с Тором подавно, поскольку они не понимали друг друга. Точнее, они понимали, но не принимали то, что между ними происходило. Царь не приемлет отказа, а советник не собирался сдаваться без боя. Сколько ещё Тор сможет держать себя в руках — день или два, может, неделю. Чем дольше он тянет, тем мощнее будет его ярость, когда наконец царь сорвётся. В какой-то момент он перестанет воспринимать Локи как брата и просто возьмёт ситуацию под контроль. Без возможности к сопротивлению Лафейсон — всегда удобная цель, в любой момент. Добравшись до замка, советник немного отошёл от разговора на Бифрёсте. Жалеть себя — последнее дело, сдаваться нельзя ни ему самому, ни Тору. Разве не об этом он говорил брату ночью? Прежде всего, они оба правители, без Тора канет в лету царский род, а без Локи молодой и горячий асгардец не справится с той ношей, которая лежала на его плечах. Приближаясь к замку, Локи тоскливым взглядом окинул чертоги целителей, сначала он хотел отвлечься и просто поболтать с Кристером, но передумал. Едва ли сейчас было лучшее время для визита к целителю, ещё не хватало Тору застать их за милой беседой. Лафейсон хотел проскользнуть в библиотеку, оставшись незамеченным, но вдруг натолкнулся на бледного, как мел, Свакхета. Тот шёл в направлении обеденного зала или, возможно, на кухню, едва не спотыкаясь, он то и дело оборачивался, словно боялся преследования. Локи приметил слугу, остановив на полпути, он преградил ему дорогу. — Добрый день, — вежливо обратился Лафейсон. — Мой принц, — Свакхет уважительно кивнул ётуну, натянуто улыбаясь. — Я могу вам чем-то помочь? — Да, — Лафейсон кивнул. — Нам надо поговорить, прямо сейчас. Слуга заметно напрягся. — Прошу прощения, принц Локи, — начал оправдываться Свакхет. — Я с радостью выполнил бы вашу просьбу, но сейчас царь Асгарда… — Отдал тебе какое-то поручение? — договорил маг. — Да, мой принц, — слуга кивнул и судорожно выдохнул. — Позволь полюбопытствовать, какое именно поручение? — продолжал задерживать аса неуёмный ётун, хотя и так понимал, к чему всё вело. — Мне надлежит явиться в покои царя, — собеседник замялся и, понизив голос, произнёс: — С бутылкой браги. — Ты просто отнесёшь бутылку и уйдёшь? — Локи сощурился, видно было, что Свакхету неудобно говорить о Торе, и он не собирался разбалтывать, что именно он делал в покоях царя. — Боюсь, что на какое-то время я должен буду задержаться в покоях царя, — признался Свакхет, опуская глаза. — Я так понимаю, от твоего желания продолжительность визита не зависит, — подытожил Локи, хотя и так прекрасно об этом знал. — Нет, от меня ничего не зависит, мой принц, — понуро отозвался ас. — А вот тут я склонен с тобой не согласиться, — Локи располагающе улыбнулся. — Нам следует поговорить, и этот разговор не терпит отлагательств. — Если я не явлюсь к царю… — Он это переживёт, — оборвал маг, приобняв слугу за плечи, и повёл в сторону библиотеки, в надежде, что там они смогут переговорить без свидетелей и вмешательства. — Принц Локи, — Свакхет стал отрицательно качать головой, но не сопротивлялся, шёл туда, куда его вели, словно даже эшафот по сравнению с постелью Тора был куда более заманчивым местом для последнего эпизода неудавшейся жизни. — Царь и так был на взводе, если я не выполню его приказ… Свакхет доверительно заглянул в глаза Локи, он был таким трогательным и потерянным, что даже магу стало его жалко. — Я считаю, если царь не в духе, не стоит ему пить вовсе, — Лафейсон погладил слугу по плечу, пытаясь успокоить, и, кажется, ему это понемногу удавалось. Разговор с любовником Тора выдался не из лёгких. Сперва Свакхет наотрез отказывался рассказывать, почему он едва не дрожит всякий раз, как видит сына Одина. Когда же витиеватыми уговорами маг сокрушил защиту аса, тот чуть ли не плакал, едва не рвал на себе волосы. Он хотел всё забыть, он хотел умереть, ибо только таким образом смыл бы с себя позор, он умолял Локи никому никогда не рассказывать о том, чего боялся и чем так хотел поделиться. Просто больше некому было рассказать. До проблем царского фаворита никому не было дела, да никто и не замечал его состояния, у всех сейчас были свои проблемы, кого интересовали чужие. Локи, в свою очередь, не хотел обманывать ожидания Свакхета, он поклялся, что никто в Асгарде не узнает, что Тор требовал его в свои покои для любовных утех. Наконец слуга проникся к советнику доверием и излил ему душу. Оказалось, что до войны с Муспельхеймом у Свакхета была любимая девушка и он планировал сделать ей предложение, но всё тянул и не решался, а после того, как грянуло проклятие Сурта, стало совсем не до того. Тор приглядел его не сразу, но асгардец сразу понял, что именно от него