***
Для перемещения Локи выбрал лес — местечко неподалёку от того, где они с Тором ссорились, так получилось не специально. К счастью, утром там никого не было, да и вообще никто особо сейчас по лесу не гулял. Лафейсон опустил волчонка на землю, и тот с облегчением присел на серую траву, а маг зябко передёрнул плечами, утренняя прохлада взбодрила его. К счастью, никто не мог увидеть посреди леса ранним утром советника царя в пижаме и тапочках. Локи не сразу понял, что именно показалось ему странным, пока он ждал Фенрира, в глазах как будто стояла туманная зелёная дымка, он поглядел на волка, который справил нужду и подошёл к нему, прижавшись к ноге. Маг подхватил ульва на руки, тот забавно зевнул, облизнулся. — Здесь что-то странное, — поделился маг. — Тебе так не кажется? Фенрир сморщил нос и чихнул, Локи улыбнулся. — А может быть, мне просто показалось, — отозвался маг. — Но всё равно давай пройдёмся. Лафейсон переместился не совсем туда, где они с Фолкором видели траву, а чуть подальше, поэтому ему пришлось возвращаться, однако он не зря это сделал. На месте, где в тот раз они видели тонкие травинки, образовалась пышная зелёная кочка, и это было уже кое-что. Значит, трава росла, и прогресс был очевиден. Об этом пора было сообщить, ведь новость была отличная, совет должен быть в курсе. Обратно Локи и Фенрир вернулись тем же путём, используя Тессеракт. Маг так и не понял, что именно показалось ему странным. На фоне мрачных чёрных стволов блёклые зелёные брызги довольно сложно было заметить, потому едва набухающие на деревьях почки с лёгким оттенком зеленцы Локи разглядеть не удалось. Сейчас самым важным для мага бесспорно был Фенрир. Волчонок пережил опасный рубеж, так казалось магу, однако его беспокоило, что волк не принял человеческий облик. Плохой это знак или хороший — Локи не имел ни малейшего понятия, но он точно мог сказать, что не ощущал исходящих от волка опасений и страха. Тор так и не заснул больше, он ждал его возвращения, и после пожеланий хорошего утра и вопросов о самочувствии, получив отмашку, он предложил забрать Фенрира и накормить его. Лафейсон удивил его, согласившись, но потребовал, чтобы сытого ульва вернули ему немедленно. Тор рассмеялся, но согласился на условие. Одинсон оделся, чмокнул брата в губы и поймал его взгляд, пытаясь оценить, в каком Локи сегодня был настроении, всё ли с ним в порядке или его поведение — притворство. Маг возвёл глаза к небу. — Да нормально со мной всё, — заверил советник. — Иди Фенрира корми. Фенрир чуть ли ни сам прыгнул Тору на руки, он оживился, когда понял, что его собирались кормить. Одинсон подхватил ульва на руки. Опасливо огляделся, выходя в коридор, затем закрыл за собой дверь и отправился в сторону кухни. Стоило только миновать коридор и завернуть за угол, Фенрир стал выкручиваться из рук, так он делал и вчера, когда понял, что Тор даст ему свободу по первому требованию. Одинсон опустил его на пол, и тот важно следовал вместе с царём в сторону кухни. Волчонок всюду принюхивался, с любопытством изучая просторные коридоры, залы и галереи, Тору казалось, что малышу было в тягость сидеть на руках, когда вокруг столько всего нового. Одинсон не рассчитывал, что застанет кого-то на кухне, и, как специально, этим единственным асом оказался Свакхет. «Ну почему не кухарка?!» — мысленно застонал Одинсон. Лишний раз сталкиваться с бывшим любовником было довольно неудобно. Тор рассчитывал, что ещё слишком рано и ему никто не помешает погреть молоко и уйти. Свакхет тут же обернулся, увидев раннего визитёра на кухне, он сразу как-то сник, но, заметив волчонка, улыбнулся. — Доброе утро, — произнёс Тор, натянув вежливую улыбку. — Не думал, что в такую рань кто-то будет здесь. — Ваше величество, — коротко поклонился слуга. — Я тоже так думал. — Я не помешаю, — тут же заверил Одинсон, заметив, что Свакхет корпел над подносом с завтраком, скорее всего, он готовил кому-то утренний сюрприз. — Мне только молоко погреть для Фенрира. — Я сейчас вам помогу, — Свакхет засуетился, не заметив, что Тор хотел ему возразить. — Я могу и сам, — добавил Тор. — А ты иди, а то её завтрак остынет. Не стоит заставлять девушку ждать. Слуга скромно улыбнулся, поблагодарил и поторопился сбежать, он лишь бросил на Тора странный взгляд, словно удивлённый его проницательностью, но благо не стал спорить. Подготавливая для Фенрира молоко, Одинсон убеждал малыша, что справится с этим быстро. Пожалуй, так бы и вышло, если бы в ожидании любопытный ульв не залез в нижний ящик, не ткнулся носом в ароматно пахнущую траву, не чихнул и, испугавшись, не дёрнулся обратно с такой силой, что полка над ним подпрыгнула и на голову волчонку не свалилась плетёная чашка с мукой. Тор немедленно дёрнулся к волку, тот, округлив глаза от ужаса, рванул в сторону, вжался в угловой шкаф и жалобно заскулил. — Эй, ну ты что? Всё нормально, это просто мука, — Одинсон присел и подхватил съёжившегося ульва на руки, тот крупно задрожал, опустил мордашку и снова заскулил. — Ну и что ты сник, не стану я тебя ругать, это меня сейчас выругают, мало не покажется. В печи зашипело убежавшее молоко: завтрак у Фенрира откладывался, а Тора ждала взбучка. Отряхнув чёрную шерсть от муки, но так и не добившись успеха в этом вопросе, Одинсон принялся за повторное приготовление завтрака. Тор усадил Фенрира на стол и попросил спокойно подождать, пока он закончит греть вторую порцию без происшествий. Волчонок тяжко вздохнул, но послушался, сидел и наблюдал, как царь Асгарда управлялся с кастрюлей и прихваткой ничем не хуже кухарки и прислуги. Наполнив молоком оставленный вчера в шкафу эластичный мешок, он подхватил малыша на руки, и тот моментально присосался к съедобной смеси. Царь покинул кухню прежде, чем кто-то ещё ему помешал, и по пути в покои брата прикидывал, как бы объяснить, почему чёрный волк вдруг стал пепельным. С завтраком Фенрира Одинсон провозился дольше, чем ожидал, поэтому, вернувшись в спальню, обнаружил советника спящим. Тор не растерялся, он бесшумно скрылся в ванной с ульвом на руках, тот уже практически высосал весь утренний паёк и ещё не подозревал, что Одинсон был всерьёз намерен смыть следы своей родительской халатности водой. Приятно удивило бога грома то, что ульв спокойно отреагировал на водные процедуры, он не пытался вырваться и сбежать. Когда царь смывал с него повсеместные следы муки, он послушно выжидал, когда его вытирали практически насухо, с усердием, но при этом и осторожностью, тоже вёл себя послушно. Наконец Тор отпустил его и приоткрыл дверь, чуть было не выругался. На пороге стоял Локи: всё в той же пижаме и босой. — Как договаривались, Фенрир сытый и даже намытый, — выдал Одинсон, пытаясь оценить настрой брата по его взгляду. — Не помню, чтобы я просил его мыть, — пожал плечами маг. — Но ты молодец. Волчонок