***
Тор как заботливый старший брат прибрался в кабинете, стёр все следы, порочащие их общую с братом репутацию. Ему и самому следовало привести себя в порядок, при этом хотелось добраться до комнаты, оставшись незамеченным. К счастью, на пути ему попалась лишь служанка, которой он лучезарно улыбнулся и, получив в ответ скромный взгляд, прошёл мимо. Скрывшись за дверями своих покоев, Одинсон наконец выдохнул и успокоился. Он быстро ополоснулся в купальне, надел свежую одежду и, памятуя о сообщении Локи, решил заглянуть в сады Идунн, чтобы удостовериться лично в наличии поросли. Уже под сводами главного зала Тор заметил Сиф. Она увлечённо обсуждала что-то с молоденькой асиньей, воительница стояла к нему спиной, как и в прежние времена, облачённая в доспехи, тёмные волосы были убраны в косу, к счастью, она не обернулась и его не заметила. Видимо, разговор был очень увлекателен, даже её собеседница не обратила внимания на мелькнувшего неподалёку царя. Тор быстро прошёл в сторону колоннады и скрылся на улице. Одинсон вдохнул полной грудью, осмотрелся. На тренировочном поле было тихо. Буквально следом за ним на улицу вышел Сверр и окликнул его. Тору пришлось остановиться и обернуться, а ведь он так хотел сейчас побыть наедине с самим собой, наслаждаясь отголосками восторга, который пережил вместе с Локи. Полководец поспешил ему навстречу. — Царица искала тебя, — без прелюдий сообщил Сверр, переходя сразу к делу. — Логмэр рассказал ей о ситуации с ульвами, она не на шутку разволновалась. Мы всех подняли на уши, а вы трое как сквозь землю провалились. — Мы были в кабинете, — развёл руками Тор, не понимая, с чего вдруг устроили переполох. — Обсуждали некоторые вопросы. Произошло что-то серьёзное? «В таком случае Хеймдалль уж точно сообщил мне через ментальный канал», — подумалось Тору. Значит, спешки не было и серьёзных опасений тоже. Благо, никому в Асгарде ни за что не придёт в голову, чем на самом деле они занимались в кабинете. — Вовсе нет, — смутился собеседник. — Ульвы ничего такого не предприняли. А где Локи сейчас? — Я не знаю, мне нужно было ещё закончить свои дела, а он удалился, — пояснил Тор. — Ну ладно, — Сверр вздохнул и озадаченно почесал затылок, казалось, он пытался что-то разузнать, но никак не мог подобрать слова, поэтому резко замолчал. — Всё в порядке? — поинтересовался Одинсон. — Ты какой-то встревоженный. — Всё хорошо, — отмахнулся асгардец. Тор не купился на отговорку, поскольку в поведении аса отчётливо была видна обеспокоенность. Одинсон пытливо выжидал, что Сверр скажет ещё что-то и, возможно, развеет его опасения, но этого так и не произошло. Заглянув за спину воина, царь ещё больше насторожился, с любопытством наблюдая, как в их сторону спешила царица и её фаворит. Фандрал бережно держал Фригг под руку, а она что-то ему говорила, нервно жестикулируя свободной рукой, светлое платье с золотистым отливом сидело на ней изумительно, вот только богиня отчего-то выглядела крайне оскорблённой. О причине, которая испортила матери настроение, Одинсон узнал, как только парочка подошла ближе. Фандрал остановился, и богиня последовала его примеру. — Почему мне не сообщили о прибытии ульвов?! — взвинченный голос Фригги резанул по ушам. — Тем более о ситуации, когда они могли угрожать Локи и Фенриру! — Они вовсе не собирались угрожать ему, — вздохнул Одинсон, старательно проявляя терпение. — Просто хотели забрать, а мы, в свою очередь, не собирались его отдавать. — Официальную версию я слышала, — прервала царица, губы её превратились в тонкую полоску. — Их настойчивое вмешательство в жизнь ребёнка, которого они отдали, неприемлемо. — Их можно понять, — спокойно рассуждал вслух Тор, не соглашаясь с её позицией, словно перед ним был некто посторонний, а не родная мать. — Мы скрывали его, они сделали неверные выводы и решили действовать напористо. — Но… — Мама, — оборвал Тор, добавив в свой тон чуть больше грубости, чем собирался, за что удостоился сразу же двух порицающих его поведение взглядов. — Я не думаю, что есть причины для волнения. — Полагаешь, они