хотят. Неискушенный в подобных извращениях как однополые связи, Свакхет не мог даже возразить наследнику Одина, он чувствовал его власть над собой и не мог ничего с этим поделать. После первого раза слуга был в ужасе только оттого, что бог грома легко мог открыть его секрет и заклеймить продажной шлюхой, которой только в радость подставляться и не кому-нибудь, а самому Тору. Страхи Свакхета были Локи ясны, только одну вещь он никак не мог понять. — Прости меня за этот вопрос, — Локи хотел узнать всё до конца, надеялся лишь, что собеседник не впадёт в истерику. — Он был груб с тобой? — Не сказал бы, — покачал головой слуга, он сидел на стуле и в попытке успокоиться просто перебирал пальцами тонкую сплетённую в косичку ленту, которой была подпоясана рубаха. — Угрожал тебе? — Нет, — снова ответил озадаченный собеседник, поднимая на Локи глаза. — Для тебя неприемлем подобный вид отношений, это я уже понял. — Мне пришлось бросить девушку, которую я любил, — с грустью произнёс слуга. — Чтобы не навлечь и на неё этот позор. Локи покивал, сожалея асу в его горести. По сути Тор сломал жизнь этому бедняге, ведь асгардец считал вынужденную связь с наследником Одина грязным позором, несмотря на статус любовника. Пожалуй, Свакхет ужаснулся, если бы узнал, что, в отличие от него самого, Локи не разделял его мнение об ужасе однополой связи. Если отбросить многочисленные «но», в постели Тор был неплох. Маг поспешно отмахнулся от своих мыслей. — Я не знаю, как спросить, — Локи развёл руками, конечно, он знал, но стоило немного подготовить асгардца. — Ты просто в ужасе оттого, что он с тобой делает, при этом он не груб, не угрожает тебе. Свакхет медленно начал понимать, к чему клонил советник, может быть, для кого-то подобное внимание сына Одина было только в радость, но только не для него. Принц Локи явно решил разобраться в ситуации как полагается, «от» и «до». — Он… — Свакхет запнулся, нервно потёр губы ладонью, вздохнул и вылил на Локи всё то, что недоговаривал: — Он не слезает с меня часами. Часами я под ним, а он никак не кончит. Целый месяц он не подходил ко мне, не приказывал явиться, я только понадеялся, что это прекратится. Лафейсон сжал переносицу. — Когда ты говоришь «часами»… — Я имею в виду несколько часов непрерывного… — Я понял, — маг поднял ладони вверх, заставляя собеседника замолчать, поскольку договаривать для него было заметно болезненно. — Всё в порядке. — Он убьёт меня, да? За то, что я рассказал, — вздрогнул ас. — Всё будет в порядке, этого разговора не было, — отозвался маг. — От меня он не узнает, а ты просто возьми себя в руки. И ещё, я понимаю, что это сложно, но больше не иди у него на поводу. Если Тор приказывает явиться для удовлетворения определённых нужд, откажи ему, если он вздумает тащить тебя силой — сопротивляйся, станет угрожать — пригрози, что раскроешь всем, к чему он тебя принуждал. Но, я думаю, что до этого не дойдёт. — Я простой слуга, если царь прикажет подать ужин в его покои, я обязан подчиниться, — от безысходности Свакхета Локи и самому становилось тошно, надо же было Тору так запугать беднягу. — Найди предлог не переступать порог его покоев, — посоветовал Лафейсон. — Если он потребует дать объяснения на этот счёт, сошлись на меня. — Разве я имею на это право? — удивился слуга. Кто он и кто Локи! Разве можно не подчиниться воли царя и при этом кивнуть в сторону его брата и советника? Свакхет вдруг посмотрел на младшего принца, переполненный уважением, не похоже, что принц смеха ради расспрашивал его и волновался о рядовом слуге. Младший сын Одина выглядел серьёзно, и ему было вовсе не до шуток и пересудов. К тому же именно Локи в день коронации отправил его спать, и на следующий день Тор ничего не предпринял в сторону неявившегося в его покои слуги. Значит, принцу можно было верить — он говорил искренне. — Скажи, что выполняешь мой приказ, и Тор всегда может узнать у меня, по какой такой причине я не позволяю тебе находиться без надобности в его покоях, — Лафейсон заметил блеснувшую в глазах собеседника надежду и добавил ещё кое-что, чтобы расставить все точки над «и»: — Тор — царь Асгарда и единственная его надежда на спасение, но запомни: он не имеет права требовать от тебя делать то, чего ты не хочешь, что противоречит твоим убеждениям. Ты меня понял? — Да, — кивнул Свакхет, немного успокоившись, он, кажется, начал обретать давно утерянное уважение к самому себе. — Спасибо вам. После разговора с любовником брата Локи проводил его на кухню, где и оставил в окружении другой прислуги. Запуганный ас вроде как вздохнул с облегчением, а Локи вынес из разговора с ним пару любопытных моментов. Первый увлекательный факт относился