уже прошмыгнул мимо и стал бегать по комнате, принюхиваясь и тыкаясь носом везде и всюду. — Мне, наверное, лучше уйти, скоро это будет сложно сделать, — предложил Одинсон, маг хитро прищурился, на что бог грома вопросительно выгнул светлую бровь. — Что? Всё нормально? — Да, а что? — удивился маг. — Ну, вчера… — Ой, да ладно уже, не убил ты меня, — вздохнул Локи. — К тому же я сам виноват, что-то такое на меня нашло. Лафейсон задумался, но пока не мог даже самому себе дать разумный ответ на вопрос о вчерашнем поведении. Его захлестнули эмоции, и он даже не собирался обвинять Тора в проявленной неосмотрительности, местами грубости и жадности. — Ну, ладно, — Одинсон недоверчиво пожал плечами и хотел было выйти из ванной, но маг преградил ему дорогу, плавно шагнул в его сторону и обхватил руками за талию. — Локи, ты… Больше ничего сказать царь не успел: советник накрыл его рот губами, смахивая недоверие и опасения неторопливым сладким поцелуем. Пожалуй, этого Тору было достаточно как гарантии хорошего настроения мага. На этом братья и расстались до завтрака.***
На завтрак Локи опоздал. Собственно, не он один. Тор уже начал нервничать, когда в большом зале появились Фолкор и его брат, оба явно в приподнятом настроении. Ас был настолько доволен, что, казалось, вот-вот треснет от счастья, в последние дни за ним многие начали замечать странности, он словно что-то скрывал, так казалось и членам совета, и, собственно, самому царю. Сиф особенно отличилась, она даже пыталась поговорить с ним, но Фолкор отговорился от навязчивой асиньи довольно быстро. Одинсон не к месту припомнил слова Сиф о заговоре Локи и Фолкора, но зародившееся в душе смятение улеглось, как только он вспомнил сладкий утренний поцелуй и дикое ночное соитие. Бог грома напомнил себе, что Локи не предаст, если Тор первым не усомнится в нём. Сейчас царь должен быть особо внимателен к словам, относящимся к брату. Та же Сиф в последнее время проявляла слишком много негатива в сторону советника, а это было просто недопустимо. В первую очередь, он должен поговорить с Локи, а уж потом судить, кто прав, а кто виноват. Персона брата и его мнение в приоритете, теперь будет именно так. Волчонок на руках Локи оживился, завидев множество людей, стал выкручиваться из рук, маг со вздохом отпустил его, пожелал присутствующим доброго утра и уселся за стол. Фенрир тут же скрылся под столом, что обеспокоило мага, но ненадолго. Оказалось, волк не искал, на чьи бы ноги наброситься, хотя, наверное, именно так подумала вздрогнувшая Сиф. Безошибочно ульв отыскал самые знакомые ноги. Одинсон нагнулся и поднял волка на руки, присутствующие лишь улыбнулись, реагируя на ульва спокойно, все понимали, что под личиной зверя крылся любопытный ребёнок. Фолкор так же поприветствовал асов и, усевшись за стол, тут же принялся за свою порцию завтрака, настроение у него было приподнятое. Лафейсон ел неспешно, даже как-то лениво, бросая на Тора странные взгляды, брат отвечал плохо скрываемым недоумением, поскольку посыл ему был не ясен. Набегавшийся по комнате Фенрир сидел за столом спокойно, таращил глаза на асов и словно ждал, когда кто-то заговорит. Собственно, он уже с самого утра много чего наслушался: Тор его успокаивал, когда Фенрир просыпал на себя муку; Локи обещал почитать ему сказку на ночь, между делом он признался, что любит своего брата, и перечислил все его достоинства. Когда Локи подловил Фолкора в коридоре, то решительно заявил, что тянуть и дальше не стоило, асы должны знать, что проклятье отступало и наметились реальные успехи. Фолкор был только рад, у него уже едва хватало терпения молчать об этом. Он же справлялся о состоянии Фенрира, причём то была не сухая вежливость, а участие. Ульв с упоением слушал асгардцев, их голоса были такими же певучими и знакомыми, как в Ульвахейме. Голос Локи был чистый и сладкий, как быстро бегущий ручей, такой же был у мамы, а у Тора властный, даже когда он пытался смягчить интонацию, от него веяло уверенностью как от сурового, но надёжного отца. Фенрир родился слабым, но лишь только покинул утробу матери, он услышал её голос, почувствовал её любовь, на шкуру капали её слёзы, но она улыбалась, усталая и счастливая. Его звали Флотт — «большой», ему дали имя ещё до того, как стало понятно, что волчонок был слабым и, возможно, никогда не будет столь великим, как хотел бы того отец. Но никто и подумать не мог, что за этой внешней слабостью скрывалась мощь его духовной силы, он словно экономил её, не выставлял напоказ, опасаясь проявить неуважение к отцу. Флотт был ещё слишком мал по меркам ульвов, но он уже знал, о чём говорили взрослые, чувствовал, о чём они думали. Украдкой тёмными ночами, когда его отлучили от молочной груди, он так хотел просто полежать с мамой рядом, чувствуя её тепло, но ему досталась отдельная небольшая постель, где он наблюдал, притворяясь спящим, как родители занимались любовью, как перешёптывались, делились своими опасениями. Он слишком рано начал понимать, что его отстранили, несмотря на любовь матери и поддержку отца, Флотт чувствовал себя одиноким. Он не желал себе той участи, которая его постигла, но исход битвы с врагами был совсем неутешительным. Война, о которой шептались духи, чьи голоса Флотт слышал с затаённым опасением, отняла у него всё, что было. В него и без того никто особо не верил, так ещё и не хотели его отдавать тому, кто был тёплым и заботливым. Руки у Локи были как у мамы: ласковые, осторожные, а настрой свирепый, как у волка. Он дал ему имя и назвал Фенриром, он заботился о нём, опасаясь, что могло случиться по истечении трёх дней, и Тор, не сразу принявший его, вдруг переменился. Фенрир знал, что это такое между ними творилось: ревность, желание, тяга, инстинкты между животными и человеческими. А ещё они были братьями, и ульв понимал, что другие представители их вида не приветствовали подобной связи, отчего опекуны стремились скрыть свои отношения. Фенрир понимал всё, что они говорили, но не мог ничего им ответить, только передать свои эмоции, которые на Локи действовали слишком сильно, а на Тора вообще никак. Ульв испытывал и грусть от потери, и восторг от подарка духов. Да, он потерял всё, даже свою жизнь, но в тот же момент обрёл новую. И сейчас, сидя на коленях у Тора, он заглядывал в его тарелку и, честно говоря, чувствовал себя на своём месте. Царь ел неохотно, всё переглядывался с братом, однако заметил, с каким любопытством волк поглядывал на приготовленное мясо. Одинсон нагнулся к острому уху и шепнул: — Если хочешь, попробуй. Фенрира не надо было просить дважды, он чуть-чуть приподнялся, поставив лапы на стол, и ухватил небольшой кусочек из тарелки, все присутствующие отреагировали спокойно, понимая, что Одинсон сам подначивал, Локи цыкнул и строго покачал головой, а вот Сиф чуть было не лопнула