просто так отступятся? — в разговор вступил Фандрал, он почувствовал замешательство царицы и решил вступиться. — Они взглянули на Фенрира, и даже если их не устраивает сам факт иного развития событий, выбора у них всё равно нет, останется только принять ситуацию как должное, — Тор развёл руками. — А что Локи думает по этому поводу? — поинтересовалась Фригг. — Сложно сказать, — вздохнул Одинсон. — Он был не готов к их визиту, но всё прошло неплохо. — А где он сам? — не унималась царица. — Я не знаю, — в голосе Тора сквозило напряжение, ведь ему второй раз приходилось повторять одно и то же. — Занят делами. Прошу меня извинить, я срочно должен идти. Тор не привык отчитываться о каждом своём действии и не собирался продолжать этот бессмысленный разговор. Конфликт, о котором толковала царица, был исчерпан, так к чему все эти обвинения? Локи и Фенрир были в безопасности, а всё остальное никого не касалось. Одинсон бесцеремонно оставил позади ошарашенных асов, чувствуя их взгляды, но не испытывая при этом угрызений совести. — Похоже, он ещё не знает, — как-то неловко заметил Сверр, провожая взглядом молодого царя. Асгардец предположил, что Одинсон был не в курсе последних сплетен, поскольку большую часть дня провёл в кабинете. Не довелось ещё услышать шепотки на тему увлечённости младшего принца персоной главного целителя. Однако слухи обычно разносятся со скоростью света, значит, ближе к вечеру он обязательно узнает. Хотелось верить, что он не станет воспринимать это слишком близко к сердцу. В конце концов, Локи имел право на личную жизнь вне зависимости от предпочтений в отношении половой принадлежности фаворита. — О чём? — не совсем понял Фандрал, он нахмурился. Фригг тоже обратила голову в сторону полководца, не подозревая, что именно имел в виду Сверр. — Не слышали последние слухи, которые распустила прислуга? — удивился почётный член совета. — Мне кажется, об этом уже все знают. Любовники почти в унисон отрицательно покачали головой. — О чём ты, Сверр? — взволнованно поторопила царица. — Что Локи и Кристер в отношениях чуть больше, чем дружеских. Представляю, как отреагирует Тор, если ваша с Фандралом привязанность вызывала у него непонимание и раздражение. Фригг надолго замкнулась, поскольку единственным первоисточником этих слухов, хоть и не ведая того, стала она сама. А кто ещё? Ведь это они с Фандралом обсуждали Локи и Кристера утром, выходя из обеденного зала. Значит, их кто-то подслушал. Много ли надо информации, чтобы создать новость для пересудов. Тор поспешил покинуть общество асов, поскольку его изрядно выбили из колеи их нападки. Шагая в сторону садов Идунн, он никак не мог отделаться от мысли о странном поведении матери и Сверра. На фоне последних событий Тор сделал неутешительный вывод: проклятье вполне могло проявить себя в любом из асов. Первым делом это произошло с ним самим, теперь под влияние попал Кристер, а значит, целитель не последняя жертва муспельхеймской магии. Поразмыслив над этим, Тор припомнил слова Локи: «Я инородный элемент в замкнутой системе. Вы все пытаетесь вытеснить меня из этой модели». А значит, Локи — это угроза для захватчика и надежда для Асгарда. Этот факт лишь подтверждали слова ведьмы из железного леса. Только Локи был способен разрушить проклятье, и для этого он определённо должен провести какие-то манипуляции, только брат ничего такого не делал, просто жизнь шла своим чередом. Асгард медленно обновлялся, на выжженных землях появлялась трава, на деревьях — листья, а Локи носил под сердцем их общее дитя. Тор замедлил шаг, а затем и вовсе остановился. Всё, что казалось ему странным в поведении брата, вдруг обрело смысл, Одинсон понял, что именно умалчивал Локи и с какой целью. Лафейсон затеял опасную игру с магией Сурта, он превзошёл проклятого муспелия, обманул его, и шаг за шагом разрушал проклятье. Суртовой магии оставалось лишь предпринимать попытки выправить ситуацию, по всему получалось, что всё близилось к исходу, и рождение наследника станет ключевым моментом в истории Асгарда. Возрождение и