***
Тор вернулся домой не в самом лучшем расположении духа. Пока проходила встреча, взгляд Хеймдалля был прикован к царю, и причину плохого настроения Одинсона он отлично понимал. Страж воздержался от комментариев и крылатых фраз из мидгардских романов вроде той, что гласила: короли не женятся по любви. У любого брачного союза всегда существовала политическая подоплёка. Тем более не стоило противиться удачной женитьбе, когда речь шла о дочери царя Ванахейма, который вполне серьёзно намекал, что у Тора нет особого выбора, нет армии по сути, да и проклятье серьёзно ослабило Асгард. Тор ответил царю витиевато, но вполне доступно дал понять, что о боевой мощи асов беспокоиться не стоило, а царю Ванахейма лучше поостеречься как бросать Асгарду вызов, так и пытаться выдать свою дочь за него замуж. Тор пошёл ещё дальше, намекнув оппоненту, что он не придерживался миротворчества Одина и, если понадобится, возвращая Асгарду былое величие, он потопит в крови всех, кто встанет у него на пути, тех, кто угрожает в частности. Хеймдалль тактично промолчал, и Тор спокойно покинул портал Бифрёста, он раскрутил молот и молнией промчался в сторону замка. Подозрительно притихшая в последнее время Сиф словно выжидала удачного момента для очередного поклёпа на Локи, наученная горьким опытом, она больше не собиралась вступать в лобовую атаку, напрямую о советнике не говорила, как бы между делом. Тор услышал обрывки разговора, когда приближался к галерее, Сиф делилась с Фандралом своими опасениями, тот заметно кривил губы, демонстрируя недоверие. И скептицизм друга в этом вопросе Одинсону очень даже нравился. — Говорю же тебе, — возмущалась она. — Этот волк хотел на меня наброситься. — Может, хватит тебе уже, — покачал головой воин, не веря её заявлению. — Фенрир не простой волк, он ульв, и он разумное существо, он понимает, когда с ним говорят и, если бы ты не внушала ему опасения за его отца, может, он и не стал бы скалить на тебя клыки. — Локи не отец ему, — фыркнула Сиф. — Он грозное оружие, которое Локи в любой момент может направить против асов. — Ну да, и поэтому он отругал Сверра, когда тот стал ему рассказывать о тактике ведения боя, — заметил воин, поскольку сам присутствовал в тот момент. Не сказать, чтобы Сверр особо прислушался: теперь он делился с Фенриром своими знаниями, когда Локи отлучался. — Похоже, ты единственная из асов, кто относится к нему как к зверю, и он это чувствует. — То есть он должен загрызть меня, чтобы все поняли, что он опасен, — не отступала Сиф. — Тебя скорее Тор убьёт. — Золотые слова, — согласился Одинсон, бесшумно подобравшись со спины. Фандрал, конечно же, его видел, но предупреждать воительницу не стал, поэтому для неё появление царя стало неожиданностью. Услышав знакомый голос, Сиф немедленно повернулась, она уже открыла рот для оправданий, но Одинсон опередил её: — Ты не в его вкусе, — лицо Тора сделалось непроницаемым, Сиф сглотнула и застыла ни жива ни мертва, — Тебе с ним ничего не светит, тем более, что даже Фенрир держит тебя от него на приличном расстоянии. Если же твои попытки опорочить имя моего брата связаны с попыткой добиться моей благосклонности, имей в виду, что моей женой тебе тоже не быть и никогда не стать царицей. Я в последний раз тебя предупреждаю, уймись, в противном случае я выдам тебя замуж насильно, причем кандидата тебе в мужья выберу сам. — Это варварство, — пораженно покачала головой Сиф, она не верила, что Тор говорил серьёзно. — Зато ты наконец успокоишься, нарожаете с мужем детей, и думать о том, как строить козни против Локи, тебе будет некогда. Сиф сбежала в расстроенных чувствах, мужчины проводили её взглядом, Фандрал сочувственным, а Тор уставшим. Ему ничуть не было её жаль. Воительница лезла туда, куда её совсем не просили. Жила бы и радовалась, что проклятье не свело её в могилу, что скоро, возможно, всё станет по-прежнему, возродится Асгард и асы духом воспрянут, так нет же, прицепилась к Локи как банный лист к заднице. — Это было жестоко, — хмыкнул воин, поворачиваясь к Тору. Пожалуй, все вокруг уже успели заметить, с каким вниманием Тор относился к здоровью брата и его жизни в Асгарде. И если раньше это можно было отнести к попытке наследника обезопасить асов от предателя или же, наоборот, брата — от мстительных асов, хотя мало кто из простых жителей знал о попытке уничтожения Ётунхейма и покушении на Одина и Тора, то сейчас становилось ясно, что Одинсон оберегал члена своей семьи и попутно доброе имя советника. Пожалуй, совет Асгарда придерживался именно этого мнения, и лишь Фандрал после того случая с обмороком стал подмечать странности в отношении братьев. Может, он и не придал бы значения тому или иному взгляду, если бы тогда не услышал слова Тора: «Локи, родной, мой хороший». Примерно то же самое пропела девица в постели мага в то утро, когда они с Сиф побеспокоили Локи. Какова вероятность того, что в Асгарде существовали две похожие друг на друга персоны разного пола, которые обращались к советнику одинаково? К тому же эту девицу Фандрал больше ни разу не видел в компании Локи, куда делась эта загадочная красотка? И была ли она вообще? Мастер иллюзий вполне мог набросить морок на кого-то другого, защищая его честь таким образом. И эти странные оговорки Локи, что именно Сиф не понравится картина в его спальне, словно намекали, что Тор ей никогда принадлежать не будет. Конечно, это были всего лишь измышления Фандрала и уж точно не его дело, говорить с кем-то об этом он не собирался. — Зато действенно, я надеюсь, — отозвался Одинсон, оторвав воина от его размышлений. — Ей на пользу, — вздохнул Фандрал и отмахнулся. — Она проходу Локи не дает. Мне кажется, даже следит за ним. Что там в Ванахейме, выглядишь недовольным. — Возникли некоторые разногласия, — пожал плечами Одинсон. — Но всё нормально. А где мама? Вы обычно всегда вместе. — Она у целителей, — отозвался Фандрал, хмурясь. — Меня попросили прогуляться и не мешать. — Что с ней? — У неё разболелись глаза, такого раньше не было, — взволнованно ответил Фандрал. Он не мог себе представить, что именно чувствовала Фригга, не имея возможности видеть, больно это или нет, но спрашивать не решался. Он лишь каждую минуту, проведённую с ней наедине, хотел нежить царицу в ласках и поцелуях. — Локи в курсе? — Да, — кивнул Фандрал. — Они что-то обсуждали с Кристером в кабинете, когда я привел Фригг. Одинсон помрачнел. И снова этот взгляд Тора, обещающий все муки Хельхейма тому, кто посмел привлечь внимание брата. Это была ещё одна очевидная черта, как для Фандрала. Одинсон совершенно не мог контролировать себя, когда ревновал брата к целителю. — Ты не слышал, о чём они говорили? — Нет, но Фенрир был с ним. А Кристер всё никак не может забыть о том обмороке Локи, может, об этом и шла речь, — предположил Фандрал, пожимая плечами. — Его тоже попросили удалиться, мы ушли вместе, он с Фенриром направился в лес, а я в замок. — Давно ты оставил маму у целителей? — стараясь скрыть своё ревностное состояние, продолжал Тор. — Я как раз шёл за ней, а тут Сиф, — раздосадовано ответил друг. — Я думаю, что достаточно времени для осмотра. — Тогда я с тобой. Фандрал не возражал против его компании, хотя шли молча, и в основном каждого занимали свои мысли. Они уже подходили к чертогам целителей, когда по лестнице им на встречу спускались Фригг под руку с Локи, по другую сторону шёл Фенрир, и царица придерживалась за его мощную спину. Фригг выглядела взволнованно, а советник мягко убеждал её, что всё в порядке. Заметив Тора и Фандрала, принц продолжал вести себя всё так же непринужденно. — Ну, вот и Фандрал с Тором спешат тебя поддержать, — добродушно произнёс Локи. Троица спустилась по лестнице, Одинсон бросил на брата осторожный взгляд. — Как дела? — Фандрал задал вопрос, опережая Тора. — Всё нормально, — с лёгкой грустью отозвалась царица. — Боль прошла, но выявить прогресс выздоровления не удалось. Я поторопилась с выводами. — Не грусти, — с нежностью попросил Фандрал. — Может, прогуляемся? — Было бы чудесно, — царица улыбнулась, и Локи, поцеловав её в щеку, передал шефство над матерью в руки Фандрала. Друг Тора взял Фриггу за руку и осторожно привлёк к