от возмущения. Фенрир обратил внимание на её чрезмерную неприязнь, но пряный вкус мяса отвлёк его окончательно. Завтрак проходил в молчании, и уже когда асы закончили с десертом, Локи вдруг объявил, что совет в полном сборе прямо сейчас должен отправиться на прогулку. Асы удивлённо переглянулись, обращая взгляды на Тора, тот понятия не имел, в чём было дело, но деловито поддержал брата, за что получил в ответ хитрую улыбку. Надо сказать, что внеплановая, но обязательная прогулка не обрадовала первым делом Сиф, она вся подобралась, словно перед битвой, казалось, она каждую минуту ожидала удара в спину, поэтому из обеденного зала вышла последней. Первыми в утренней процессии шествовали Тор и Локи, они не спорили насчёт Фенрира только от того, что он не собирался сидеть на руках ни у того, ни у другого, он семенил впереди. Волк отлично знал, куда они все держали путь. За ними шли Фолкор и Ульвар — они спокойно обсуждали вопросы закупок провианта и выгоды от сотрудничества с мидгардцами. Логмэр и Сверр оба заметили неуловимую странность, Кристер удивлённо приглядывался к деревьям, опасаясь высказать свои предположения. Фандрал вёл под руку Фригг, обоняние богини смущал свежий аромат, который она ощущала повсеместно. А Сиф осматривалась по сторонам, ожидая, возможно, даже нападения. — Что это там такое?! — удивлённо воскликнул Кристер, первым заметив яркую зелёную кляксу. — Это то, что я думаю? — Пожалуй, да, — Локи растянулся в довольной улыбке. — Где? — насторожилась Сиф, сжимая кулаки, обороняться оружием она не могла, отчего злилась ещё сильнее. — Что там? — взволнованно поинтересовалась Фригга. — Я ещё не… — Фандрал замолчал на полуслове, приглядываясь, куда показывал Кристер. — Глазам не верю! — в один голос воскликнули Логмэр и Сверр. — Я правда это вижу? — едва слышно прошелестел Тор, немедленно разворачиваясь к магу. — Это ведь не иллюзия? На издевательский сон ситуация тоже не особенно походила. А если всё было реально, значит, он либо рехнулся, либо правда видел невозможное. — Самая настоящая! — провозгласил Фолкор, рассмеявшись. — Мы с Локи решили выждать немного на всякий случай. — Боги! Да что там? — разнервничалась царица. — Там трава, — сообщил Фандрал, улыбаясь. — Что? — Фригга нахмурилась. — Какая трава? Что значит «трава»? Фандрал взял её за руку и подвёл к пышной болотной кочке, потянул вниз, задавая направление. Царица грациозно присела, увлечённая рукой любовника, и не удержалась, вскрикнула от восторга, когда поняла, что речь шла о настоящей траве, о проросшей на проклятых землях траве. — И не только, — заметил Кристер. — Деревья набили почки, это поистине великий день. — Почки? — удивился маг, осматриваясь по сторонам, он вдруг понял, что целитель был прав. — Да! — воскликнул Фолкор. — Вот что мне показалось странным. Фолкор прямо снял с языка, именно эту лёгкую зелёную дымку маг и не смог распознать как множество почек на деревьях, по сути, они были не особо заметны, и, лишь приглядевшись, он действительно увидел чуть зелёные почки. — Это значит, что проклятие теряет свою силу, — обозначил Кристер то, о чём думал каждый член совета, но не решался произнести вслух. — Не так быстро, как бы нам хотелось, — Лафейсон обернулся к нему, поймал воодушевлённый взгляд, даря ему улыбку. — Но я думаю, проклятие можно сокрушить. — Можно тебя на минуту? — спросил Кристер. Локи кивнул, и они отошли в сторону. Фенрир тут же последовал за ними, маг приглядывал за волчонком и между тем наблюдал за советом и их реакцией. Похоже, новость, которую они с Фолкором придержали, оказалась стоящей, по лицам асов было видно, что они испытали, можно сказать, облегчение, когда осознали, что проклятие действительно возможно было побороть. Даже мама не смогла сдержаться и обуздать эмоции, она обняла Фандрала в попытке поделиться с ним своим восторгом, даже присутствие Тора не смущало эту влюблённую парочку, поскольку всё внимание Тора было обращено в сторону Кристера и Локи. — Всё дело в оговорках? — восторженно спросил целитель, когда они отошли достаточно, чтобы их разговор остался конфиденциальным. — Думаю, да, — покивал маг. — Но полагаю, что одной оговоркой тут не обойдётся. — Но как это возможно? Ты знал, что она воплотится? Как тебе это удалось? — Кристер развёл руками. — Это не моя заслуга, — покачал головой маг, с улыбкой поглядываял на Одинсона, брат, казалось, пытался держать себя под контролем, то ли он ревновал, то ли был вне себя от того, что узнал последним о том, что Асгард пробуждался от мёртвого сна, причём не из первых рук. — Чья же ещё? — Тора. — Подожди, ты знаешь, какие именно оговорки подразумевал Сурт? — догадался Кристер. — У меня есть смутное представление, но ничего конкретного я сказать не могу. Я лишь в одном уверен: все оговорки связаны с Тором, и все они откроются в надлежащее время. Только я не знаю когда. — Это уже достижение, — целитель без задней мысли по-дружески коснулся предплечья советника. Тут уж Тор не выдержал, едва заметив, что Кристер нарушал личное пространство Локи, он стремительно подошёл к асам, которые секретничали, пока все остальные делились восторгами, и, едва сдерживая грубый тон, попросил: — Кристер, оставь нас наедине. Конечно, они были на обозрении, и Тор не собирался предпринимать что-то в сторону брата на глазах у всех, он даже старательно подбирал слова, мало ли кто услышит, о чём они говорили. Царь бросил короткий взгляд на Фенрира, тот что-то увлечённо вынюхивал у дерева. Кристер поспешил выполнить просьбу Одинсона и немедленно присоединился к членам совета. — И когда ты собирался мне сообщить об этом? — Одинсон указал в сторону зелёной кочки, всё ещё с трудом веря увиденному. — Я только что сообщил тебе об этом, — улыбнулся маг, склонив голову на бок. — И всем остальным тоже, если ты не заметил. Тор глубоко вздохнул, он сжал кулаки, но всё ещё старательно держал себя в руках. Он никак не ожидал, что Локи скроет от него такую новость, он ведь знал, как для него это было важно. — Хорошо, — нахмурился Одинсон. — Я спрошу по-другому. Когда ты узнал? Почему вместо меня об этом первый узнал Фолкор? Локи прищурился, распознать знакомую интонацию ему не составило труда: Одинсон снова в чём-то его подозревал. Магу пора было бы к этому привыкнуть, но всё никак не получалось, каждый раз недоверие Тора кололо его в самое сердце. Лафейсон переменился в лице, чутьё подсказывало ему: придёт день, когда проклятье истончится и вместе с ним вернётся тот Тор, которого маг знал с детства, его недоверчивый брат, презирающий магию и всё, что с нею связано. — Я об этом узнал как раз в тот день, когда твоя любимая Сиф обвинила меня в сговоре с Фолкором, — Локи ощетинился, и его возмущение, казалось, во стократ перекрывало недовольство Тора. Лафейсон шагнул к нему, оказавшись в такой