обновление непосредственным образом связано с ребёнком, по той же причине Локи не заартачился, когда Тор просил его не избавляться от малыша. В другой ситуации братец не стал бы оставлять ребёнка, тем более зачатого от сводного брата. Усилием воли Тор заставил себя шагать вперёд, но никого не видел по пути и не слышал, словно ширмой отгородился от всего окружающего мира, предаваясь рассуждениям. До садов он добрался в состоянии крайнего упадка сил. Отросток золотой яблони перестал его волновать, да, он хотел его увидеть ещё какие-то полчаса назад, а сейчас ему было всё равно. Теперь Одинсон всё знал и понимал, отчего Локи вдруг переменился: он был показательно нежен, он хотел заниматься любовью, он ворковал с ним, как голубка, он хвалил его, и всё ради того, чтобы держать магию в узде. Локи ничего к нему не испытывал, просто делал своё дело, то, ради чего Тор захватил его в Мидгарде. Брат снимал проклятье, и он доведёт дело до конца с присущим ему скрытым упорством. В груди у Тора разливался противный жар, словно сердце проткнули, и то, что вылилось из него, — это горечь разочарования. Одинсон пару раз шумно вдохнул, пытаясь привести мысли в порядок; он совершенно забыл о том, что Локи, рискуя собой, отправился в Железный лес, чтобы спасти ему жизнь во время приступа. Стал бы он это делать, если ничего не испытывал? Он ведь мог остаться безучастным, дождаться его, Тора, смерти, а после рождения ребёнка либо занять трон, либо покинуть Асгард. Одинсон понимал: о своих выводах ему лучше помалкивать, ещё не хватало Локи беспокоиться по этому поводу. Но разве будет честно продолжать и дальше упиваться красивой сказкой? Тору противно было даже думать о том, что брат лишь позволял брать себя, держа под контролем ситуацию. Только с этой целью, без чувств и настоящего желания. Одинсон не знал, сколько времени он простоял как вкопанный посреди сада, где он был как на ладони — истукан с измученной душой. Тор вздрогнул и дёрнулся, чувствуя прикосновение. Он немедленно обернулся. Наверное, у него был грозный вид, поскольку представшая перед ним Сиф взволнованно сглотнула и нахмурилась. Одинсон молчал и просто смотрел на неё, не заговорил, не задавал вопросов, не реагировал на неё, будто не узнавал. — Всё в порядке? — осторожно поинтересовалась Сиф. — Тор? Одинсон взял себя в руки, насколько только мог сейчас контролировать себя, и на его губах появилась странная, незнакомая воительнице жестокая улыбка, кривая, злая. — Что ты хотела? Царь распрямил плечи, он словно вырос в два раза, закрывая солнечный свет, которого в Асгарде уже никто и не помнил. Такой Тор пугал Сиф, но вместе с тем и восхищал, старший принц всегда был для неё добрым другом, но никогда он не воспринимал её как женщину, которую можно желать. Из-за проклятья он стал совершенно отстранённым, его не занимали романтические мысли, никто не видел его в обществе прекрасного пола, и Сиф считала, что усталость давала о себе знать. На плечах Тора лежал тяжкий груз правления умирающим миром. С возвращением Локи всё снова изменилось. Очевидно, они заключили некий союз, о котором не знал никто. На каких условиях Локи вернулся? После того, что он сделал, Тор не избрал для него наказание, сообщил лишь, что маг способен повлиять на ситуацию, и асам ничего не оставалось, как принять эту новость и смириться с ней. Сиф не доверяла колдуну, поскольку он теперь всё время был ближе к Тору, он направлял царя, он влиял на его мнение, они спорили, но Тор всё равно придерживался стороны Локи. Стратегия советника казалось Сиф односторонней, он упрочил свою позицию при дворе, он диктовал Тору свои условия, и это настораживало. А теперь Асгард медленно освобождался от гнёта проклятья, и большая часть совета соотносила успехи с деятельностью мага. Никто не задумывался: а Сурт ли проклял Асгард? Может, это Локи подготовил почву для того, чтобы феерично вернуться и завоевать всеобщую любовь? Сиф не была уверена ни в чём, но в одном не сомневалась: Локи вёл свою игру, и Тор в ней был пешкой. — Я просто услышала о том, что золотая