непосредственно к самому совокуплению, насколько Локи понял, со своим любовником Одинсон подолгу не мог дойти до разрядки, в то же время маг не заметил, что у брата были с этим какие-то проблемы. И второй не менее интересный момент: Тор уже месяц воздерживался от возлежания со слугой. Его поведение вполне могло стать причиной и раздражения, и кошмаров, и ночной горячки, доходящей до крайности. Одинсон был на грани сорваться, и тут Локи отметил свою правоту: со дня на день Тор громыхнёт сильнее, чем любой громовой раскат. Локи вышел на улицу, оказавшись под сводами галереи, и сразу же заметил Тора и Сиф у колонны. Воительница что-то напевала брату с недовольным видом, а он сжимал кулаки и мрачнел. Лафейсон глубоко вздохнул и устремился прямо в эпицентр разговора. Поведение Сиф откровенно раздражало, из-за проклятия она стала чрезмерно любопытной, совала свой нос в чужие дела и, даже более того, стала частенько перемывать другим кости. — Он разгуливает с ней по саду, даже не пытается вести себя хоть сколько-то уважительно… — расслышал Лафейсон, прежде чем асгардка замолчала. Разумеется, речь шла о Фандрале, кто ещё мог беспокоить обделённую вниманием ревнивую девицу. — Я пропустил очередную сплетню? — Лафейсон улыбнулся, вклиниваясь в разговор. Тор глянул на него нечитаемым взглядом, Сиф немедленно обернулась, сощурилась. — Нет? Что? При мне обсуждать не будете? Тор, если ты не занят… — Я занят, — грубо бросил бог грома, окатив мага неприятным взглядом. — Даже минутки нет? — словно не замечая присутствия Сиф, маг подступил поближе, поймал взгляд Тора, тот негодовал. — Нет. — Не уделишь минутку любимому брату? — Лафейсон невинно улыбнулся, словно недавно они не собачились вовсе, причём на глазах у Хеймдалля, обсуждая тему, которая его явно не касалась. — Локи, что тебе нужно? — тяжело вздохнул царь Асгарда. — Это важно? — Да. Только разговор не для чужих ушей. Сиф подобралась, но спорить не стала, вздёрнула нос и немедленно удалилась, не дожидаясь, пока её попросят это сделать. Локи долго наблюдал за тем, как подруга Тора удалялась в сторону замка, наконец она исчезла из поля зрения, и маг обратил всё своё внимание на брата. — Она снова перемывает Фандралу кости? — полюбопытствовал Лафейсон. — Ты хотел поговорить, — напомнил Одинсон, не отвечая на вопрос. — На самом деле это был просто предлог, чтобы избавить тебя от навязчивого внимания твоей соратницы, — ответил советник. — Локи, я не поспеваю за твоим настроением, — хмуро одёрнул чрезмерно жизнерадостного советника молодой царь. — Во всяком случае, я не могу так быстро перестраиваться. Лафейсон ухмыльнулся и хитро прищурился, напряжение Тора оправдывалось тем, что воспоминания о сцене на Бифрёсте были ещё свежи. Локи позабыл об осторожности, взбрыкнул и сорвался. Конечно, Хеймдалль тактично сохранит в секрете их отношения, но Тору явно было неприятно, что они разговаривали не наедине, а при свидетелях. — Ну, прости, я с чрезмерным усердием взялся устраивать твою личную жизнь, — делано повинился Лафейсон. — Был бы Один жив, он тебе то же самое сказал, и его ты послушал бы охотнее. — Нет, Локи, — Тор даже улыбнулся, только как-то совсем невесело, он покачал головой, не соглашаясь со спекуляцией образом отца. — Это просто твоя попытка обезопасить себя, я всё понимаю. Но ты же видишь, я контролирую себя, разве не этого ты хотел? — А вот я вижу, что ты на грани сорваться, — серьёзно заметил маг. — Даже если это произойдёт, я приложу все усилия, чтобы тебя в этот момент рядом не было, — пообещал Одинсон. — Предлагаю тренировочный бой, как идея? Выпустишь пар, разомнёмся? — развёл руками маг. — По известной нам обоим причине ты не можешь дать мне отпор, — менторским тоном заметил Одинсон. — Поэтому давай не будем. — А вдруг получится, — Локи развёл руками, ухмыльнувшись. — Это же тренировочный бой, я думаю, что… — Нет, — отрезал Тор, снова нахмурившись, он смерил Локи пристальным взглядом. — Тогда давай прогуляемся. И снова: — Нет, — нервно бросил Тор, чувствуя, что Локи явно что-то замышлял. — У меня сейчас много дел. Одинсон развернулся и пошагал в сторону замка. Тор плохо себя контролировал, и это было очевидно, что бы он там ни говорил о выдержке. У Локи вдруг возникла неплохая мысль о тренировке, в некотором роде это и взаимодействие, и выплеск агрессии. А брату, как видно, было жизненно необходимо и то, и другое. Однако Тор был прав: неизвестно, как отреагирует на подобное взаимодействие магия цвержьих браслетов, хотя ради эксперимента попробовать стоило. Одинсон, в свою очередь, избрал неплохую тактику — побег от проблемы, но это только днём ему удавалось с лёгкостью, а вот ночи полны подсознательных