непосредственной близости, что Одинсон взволнованно сглотнул, опасаясь, что вот этого совету точно видеть не стоило. — А ты почаще её слушай, Тор, похоже, она бывает на удивление проницательна. — Локи, — взмолился царь Асгарда, чувствуя, что разговор повернул не в ту сторону, совсем не в ту. — Ты же знал, что это важно для меня, я всего лишь ожидал, что узнаю первым о каких-то сдвигах, зачем было скрывать. Локи уже не слушал, он не собирался объяснять этому непроходимому дураку, что в его венах струилось проклятье и контролировало каждый его шаг, что сообщить ему о возможном успехе было всё равно что плюнуть Сурту в лицо, а этого делать было нельзя ни в коем случае. Губы мага украсила ядовитая улыбка, взгляд стал непроницаемым, хотя он и отступил на шаг, поскольку они уже привлекли внимание совета. — Похоже, я нашёл для царя достойную претендентку на роль царицы, — заявил Локи, не понижая тона. — На мой взгляд, Сиф идеально подойдёт, в ней есть все те качества, которые ты ценишь превыше всего: она красивая, целеустремлённая воительница, меня ненавидит, а это, сам посуди, весомый аргумент в её пользу, ну и, разумеется, наследники… — Хватит, — тихо, но твёрдо прервал царь речь брата на полуслове. — Я говорил вовсе не об этом, не переворачивай всё с ног на голову. — А ещё у вас одна на двоих непроходимая тупость, — Локи не собирался останавливаться, его захлестнуло с головой. — Вы даже не пытаетесь думать головой, и у вас двоих всегда в чём-то виноват я. Похоже, я нашёл для тебя идеальную пару, братец. Тор тяжело сглотнул, он разжал кулаки и глубоко вдохнул. — Прости, я был не прав, — произнёс Одинсон, надеясь одним махом покончить с публичным выяснением отношений. — Нет, — покачал головой Локи, снова одарив царя улыбкой, обещающей все муки Хельхейма. — Ты прав, Тор. Прав во всём. Ты ждёшь от меня предательства. — Вовсе нет! — рыкнул Одинсон, и небо кинжалом вспорола вспышка серебряной молнии, за ней последовал громовой раскат. — Убеждай себя в этом, — хлёстко бросил маг, он развернулся, нашёл взглядом Фенрира и, немедленно подхватив его на руки, больше ни слова не говоря, пошагал прочь. Члены совета, недоумевая, переглядывались, они уж точно не понимали, в чём была причина ссоры между братьями. Когда Локи отошёл на приличное расстояние, члены совета все как один уставились на Тора. В большинстве своём его окатили молчаливым порицанием. Почётные асы в лице Логмера и Сверра осуждали вспыльчивость молодого царя, Ульвар и Кристер беспокоились в первую очередь о Локи. На лицо слепой царицы налегла маска грусти и разочарования, у Сиф алели щёки, а Фандрал задумчиво рассуждал о поведении братьев. И только Фолкор осмелился взять слово: — При всём моём уважении, — начал Фолкор с таким видом, словно Тор как раз не заслуживал уважения, — я хотел бы отметить, что Локи узнал от меня о том, что в лесу проросла трава, а я — от мальчика из деревни. Локи попросил пока никому не говорить об этом, поскольку мы не хотели раньше времени обнадёживать кого-либо. — Прошу меня простить, — напряжённо бросил Тор. — Мне нужно переговорить с братом, и лучше, если никто не станет нам мешать.***
Фенрир послушно сидел на руках пока маг динамично шагал по дороге в сторону замка. Волку так и не удалось погулять толком по лесу, но он учуял под серым покровом пахнущий свежестью росток, хотел откопать, но его отвлекли. Локи был расстроен, это Фенрир ощущал без особого труда, но его обнимал с нежностью и трепетом, похоже, срываться ещё на кого-то ас не собирался. Лафейсон свернул на аллею, ведущую в сады Идунн, и уже там отпустил Фенрира, дал ему вдоволь поноситься по выгоревшей поляне, пока придумывал, как бы свести эту идеальную парочку вместе. Ох уж он им устроит жаркую ночь. Лафейсон знал, какое зелье можно было применить для возбуждения, и мстительно предвкушал, как воплотит свой план в жизнь. Он так увлёкся своими мыслями, прокручивая возможные варианты, что не заметил, как к нему подобрался незваный гость. Лафейсон даже не услышал, что его позвали по имени, разум гудел от возмущения, даже с некоторой периодичностью у него темнело в глазах, сколь сильно он хотел преподать Тору урок. А ещё лучше влюбить его в Сиф, вот тогда-то братец будет счастлив. Фенрир тявкнул и стал увлечённо копать рядом с сухой яблоней, Локи сжал переносицу, что-то с ним было не в порядке, ноги задрожали, и он покачнулся. Упасть на землю ему не дали сильные руки, кто-то схватил его сзади, но очень аккуратно. — Локи, что с тобой? Взволнованный голос Тора за спиной заставил мага вздрогнуть. Когда он успел подойти да ещё так бесшумно? Впрочем, это было неважно, Локи не хотел, чтобы его трогали, тем более сейчас, тем более Одинсон. — Что тебе надо? — Локи предпринял попытку выпутаться из цепких рук, но брат не отпускал. — Ульвы требуют принять их, — торопливо отозвался царь, пока он искал мага, Хеймдаль сообщил ему о настойчивой просьбе. — Локи, ты здоров? — Со мной всё нормально, — нехотя ответил Лафейсон, к ногам подбежал Фенрир, и маг улыбнулся ему, словно это могло успокоить волка или самого Локи. — Тебе надо показаться целителям, — предложил Тор, обеспокоенный здоровьем брата. — Я же сказал, что со мной всё в порядке, — рыкнул маг. — Оно и видно, — выдал Одинсон, осторожно отпуская брата. Он вроде держался на ногах, даже обернулся к нему. — Ты зачем пришёл? — начал нападать Локи. — Из-за визита ульвов? Так можешь им передать, что Фенрир в полном здравии. — Они хотят увидеть его, — осторожно отозвался царь, рассматривая мага, казалось, что он из последних сил держался на ногах. — Не сегодня. Настроение у меня не то с ними разговаривать, и Фенрир, думаю, не особенно расстроится, если их не увидит. — Ладно, — Тор примирительно поднял руки вверх, стараясь не усугублять ситуацию. — Это всё? — Локи, там в лесу… — Я не собираюсь об этом говорить, — Локи махнул в сторону рукой. — Ты лучше с Сиф поболтай, она тебе обо всех моих злодействах расскажет. Локи схватился за живот, внутри тугим клубком сжалась боль, а потом взорвалась и затопила всё тело и его сознание. Превозмочь себя маг не смог, он замычал и повалился на землю, закатывая глаза. Одинсон вовремя подхватил брата, не дал ему упасть, поднял на руки и прижал к себе. Мало того, что Тор был абсолютно растерян, так ещё откуда ни возьмись взялся Фандрал. Бледное как снег лицо брата, бескровные губы и без того создавали неприятные ассоциации. Гибкое тело в его руках стало невероятно тяжёлым, словно Одинсон удерживал мертвеца. Тор никогда не жаловался на свою силу, но в данный момент у него дрожали руки и не только от волнения. — Локи, родной, мой хороший, — проронил Одинсон, сглатывая вязкую слюну, ему казалось, что кровь в жилах остыла, стало холодно и по-настоящему страшно, как тогда на радужном мосту. — Что же с тобой? — Тор, что ты