себе, пытаясь своей нежностью компенсировать все её беспокойства. — Мы вас оставим, — предупредил Фандрал, Тор и Локи покивали, а пока провожали влюблённую парочку взглядами, Одинсон настороженно поинтересовался: — С ней точно всё в порядке? Локи повернулся в его сторону, вздыхая. — У нее разболелись глазницы, а глаза всё так же слепы, — отозвался маг. — Даже если и происходит какой-то процесс восстановления, Горнило душ не смогло его выявить. — Понятно, — коротко отозвался Тор, подозрительно сощурив глаза. — Так считает Кристер или ты? Волк фыркнул и уселся рядом с Тором, он отлично знал, как звучала ревность в его голосе. Он бы ему рассказал, что волноваться было не о чем и Кристера просто беспокоило здоровье советника. Локи и сам мог это сделать, но не стал. — Мы пришли к этому выводу вместе, — Лафейсон хитро прищурился. — За дружеской беседой? Советник растянул губы в улыбке, взгляд его принял озорной оттенок, он шагнул к брату и погладил его по плечу, а затем убрал прядь светлых волос ему за ухо. Одинсон хоть и удивился, но скорее посчитал поведение брата подозрительным, чем игривым. Обычно Локи не проявлял инициативу вперёд него. В постели Локи был горяч и требователен, но первым к нему не приставал. — Мой царь не в духе? — мягко поинтересовался Лафейсон, вызывая очередную волну удивления. — Неудачный визит в Ванахейм испортил тебе настроение? Плохо прошло? — Нормально, — озадаченно отозвался Одинсон. — Не похоже, — задумался маг, ему уже становилось любопытно, что там произошло, если брат такой дёрганный. — Я же сказал, всё хорошо, — повторил Одинсон, демонстрируя нервозность. — Ладно, как скажешь, — маг примирительно поднял руки вверх. — У меня к тебе просьба. — Слушаю, — развёл руками Тор, лишь бы переменить тему разговора. — Речь пойдёт о скипетре, — обозначил тему Локи. — Я спрятал его в Асгарде в ту ткань, которую мне дал Харбингер, и сейчас мне кажется, что пришёл момент отправить его подальше отсюда. — Место должно быть надёжным, — согласился Одинсон. — И практически необитаемым, — Лафейсон отвёл взгляд и скривил губы. — Ётунхейм подходит как нельзя лучше. — Если ты так считаешь, — пожал плечами Одинсон. — А ты как думаешь? — с любопытством поинтересовался маг. — Тебе виднее, Локи. В вопросах магического толка я полагаюсь только на тебя, — совершенно искренне обозначил свою позицию царь. — Если ты говоришь, что Ётунхейм подходит, я спорить не стану. — Приятно слышать, — улыбнулся маг. — Тогда стоит отправиться сейчас. Фенрир, ты с нами не пойдёшь, мало ли что. Ульв фыркнул, поднялся с земли и важно пошагал в сторону замка. Тору это показалось странным, обычно Фенрир не соглашался на какие-то просьбы сразу же, только когда ему разъясняли, почему он должен остаться с тем или иным асом, пока Тор и Локи заняты. Значит, брат уже обсуждал с ним своё отбытие. — Хочешь вернуться до темноты? — между делом поинтересовался Одинсон. — Ну да, — подтвердил маг. Пока они добирались до радужного моста, маг вёл себя вполне спокойно, даже чрезмерно учтиво, не расспрашивал о встрече в Ванахейме, хотя его заметно разбирало любопытство, лишь уточнил, что для сокрытия камня бесконечности лучше всего подойдёт глубокая пещера вдали от замка Лафея. У портала Бифрёста Одинсон разъяснял Хеймдаллю, куда они хотят попасть, пока Лафейсон с мечтательной улыбкой на губах, подозрительно отдающей жаждой мести, дожидался своего царя. Страж выбрал самый подходящий вариант для братьев и активировал портал. Стоило только асам оказаться в негостеприимных землях ледяных великанов, Локи скрыл их присутствие магическим пологом, но это никоим образом не защищало их от холода. Впрочем, на долгое скитание по снегам они не рассчитывали, однако на поиски укрытия потребовалось много времени. И без того низкое холодное небо, казалось, с течением времени суток опускалось им на плечи в намерении придавить к земле. Сначала братья никак не могли отыскать подходящую пещеру для своих нужд: одна была слишком мала, другая — слишком велика. Тор, как и Локи, уже успел замёрзнуть, но жаловаться не стал. Всё поглядывал на брата, пытаясь понять, что у того было на уме. Наконец им удалось найти подходящую пещеру в скалах, она была средних размеров и сужалась у входа, создавая впечатление, что они находились внутри пузатого кувшина, только с неровными стенками. Удостоверившись, что место было подходящее, маг зачаровал пещеру снаружи. Когда они скрылись внутри скалистой породы, у самого входа Локи наколдовал огонь, за что Тор его искренне поблагодарил, получив хитрую улыбку в ответ. Лафейсон дал царю задание: сделать глубокую дыру в середине, конечно, используя молот, а не кулаки. Одинсон оценил его шутку и принялся выполнять поручение, благо, для замаха места хватило. Под силой бога грома и мощью Мьёльнира камень в означенном месте крошился и проваливался, Тор наносил точные и мощные удары, чувствуя на себе изучающий взгляд. Локи стоял напротив, спиной к входу, иногда прикрываясь от мелких камушков, летящих в его сторону. В какой-то момент маг остановил царя взмахом руки, и, пока советник проводил какие-то манипуляции над дырой с каменным крошевом, Тор утирал пот со лба, устроив молот у своих ног. Локи лёгкими пассами руки освободил дыру от лишнего и уместил туда материализовавшийся в его руках свёрток, затем так же легко запечатал обратно. Мелкие камушки превратились в литую каменную породу под воздействием магии, и тогда в голову Тору закралась нехорошая мысль, которую он и поспешил озвучить: — Ты прекрасно справился бы и без меня, — настороженно улыбнулся Одинсон. Маг обернулся на него, даря ответную улыбку, он поднялся, выпрямился. — Просто решил немного вымотать тебя. «Зачем? Для чего? Или перед чем?» — пронеслось в голове Одинсона. О том, что Локи что-то замышлял, Одинсон догадался слишком поздно. Сейчас, когда они закончили с делом, ради которого предпринимали эту вылазку, и можно было возвращаться домой, советник не особенно спешил. Магический огонь, от которого в пещере становилось жарко, преграждал путь, а Локи вёл себя очень странно. Одинсон предположил самое страшное, что Локи каким-то образом нашёл способ убить его и помимо скипетра и самого Тора захоронить в пещере среди вечных льдов. Вернётся он после этого домой или же использует Тессеракт и перемахнёт на какую-нибудь богом забытую планету, бросив маму и Фенрира, обрекая асов на смерть. Подобная вероятность существовала, и Тор, как бы ни хотел, не мог отметать этот вариант развития событий. Он доверял брату, но иногда трикстер вёл себя из ряда вон. А может, просто Тор устал сегодня от нападок царя Ванахейма и своей собственной лжи, которая, надо сказать, впечатлила оппонента, и ему просто было не до игр. — Может, вернёмся домой, — развёл руками Тор. — Здесь как-то мрачно и холодно. Или у тебя здесь ещё какие-то дела? Лафейсон нахмурился, озадаченно завёл тёмную прядь за ухо. — Ну, была у меня одна идея. — Убить меня? — вырвалось у Тора прежде, чем он осознал, какую глупость сморозил на самом деле. Как минимум беспочвенно обвинил брата в планировании повторного покушения. — Локи, я не это имел в виду, просто странно как-то, ты просишь меня о помощи, хотя она тебе, в общем-то, не нужна, и как-то подозрительно затаскиваешь меня в Ётунхеймскую глушь в какую-то пещеру под смутным предлогом. Лафейсон опустил глаза, скривил губы и напряжённо вздохнул. Такого поворота он никак не ожидал, он даже не успел и шагу к Тору ступить, а его уже обвиняли в попытке убийства. Брат не изменится никогда. — Каждый раз одно и то же, — раздражённо бросил в ответ маг. — А что, других причин затащить тебя в уединённое место, подальше от взгляда Хеймдалля, у меня больше нет? — Извини, конечно, но мне больше ничего не приходит на ум, — виновато отозвался Одинсон, чувствуя, в какую засаду он попал в очередной раз из-за своих нелепых рассуждений. Ну, кто его за язык-то дёргал? — Локи, ну извини. — Да ладно, — Лафейсон отмахнулся. — Я сам виноват, мне надо тебе всё открытым текстом говорить, чтобы ты понимал, но ни черта я тебе говорить не стану, и вообще, не хочу больше с тобой разговаривать. Маг уничтожил свой магический огонь буквально одним взмахом руки, горячие