демонов, и они снова приведут Тора в спальню Локи. Перегибать палку и слишком доставать брата с необходимостью избрать царицу вряд ли было удачной идеей, в сложившейся ситуации это едва ли поможет, маг даже опасался, что вполне себе безобидное зелье подействует на брата как-то не так. Может случиться всякое, и насилие, и убийство в зависимости от реакции чёрных нитей проклятия, а что ещё хуже — Тор переключится на него самого, оставив девушку без внимания. Вот тут уже несладко будет самому Локи. Если без дурмана зелья Тор, с ответственностью можно сказать, контролирует себя, то что будет после стороннего вмешательства? Все возможные варианты заводили сына Лафея в тупик, на любое действие Тор ответит противодействием, и его реакцию предсказать было невозможно. Конечно, Локи мог тайными тропами выбраться из Асгарда, изловчиться и притащить Джейн Фостер в покои брата, но отчего-то он не сомневался, что Тор в нынешнем его состоянии за эту вольность так его отымеет на глазах у изумлённой смертной, что стыдно потом будет Локи. Так низко пасть перед какой-то девицей маг не мог себе позволить. А значит, на данный момент он ничего не мог сделать, только бездействовать и ждать удачной возможности. Локи поверхностно обдумывал подсказанный братом вариант: найти девушку, похожую на него самого, но опять же пока было сомнительно, как это провернуть и как на это отреагирует царь Асгарда. Советник ещё немного постоял посреди галереи, а затем направился в сторону чертогов целителей: раз уж ему отказали в тренировочном бою и даже в прогулке, он имеет полное право без мук совести провести время в компании Кристера. До целителей Локи так и не добрался, по пути он встретил Фригг в сопровождении Фандрала. Воин вёл себя довольно сдержанно, и даже тот факт, что он вёл царицу под руку, не портил невинной картины. Златовласая богиня улыбалась и отвечала ему, но в один момент вдруг сделалась серьёзной и, словно желая поймать слепым взором кого-то впереди, могла бы наткнуться на Локи. Он уверенно шёл навстречу с тонкой улыбкой на губах, демонстрируя в большей степени ухажёру царицы свой настрой. Когда он приблизился, парочка остановилась. — Моя царица, — почтительно произнёс маг. — Локи, дорогой, что-то случилось? — немного напряжённо спросила богиня. — Ничего не случилось, — заверил Лафейсон, сначала окинув взглядом царицу и уже затем её спутника, казалось, они оба испытывали неловкость. — Здорово, что ты гуляешь тем более в приятной компании. Фригг сглотнула и нахмурилась. — Локи… — Тебе на пользу свежий воздух, — оборвал речь царицы маг, он снова перевёл на неё взгляд. — И компания Фандрала влияет на тебя благотворно, и, кстати, на него тоже. — Локи, — снова попыталась царица, но маг опять её прервал: — Правда Тор не разделяет моё мнение на этот счёт, а кое-кто любезно подогревает его недовольство, — осторожно предупредил Лафейсон, полагая, что любовники и так всё поймут, если не в полной мере, то частично уж точно. — Поэтому я бы посоветовал вам тщательнее выбирать места для прогулок и уединения. Царица выдохнула, обеспокоенно сглотнула. — Я не хотел говорить, что Локи знает и Тор тоже, — напряжённо предупредил Фандрал и с нежностью добавил: — Не хотел беспокоить вас, ваше величество. — Мы были слишком неосмотрительны, — грустно улыбнулась Фригг. — Вы были слишком увлечены друг другом, — поправил Локи. — Это нормально, но Тор на всё реагирует довольно резко и лучше не показывать лишний раз вашу заинтересованность друг в друге. — Локи, спасибо, что не осуждаешь, — тихо произнесла Фригг. — Я никогда тебя не осуждал, — искренне ответил маг. — Но Тор сегодня не в духе, вам следует знать об этом. — В таком случае мы выберем другое место для прогулки, — вступил в разговор Фандрал. — Если вы не против, ваше величество. — Пожалуй, это будет разумно, — покивала Фригг. На этом заговорщики разошлись. Фандрал, как доблестный рыцарь, спасал свою прекрасную королеву от злого дракона, отправившись вместе с ней в сторону своих чертогов, где им точно не помешают. Провожая их взглядом, Локи улыбался, приятно было видеть, что они нашли отраду друг в друге в это непростое время. Маг уже собирался отправиться в сторону чертогов целителей, пообщаться с Кристером, как услышал за спиной гремящий рык — иначе это и не назовёшь, — в котором расслышал своё имя. Лафейсон медленно повернулся, и улыбка его стала ещё шире: похоже, облетев свои владения, дракон возвращался, не получив любви и ласки от своего фаворита. Видок у Тора был ещё тот, он только огонь не изрыгал, но было видно, в какой степени ярости он пребывал на данный момент. Размашистыми шагами царь устремился к Локи и чем ближе подходил, тем сильнее