сделал? — вдруг напористо вопрошал Фандрал. Фригга попросила его присмотреть за братьями, она опасалась, что Тор был лишь показательно спокоен, а на самом деле в его сердце бушевал гнев. Воин не разделял её мнение на этот счёт, но ради спокойствия царицы выполнил просьбу, отправился следом за царем, он старался не дышать Тору в спину, а тот его и не замечал. Фандрал наблюдал за короткой перебранкой братьев с относительного расстояния, не похоже, что Тор нападал на Локи. — Он ведь только что был в сознании. — Я не понимаю, мы разговаривали… — Его надо к целителям. — Да, — быстро согласился Одинсон, снова обретая некоторую ясность ума. — Возьми Фенрира, а то Локи мне голову открутит. Воин не стал спорить, подхватил забеспокоившегося волчонка на руки, тот не сопротивлялся, даже не рыкнул. Когда царь Асгарда принёс в чертоги целителей младшего принца, вокруг воцарилась небывалая суматоха. Только что вернувшийся с прогулки Кристер повёл себя довольно профессионально, он выбрал трёх ассистентов и, пока они разоблачали мага, задал Тору ряд стандартных вопросов. Одинсон без утайки ответил, что они просто разговаривали и вдруг брату стало плохо, он сказал и о возможной локализации боли — в области живота. К тому моменту, когда Локи раздели почти догола, Кристер буквально в приказном тоне попросил Тора и Фандрала покинуть чертоги. Волчонок на руках воина забеспокоился, Одинсон бросил на ульва растерянный взгляд, и, что самое интересное, волк осмысленно посмотрел на него. — Фенрир останется с Локи, — распорядился Тор. — А мы подождём снаружи. Фандрал, отпусти его. Как бы Тору ни хотелось остаться, он не мог спорить с Кристером, ведь речь шла о здоровье брата, целители должны делать свою работу, а он лишь будет мешать. К моменту, когда первичный осмотр был проведён, в коридоре уже собрался совет в полном составе, новость разлетелась моментально. Тору тошно было смотреть на них на всех и слушать их россказни о том, что это он угробил брата. Собственно, он и не слушал, лишь иногда слух цеплял слова матери и Логмера. В конце концов, он был благодарен Фандралу, когда тот вступился за него и попросил совет умерить свой пыл и не разводить панику. В одном совет уж точно был прав: благодаря Локи Асгард только-только вступил на путь возрождения, а своими выходками Тор только усугублял ситуацию. И это было ещё полбеды, куда больше его беспокоило, что он подрывал веру Локи в себя. Полностью довериться брату оказалось не такой уж простой задачей. А Локи, в свою очередь, не соврал, а лишь сокрыл на время новость, способную затмить разум. Тор сжимал кулаки, он злился на себя, как же он непроходимо туп, его ли стоило короновать? Локи куда больше подходила роль царя. За пределами чертогов целителей ударил гром, заставивший совет, наперебой споривший с Фандралом, смолкнуть. Из чертогов, где осматривали Локи, послышался очередной громовой раскат и тихий шелест дождя, а ещё едва различимая брань. Одинсон узнал голос Локи и тут же рванул в палату. Фандрал сдерживал натиск совета за его спиной, не позволяя кому-то ещё последовать за царём. Едва переступив порог, Одинсон шумно выдохнул. Брат сидел на кушетке в одних штанах и спорил с Кристером, отстаивая свою позицию, а она была такова, что он был в полном порядке. Целитель так не считал, но мага его мнение на этот счёт не волновало, он торопливо натягивал на себя одежду, помощники опасливо поглядывали на Кристера, сбившись в кучу, будто недовольный пациент мог их самих покалечить, волчонок сидел рядом на кушетке, наблюдая за поведением опекуна со спокойным выражением на мохнатой мордочке. Лафейсон надел сапоги, поднялся на ноги и натянул тунику, разгладил складки. — Кристер, ради богов, — Локи продолжал препираться. — Ты сам сказал, что не обнаружил никаких отклонений при осмотре, а это значит, что всё в порядке. Ну, возрази мне? Маг выжидающе выгнул чёрную бровь. Оставаться и дальше под надзором целителей он не собирался. Тем более, когда уже начал подозревать причину своего недомогания. Вряд ли соитие между разными видами, такими как ётуны и асы, вообще имело место быть. Если бы не сдерживающие браслеты на запястьях, скорее всего, это Тору сегодня потребовалась помощь, а так под действием магии цвергов кожа ётуна брату не навредила. Ничего страшного не должно было случиться, скорее всего, его тело в ипостаси ётуна как-то по-особому отреагировало на соитие с представителем другого вида. Только об этом Лафейсон уж точно никому не собирался рассказывать. — Такой долгий обморок не может быть вызван плохим настроением, — развёл руками настойчивый целитель. — И, если я в данный момент не смог определить причину, это вовсе не значит, что ты совершенно здоров. Тебе лучше остаться здесь, я понаблюдаю за твоим состоянием. — Это исключено, — фыркнул маг. — Вот и Тор тебе скажет, что у нас много дел, дела государственные не терпят отлагательств. Одинсон даже вздрогнул, когда маг назвал его имя, ему казалось, что после этой нелепой ссоры в лесу и садах Идунн, после обморока он и смотреть в его сторону перестанет. — А я думаю, что совет, который уже собрался в коридоре, будет другого мнения на этот счёт, дела подождут несколько дней, Локи, — твёрдо заявил Кристер, но маг лишь с большим усилием стал изворачиваться. — Надеюсь, вы не станете меня связывать и приковывать к постели, — ядовито бросил советник. — Я этого не потерплю. — А я не допущу, — подал голос Одинсон, стараясь оказать брату поддержку. Кристер бросил на царя неприязненный взгляд, но громовержец словно не заметил этого. — Если Локи говорит, что здоров, значит, так оно и есть. Я сам пригляжу за ним. — Я заметил, что приглядывать за братом у тебя получается не очень хорошо, — резко бросил целитель, причём его обвинительный тон заставил Тора понуриться. Кристер был прав, вступить с ним в спор по данному вопросу было лишь способом подтвердить обвинение, Одинсон готов был смолчать, хотя он в действительности ничего такого не сделал. — Кристер, — резко бросил Лафейсон, прищурившись. — Я бы не советовал говорить с царём в подобном тоне, и уж точно не стоит обвинять его в том, что я упал в обморок от обычной усталости. Ассистенты Кристера опасливо переглянулись. Локи всем своим видом дал целителю понять, что Тора трогать не стоило, тем более подрывать его авторитет, бросая в сторону царя упрёки и критику в присутствии его подданных. — Прошу прощения, мой царь, — исправился Кристер, признавая свою неправоту. — Поверь, я ценю твоё мнение и здоровье брата для меня важнее всего, — заговорил Одинсон, пытаясь разрядить обстановку. — Но, если Локи чувствует себя нормально, какой смысл держать его в постели. Если вдруг что-то случится, я немедленно сообщу тебе. Кристер тяжело сглотнул, но спорить и дальше с двумя упёртыми баранами не стал. В данный момент в этом не было