языки рассыпались мелкими льдинками, и Локи немедленно рванул на выход, Тор, подхватив молот, последовал за ним. Похоже, план у брата всё-таки какой-то был, но уж точно речь не шла о покушении, тут было что-то личное и интимное. Уже на выходе из пещеры, охладившись на морозном воздухе, Одинсон вдруг понял и причину обиды, и выбор мага относительно уединённого места положения. — Локи, подожди, ты что хотел… — Разрезать тебя на куски и заключить в камень, — рыкнул маг, резко поворачиваясь, Тор был достаточно близко, и Лафейсон крикнул, выплёскивая всё своё недовольство: — Хеймдалль, открывай радужный мост! Братья оказались на Бифрёсте, освещённые радужными переливами. Маг тут же рванул на выход, не оборачиваясь на Тора, который, махнув на озадаченного Хеймдалля рукой, рванул следом за советником. — Локи, ну подожди, ну прости, я всё понял! — Да-да, я хотел тебя заморозить и сделать статую, а потом продать на какую-нибудь планету людоедов, — не оборачиваясь, но достаточно громко бросил маг, он не сбавил шаг, а когда понял, что Одинсон неотступно следовал за ним, активировал Тессеракт и, ослепив Тора, исчез. Одинсон загрёб рукой пустоту и зарычал от досады. Царь поспешил добраться до замка. В поисках Локи он даже удивился тому, что брат не скрывался где-то, не желая его видеть. Тор нашёл советника в обеденном зале, время как раз подошло к ужину, пока они мотались по Ётунхейму. Фенрир сидел рядом с ним на кубическом каменном столпе специально для того, чтобы удобно было есть со стола, такой же был и по правую руку от Тора во главе стола поскольку волк занимал всегда разные места. Напротив мага расположились Логрмэр и Фолкор, все вместе они обсуждали необходимость посева культуры на полях, рассматривая в перспективе получить урожай. Фолкор соглашался с позицией советника: семена, даже если и не прорастут сразу, уже будут засеяны, как в Мидгарде под зиму. Логмэр не имел ничего против долгосрочной, но всё же перспективы. Когда Одинсон появился в зале, то поприветствовал собравшихся к ужину членов совета, брата и Фенрира. У последнего вздрогнули уши, он стал крутиться, наблюдая, как царь занимал своё место за столом. Лафейсон ответил спокойно, без обвинений и обиды в голосе, казалось, даже с оттенком равнодушия. За Тором в столовую стали подтягиваться остальные члены совета и царица в сопровождении Фандрела. Ужин проходил достаточно спокойно, но если никто не замечал напряжения в позе Локи и его голосе, то для Тора оно казалось очевидным, на брата он не смотрел, лишь переглядывался с Фенриром. Советник извинился и ушёл из-за стола первым, встрепенувшийся Фенрир последовал за ним, Одинсон едва сдержался, чтобы не рвануть следом. Он выждал достаточно времени, прежде чем покинул трапезу и направился к брату. Дверь в его покои, как и следовало предполагать, оказалась заперта, Тору пришлось стучать и долго ждать, когда маг откроет. Переупрямить сына Лафея удалось, он всё же открыл дверь, встретив брата в халате и тапочках с таким непроницаемым выражением лица, что Одинсон даже отступил на шаг. — Ты что-то хотел? — поинтересовался маг, за его спиной на постели маячил Фенрир, он смешно вытянул шею, прислушиваясь к их разговору, но не встревал. — Что-то срочное? — Я хотел поговорить, — осторожно начал царь Асгарда, пытаясь подобрать правильные слова. К себе Локи не приглашал, и Одинсон тактично оставался за порогом. — Пойми, я просто устал и сказал лишнее, я не хотел тебя оскорбить. Ну, ты же меня знаешь, я каждый раз всё порчу, а потом извиняюсь за свою глупость. — Нет, — Локи покачал головой. — Дело не в этом, не надо прикидываться дураком, прикрывая своё недоверие ко мне. Ты далеко не глуп, просто, как мы уже успели выяснить, я не достоин твоего доверия. Они постоянно натыкались на эту стену. Тор сокрушенно вздохнул и помотал головой, опять они вязли в этой теме по уши. — Не говори ерунды, я тебе доверяю как себе, просто иногда веду себя как кретин. — Я не хочу об этом говорить, сто раз уже это обсуждали, — отмахнулся маг, он всё ещё удерживал брата за порогом, тот не пытался ворваться в его покои, и за это Лафейсон был ему благодарен. — Кстати, мне кажется, прогресс всё-таки есть, ты попробуй с женщиной, мне кажется, должно получиться, если Асгард пробуждается, пусть даже это некая первая стадия, может получиться. Это всё равно произойдёт, возможно, ты уже вернул себе эту способность. Только, пожалуйста, не трогай невесту Свакхета, глупо получится. Зная, с какой легкостью у Тора получалось непринуждённо портить окружающим жизнь, Локи нисколько не сомневался, что из множества свободных девиц братец выберет для своих увеселений именно невесту Свакхета — белокурую Айпери, скромную, но довольно привлекательную особу. Случайно застав влюбленных воркующими на кухне, Локи заметил, что они красивая пара. Не единожды он слышал, как Матильда — беспокойная душа, сетовала на молодежь, призывая поспешить со свадьбой. Айпери отговаривалась: «Не время сейчас, нужно подождать». Кухарка на это только порицательно качала головой, убеждая, что свадьба — это самое важное в жизни событие. Локи поддержал бы Матильду, поскольку для большинства так и было, хотя состоявшаяся свадьба была далеко не гарантией счастливой супружеской жизни, но, зная тайну Свакхета и его душевных терзаний, бесспорно празднество пошло бы на пользу ему и влюблённой паре в целом. Он окончательно забыл бы о связи с Тором в объятиях своей супруги. — Локи, — Тор скривился, как от боли. Ну, вот опять. И к чему эта неуместная шутка, от которой даже Локи было несмешно. — Не отказывайся сразу, сначала попробуй, — назидательно посоветовал маг. — Доброй ночи. Тор остался стоять у закрытой двери. Нет, Локи не захлопнул её, просто медленно закрыл, взирая на визитёра равнодушно, совершенно отрешённо. Неужели ему было всё равно, пойдёт сейчас Тор искать себе развлечение на ночь или нет? Зачем он отдалялся? Понятное дело — обиделся, бог грома отлично понимал, что снова оплошал, ну ничему не учила его жизнь. Может, Локи и прав, и это Тор искал себе оправдание в глупости, когда причина была в банальном недоверии. Обидней всего, что Одинсон верил брату, но, видимо, не до конца, где-то очень глубоко внутри его, наверное, терзали сомнения, и, несмотря на доводы разума, сердце ждало подвоха и предательства, но между тем Тор любил брата и хотел быть с ним. Ему становилось как-то не по себе, когда маг посылал его искать женщину, призывал выбирать царицу. По чести сказать, плевать Тор хотел на продолжение рода, уже не говоря о женщинах. Одинсон любил Локи не из-за его половой принадлежности, а просто потому, что брат всегда являлся самым близким и родным существом, и, хотя их пути разошлись, сейчас они могли наладить эту связь, только старые стереотипы не позволяли стронуться с мёртвой точки. Тор ушёл к себе, понимая, что продолжать долбить в дверь было глупо и неуважительно по отношению к Локи.***
Утро не принесло избавления от тягостных ночных дум, но появление Фенрира заставило Тора забыть о своих размышлениях. Ульв буквально вломился в покои Тора, снося дверь с петель, рыча и призывая следовать за собой. Одинсон сорвался с места в одних пижамных штанах. Он понял: без сомнения дело было в Локи и его безопасности. Натыкаясь на прислугу, удивлённо охающую и расступающуюся, давая дорогу царю и громадному волку, Тор боялся лишь одного — опоздать. Фенрир вывел его на тренировочное поле, где Одинсон готов был зарычать похлеще разъярённого волка, он даже оскалился, когда увидел схлестнувшихся в поединке Локи и Сиф. Проклятая девка вполне себе неплохо управлялась с мечом, нападая на мага, тот отражал атаку, но как-то вяло, нехотя или устало. Воины, что тренировались вокруг, едва ли обратили внимание на Сиф и Локи, все слышали, что советник пригласил воительницу на тренировочный поединок, и она после короткой перебранки согласилась. Никто не придал этому особого значения, а вот появление полуголого, босого и всклокоченного после сна царя и Фенрира с горящими жёлтыми глазами произвело неизгладимое впечатление. Едва успел увернуться от удара советник, заметив неподобающе одетого брата среди воинов, и направлялся он вместе с Фенриром в их