ощущалась его бурлящая энергия. На какой-то миг Локи даже затаил дыхание, подобная реакция импонировала ему, Тор явно оценил размах его наглости, а если оценил, значит, всё удалось. — Локи! — взревел Тор, сжимая кулаки от злости. — Как это понимать?! Одинсон буквально навис над советником, словно грозовая туча. — Не понимаю, о чём ты? — развёл руками Лафейсон, невинно хлопая ресницами. — Ты что наговорил Свакхету? — Одинсон едва не скалился от злости на брата. — Ах, это! — махнул рукой маг, будто ему напомнили о какой-то безделице. — Я тут случайно встретил его, мы поговорили, и я дал ему пару ценных советов. — Он отказал мне, — царь Асгарда нахмурился, понижая тон. — И правильно сделал, — покивал Локи. — В этом и состоял мой совет. А ты изволь не губить и дальше ему жизнь, а найди себе кого-то по интересам. Ты вообще в курсе, что у него была любимая девушка, которую по известным причинам он бросил, чтобы не опорочить её имя. Ты знал? — Нет, — Тор немного сбавил обороты. — Я не думал, что у него кто-то есть. — В следующий раз подумай и не ошибись, а то ещё кому-то жизнь искалечишь просто из прихоти, — поучал маг. Одинсон покивал в ответ — мстит, паршивец, за то, что ему не открыли портал в Мидгард. Такого от него Тор не ожидал, а стоило. А главное — выглядел Локи до чёртиков довольный самим собой и своей пакостью, которая лишила Тора возможности обезопасить брата в ближайшее время. — Ты, кажется, предлагал мне прогуляться, — произнёс громовержец, глянув на Локи хитрым взглядом. — Было дело, — маг ухмыльнулся и добавил: — Предложение в силе.Глава 9
15 января 2019 г. в 11:20
Тор очнулся словно от удара под дых. Он резко сел в постели, согнувшись пополам, хватая воздух открытым ртом, он зажмурился на пару секунд от острой боли, которая быстро перетекала в паническое состояние страха.
Будто безумный, он скинул одеяло, вскочил на ноги и, едва разбирая дорогу в полутьме покоев, по наитию рванул в сторону двери, нащупал ручку, дёрнул на себя и выскочил в коридор. Пламя факела у двери всколыхнулось, вокруг мерцали тени-нити, чёрный дёготь скользил по стенам магическими потоками. Тор схватился за голову, закрыл глаза, до боли сжимая веки, прохлада камня под босыми ногами едва ли могла остудить его пышущее жаром тело.
Всё это не имело значения. Самое главное сейчас — собраться с силами и добраться до Локи. Тор шёл вперёд, едва справляясь со своим телом, он опирался на стену и упрямо через силу делал каждый шаг. Добравшись до покоев брата, он едва соображал, та ли это дверь или нет.
Он ударил по деревянной преграде ладонью и, казалось, едва слышно позвал брата по имени. Он не ожидал, что маг вообще откроет ему, но надежда умирает последней. Тору необходимо было увидеть Локи прямо сейчас. Дверь открылась даже слишком быстро, Одинсон чуть не рухнул вперёд, едва успел уцепиться за косяк, а потом всё закрутилось вокруг. Громовержец не разбирал, что Локи говорил ему, но голос был явно взволнованный. Советник буквально на себе втащил его в покои, дверь захлопнулась, заставляя Тора вздрогнуть, свет в комнате брата стал более интенсивным, Одинсон прищурился, у него слезились глаза. Лафейсон оказался на удивление силён, он дотащил его до постели, усадил на мягкое ложе, обхватил его щёки ладонями и внимательно рассматривал лицо.
Тор сглотнул, взгляд его метался по обеспокоенному и напряжённому лицу. Локи был бледен, как и всегда, ни одной тени не было на его щеках и под глазами, на шее не взбухли чёрные вены. На нём были лёгкие пижамные штаны, и торс блистал своей белоснежностью.
— Не прикасайся ко мне, — прохрипел Тор, пытаясь освободиться от ладоней брата на своём лице. — Пожалуйста, не надо.
Лафейсон немедленно отдёрнул руки, словно испугался. А Тор, выяснив, что с братом всё в порядке, приложил все возможные усилия, чтобы подняться с постели. Но тут ему помешали: те же самые аккуратные руки надавили на плечи, заставляя сидеть на месте. Тор стал заполошно просить не прикасаться к нему, он пытался уйти от контакта, не дозволяя соприкасаться с его кожей. Но Локи вёл себя настойчиво, он скользил по потной шее, по груди, стирая влагу.
— Тихо, тихо, Тор, — нашёптывал взволнованный Лафейсон, он торопливо бултыхнул воды в пустой стакан из графина, что дожидался своего времени на прикроватной тумбе, затем бережно вложил в руки брата и поднёс к губам, помогая ему. — Это просто вода, пей, давай.
Тор послушно отпил немного и только в этот момент понял, как хотел пить, в несколько глотков осушив сосуд. Он не успел и слова проронить о добавке, как Локи быстро налил ещё. Вторую порцию Одинсон выпил чуть медленнее.
— Ещё? — спросил Локи, осторожно убирая прилипшие ко лбу светлые волосы.