никакого смысла, ему следовало сначала переговорить с Локи один на один. Тот факт, что маг вовсю защищал Тора, не мог от него укрыться. Несмотря на ссоры с царём, советник держался его стороны, особенно когда замечал чужие попытки обличить Одинсона. Причину подобного поведения разгадать будет не так уж и просто, но Кристер отчаянно хотел знать, что именно нащупал на руках мага, что это за металлические браслеты, которые маг скрывал иллюзией. Локи ещё раз поблагодарил Кристера за его беспокойство, ассистентов за внесённую лепту, взял на руки Фенрира и кивнул брату на выход. Он чувствовал себя хорошо, словно впервые за долгое время наконец выспался и, ощущая бодрость, даже не злился на Тора, хотя и не забыл о своём мстительном плане. Но стоило им только выйти за порог палаты, показавшись на глаза совету, на Тора налетели с новыми порциями обвинений, а на Локи с расспросами о его самочувствии, и только Сиф стояла в стороне, близко не подходила, на её лице можно было прочесть недоверие к Локи. Её скорее возмущала реакция совета в сторону Тора, чем беспокойство о жизни и здоровье советника. С тех пор, как Локи вернулся в Асгард, Сиф как-то переменилась, он обозначил бы её поведение словом «ожила», прежде она вела себя настороженно и осмотрительно, а сейчас словно приходила в себя, проявляла гонор и неприязнь к нему и внимание к Тору. Пожалуй, это даже можно считать очередным достижением: если проклятие медленно тухло, значит, и асы становились прежними. Локи в присущей ему дипломатичной манере попросил успокоиться всех присутствующих, с толком объяснил совету, что Тор не причинил ему вреда, а наоборот, доставил к целителям, когда возникла необходимость. Причиной своего недомогания он обозначил усталость и в довершении всего попросил Тора отложить визит ульвов на другое время. Одинсон лишь кивнул, молчаливо соглашаясь с позицией брата. Локи настойчиво попросил всех разойтись по своим делам, не мешать целителям и не создавать панику. Его слова, в отличие от Тора, выслушали и приняли к сведению. Правда Фригга, взволнованная больше других состоянием сына, с трепетом обнимала советника, опасаясь, что он лишь пытался отговориться побыстрее и скрыться с глаз. Однако Локи сложно было назвать больным или даже прихворнувшим, казалось, он создавал впечатление полного сил асгардца и не пытался ввести в заблуждение относительно своего самочувствия. Наконец совет сдался, асы разошлись, последняя последовала за Фолкором молчаливая Сиф. — Ты ещё можешь догнать свою дорогую Сиф, — ухмыльнулся маг, поворачиваясь к Тору. — Можешь язвить сколько угодно, — устало отозвался Одинсон. — Правда? — маг изумлённо ухмыльнулся, намереваясь сказать что-то вроде «этим я и собирался заняться», но только сейчас понял, что брат не злился на него, он выглядел неестественно бледным в свете факелов. — Эй, ты сам-то здоров? — Нормально, — отмахнулся Одинсон. — Ты сам доберёшься до замка? — Да, а что? — нахмурился Лафейсон. — Я загляну к Хеймдаллю, могу проводить тебя, если хочешь, а если нет, докучать не стану. — Не нужно искать смутные предлоги, чтобы сбежать к Сиф, — подтрунивал Лафейсон, просто чтобы растормошить брата, тот выглядел совершено потерянным. — Знаешь, я могу устроить вам свидание. Всё будет идеально: музыка, вино, постель. Одинсон сжал кулаки, из палаты донёсся грохот грома, следом оттуда вышел Кристер. Заметив братьев в коридоре, он привалился спиной к косяку и, не таясь, наблюдал за дуэлью взглядов. Если Тор и был зол, о чём свидетельствовала погода за окном, и причиной тому был советник, надо отдать царю должное: он блестяще держал себя в руках. — Да, похоже, это мне следует вам не мешать, — Одинсон выразительно глянул в сторону наблюдателя, маг проследил его взгляд. Лафейсон, возмущённый словами брата повернулся обратно, но Одинсон уже сорвался с места, устремившись по коридору, он на ходу снял молот с пояса. Маг хотел его остановить, позвать, но не стал, Тор злился и ревновал. Ну, какого чёрта опять он ревновал? Локи чертыхнулся, припоминая момент, предшествующий ссоре. Ну, конечно! Кристер позвал его, чтобы поговорить, улыбнулся ему, коснулся предплечья, и Тор сделал свои выводы. За спиной послышались шаги, и Лафейсон немедленно обернулся. — Мы можем поговорить? — Кристер решил, что момент наиболее удачный, не похоже, что Тор вернётся сюда в ближайшее время. — Честно говоря, у меня нет настроения, — недовольно отозвался маг. — Это важно, — настаивал целитель. Локи сдался. Кристер позвал к себе в кабинет, Лафейсон молил всех богов, чтобы Одинсон не вернулся и не увидел их за непринуждённой беседой. В кабинете маг отпустил Фенрира, тот с любопытством шнырял из угла в угол, принюхивался, а Локи с беспокойством размышлял о поведении Тора. — Локи, когда я тебя осматривал, — заговорил Кристер, занимая своё место за столом напротив, — то нащупал кое-что на твоих запястьях. — Лафейсон встрепенулся. — Скажи, пожалуйста, что это такое? Лафейсон поспешил наложить чары сокрытия разговора, он не подозревал, что тема, которую собирался обсудить с ним асгардец, касалась вовсе не его сегодняшнего недомогания. — Пыточные браслеты, — быстро соврал Локи, добавляя в свой тон добрую долю раздражения, — которые нацепили на меня мои враги. Я пока не нашёл способ их снять, и я рассчитываю, что ты не станешь об этом распространяться. Кристер тут же покивал, по большому счёту никто толком не знал, как Тор отыскал Локи и в каком состоянии привёл в Асгард. — Прости, я не знал, — целитель вздохнул, облизнул пересохшие губы и взволнованно заговорил: — Просто Тор ведёт себя довольно странно в отношении тебя. — Не нужно лезть в наши с Тором дела, — огрызнулся маг, он сорвал маску непринуждённости, играя выбранную роль до конца. — Ты ничего не знаешь о том, что со мной было до появления Тора и что могло случиться, если бы он меня не вызволил из стана врага. — Прости, — повторился целитель. — Пойми правильно, после того, как ты появился в Асгарде, всё изменилось, особенно Тор. А теперь ещё мы знаем, что проклятие теряет свою силу, и все отлично понимают, что это твоя заслуга, а Тор… — Ты ошибаешься, — покачал головой Лафейсон. — Теперь я уверен: проклятие завязано на Торе, скорее всего, он одновременно выступает как главный носитель вражеской магии и одновременно является ключом. — Ты знаешь больше, чем говоришь, да? — Кристер опустил руки на стол и нагнулся вперёд. — Но всё ты не расскажешь. — Я уже успел сделать ошибочные выводы, а оговорка открылась совсем иначе, — отозвался маг. — Просто нужно подождать, я уверен, что Тор всё сделает правильно, он на верном пути. — Ясно, — кивнул целитель. — И ещё, — Лафейсон отвлёкся, Фенрир прижался к его ноге, и маг поднял его на руки, снова обращаясь к собеседнику: — Тор — царь Асгарда, больше никогда не говори с ним в таком тоне, словно он провинившийся мальчишка. — То, как ты разговаривал с ним в лесу, — напомнил Кристер, — тоже не очень-то уважительно. — Он мой брат, не забывай об этом, — покачал головой маг. — То, как мы с ним общаемся, это наши семейные дела, я не собираюсь терпеть подобное панибратство в его сторону ни от кого другого. Это ясно? Мама тоже, бывало, срывалась на отца, но я не припомню, чтобы Логмэр хоть раз тыкал Одина как нашкодившего кота. Кристеру ничего не оставалось как признать правоту советника, пожалуй, он поддался эмоциям. К тому же он не ожидал, что Локи столь серьёзно отнесётся к этому неудобному моменту. Советник вёл себя довольно ревностно в отношении брата, однако вполне допустимо, если знать, что здесь имели место родственные узы и статус Локи. — Я понял тебя, — согласился Кристер. — Больше это не повторится.***