с Сиф сторону. — Довольно! — прогремел Одинсон, как раз когда маг отразил удар Сиф и немедленно вклинился между ними. Лафейсон стёр пот со лба, сглотнул и покачал головой, обращаясь к волку: — Фенрир, да что с тобой? Ты зачем Тора сюда привёл? Я же сказал, это просто тренировочный бой, значит, ненастоящий. — Ты в порядке? — через плечо, чуть повернувшись, поинтересовался Одинсон. — Ну, да, — пожал плечами маг и создал иллюзию, мгновение спустя окружающие могли видеть царя в полном облачении, как и положено, пусть иллюзорном, но по форме. — Тебе что, плохой сон приснился? Сиф, в свою очередь, молчала, улучив момент, чтобы отдышаться. Тор грозно шагнул в её сторону, осознавая в этот самый момент, что Фенрир не зря привёл его сюда. Если Сиф снова обрела способность держать оружие в руках и прекрасно с ним управляться, значит, она несла в себе угрозу в сторону брата. — Послушай меня внимательно, — понизив голос, Тор едва ли не шипел, как змея, он схватил подругу за предплечье и так сдавил, что на память точно останется синяк. — Ещё раз я увижу тебя рядом с Локи с мечом на изготовке, я тебя убью. Ты поняла? Мне плевать, тренировка это будет или нет, оружие, направленное в его сторону, я расценю как угрозу его жизни. — Тор, я… — залепетала Сиф, ошарашенная подобным заявлением, она скривилась от боли в руке. Захлестнувшая её радость оттого, что проклятье пало, если и не до конца, то относительно неё ослабло, омрачило недоверие друга. Неужели Тор думал, что она способна покуситься на жизнь Локи? Даже если он и планировал какие-то козни или дворцовый переворот, уличить его в этом было куда разумнее, пытаться убить — это уже слишком. — Я всё сказал, — с угрозой рыкнул Тор, отпуская её и разворачиваясь к брату. — Твоя тренировка окончена, тем более скоро завтрак, и тебе, наверное, надо привести себя в порядок. Локи не стал спорить, Тор сверкал безумными глазами, оглядывая его с ног до головы, пытаясь убедиться в целостности конечностей. Маг не стал привлекать внимание ещё больше, чем они уже обратили на себя, поблагодарил Сиф за поединок и, сложив оружие, вместе с Фенриром и Одинсоном отправился в замок. Тренировка снова возобновилась. — Тебя кто в задницу кольнул с утра пораньше? — ухмыльнулся маг, когда они отошли на приличное расстояние и миновали галерею. — Это был просто тренировочный бой, сначала я это ему объяснял, теперь тебе. Убивать её я не собирался и призывать армию Читаури тоже, и пока ещё никакой заговор не подготовил, займусь этим на досуге. Локи ухмыльнулся своей шутке, в то время как Тору было совсем не смешно. Фенрир тоже выглядел каким-то хмурым. Волк понуро шёл рядом с царём Асгарда, очевидно принимая в данный момент сторону аса. — Ты в курсе, что она точит на тебя зуб, и ты предлагаешь ей поединок? — рыкнул Одинсон, остановившись и резко преградив брату дорогу. — Ты понимаешь, что она только и ищет способ тебе навредить, и даёшь ей возможность. — Я сам как-то разберусь, с кем мне тренироваться, — сощурился маг. — К тому же я просто решил проверить свою догадку, и она подтвердилась: если Сиф снова обрела возможность пользоваться оружием, значит, и ты сможешь продолжить род Одина. Просто тебе нужна женщина, которой ты будешь доверять, может, из ванов, а может, и эта твоя Джейн, в конечном счете, превратим её в асгардку. Я думаю, если всё сделать правильно, проблем не возникнет. Локи даже передёрнуло от собственных слов. Да, он ревновал Тора до чёртиков, но недоверие царя, его глупые намёки обижали мага, как брата и любовника, уже не говоря о том, что подрывали его авторитет советника. — Ты себя слышишь вообще? — развёл руками Одинсон. — Это полнейший бред! — Ну, не хочешь Джейн, что, мало женщин во вселенной, — Лафейсон продолжал свои рассуждения на эту тему с непринуждённым видом. — Знаешь, как иногда мне хочется… — Ударить меня? — опередил с выводами маг. — Так дерзай! Одинсон окинул взглядом коридор, кроме них, там, к счастью, никого не было. — Поиметь тебя на обеденном столе, чтобы все видели, и ни у кого больше не возникло вопросов по поводу того, что я к тебе испытываю и какое место ты занимаешь в моём сердце и в Асгарде, — жарко рыкнул Одинсон. От возмущения Локи покрылся красными пятнами, он обернулся, но никто не слышал и не видел их. Это единственная причина, по которой Тор не получил по лицу, теперь-то у него имелась возможность ответить, и он с радостью почесал бы кулаки об физиономию братца при необходимости. Фенрир уселся рядом, с любопытством наблюдая за щекотливым разговором. Братья часто бурно ругались и так же мирились, нередко в постели, при этом между делом спорили о том, что Фенриру не нужно этого видеть. Сам ульв скрытно наблюдал за ними, притворяясь спящим или увлечённым чем-то другим, например, обнюхиванием молота Тора. Волк видел, как естественно братья себя вели в объятиях друг друга. Порой ему казалось, что духи создали этих совершенно разных существ с одной единственной целью, чтобы они наслаждались обществом друг друга, насыщая обитателей тонких миров всполохами своей энергии. — Мечтать не вредно, — бросил Локи, сжимая кулаки. — Ты дождёшься, я так и сделаю, — пригрозил Тор. Маг хмыкнул и нагнулся вперёд, предупреждая: — Смотри, как бы я тебе не засадил. Лафейсон немедленно обошёл царя Асгарда, Одинсон тут же последовал за ним. — Подожди, — Тора ошеломила вторая за последние сутки догадка. — Так ты вчера там, в пещере, хотел меня? — Отстань, — шикнул маг. — Я же сказал, я не хочу с тобой разговаривать. Радуйся, что мне не удалось, можешь пир закатить. Одинсон больше ничего не сказал, но следовал за братом прямиком в его покои, попытка закрыть перед носом Тора дверь не увенчалась успехом, маг сдался и махнул на него рукой, скрывшись в купальне. Когда же, освежившись, он вышел в комнату, Тор сидел на его постели полностью обнажённый, закинув одну ногу на другую, руками упираясь на постель и чуть отклонив корпус назад. Его мощное и красивое тело украшали чёрные отметины проклятья, которые Локи вроде как научился не замечать. А золотые локоны струились по плечам, так и хотелось намотать его гриву на кулак и впиться в губы жалящим поцелуем. — Ты так на завтрак пойдёшь? — ухмыльнулся маг, сам-то он хоть в полотенце был обёрнут. Одинсон не отреагировал, и маг добавил в голос яда: — Сиф будет в восторге, а мама, слава богам, этого не увидит. — Локи, ты серьёзно хотел меня в той пещере? — снова осведомился Одинсон, пропуская мимо ушей остроты младшего. Сейчас его волновало только то, что брат хотел его, и даже сам факт его главенствования не отталкивал и не пугал Тора. Ведь это значило, что брат желал его не меньше, и оба они способны наслаждаться этой испорченной любовью. — Свою ошибку я уже понял, ты собираешься пойти к себе или нет? — Может, в кровати-то удобнее будет? — Одинсон вызывающе поиграл бровями. — Тор, может, ты уже свалишь отсюда? — маг замолчал и дёрнулся, воззрился на брата с недоверием. — Что? — Ну, знаешь, помягче, потеплее, чем в пещере Ётунхейма, — объяснил Одинсон. — Думаю, не стоит, — Локи отрицательно покачал головой. — Спасибо твоему недоверию к моей подозрительной персоне. Расхотелось мне, ясно? — Правда, что ли? И почему я тебе не верю? Лафейсон шумно выдохнул. — Ты всё испортил, Тор, — развёл руками Локи, доводя до его сведения очевидный факт. — Я хотел застать тебя врасплох, заставить понервничать, накалить атмосферу, сорвать с тебя одежду, может, даже получить какое-то сопротивление. Советник замолчал, поскольку хотелось добавить ещё о жажде отомстить, дабы отпраздновать своё избавление от проклятых браслетов, но это уже лишнее. Тор и без уточнений получил слишком много информации. — В следующий раз, — подбодрил Одинсон, при этом подмигнув брату и нетерпеливо ёрзая на постели. — Будешь непредсказуемым, а я не стану вести себя как идиот. — То есть ты серьёзно готов на это пойти? — смягчился маг, прикинув, что вёл себя глупо, если Тор готов был отдаться ему, это многое значило. Какого чёрта он отказывался? Конечно, он хотел феерически отомстить за все те случаи, когда оказывался беспомощен в руках брата, дать понять избалованному наследнику, что нельзя просто взять и поиметь того, кто тебе