яблоня дала отросток, хотела узнать, правдивые слухи или нет, — с опозданием отозвалась воительница, невзначай бросая намёк, который Тору пока был не ясен. — Хотела взглянуть, я тебя позвала, но ты молчал. — Понятно. Вот и я хотел взглянуть, — Тор немного поразмыслил и добавил: — Почему слухи? Об этом уже судачат? Мы ещё не делали официального заявления. Сиф снова заметила эту черту Тора: делать из них с Локи некий тандем. Тор теперь ничего не заявлял, он делал это вместе с Локи. И это «мы» раздражало воительницу. Прежде Тор всегда сам принимал решения, и ничто не могло на них повлиять. А теперь что? — Сейчас другая новость на повестке дня, — легко ответила Сиф, словно ей было всё равно. — И какая же? — Тор склонил голову набок. Общение с подругой начинало вызывать у него раздражение. — Я не думаю, что… — Ты уже начала этот разговор, — грозно оборвал Одинсон. — Какие нынче сплетни? — Ну, после истории с отношениями Фандрала и царицы, — Сиф заметила, что Тор отреагировал спокойно при упоминании о той ситуации, — наверное, тебя не сильно удивит, что романтические отношения твоего брата обсуждает вся прислуга при дворе. Тор замер, как громом поражённый. В первый момент он решил, что речь шла о том, что их с братом отношения стали достоянием общественности, и в этом не было ничего хорошего просто потому, что Локи оторвёт ему голову, когда до него дойдут эти самые слухи. Однако Сиф обозначила именно Локи в центре пересудов, а о нём ничего не сказала. — Тебе так и не даёт покоя, что мой брат тоже может заводить друзей и любовниц? — Одинсон пожал плечами. — Я не вижу в этом ничего предосудительного. — Но с мужчиной?! — вдруг потеряла терпение Сиф и буквально вскрикнула от возмущения. — Прости, что? — Одинсон побагровел. — Что ты сказала? — У него отношения с мужчиной, — снова повторила Сиф, уже не скрывая своего порицания. — Кто бы мог подумать, с Кристером. Ты что, не видел, как он на него смотрел за завтраком? — Это в любом случае не твоё дело, — бросил Одинсон, и больше он не намерен был продолжать этот разговор. Сиф проводила друга детства спокойным взглядом. Так или иначе, Тора встревожила неприятная новость. Судя по тому, как он рванул в сторону замка, возможно даже, что он призовёт Локи к ответу. Сколько можно было допускать подобное попустительство. Сначала царица демонстрировала окружающим свои отношения, теперь младший принц. Одинсон просто обязан был пресечь слухи, упразднить Локи, встать во главе царства. Сиф вздохнула, чувствуя, как её переполняло сладкое чувство свершившейся мести. Локи давно следовало указать, где его место, а Тору — слушать лишь голос разума, а не идти у брата на поводу.***
«Этот суматошный день когда-нибудь закончится?» — первое, что подумал Локи, когда Сверр с беспокойством предупредил о слухах, что гуляли по дворцу. Полководец подловил его в коридоре, когда Локи, покинув свои покои, отправился найти Тора, он как раз собирался выбраться на улицу. — Кому только такое в голову пришло? — скривился Лафейсон. — То есть это всего лишь слухи? — неуверенно переспросил собеседник. — Разумеется, — подтвердил Локи. — Мы с Кристером в хороших дружеских отношениях. Тебе не кажется, что любовная связь — это уже какой-то бред? — Если хочешь знать, я не порицаю, каждому своё, — постарался выправить ситуацию Сверр. В его возрасте говорить о таких вещах с молодым мужчиной было как-то странно. — Меня, в общем-то, другое беспокоит. Когда эти слухи до Тора дойдут, как он отреагирует? Ты ведь помнишь, как он отнёсся к Фригг и Фандралу. — Не волнуйся, — отмахнулся Лафейсон, лишний раз убеждаясь, что правильно сделал, отправив Фенрира одного домой к целителю. Ульв разузнает, как дела, а уж чуть позднее Локи сам заглянет к нему. — Я не думаю, что Тор воспримет это серьёзно. — Может, тебе сразу стоит с ним поговорить, опровергнуть, так сказать, — пожал плечами Сверр. — Его ещё найти надо, — озадаченно ответил Лафейсон Они разговаривали в коридоре, иногда мимо проходили караульные и прислуга, девушки бросали на Локи робкие взгляды, мужчины — опасливые. Маг