Покинув чертоги целителей, маг отправился в замок, следовало накормить Фенрира и подготовиться к ночёвке в доме Фандрала. На улице его застал моросящий дождь, поэтому в замок он явился промокший. Переодевшись и покинув свои покои, маг успел переговорить с другом Тора, тот всё ещё не был против предоставить свой дом принцу в безвременное пользование. Лафейсон, в свою очередь, без всякой издёвки предложил Фандралу переехать в спальню матери, точнее, прихватить сменные вещи. Они даже как-то по-дружески посмеялись над этой абсурдной ситуацией, воин поблагодарил мага за понимание, поинтересовался, как тот себя чувствовал и, получив исчерпывающий ответ, не стал допытываться и дальше. После посещения кухни, где советнику нагрели молочную смесь для ульва, он накормил волчонка в столовой и направился к Логмэру, маг припомнил, как за завтраком Тор просто позволил волчонку залезть к себе в тарелку и попробовать её содержимое, это было мило и смело. Локи не ожидал, что брат действительно проникся к ульву и, кажется, ошибся. Советник недолго обсуждал с асгардцем вопрос усыновления Фенрира, Логмер пообещал подготовить необходимый указ, а волчонок с любопытством слушал, как взрослые обсуждали его дальнейшую судьбу в Асгарде. Локи был настроен серьёзно, он понимал, что брал на себя большую ответственность, но знал, что это было правильное решение. Близился обед, а Тор так и не появился на горизонте, Локи его отсутствие всерьёз обеспокоило, поэтому он направился к Хеймдаллю, уж если кто и знал, где находился брат, так это он. На выходе из замка в галерее маг столкнулся с Сиф, казалось, она была чем-то встревожена. Лафейсон буквально преградил ей дорогу. — Ты видела Тора? — прямо спросил советник. — Нет, — нехотя ответила воительница, причём по её виду Локи стало ясно, что она очень даже знала, где Тор, или догадывалась. Разумеется, ему она говорить не собиралась. Лафейсон чувствовал, как подкатывало раздражение, Сиф определённо имела на Тора виды и всеми возможными способами пыталась к нему подобраться, начиная хотя бы с того, что порочила имя неугодной персоны. Маг знал: Сиф не светило насладиться ласками Тора, поскольку у него не стояло на прекрасных дам, но это был лишь временный эффект. Когда же проклятье будет снято, как знать. — Уверена? — Лафейсон угрожающе шагнул в её сторону, а Фенрир на его руках сузил жёлтые глаза и оскалил клыки. — Ты специально обзавёлся зверем, чтобы натравить его на меня? — нервно рыкнула в ответ Сиф. — Ты слишком высокого мнения о себе, и Фенрир не какой-то там зверь, — Локи понизил голос. — Я ещё раз спрашиваю. Где Тор? — Я не знаю, — упрямо ответила Сиф. Фенрир заводил носом и рванулся с рук, маг отвлёкся от подруги Тора, обошёл собеседницу и осторожно опустил ульва на пол. Тот стал принюхиваться и вдруг, навострив уши, рванул в сторону, словно увидел мелькнувший силуэт пропавшего Тора. Лафейсон поспешил следом за ним, на ходу наводя чары невидимости — ещё не хватало, чтобы Сиф увязалась за ними. Фенрир совершенно уверенно направлялся в сторону леса. Неужели Тор отсиживался в лесу? В одиночестве? Что он вообще там делал? Лафейсон вздрогнул, нагоняя торопливого ульва, тот пустился словно в погоню за жертвой. Маг не отвлекал его, если ульв учуял след брата, значит, приведёт к нему.***
Разговор с оборотнями дался Тору тяжело, ему пришлось отправиться в Ульвахейм, где битый час он объяснял, что Фенрир был в добром здравии, однако из-за недомогания советника в данный момент визит ульвов будет неуместен. Филиус расспрашивал по большей части о состоянии волчонка, а Фортис напирала, неотступно пытаясь выкрутить ситуацию в свою сторону и всё же явиться в Асгард. Её определённо беспокоило, что сын Ульвахейма был на чужбине в окружении незнакомцев, казалось, она серьёзно считала, что Фенриру было бы лучше спокойно умереть на своей родине, чем выжить среди асов. Тор, в свою очередь, объяснил царской чете, что Локи воспринимал Фенрира как ребёнка и не оставлял его одного ни на минуту, сам же Тор разделял его обязанности и следил за малышом. Фортис в ответ на его рассказы лишь недовольно поджимала губы, не доверяя словам. И Тор вдруг осознал правоту Локи. Никто здесь не надеялся, что Фенрир выживет, в такой атмосфере смертельный исход для ребёнка никому не показался бы странным. Однако ульвов настораживало, что оборотень выжил в условиях чуждого мира под надзором двух мужей без материнской ласки. Тор еле отвязался, ответив на все интересующие ульвов вопросы и наконец-то отбыл. Состояние Фенрира не вызывало у бога грома опасений, он пережил третий день и остался жив, к тому же его поведение говорило само за себя. Волчонок на всё реагировал с интересом и здоровым любопытством, и только самочувствие Локи сейчас заботило Тора. Боги просто так в обморок не падают, и тут обеспокоенный Кристер был прав в своих рассуждениях. Даже если учитывать, что Локи был асом лишь наполовину, то он должен быть ещё сильнее, ведь ётуны, как не крути, мощнее, и здоровье у них должно быть отменное. «А что, если это после вчерашнего? — задался вопросом Одинсон. — Едва ли среди ётунов в порядке вещей отдаваться асам». Оставалось надеяться, что подобная реакция не повлечёт за собой серьёзных последствий. Просто Тор больше не станет трогать Локи в ином обличии, чтобы не навредить. Хотя, положа руку на сердце, он мог признаться: в другой ипостаси брат не отталкивал, а ещё сильнее притягивал его. Сменив облик, сын двух царей не стал колючим и чужим, скорее наоборот, более желанным и загадочным. Вернувшись в Асгард Бифрёстом, Одинсон встретился взглядом с Хеймдаллем, тот даже едва заметно улыбнулся ему. Тор не стал задумываться над его поведением, он отправился в сторону замка неторопливым шагом. Царь осматривал свои владения: золочёные крыши строений и серая гарь полей и лесов — причудливое сочетание. Однако утренняя прогулка тут же всплыла в его памяти. Зелёная, словно ядовитые пары магического варева, ароматная, как сочное яблоко, трава