нравился, тем более если это твой брат, а потом сделать вид, словно это во благо и прикрыться любовью. — Думаешь, я только болтать могу, а когда до дела дойдёт, сбегу? — полюбопытствовал старший. — Как знать, — Локи покачал головой, как бы он на самом деле ни желал занять главенствующую позицию, сейчас он не собирался идти на поводу у Одинсона, даже если тот откровенно предлагал себя. — И всё равно, не хочу я сейчас, ты мне весь настрой испортил. Надевай штаны и иди к себе. И вообще, ты зачем на Сиф сорвался, она, конечно, не подарок, но угрожать ей было необязательно. Тор посерьёзнел, выпрямился, от вальяжности, которую он успел на себя напустить, не осталось и следа, столь резкой смены разговора в совершенно ином направлении он никак не ожидал, в поведении царя преобладал игривый настрой, и он серьёзно рассчитывал, что сменит гнев советника на милость. У них ещё было время на утренний эксперимент, но, похоже, Локи действительно не собирался пользоваться ситуацией. — Ты ещё защищаешь её? — возмутился Одинсон, не веря своим ушам. — Фенрир мне дверь вышиб, спеша позвать на помощь, а он не стал бы из-за ерунды искать для тебя защиты. С этим Локи не мог не согласиться. Он задумчиво почесал затылок и скривился, припоминая взволнованное поведение ульва на тренировочном поле. Маг огляделся, в комнате волка не было, значит, стервец не потрудился последовать за ними и решил дождаться в коридоре. — Ты знаешь, он как-то странно отреагировал на Сиф сегодня, — задумчиво отозвался маг. — Он ведь понял, что это тренировка, но не давал мне к ней подойти, даже зарычал, словно хотел защитить. Но я не знаю почему, она вела честный бой, никаких грязных приёмов. — Лафейсон вдруг опомнился. — Так, а теперь проваливай, братец, я проголодался и не собираюсь пропускать завтрак. Одинсон понуро натягивал пижамные штаны, разговор не вышел, ничего они не решили. Он уже собирался уходить, когда Локи, до того сохраняющий между ними дистанцию, подошёл ближе и чмокнул его в щёку, а затем обошёл и шлёпнул по заду, подгоняя на выход. Лафейсон предусмотрительно набросил на брата морок, чтобы тот смог дойти до своих покоев, оставаясь незамеченным. Покои царя после зверского утреннего нападения встретили аса, гостеприимно приоткрывая снятую с петель дверь, за которой у постели сидел грозный чёрный волк с виноватым выражением на мохнатой морде. Если бы Фенрир мог говорить, он дал бы исчерпывающее объяснение своему утреннему поведению, очевидно, изрядно напугал бы Тора своим заявлением о скором пополнении в их с Локи негласной супружеской паре. Собственно, именно наследников царя он и пытался защитить, поскольку маг не подозревал об интересном положении, в котором находился, ставя своё здоровье под угрозу ради забавы.***
Новость о странном поведении Тора на тренировочном поле разлетелась моментально, измышлениями насчёт его поведения теперь был занят весь двор, начиная от прислуги и заканчивая советом. Как бы ни пытался Фандрал огородить Фриггу от сплетен, ему ничего не удалось. Как только Сиф появилась в обеденном зале, её тут же стали расспрашивать, однако ничего внятного она сказать не смогла, лишь сослалась на плохое настроение царя. О том, что Тор угрожал ей расправой, упоминать не стала. На самом деле ей просто хотелось позавтракать и снова потренироваться, пусть даже в гордом одиночестве. Локи, в свою очередь, так же не собирался поддерживать слухи, тем более, что был слишком голоден и тратить время на пустую болтовню не хотел. Он лишь подтвердил слова воительницы. Тор и Фенрир явились к завтраку последними, Локи к тому времени с аппетитом доедал свою порцию каши с вялеными фруктами, он отвлёкся, проследив, как волк следовал за царём и занял своё место рядом с ним. Лафейсон мечтательно вздохнул, размышляя об утреннем разговоре с братом и его готовности уступить главенствующую позицию ему. Он не удивился и не оскорбился, когда понял, чего Локи хотел, и не устраивало его лишь отсутствие комфортной обстановки. Пожалуй, тут Одинсон был прав: Ётунхеймская пещера была не совсем удачным местом, для мести, конечно, вполне подходящим, но царь, похоже, в большей степени хотел заняться с ним любовью, чем просто перетерпеть унизительную для себя позицию. — Тор, ты не хочешь объяснить, что происходит? — заговорила царица звенящим от раздражения тоном. — Весь Асгард, наверное, уже знает, что с утра на тренировочном поле… — Ничего страшного не произошло, — спохватился Локи, отвлекаясь от своих размышлений. — Мама, всё в порядке, это просто недоразумение и только. Тор лишь на миг задумался, стоило ли сказать правду или же разумней было скрыть её. Слова Локи должны успокоить царицу и её разыгравшуюся фантазию, должно быть, утренний инцидент уже оброс красочными подробностями, которых не было и в помине. В обеденном зале появилась служанка, она поставила для него и Фенрира по порции дымящейся сладкой каши и так же быстро удалилась. — Недоразумение? — напряжённо переспросила Фригга, оборачиваясь к Локи. Маг смотрел в её слепые глаза, и ему казалось, что она прекрасно его видела, хотя это, скорее всего, обманчивое ощущение. — Что ж, я объясню. Как раз подходящий момент, все в сборе, — Лафейсон напряжённо перевёл взгляд на брата, ему показалось, что он сейчас выдаст их общий секрет, он ведь говорил об этом утром, тут много не надо — и пары необдуманных слов хватит. — Сегодня утром Фенрир решил, что Локи угрожает опасность, и позвал меня на помощь, он привёл меня на тренировочное поле, где я увидел как Локи и Сиф схлестнулись, я истолковал этот поединок по-своему. Я полагаю, никому не надо напоминать, что последнее время Сиф постоянно пыталась уличить моего брата в каких-то кознях. Лафейсон скривился. Стоило ли вообще об этом говорить? Воительница в своё оправдание не проронила ни слова, о том, что Тор защищал своего брата всё равно что собственного ребёнка знали все, о её нездоровом интересе к советнику тоже. Хотя Сиф и могла попытаться оправдать себя, поскольку тренировочный поединок был честным как с её стороны, так и со стороны оппонента. Пытаться убедить присутствующих, что она не собиралась каким-то образом навредить советнику, показалось ей куда более подозрительным, чем просто промолчать. — Может, хватит уже об этом, — попросил Лафейсон. — Это я предложил Сиф поединок, к тому же, с чего ты вообще взял, что опасность угрожает мне? Может, как раз, наоборот, в опасности была Сиф? — Фенрир защищает тебя, Локи, — рыкнул Тор, вдруг теряя терпение, здоровье и безопасность брата значили для него куда больше, чем могло показаться советнику. — Значит, опасность существовала, и, если ты о ней не знаешь, это не значит, что её нет! Лафейсон даже вздрогнул от словесного напора брата. Члены совета лишь молча переглядывались. Утро явно не задалось, чрезмерный напор Тора заметили все, и, пожалуй, каждый встал бы на сторону Локи, в данном случае соглашаясь, что волнение Одинсона ничем, кроме поведения Фенрира, не было обусловлено. — Тор прав. Я полагаю, Фенрир обладает особым чутьём, — неожиданно заговорил Кристер, объясняя свою позицию. Все взгляды тут же обратились на него, даже Тор удивлённо вскинул брови. — Я не думаю, что Сиф осознанно собиралась навредить Локи. Однако, даже тренировочный бой — это риск, неловкое движение или какая-то отвлечённость могут повлечь за собой поранения. Фенрир встрепенулся, он весомо брякнул мощной лапой по столу, акцентируя внимание на словах Кристера. Члены совета переглянулись, иногда волк привлекал к себе внимание некоторыми вызывающими жестами. — Спасибо за поддержку, — выдохнул Тор, обращаясь к целителю, и перевёл взгляд на брата. — Ты ведь не можешь этого отрицать, Локи? Маг пожал плечами и промолчал, он просто не собирался продолжать этот спор. А вот поговорить с Фенриром стоило бы. Похоже, волка беспокоило что, избавившись от браслетов, Локи мог натворить дел, а в первую очередь, навредить Тору. Иного объяснения Лафейсон просто не находил. От ульва точно не укрылось, что вчера они с братом рассорились и как раз после вылазки в Ётунхейм, куда его не взяли. Не исключено, что ульва беспокоил этот вопрос, так и подвешенный в воздухе. Хотя причём тут утренняя тренировка, советник