— Нет, — Одинсон мотнул головой, словно пьяный.
— Тогда вставай, — приказал Локи уже более уверенно.
— Да, я сейчас уйду, — рассеянно покивал Одинсон.
Лафейсон помог Тору подняться с постели, но повёл вовсе не в сторону двери, брат помог ему пройти в купальню. Одинсон повиновался, когда брат прижал его к стене, и уцепился за хрупкие плечи, которые вдруг обрели каменную твёрдость. Маг ничего не сказал на этот счёт, вместо всевозможных возмущений он стал торопливо снимать с него штаны — оказывается, они на нём были. Локи отлепил брата от стены и помог залезть в ванну, обхватил его шею и осторожно опустил белокурую голову на высокий борт. И только затем царь почувствовал, как ванна наполнялась водой. Тор сглотнул и прикрыл глаза, его оставили все силы, потянуло в сон.
Где-то на грани реальности и сладких грёз он чувствовал, как по телу скользила осторожная рука, размывая воду по разгорячённой коже. Ладонь касалась лица, омыла грудь и спустилась ниже, скользнула по животу, и если бы Тор был в состоянии соображать, то счёл Локи слишком любопытным к его телу. А так ему было просто в радость, что маг не вытолкал его за порог в таком состоянии.
Снова Одинсон пришёл в себя опять в горизонтальном положении, но уже в постели, было мягко и тепло, но не жарко. Он лежал на спине, на одной из прикроватных тумб в подсвечнике горела одна лишь свеча, едва озаряя убранство спальни. Тор повернул голову и увидел Локи, сидящего в кресле, глаза у него были прикрыты, изумрудный халат завязан поясом, лёгкие штаны на ногах и босые ступни.
Тор вздохнул и повернул голову, уставившись в потолок. Судя по ощущениям, одежды на нём не было — не то чтобы это беспокоило, просто как-то неловко было от понимания того, что Локи видел его таким никчёмным, больным и голым к тому же. Однако проснуться в постели, а не под дверью на холодном полу оказалось приятно до невозможности. Правда лёгкость и ощущение спокойствия улетучилось, как только Одинсон вспомнил, почему, собственно, оказался здесь.
Он нервно дёрнулся и завозился, пытаясь подняться с постели. Закряхтел, как старый дед, и, судя по всему, разбудил своим копошением брата. Маг словно и не спал, поднялся с кресла, быстро уселся рядом и, аккуратно надавив на плечи царя, заставил его лежать смирно.
— Мне лучше уйти, — чуть хрипло выдавил из себя Одинсон, причём он не кривил душой и не хотел внушить Локи, что делал это ради его спокойствия — эдакий широкий жест. Нет, он убедился, что с братом всё было в порядке, и ему просто нужно было оставить его в покое.
— Тебе лучше лежать спокойно, Тор, — возразил советник, убирая одну руку с плеча брата и прикладывая ладонь ко лбу.
— Не надо, Локи. Не трогай меня, — заполошно попросил Одинсон, всё ещё опасаясь близкого контакта. — Это может быть опасно для тебя, я боюсь заразить тебя этой дрянью.
Лафейсон нахмурился, но руку не убрал, он задумчиво прикасался к широкому лбу, затем скользнул тыльной стороной ладони по щеке, отмечая, что в данный момент брат не мучался от жара. Значит, ему стало гораздо лучше, но это вовсе не повод для радости.
— Успокойся, — обстоятельно попросил маг. — И объясни, в чём дело.
— Я видел сон, — Тор поймал взгляд брата, тяжело сглотнул. — Я заразил тебя, понимаешь? Я боюсь, что это случится и наяву. Эти отметины проявились у тебя из-за того, что мы… Из-за того, что я с тобой…
Тору не хватало духа договорить, и он замолчал — Локи умный, он всё поймёт.
— Из-за нашей связи, — подсказал маг, убирая ладонь от лица брата, он опустил её на грудь, чувствуя, как беспокойно колотилось сердце царя. — Это просто сон, Тор. Ты не можешь меня заразить, это не болезнь и не передаётся через соитие. Ты должен успокоиться, у тебя сердце заходится.
— Я боюсь за тебя, — Тор чуть ли не задыхался от этого страха, он проявился как нечто тёмное, глубинное, этот страх лежал не на поверхности.
— Всё в порядке, со мной ничего не случится, — мягко объяснил Лафейсон. — Лучше расскажи, что именно ты видел.
— Я не знаю, сейчас уже толком не помню, — покачал головой Одинсон. — Только твоя грудь была вся в этих чёрных отметинах, на шее вздувшиеся вены. Это моя вина, Локи. Я проснулся и просто хотел убедиться, что это неправда, я не хотел тебя будить, прости.
— Не говори глупостей, — беззлобно отозвался маг. — Ты весь горел, когда пришёл, мне удалось сбить жар, но меня беспокоит, что он может вернуться. Прежде с тобой происходило нечто подобное?
— Нет, — немного подумав, отозвался царь. — Ни разу.