не собирался серьёзно относиться к сложившейся ситуации, просто надо было дождаться новой сплетни, которая перекроет старую, но переговорить с братом стоило. Сверр сообщил, что видел Тора на улице и что он удалился в сторону садов Идунн. Локи собирался его разыскать, но не успел даже выбрать начальное направление поисков, как Одинсон появился в поле зрения. Он динамично шагал в направлении Локи. Сверр тут же заметил, когда советник бросил ему за спину любопытный взгляд, и тоже обернулся. Лафейсон уверенно сообщил, что собирается поговорить с братом с глазу на глаз, а Сверр предложил свою поддержку, не соглашаясь с опрометчивостью принца. Локи лишь покачал головой, уверенно отказываясь от помощи. Тор уже приближался, когда Сверр бросил на царя спокойный взгляд и тут же удалился, оставляя братьев наедине. — А где Фенрир? — поинтересовался Тор с ходу. Локи, в свою очередь, дождался, пока Сверр отойдёт достаточно далеко, чтобы не слышать их разговор, и ответил: — Я отправил его проведать Кристера, — спокойно отозвался Лафейсон. — Нарвенн даст через него ответ. Одинсон нерешительно смотрел в глаза Локи, выжидал, только сам не знал, чего именно, и снова заговорил: — Ты уже в курсе? Оба понимали, о чём шла речь. Локи положительно кивнул и ухмыльнулся. Он медлил, пытаясь подобрать слова и объяснить брату, что для волнения не было причин, когда Одинсон снова спросил: — Тебе это не кажется странным? Вопрос обескуражил Локи: он думал, Тор в очередной раз проявит свою ревность, но этого не произошло. — Что именно? — попытался уточнить маг. — То, что я последним узнаю о своём романе с целителем? Локи шутил, а Тор не злился, ирония в голосе брата была очевидна, но всё равно отрицательно покачал головой. — Я имею в виду странность, которая, можно сказать, закономерна, — сообщил Одинсон деловито, и теперь советник нахмурился, поскольку не понимал. — Суртова магия пытается настроить меня против Кристера, заставляя ревновать, вызывая во мне сомнения. — Разумно, — Локи отвёл взгляд и раздумывал над сказанными словами. — Особенно разумно, — Тор сорвался и не мог удержаться и не напасть на Локи, разоблачая его, а ведь хотел смолчать, — если учитывать, что я всеми силами оберегаю того, кто рушит проклятье и является угрозой. — Это сопротивление будет только набирать силу, — согласился маг. — Я так и понял, — кивнул Тор, теперь он был совершенно уверен в том, что Локи знал, что делал. — Поэтому ты так отстранённо относишься к нему, просто как к средству достижения цели. — О чём ты? — Локи был искренне удивлён и не понимал, к чему вёл брат. — О нашем маленьком чуде, — Тор нервно сглотнул. — Он появится на свет, и проклятье рухнет. Ты давно об этом знал? Тор нервничал, а Локи обернулся, надеясь, что никто не услышит их, собственно, в коридоре, кроме них, не было ни души. Однако подобные разговоры не следовало вести в коридоре, даже у стен были уши, глаза и жадный до сенсации разум. — Во-первых, не смей говорить со мной в таком тоне, — взвился Локи, раздражённый пусть и логичными выводами брата, но такими малодушными. Он шагнул к Тору так, что оказался непозволительно близко. — А во-вторых, тебе ни разу не приходило в голову, что ради тебя, ради «нашего чуда» я готов пожертвовать своей жизнью? Ты смеешь упрекать меня? После всего? Локи отстранился, а Тор шумно выдохнул и понурился. Он опять всё понял не так? — Ты думаешь, Кристер просто так вспылил, когда узнал о нашей ситуации? — нервно поинтересовался Локи. — День рождения нашего чуда может стать днём моей смерти. Об этом ты не удосужился подумать? — Но почему ты мне не сказал? — Тор поражённо уставился на брата. — А догадаться ты не мог? — Локи всплеснул руками. — К тому же я не хотел вызывать лишние опасения у тонких нитей муспельхеймской магии. Но благодаря тебе, точнее, через тебя, проклятье теперь знает, кого надо изолировать, чтобы его не разрушили. Тор уронил взгляд на живот брата, который ещё не выдавался вперёд, но тут же снова уставился на побледневшее лицо брата. — Как ты вообще терпишь меня? — Тор искренне не