не мог взять в толк. К счастью, больше никто не пытался заговорить на тему утреннего инцидента, члены совета притихли, Тор взялся за свой завтрак, Фенрир тоже. Как ни странно, волк с одинаковым аппетитом ел любые предложенные блюда, не только мясо, но и крупы и овощи, ему так же нравилась и выпечка, а вот к компоту он всегда оставался равнодушным, поэтому ему подавали воду. Маг дождался, пока Тор и Фенрир закончат с завтраком, и настоятельно предложил им прогуляться. Их троица первой покинула обеденный зал. Царь настороженно поглядывал на ульва, тот, похоже, тоже чувствовал себя неловко, Локи же сохранял молчание вплоть до того момента, как двери кабинета Одина закрылись за ними. Лафейсон позвал их далеко не на прогулку. Советник окинул строгим взглядом сначала любовника, затем названного сына, оба они понуро ждали, когда он заговорит. Тор вздохнул, ожидая, что его будут отчитывать, как мальчишку, во всяком случае, вид у брата был точь-в-точь как у отца, когда тот собирался разразиться руганью. Фенрир сел на пол, выпрямился и весь подобрался так же в ожидании разноса. — Так, — начал Лафейсон скривив губы. — Давайте проясним ситуацию. В первую очередь это касается тебя, Фенрир, и твоей утренней выходки. Я подозреваю, что ты переволновался за Тора вчера. Я сказал, что в Ётунхейме тебе будет не безопасно находиться, и ты, возможно, решил, что я собираюсь навредить брату, оставшись с ним наедине. На самом деле там была иная причина. — Да, — кивнул Одинсон, поддерживая советника, памятуя о желании брата всего-навсего его поиметь. — Там была совсем другая ситуация. Подожди, а причём тут это? — Не знаю, как это связано, но мне кажется, Фенрира беспокоит, что я мог тебе навредить, — Лафейсон развёл руками, других предположений у него не находилось. — Чушь, — бросил Одинсон под воодушевленное фырканье волка. — Сегодня он защищал тебя, а я тут вообще не причём. — А мне кажется, в этом всё дело, — не соглашался Локи, поскольку Фенрир знал, что маг освободился от браслетов, видел он и то, как Лафейсон презрительно швырнул их в глубокое озеро в лесу, а может, и ощутил затаённую обиду на Тора. — Если даже ты сам решил, что я хочу тебя убить. — Я уже извинился за это, я могу сделать это снова, сколько угодно, — Тор вздохнул. — Ну что мне сделать, Локи? — Да не нужны мне твои извинения, — напряжённо отозвался маг, он отстранился от закрытой двери, прошёл мимо Фенрира, отодвинул стул и уселся во главе стола, за которым обычно собирался совет. Одинсон и Фенрир подошли к нему. — Я говорю лишь о том, что Фенрир беспокоится о тебе, и будет неплохо, если ты сам объяснишь ему, для чего я хотел уединиться с тобой. — Ты хочешь, чтобы я сказал об этом? — недоверчиво переспросил Тор. — Ну, это как-то… Фенрир раздосадовано фыркнул, затем рыкнул, сузив жёлтые глаза. Ну, ничего не понимали эти асы! Всё ходят вокруг да около, а сути не видят. — В общем, Фенрир, Локи хотел побыть со мной наедине в том смысле, в каком мы обычно… — волк шумно вздохнул, заставляя Тора прерваться, скривить губы и обратиться к брату: — Локи, да всё он понял, он что-то другое пытается объяснить, а мы никак не понимаем. Может, ты не здоров, ты не рассматривал такой вариант? — Я чувствую себя отлично! — так и хотелось добавить, что без браслетов он ещё и свободным себя ощущал, но Лафейсон сдержался. — А ты не думал, что тот обморок… — Если кто-то ещё хоть раз напомнит мне об этом, — Лафейсон прищурился, грозя Тору указательным пальцем, у него возникло желание изрядно подчистить память всякому, кто видел его без сознания. — Кристер весь извёлся, наблюдая за моим состоянием, и ты туда же. Со мной всё в порядке! Фенрир, решительно уставший от пустой болтовни, подошёл ближе и демонстративно опустил свою морду на колени мага, осторожно потёрся об его живот, как ручной кот, и снова тяжело вздохнул. Всё равно ничего не поймут. Ну не мог же Фенрир передать ему ментальное сообщение о том, что Локи носил в своём чреве детей. Пугать мага в данном случае было не лучшим решением. Оставалось ждать, когда ситуация станет очевидной. Одинсон удивлённо вскинул брови, маг недоверчиво погладил Фенрира между ушей. — Об этом я и говорю, — Тор указал на волка. — Понятно же, что-то не так. — Ладно, — нехотя согласился маг. — Может быть, это и последствия того обморока, но я не думаю, что это смертельно. Может, тот случай ослабил меня, но это не повод ходить за мной по пятам и беспокоиться каждую минуту. — Просто будь внимателен к своему здоровью, — попросил Тор. — Если что, не молчи, скажи хотя бы Кристеру. Ладно? Конечно, Одинсон надеялся, что станет первым, кому маг пожалуется на своё недомогание, но отчего-то сильно в этом сомневался. — Хорошо. Лафейсон согласился, в поведении волка действительно было нечто странное. Вполне возможно, причиной невидимой, но вполне ощутимой для ульва слабости Локи могло послужить освобождение от браслетов. Лафейсон понятия не имел, каким образом он так просто смог избавиться от изделия цвергов, возможно, на это были потрачены некие резервные силы организма. Царь вынудил его согласиться со своей позицией, а Фенрир его поддерживал, и в итоге Локи оказался в меньшинстве. В некотором смысле прояснив ситуацию, троица покинула кабинет. С одной стороны, Локи был рад, что Фенрир не мог говорить, значит, он не сообщит Тору о том, что Локи избавился от привязи, но при этом ульв знал, чем болен Локи, но об этом он тоже поведать не мог. Чтобы отвлечь задумчивого Одинсона от его беспокойных мыслей, Локи завёл разговор о посевах и необходимости орошения полей ливнями для лучшей всхожести, если, конечно, им повезёт и семена взрастут. Тор согласился с позицией брата, а сам между тем размышлял над сложившейся ситуацией. Если недомогание Локи было связано с его ётунхеймскими корнями, что бы это могло быть и насколько это серьёзно? Одинсон не стал спорить, когда брат вдруг решил переговорить с Фолкором, лишь настоял, чтобы Фенрир отправился с ним. Советник согласился и тут же в сопровождении волка удалился решать внутренние вопросы государства, а царь направился прямиком в чертоги целителей.***
Тор застал Кристера и его помощника за работой. Они проводили диагностику асгардской девы, используя Горнило душ, Одинсон решил дождаться в коридоре и не мешать. Несмотря на ревность, которую он порой испытывал, когда Кристеру доставалось слишком много внимания Локи, ему больше не к кому было обратиться за советом. — Ой, ваше величество? — удивлённый женский голос заставил Тора опомниться, он отстранился от стены и нацепил вежливую улыбку. Помощник Кристера тоже поприветствовал царя и куда-то повёл девушку вперёд по коридору. Главный царский целитель обеспокоенно оглядел сына Одина с ног до головы, словно пытался оценить его состояние невооруженным взглядом. — Всё в порядке? — участливо поинтересовался Кристер. — Со мной? Да, — Тор нахмурился. — Мы можем поговорить наедине? — Конечно. Кристер пригласил Тора в свой кабинет, предложил ему присесть. Царь не отказался, устроился напротив целителя, который заговорил первый. Похоже, их обоих беспокоил один и тот же вопрос. — Речь пойдёт о Локи? — О нём, — вздохнул Одинсон, словно хворал он сам, а не его брат. — Локи, конечно же, отрицает очевидные факты, но вот Фенрир уверенно стоит на своём. — Он явно что-то чувствует, для восприятия асов недоступное, — согласился Кристер. — Возможно, это некая энергетическая истощённость, и, хотя я не заметил каких-то очевидных проявлений недомогания, без должной диагностики сказать что-то конкретное сложно. — Это может быть связано с его ётунхеймскими корнями? — сходу поинтересовался Тор. — Поскольку других причин я просто не вижу. Кристер потёр лицо руками. Он не был уверен, что стоило поднимать тему пыточных кандалов, которые обнаружились во время осмотра. Знал ли об этом Тор? Настолько ли доверяет ему Локи, чтобы рассказать о своей скованности и заведомо признать этим свою слабость. Однако царь ждал от него ответов, и, судя по его взгляду, он не уйдёт отсюда, не получив разъяснений. Кристер решил, что стоило увести разговор в другую сторону, в конечном счёте, реакция Локи на волнения о его здоровье вызывала у последнего лишь