Лафейсон задумался, прикидывая варианты, что именно могло послужить причиной подобного состояния, и пришёл к некоторым выводам, однако решил уточнить один момент.
— Ты думал обо мне? — Локи говорил без претензии, он сам себе сейчас напоминал целителя. — В том самом смысле.
— Я запретил себе думать об этом, — Тор отвёл взгляд. — Получалось плохо, но я пытался отвлечься.
— Как видно, не помогло, — сообщил маг. — Это угнетает тебя, и, судя по всему, когда ты пытаешься взять над собой контроль, проклятие откидывает тебя обратно. Не препятствуй ему, так ты только навредишь себе, эти магические потоки ведут себя агрессивно.
— Это не имеет значения, — Тор снова посмотрел на Локи, и сейчас его взгляд был похож на взгляд человека перед казнью, на губах лишь проскользнула невесёлая улыбка. — Я хочу, чтобы ты был в безопасности, на твою долю выпало много чего. Я думаю, пришёл мой черёд мучиться.
— Глупое благородство, — устало бросил Лафейсон. — Ты теперь царь, у тебя нет права себя жалеть. А ещё ты мой старший брат, если ты опустишь руки, кто защитит меня от Читаури?
— А кто защитит тебя от меня? — Тор шумно выдохнул, не ожидая, что Локи ответит на этот в большей степени риторический вопрос. Этот разговор — дорога в никуда.
— Мы справимся, — произнёс Локи без усмешки и пафоса, словно проблема существовала здесь, в этой спальне, и только между ними, но вовсе не касалась Асгарда и растоптанной чести Локи. — Не знаю, сколько потребуется времени и усилий, но мы справимся.
— Ты веришь в это?
— Верю, — кивнул маг. — Я вижу, тебе стало гораздо лучше, постарайся заснуть.
— Не думаю, что смогу уснуть, — покачал головой Тор, ему было неудобно стеснять брата, столько сил он приложил к тому, чтобы отвлечься от мыслей об их связи.
— Тогда просто лежи и отдыхай, а я вздремну.
Одинсон хотел было воспротивиться, снова напомнить, что ему нечего делать в комнате брата, но передумал, лишь кивнул и рассеянно наблюдал, как Локи поднялся, обошёл постель, избавился от халата и лёг с другой стороны, накрылся одеялом. Тор шумно сглотнул и судорожно прикрыл глаза. Свет в комнате потух, и это немного настораживало, тьма навалилась на царя мутным потоком, однако паника не успела захлестнуть его разум. Он почувствовал, как матрац рядом промялся сильнее, а затем и вовсе оторопел, когда Локи подлез к нему поближе, укладывая голову на его плечо, перехватывая рукой поперек живота.
— Локи? — чуть хрипло выдавил Одинсон.
Локи не смог бы объяснить даже самому себе столь странное поведение, пожалуй, похожее на нежность, но совсем недавно, когда он пытался сбить жар, когда ухаживал за братом, он испугался за старшего так, как боялся лишь в юности. Потерять Тора — всё равно что вырвать сердце или какой-то другой жизненно важный орган: может, он и научился бы жить дальше без него, но боль потери никогда бы не утихла.
— Только не надумай там себе ничего, — заворчал маг, пододвигаясь ближе.
Локи только ногу на брата не закинул, но и того, что прижимался к нему и обнял, уже было достаточно, чтобы фантазия окрасила ситуацию в нужном Тору цвете.
— Ты серьёзно? — Одинсон тяжело сглотнул. — Локи, я…
— Ты будешь держать себя в руках, — настойчиво оборвал маг.
Тор шумно выдохнул, свыкаясь с ситуацией, в которую сам себя загнал. Он не знал, как относиться к тому, что Локи не выгонял его, не психовал. Умом Одинсон понимал: в данный момент Лафейсон вёл себя как брат, хотя так опрометчиво прижиматься к нему не стоило, выглядело это не очень целомудренно, и всё же где-то на грани родственных уз и рабских обязательств. Громовержец не хотел, чтобы Локи приходилось переступать через себя снова и снова, причём своими поступками Тор так или иначе подводил брата к ответной реакции.
Было довольно мерзко ощущать себя хозяином ситуации, подчиняющие браслеты на руках Локи не позволят магу сопротивляться, даже если он и попытается воспротивиться принуждению, лишь сам же причинит себе боль. А с другой стороны, так приятно, что брат дарил ему свою заботу.
Тор был бы рад вымолить прощение, извинился бы тысячу раз, стоял бы на коленях, лишь бы порадовать брата, но разве это всё исправит ситуацию? Единственное, что Одинсон мог сделать прямо сейчас, это не двигаться и не прикасаться к Локи, даже несмотря на то, что Лафейсон сам к нему прижимался.
Тор с большим трудом провёл в состоянии относительного покоя несколько часов, когда же в окно заглянул мутный свет раннего утра, а Локи уже давно видел десятый сон, он осторожно выбрался из постели. При этом умудрился не разбудить брата. Окинув комнату взглядом, он не нашёл свои штаны, зато заметил просторный изумрудный халат, для Локи он был просторный, а для Тора в натяжку, но выбирать было не из чего. Облачившись в халат советника, Одинсон выбрался в коридор и, словно вор, пробирался по замку в ранний час. К счастью, его никто не заметил.