понимал, почему Локи до сих пор с ним возился, объяснял ему очевидные вещи, каждый раз наталкиваясь на непреодолимую стену тупости, ревности и душевной глухоты. — Я просто люблю тебя, брат. Это Локи сказал без притворства и шутливости, и Тор ему верил. Сколько можно было искать подвоха, Тор сам не понимал, почему не мог просто наслаждаться тем, что держал в руках. — Я не знаю, что сказать, — Тор сглотнул ком в горле. «Я думал, ты со мной только ради того, чтобы снять проклятье», — крутилось у бога грома на языке, но он прикусил его. — Тогда лучше помолчи и подумай хорошенько, как долго теперь я просуществую, когда проклятье соберёт в кулак оставшиеся силы и поднимет их против меня. — Я буду готов, я смогу тебя защитить, — пламенно пообещал Тор. — А кто защитит меня от тебя? — вопрос был хлёсткий, как пощёчина, но Локи был прав. — Фенрир, — не задумываясь, ответил Одинсон. — Я уверен, он гораздо сильнее меня и неподвластен проклятью. Локи не ответил. Хорошее настроение, которое охватило его с утра, испарилось, он старался не разводить панику раньше времени, но Тор окончательно всё испортил. Маг не хотел больше разговаривать, и тем более с братом. Не особенно рассчитывая на понимание с его стороны, он всё же попросил оставить его одного. Одинсон отказал ему в этой просьбе, но оговорился, что, как только Фенрир вернётся от Кристера, он удалится. К счастью для Локи, ульв нашёл их в коридоре, едва о нём вспомнили рассорившиеся братья. На шее у него висел шнурок с посланием, и маг, не удосужившись посвятить Тора, что именно было там написано, позвал Фенрира следовать за ним. А Одинсон так и остался стоять посреди коридора.***
За ужином Тор был тих и задумчив, он бросал на Локи редкие взгляды. Брат, в свою очередь, поддерживал беседу с членами совета, с аппетитом насыщая желудок. Присутствовало лёгкое напряжение, но за общим фоном этого никто не замечал. Тор покинул обеденный зал прежде, чем подали десерт, Локи проводил его озадаченным взглядом и продолжил беседовать с Фолкором, заметив, как Сиф проводила царя настороженным взглядом. Тор не знал, что Нарвенн в своей записке сообщил, что Кристер очнулся и хорошо себя чувствовал. Но в большом зале не появится. Новость обнадёживала, но Локи собирался сам убедиться в том, что у целителя было всё в порядке. Их встреча была короткой, Кристер запальчиво извинялся за своё поведение, вызванное навязчивым беспокойством. Он выглядел лучше, чем с утра, и был безгранично благодарен за возможность отдохнуть, пусть и принудительно. Лафейсон решил заранее предупредить о слухах и попросил не беспокоиться по этому поводу, поскольку Тор уже в курсе и никаких проблем не будет. Конечно, Кристера насторожила сложившаяся ситуация, но он отреагировал куда более спокойно, чем ожидал маг. А ещё целитель настоятельно призывал Локи явиться в чертоги для диагностики его состояния с помощью Горнила душ. Выбыв из жизни на один неполный день, Кристер с новыми силами был готов приступить к работе. Лафейсон торжественно пообещал выполнить требование целителя, но только утром.***
В своих неутешительных думах Тор провёл остаток вечера. Он то, сгорбившись, сидел на кровати, то вставал и подходил к окну, вглядываясь в темноту. Он привык ждать от брата подвоха и, наверное, всегда будет настороже. Чем слабее становилось проклятье, тем сильнее была его воля. Значит, Локи был прав: предпочтения изменятся, он станет плодовит и снова обретёт вкус к жизни и желание сблизиться с женщиной. А что, если Локи был не прав? Или просто пытался снять груз ответственности с Тора за его поступки, брат не пытался его удержать лишь по той простой причине, что действительно любил. Это Тор сковал его, но Локи благородней, он отпускает. Тор не ждал, что брат придёт, поэтому сильно удивился, когда яркая вспышка ослепила его. Одинсон прищурился, но тут же подскочил с постели. Он не готовился ко сну, ложиться не хотелось совершенно. Простая манипуляция руками — и Локи скрыл Тессеракт. Фенрир бодро подошёл к постели и забрался наверх, улёгся мордой на подушку и закрыл глаза. Тор