раздражение, возможно, он пытался скрыть причину, не желая с кем-то делиться. — Это довольно сложный вопрос, я изучил архивные записи, в частности засекреченные, полагаю, я имею право знать всё о здоровье младшего принца, и на данный момент я единственный остался из «старичков», так сказать, поэтому взял на себя смелость взглянуть на записи, которые были под запретом. — У целителей имеются засекреченные записи конкретно о Локи? — удивился Тор, об этом он не знал. — Информация деликатного характера, поэтому её очень тщательно скрывали, — кивнул Кристер. — Нельзя было, чтобы это просочилось в ряды непосвящённых целителей, будет лучше, если кроме меня, об этом вообще никто не будет знать. — Полагаю, как царь Асгарда и брат Локи я тоже имею право знать, — с нажимом произнёс Одинсон. Чтобы оценить, насколько вероятна была возможность взаимосвязи между недомоганием брата и тем случаем, когда Локи принимал его в обличии ётуна, ему необходимо было обладать полной информацией. — Только… — Кристер замялся, он нервно побарабанил пальцами по столешнице и снова заговорил: — Я лишь прошу не обсуждать этот вопрос с самим Локи, поскольку это может быть неудобно. Тор потёр губы, задумчиво наблюдая, как пытался подобрать слова собеседник. — Кристер, ты меня пугаешь, — медленно и настороженно отозвался Тор. — Что такого ты нашёл в архивах? — Понимаешь, у ледяных великанов есть врожденная способность к репродукции в суровых условиях, — начал объяснять Кристер, стараясь изложить всё правильно и доступно. — Относительно суровости я не могу судить, лишь предположить, что данный механизм проявляется на грани вымирания или других неизвестных мне причин. — Как это относится к делу? — Тор развёл руками, не до конца понимая, к чему вёл целитель. — Все живые существа имеют способность к репродукции. — Конечно, — кивнул Кристер. — Если ты имеешь в виду разнополых представителей той или иной расы. Тут же речь идёт о том, что ётуны способны зачать в однополой паре, две женщины или двое мужчин. Я полагаю, Один опасался, что эта информация может каким-то образом стать достоянием общественности, что точно причинило бы принцу массу неудобств, а ещё хуже, если бы Локи узнал об этом. Не думаю, что ему, будущему воину и сыну Одина, стоило знать о некоторых нюансах физиологии ётунов. Тор сидел на стуле как громом поражённый, он тяжело сглотнул, чувствуя, как сердце в груди стало колотиться как бешеное, и очень тихо произнёс: — То есть Локи может понести, если по каким-то причинам предпочтёт мужчину? Так? — Нет, — со спокойным сердцем отозвался Кристер, не замечая ужаса и паники в глазах своего собеседника. — Даже с учётом нетрадиционных предпочтений, это невозможно. Для этого Локи должен обратиться, принимая свой ётунхеймский облик. Успевший на один краткий миг успокоиться, Тор окончательно понял, что это лишь вопрос времени, когда Локи оторвёт ему башку и станет пинать по тренировочной площадке, когда узнает, отчего Фенрир был так обеспокоен его здоровьем. Тор тяжело сглотнул. — Ну да, — слабым голосом ответил Одинсон, едва переваривая услышанное. Ему хватило пары минут, чтобы подсчитать сроки и оживить в памяти, как брал Локи в обличие ётуна. А на следующий день он вёл себя нервно и к тому же потерял сознание. — Локи уж точно не стоит об этом знать. — Я надеюсь, это останется между нами, — заметив, как сник Одинсон, Кристер решил, что такая правда буквально шокировала царя. — Разумеется, — медленно ответил Тор, ему сейчас хотелось как можно быстрее скрыться с глаз целителя. — Ты извини, меня вызывает Хеймдалль, поговорим потом. — Конечно. Тор немедленно подскочил со стула и покинул кабинет целителя. Он выбрался на улицу, хватая воздух открытым ртом, бог грома пытался свыкнуться с этой мыслью. Голова буквально кружилась от переизбытка эмоций. Одинсон динамично шагал в сторону замка, едва сдерживая безумную улыбку, которая так и растягивала губы в разные сторону. У него будет ребёнок, маленький такой красивый мальчик, вылитый Локи — темноволосый, зеленоглазый, хитрый и улыбчивый. Тору хватило лишь одного мгновения, чтобы представить, как он нянчится с малышом, пока Локи отдыхает, как учит его ходить, страхуя от падений, как брат станет учить сына магии, а Тор — военному искусству, и четыре раза в год они будут засиживаться у озера, высматривая падающие с неба звёзды, загадывая глупые желания. Ему так хотелось прокричать на весь свет, что Локи принадлежал теперь только ему, потому что он любит брата ненормальной, больной любовью и у них скоро будет ребёнок, который только сильнее привяжет мага к Асгарду, к самому Тору и этому малышу. Одинсон замедлил шаг, когда взлетел в мыслях слишком высоко, падая с неба на землю. Что будет, если, узнав о своём интересном положении, Локи не обрадуется, что вполне вероятно, ведь скажи любому мужчине, что он носит ребёнка, и ничего кроме как желания избавиться от бремени он не испытает. Одинсон прерывисто вздохнул и остановился. Локи всегда стремился казаться сильнее и ловчее друзей Тора, он точно в тайне хотел превзойти его в физической силе, но так до конца и не смог с этим справиться. Для брата будет ударом узнать, что он ещё и понёс, как женщина. Тор прикрыл глаза и вздрогнул от ударившего ему в спину порывистого ветра, сжимая кулаки, царь вдруг ощутил собственное бессилие. Если брат задумает избавиться от ребёнка, кто сможет помешать ему — повелителю магии. Теперь Одинсон брёл в сторону замка уставшим древним стариком, едва передвигая ногами, тёмные тучи уже собирались над его головой, но вода с небосвода ещё не хлынула. Приближаясь к тренировочному полю, Тор увидел одинокую фигуру Сиф, она уверенно тренировалась в одиночестве, сражая мечом своего невидимого врага, похоже, только это и надо было ей для счастья. Забыла и думать, как таскаться за Локи. Одинсон вздрогнул от неожиданности, когда в ладонь ему ткнулся большой влажный нос. Он обернулся и через силу улыбнулся, это Фенрир подкрался к нему незаметно, за ним следовал Локи, он выглядел взволнованным. — Ты снова был в Ванахейме? — полюбопытствовал Лафейсон серьёзным тоном, приближаясь к брату. — Смотрю, тучи наползли. Что случилось? Тор скривился, взглянув на тёмное небо, и растерянно покачал головой. Фенрир уселся на землю, наблюдая за поведением царя, прислушиваясь к его эмоциям. Тор казался обессиленным и уставшим. — Ничего, — поспешил с ответом Одинсон. — Я тут решил прогуляться и просто размышлял… — Ну конечно, — Локи хитро усмехнулся, подходя ближе, но не нарушая рамки приличия. — Просто размышлял? Видимо, о чём-то весьма неприятном, если дождь собирается. Выкладывай, в чём дело, на тебе лица нет. Ты здоров? Одинсон даже рассмеялся, только как-то грустно. Волк прищурился, наблюдая за царем, он выглядел неважно. — Со мной всё в порядке, — покачал головой Тор. Но Локи было уже не остановить, Тор выглядел потерянным и сокрушённым, как в тот вечер на церемонии вознесения Одина. Фенрир вскочил на ноги и подошёл к Одинсону, встал рядом, и заскулил — это был тревожный признак. — Тебя беспокоят метки? — продолжал допрашивать маг. — Тебе больно? Фенрир не отходил, а Одинсон погладил его по голове, успокаивая. В связи с последними событиями у Локи не было других предположений, если проклятье Сурта ослабевало, брат, возможно, тоже чувствовал какие-то изменения. — Нет, — возразил Одинсон, он поймал взволнованный взгляд брата. — Я сейчас задам странный вопрос, но ты ответь, ладно? Локи с готовностью кивнул, он ответит на любой вопрос, лишь бы понять причину странного поведения брата. — Когда ты узнаешь о том, что я сделал, то всё равно меня возненавидишь, — Тор нервно потёр губы, от волнения у него сдавило горло, он говорил через силу. — Скажи, что бы ты принял как откуп за одну-единственную просьбу? — Я тебя не понимаю, — покачал головой маг. — Но в любом случае, я не стану торговаться с тобой. — Я прошу тебя, — Тор тяжело сглотнул, чувствуя, как сжималось сердце от боли, как кожу стягивало и обжигало огнём. — Я всё ради тебя сделаю, просто скажи. Лафейсон забыл об осторожности, он приблизился, нарушая личное пространство брата, и осторожно коснулся его предплечья. Поведение Тора не было похоже на шутку или