Ночное происшествие стало лишь воспоминанием, Тор почувствовал себя значительно лучше. Целый месяц он уже не прикасался к Локи так, как ему хотелось, при этом не выказывал знаков внимания и Свакхету. Каждый раз, когда Тор доходил до точки кипения и боялся, что вот-вот сорвётся, ему удавалось подчинить свою извращённую натуру, да и Локи, почуяв недоброе, моментально куда-то испарялся. Но день ото дня становилось всё сложнее держать себя на привязи, поскольку не представлялось возможным ограничить общение с Локи.
Маг всюду следовал за ним: как брат убеждал, что Тору надлежит больше отдыхать и беречь себя, как советник — настаивал на своём присутствии всякий раз, когда они покидали Асгард.
Во время визита к ульвам Лафейсон буквально окружил Тора своей магией или неким невидимым щитом, который Одинсон ощущал, даже не имея особых магических дарований. Чудесная планета Ульвахейм предстала перед гостями как некий первобытный уголок вселенной, где заправлял в большей степени шаман, чем их царь — Филиус. Так показалось Локи, и Тор был склонен с ним согласиться, поскольку все ссылались именно на его мнение относительно той или иной ситуации. И пока Локи между делом задавал ульвам неудобные вопросы, громовержец с отчётливой завистью рассматривал зеленеющие просторы далёкой планеты, где жизнь била ключом, поражая красочными пейзажами, смущая разум цветочными ароматами. Шаман к гостям так и не вышел, Фортис этот факт настораживал, и она всем своим видом показывала своё недовольство, а вот её супруг Филиус словно был этому рад.
Однако дошла речь и до самого главного вопроса, который задал Локи, обескуражив при этом свиту ульвахеймского царя и даже самого Тора, хотя последний не показал своего удивления вообще, он лишь с восхищением оглядел Локи с ног до головы, будто видел впервые.
— И что же уважаемый царь Ульвахейма посулил Одину взамен на абсолютную неприкосновенность? — поинтересовался маг, чувствуя, как на него уставились все присутствующие без исключения.
Ульвы переглядывались между собой, кто удивлённо, кто растерянно. Эти странные взгляды можно было определить лишь одним образом — никто не знал. Вопрос остался без ответа, и Локи с самодовольной улыбкой на губах смело заявил, что не считает целесообразным продолжать разговор, поскольку Один мёртв и договорённость с ним разорвана. А нынешний царь в лице Тора не имеет никаких выгод от защиты Ульвахейма.
Все взгляды обратились к Одинсону, и тот лишь подтвердил правоту брата. Никаких официальных договоров с Асгардом у Ульвахейма не было, значит, и деловых отношений тоже. Ход мыслей Локи был ясен Одинсону как день, ульвы напевали о неком соглашении, не подкреплённом ничем. Фортис, возмущённая поведением асов до глубины души (поскольку смела надеяться на Локи в решении вопроса договора), покинула свиту и снова, видимо, отправилась к шаману, который и во второй раз не изъявил желания явиться.
В итоге сыны Одина вернулись обратно в Асгард, по дороге обсуждая ситуацию. Оба оказались едины во мнении, что с ульвами и мнимым договором что-то было не так. Локи повеселила сама ситуация, и возмутило, что инопланетяне держали их за дураков, а Тор всё задавался вопросом: если и был некий договор, что именно нужно было Одину от оборотней? Так или иначе, пока им был неведом ответ, а значит, и заострять на этом внимание не было никакого смысла.
Молодой царь, насколько он только мог, дал Локи свободу действий. Они не обсуждали проклятие и его снятие, поскольку Лафейсон занимался этим вопросом в одиночку или вместе с Кристером. Тор не требовал от него еженедельных отчётов в частном порядке, ведь перед советом Локи сам держал ответ. Казалось, даже скептически настроенный Фандрал проникся убеждённостью мага относительно лучшего исхода для Асгарда и его жителей, а может, дело было совсем не в этом, просто Локи поддержал его, когда это было необходимо другу, вот Фандрал и помалкивал. Зато Сиф едва сдерживалась, чтобы не бросить магу в лицо изобличающую правду, она не видела в Локи спасителя, скорее, груз, который ещё сильнее давил на Асгард. Однако все его реформы воспринимались советом довольно благодушно, и Тора сей факт только радовал.
За последний месяц помимо Ульвахейма царь и его советник посетили также Ванахейм. Локи убеждал: нанести им визит определённо стоило, дабы оценить обстановку. Что сыны Одина и сделали. Там маг вёл себя довольно сдержанно, позволяя Тору блеснуть во всей красе. После брат даже похвалил его, что было вдвойне приятно. Удивительно, но Локи вёл себя как-то иначе в последнее время, словно наконец вернулся домой не только телом, но и душой, помимо похвалы он проявлял искреннее внимание ко всему и ко всем. Тору хотелось верить, что Асгард теперь не был для Локи тюрьмой.