у озера, где они с Локи ссорились, — это вспышка надежды для Асгарда. А Тор мало того, что едва ли порадовался, так ещё и прицепился к брату со своими обвинениями. Почему он всегда так поступал? Сначала напирал на Локи и только потом пытался разобраться в ситуации. Да, Кристер коснулся его, но разве было в этом нечто предосудительное, лишь дружеское участие, которое подействовало на Тора как красная тряпка на быка. «Когда же я научусь держать себя в руках?» — со вздохом задумался Одинсон, когда подошёл ближе к замку и только сейчас заметил, что ему навстречу шагала Сиф. Тор бросил на неё мрачный взгляд, снял молот с пояса, раскрутил и стремглав унёсся в мутное небо лишь бы подальше от подруги. Одинсон не желал слушать её россказни о Локи. В последнее время воительница больше ни о чём и не говорила, лишь о нём. Тор опасался, что однажды не выдержит и ударит её или совсем убьёт. Минуя Сиф, бог грома решился снова посетить лес, ещё раз увидеть зелёную траву у озера. Он приземлился, небольшой отрезок дороги прошёл пешком, пристёгивая молот к поясу. Оглядываясь по сторонам, заметил утреннее диво — всюду на деревьях были почки, это на самом деле было так и на иллюзию совсем не похоже. Добравшись до места, он увидел проблеск надежды у воды — зелёная трава, возросшая на выгоревшей земле. Проклятье слабело, и благодарить за это нужно было Локи, а вместо этого он только и делал, что обвинял, не доверял, выискивал повод для ревности. Неудивительно, что брату приходилось сдерживать его натиск, переводить стрелки, он смеялся ему в лицо, подтрунивал в надежде хоть как-то защититься. Что это за отношения такие, где одному всегда приходится защищаться от посягательств? Тор вздохнул и опустился на землю, привалился спиной к стволу дерева. Ему вдруг показалось, что проклятие, которое обрушилось на Асгард, — это единственное, что держало Локи, необходимость его снять была важнее их недопонимания и старой вражды. Но маг уже готовил почву для того, чтобы самоустраниться, он говорил о женитьбе, о детях, о самой необходимости назвать царицу; даже если он не сбежит из Асгарда, то все силы положит, чтобы Тор не претендовал на него, не донимал и не прикасался. Тора охватывала дрожь отчаянья, когда он думал об этом. Царь не хотел отпускать брата ни сейчас, ни потом. Одинсон дёрнулся, услышав шорох, не успел он и обернуться, как сбоку к нему подскочил чёрный зверь. Ульв лизнул Тору руку и задорно прищурился. — Фенрир? — ошарашенно спросил Одинсон. — А где Локи? — Неподалёку! — отозвался запыхавшийся маг. Тор тут же поднялся на ноги, стал отряхиваться, понуро поглядывая на волчонка, который сразу потерял к нему всякий интерес и стал принюхиваться. Маг выдохнул и подошёл ближе, если судить по внешним признакам, брат был в порядке. — Ты бежал, что ли? — удивился Одинсон, маг метнул в его сторону злобный взгляд. — Я думал, что-то случилось! — рыкнул Локи. — Ты ушёл и пропал, я думал… Мало ли что тебе придёт в голову! Маг всплеснул руками, подразумевая вовсе не самого Тора, а магию Сурта, которая находилась внутри и по-разному могла отреагировать на внешнее взаимодействие носителя. Оставалось надеяться, что она не вступит в сопротивление, ведь перво-наперво она могла навредить именно Тору. — Волновался? — осторожно поинтересовался Одинсон. — Конечно, волновался! — разразился маг. — Ты что тут разлёгся?! Я думал, тебе плохо! Что ты тут вообще делаешь? — Я в порядке, Локи, — ухмыльнулся Тор и тут же перевёл стрелки на него: — А ты как? — Ты мне теперь этот обморок всю жизнь вспоминать будешь? — маг сложил руки на груди, словно они всё ещё были маленькими детьми и мага можно было обидеть, намекая на его физическую слабость или женовидные выходки. — Даже и не собирался, — Тор потёр лоб, задумался и снова заговорил: — Я просто волнуюсь о тебе, и ещё я хотел извиниться. — Мне не нужны твои извинения, — резко бросил Локи, и с этими словами он шагнул к брату и порывисто обнял его, прижимаясь к нему всем телом. Царь открыл рот от изумления, затем на губах появилась робкая улыбка, он обнял в ответ, крепко прижимая советника к себе. — Я тоже был неправ. Одинсон погладил брата по волосам, выдыхая с облегчением. В паре метров от них Фенрир увлечённо копался в сухой траве, и Тору эта картина казалась до странности непринуждённой и спокойной. — И я тоже умею ревновать, — прошелестел Локи, прижимаясь лбом к шее Тора. — Сиф проявляет к тебе слишком много внимания. Тор хотел сказать, что и Кристер, в свою очередь, проявляет к магу чрезмерный интерес, но вдруг повёл себя осмотрительно и не стал говорить лишнего. — Похоже, она сходит с ума от скуки, — бросил Тор вдруг равнодушным тоном и продолжил уже более серьёзно и задумчиво: — Меня больше беспокоит причина твоего недомогания. Локи резко дёрнулся и отстранился. — Опять ты об этом? — Тебе не кажется, что это случилось из-за вчерашнего? — не отставал Одинсон. — Это моя вина, я настоял… — А я не очень-то сопротивлялся, — перебил маг и, немного подумав, добавил: — Хотя второй раз мы больше так делать не будем, и хватит уже строить небывалые предположения насчёт Кристера. Твоя ревность абсолютно беспочвенна, в то время как моя вполне объяснима. Тор осторожно улыбнулся. — Сиф меня не интересует, — покачал головой Одинсон, наблюдая за поведением брата, в своей ревности он был страшно мил. — Пока что, — напомнил маг и со вздохом огляделся по сторонам. — Похоже, не за горами тот день, когда всё изменится, я обрету статус предателя и врага Асгарда с лёгкой руки моих недоброжелателей, а Сиф станет твоей женой и царицей, матерью твоих детей. — Локи, — рыкнул Одинсон предостерегая. — Хватит. Не будет этого. И ты отлично знаешь почему. — Наши с тобой отношения навсегда останутся в тени, — резонно заметил Лафейсон с некоторой грустью в голосе. — Совет этого не потерпит, этого не примет никто. И кстати, никому не позволяй сомневаться в том, что ты царь Асгарда. Развёл панибратство, тебя оскорбляют и обличают непонятно в чём, а ты молчишь в ответ. Это не дело, Тор. — Я приму это к сведению, — вздохнул Одинсон и осторожно напомнил: — Ты недавно тоже не особенно уважительно себя вёл, на этом самом месте. — Я помню, — криво ухмыльнулся Локи. — А ты мямлил и таращился на меня, как истукан. — И вовсе не истукан, — хмыкнул Тор, переводя взгляд на Фенрира, тот всё с большим усердием что-то раскапывал. — Что он там делает? Локи обернулся, нашёл ульва взглядом, тот усердно раскапывал землю. Братья подошли поближе и нагнулись к нему, затем удивлённо подняли глаза и переглянулись. — Это, то о чём я думаю? — уточнил Одинсон. — Кажется, да, — подтвердил маг и улыбнулся. Фенрир раскопал ни что иное как устремившийся к поверхности земли отводок от дерева, это могло значить лишь то, что Асгард стал дышать, медленно и неуверенно, но это случилось.