не смог скрыть улыбку, но, переводя взгляд на брата, он вздохнул и промолчал. Не знал, что сказать. Поэтому начал разговор на отвлечённую тему: — Как Кристер? Я думал, ты будешь у него. Тор говорил так, словно ничего не произошло, он не строил из себя обманутого и оскорблённого, и напряжённое лицо Локи немного смягчилось. — Это не то, о чём ты хочешь говорить, так ведь? — нервно поинтересовался Локи. — Ты хочешь знать всё до конца. — Я не хотел срываться там, в коридоре, — Тор опустил голову, признавая свою вину. — Но ты же знаешь, я совершенно не могу держать себя под контролем. — Я расскажу, таиться и дальше нет смысла, — Лафейсон развёл руками. — Ты вскрыл все карты, Одинсон, обнажил мою стратегию. — Я не должен был копаться в этом, — согласился Тор, неприятно было услышать отдающее сталью собственное имя. — Моя вина в том, что через меня суртова магия знает о твоих планах. Я всё понимаю. — Но тебя это не сильно беспокоит? — Локи скрестил руки на груди. — Честно? Только отчасти. — Очень самонадеянно, — Локи опустил руки и подошёл к кровати, сел, и Тор аккуратно опустился рядом. — Локи, — Одинсон подхватил руку брата, несильно сжал, давая понять, что тот был не один. — Я не хочу жертвовать тобой, я даже не допускал мысли, что ты можешь пострадать. Просто я думаю, мы найдём способ справиться с этой ситуацией без жертв. Надо рассмотреть все варианты, время ещё есть. В конце концов, мы можем попросить помощи у Ульвов. Локи возвёл глаза к потолку. — У ванов, они владеют магией, — продолжил попытки Тор. Локи вырвал свою руку из ладоней брата, возмущённый до глубины души, но Тор схватил его снова и притянул тыльную сторону его ладони к своим губам, поцеловал нежно и в отчаянии выпалил: — У Мидгардцев есть неплохие технологии и медицина. Локи сузил глаза и скривился. — Я ценю твои попытки успокоить меня, — сообщил маг. — Но давай я сам решу, где я буду рожать, как и кто будет мне помогать при этом. — Всё будет, как ты прикажешь, — с готовностью покивал Тор. — И пожалуйста, прекрати закатывать мне истерики. Сколько раз я должен сказать, что люблю тебя, чтобы ты вдолбил это в свою голову? — сердито вопрошал Лафейсон. — Ты не злись, ладно? — осторожно произнёс Тор. — Скажи мне только одно, и больше я не вернусь к этой теме. Сегодня в кабинете тебе было хорошо со мной? Это произошло, потому что ты хотел или ты просто… Тор замолчал, поскольку взгляд мага буквально кричал: «Продолжай, и нож, который я воткну тебе в бок, будет оправданной мерой». — Просто? — елейно переспросил Локи. — Продолжай, что ты там хотел ещё добавить. Одинсон пару секунд взволнованно заглядывал в глаза брату. — Просто забудь, что я сказал, — покачал головой Тор и потянулся к губам советника, и тот не отпрянул, не отвернулся, он был полностью открыт, а его месть за испорченный вечер не замедлила себя ждать. Маг коротко и больно укусил брата за язык и тут же отстранился. Одинсон айкнул, ошарашено наблюдая, как Локи поднялся с постели и начал готовиться ко сну. У Тора даже слёзы навернулись на глаза, как было больно и обидно, что брат так его отшил, он прикрыл ладонью закрытый рот и болезненно улыбнулся. Жизни не хватит, чтобы разгадать Локи, выведать все его тайны, но сердце Тора пока ликовало. Как много времени пройдёт, пока он снова в нём усомнится? Думать об этом и рвать себе душу в данный момент Тор не собирался. Маг больше не проронил и слова, скинул одежду и залез в постель, совершенно голый и гордый. Они встретились взглядами, Тор усмехнулся, получив в ответ тычок локтём, и пропустил брата, позволяя ему устроиться поудобнее. Конечно же, маг отвернулся к нему спиной, улёгся на бок и обнял Фенрира. Одинсон поспешил раздеться и, потушив свечи, нырнул под одеяло, стремясь к пламени, как беспечный мотылёк летит на свет. Он подвинулся ближе, на пробу обнял брата, разведывая обстановку. Локи не пытался отстраниться или ударить его по руке, отпихнуть, только тихо выдохнул и, когда Тор с чистой совестью обнял сильнее, прижимаясь к его спине, Локи вздохнул и едва слышно пожелал доброй ночи.