некую уловку, он выглядел плохо, и Фенрир точно чувствовал это. — Давай ты сейчас успокоишься, и мы сходим к целителям, хорошо? — мягко сказал Локи, понимая, что брат был не в себе. — Тор, если ты хочешь меня напугать, у тебя получается. Одинсон отрицательно покачал головой. — Не спорь, — мягко, но настойчиво попросил его маг. — Я не пойду к нему, — нервно отозвался Одинсон, имея в виду Кристера. — Тогда мы сейчас пойдём ко мне, и ты всё мне объяснишь, хорошо? Тор опустил глаза и кивнул. Маг обнял брата за талию и активировал Тессеракт. Одинсон прикрыл глаза от слепящего света, а через миг они уже оказались в покоях Локи. — Прости меня, — прошелестел Одинсон, когда маг помог ему присесть на постель. Фенрир снова жалобно заскулил и стал ходить из угла в угол. — Тор, — строго осёк Лафейсон. — Успокойся и скажи мне, что тебя беспокоит. Только не ври, тебе больно? Одинсон отрицательно покачал головой, но под взглядом зелёных глаз понуро ответил: — Грудь жжёт. — Давай снимем одежду, и я взгляну, — начал было маг, опускаясь на колени перед братом, но тот отрицательно покачал головой, он нежно обхватил ладони мага своими и просто держал, заглядывая в зелёные глаза. Тор сглотнул и заговорил дрожащим голосом: — Локи, ты только не пугайся, кажется, ты понёс. Это почувствовал Фенрир, поэтому так тебя защищал от Сиф. Ульв за спиной мага победно тявкнул. — Это твой гениальный вывод? — усмехнулся маг, с недоверием поглядывая на брата. Ничего более глупого ему ещё не доводилось слышать. — Я говорил с Кристером, — мрачно добавил Одинсон, пытаясь придать своим словам больше обоснования. — Он нашёл в архивах записи о тебе. Локи, понимаешь, ётуны способны зачать в однополой паре. Лафейсон дёрнул руками, освобождаясь от захвата тёплых ладоней, и немедленно поднялся на ноги. Одинсон не стал его удерживать, отлично понимал, что отрицание — это нормальная реакция после такой новости. — Это случилось три месяца назад, здесь не может быть ошибки, — понуро произнёс Тор, понимая, что, кроме него самого, в этой ситуации некого винить. Локи отстранился на пару шагов, судорожно соображая, Одинсон уж точно не стал бы таким образом подтрунивать над ним, говорил он вполне серьёзно. Маг отвернулся, потёр переносицу. Быстро воскрешая в памяти последовательность событий, о которой толковал царь. И действительно, до того случая три месяца назад с ним не происходило ничего странного, хотя уже тогда они с братом состояли в связи, а вот после стали проявляться нетипичные для Локи реакции: чрезмерная раздражённость, злополучный обморок, поведение Фенрира в частности. К тому же утренняя выходка ульва, когда он потёрся головой о его живот, буквально напрямую показывая, в чём было дело, только они с братом этого не поняли. Более того, загадочное избавление от браслетов цвергов теперь обретало хоть сколько-то реалистичное объяснение. Сам Локи не смог бы от них освободиться, ведь изделие хитроумное и зачарованное, а вот ребёнок в его чреве, уже обладая магической силой, вполне мог выступить на его защиту. Лафейсон задумчиво потёр губы. Какой же силой должен обладать этот ребёнок, если без вреда для себя и самого Локи привёл в негодность закалённое тёмной магией изделие. Маг обескуражено приоткрыл рот, когда в его памяти так услужливо всплыл образ из оговорки: младенец на руках матери. А может быть, отца? Не это ли то самое условие, которое невозможно было воплотить в принципе, если проклятье завязано на Торе. К женщинам брат упорно оставался равнодушен. Значит, другого варианта у них нет и быть не могло. И всё равно, Локи не мог так с ходу поверить в то, что внутри него зародилась жизнь. Почему именно он? Что за рок преследовал его от рождения? — Подожди, подожди, — Локи поднял указательный палец вверх, как бы прислушиваясь к своим мыслям, он обернулся к брату, тот сидел бледный, как снежный покров лютой зимой, он выглядел подавленно и не менее растерянно. — Ты сказал, что был в железном лесу. Что конкретно тогда сказала тебе ведьма? Они тогда не обсудили этот вопрос толком. Локи просто не стал вдаваться в подробности. — Причём здесь это? — Одинсон нервно дёрнулся и шумно сглотнул. — Что она тебе сказала? Какой дала совет? — настаивал маг. — Локи я… — Отвечай, Тор, хватит блеять! — рыкнул Лафейсон. — Она сказала, что ты единственный сможешь снять проклятие с Асгарда, только ты, — признался Одинсон. — Она сказала мне, что ты не станешь помогать и для этого нужно сковать тебя. Я с самого начала знал, что это неправильно, но я был в отчаянье, Локи. — Единственный, значит? — усмехнулся советник. Размытая до того картина стала приобретать резкость, наполняясь деталями, незаметными с первого взгляда. Кандалы в данном случае выступали как защита Тора от травм во время соития. Не воспользуйся брат хитростью — и как бы он прикоснулся к нему в ту ночь. А так получалось, Одинсон всё сделал правильно. Вторая оговорка откроется, когда на свет появится наследник, продолжая род царей. Непросто было переварить, что Локи снова стал козлом отпущения. Как совершать подвиги — так это Тор, а как детей вынашивать — ну куда уж тут без Локи. И хуже всего только то, что маг, понимая важность рождения этого ребёнка, теперь не имел права даже вырезать его из своего чрева. К такому Лафейсон не был готов. Он грустно вздохнул, приблизился и присел на постель рядом с Тором, тот боялся проронить и слово, понимая состояние брата и разделяя его. — Я знаю, что ты меня ненавидишь, — вдруг тихо, но уверенно произнёс Тор. — Это ещё мягко сказано, — Локи смотрел на Фенрира, который печально вздохнул, сочувствуя магу. — О чём ты толковал там на улице? Что-то хотел у меня попросить. Тор вздрогнул, повернул голову к Локи, ловя странный взгляд брата. — Не избавляйся от ребёнка, — хрипло попросил Тор и тут же затараторил, пытаясь заболтать мага: — Я понимаю, что для тебя это бремя, я согласен с тем, что ты будешь до конца жизни меня ненавидеть, если ты не хочешь его воспитывать, я не стану настаивать, только позволь ему родиться, он ведь наш. Всё что хочешь проси, только дай ему жизнь. Лафейсон задумался, такой удачный момент поторговаться. В другие времена Локи, скорее всего, поверг бы Тора на колени, сделав своим слугой до скончания времен, с удовольствием унижая достоинство ненавистного отпрыска Одина, который только и делал, что выхваливался перед ним, показывая, насколько он лучше самого Локи. Только ситуация изменилась кардинальным образом, теперь маг не просто безродный ётун в стане асов, он советник царя и второе лицо в Асгарде, брат прислушивался к нему, хотя они и спорили, но всё равно Тор держался его стороны. А теперь ещё и наследника Тор желал именно от него и, судя по всему, видел в этом неудачном стечении обстоятельств благо. Проси, что душа пожелает, все богатства, какие только Тор может возложить к его ногам, удачный момент потребовать полной неприкосновенности и больше не испытывать посягательств на своё достоинство со стороны аса, но почему-то Лафейсон медлил и не решался попросить то, о чём грезил в другие времена. Лафейсон опустил ладонь на колено брата и со вздохом несильно сжал. Одинсон напряжённо ждал ответа. — Больше никогда, — начал Локи серьёзно. — Никогда не спрашивай совета у ведьм из железного леса. Эти проклятые твари сгубили жизнь нашему отцу и твою чуть было не пустили под откос. — Я не понял, — растерянно покачал головой Одинсон. — Чего ты не понял? — раздражённо бросил Локи, убирая ладонь с колена любовника. — Что тут вообще непонятного?! Я недостаточно ясно излагаю? — Это твой ответ? — удивился царь. — Это мой приказ. — Но я думал, ты… — Одинсон шумно сглотнул, развёл руками. — Что-то другое попросишь. — Я куда более великодушен, чем ты привык обо мне думать. — То есть наш сын… — А может, дочь, — вскочил на ноги маг, перебивая Одинсона. — Да, она появится на свет или он. А ты, братец, будешь выполнять все мои капризы безоговорочно. — Я согласен, — воодушевлённо покивал Тор. Лафейсон напустил на себя весёлый вид, а на душе было неспокойно, как никогда в жизни он нуждался в совете и поддержке, а ещё он с ужасом представлял, каким образом вообще сможет выносить это дитя, уже не говоря о моменте рождения.