***
Ставший тихим и апатичным Локи ни словом не обмолвился с Тором, пока возвращались в замок. У колоннады их подкараулил Фенрир, и все вместе они отправились в покои Тора. Одинсон порадовался хотя бы тому, что брат не изъявил желание провести ночь в своей комнате подальше от него. Впрочем, его холодность этим вечером могла и комнату заморозить: вроде и легли в одну постель, но Локи был совершенно далёк. Отвернулся от него, накрылся одеялом и затих. Тор потушил свечи и, пребывая в напряжённом состоянии, выжидал. Локи мог и специально сделать вид, что не в духе, но по ходу дела он не прикидывался, а действительно был не в настроении. Прислушиваясь к тихому дыханию брата и сопению Фенрира, Тор вскоре заснул, так и не дождавшись ничего. Перенасыщенный событиями день совершенно лишил Локи всех сил, как физических, так и моральных. Конечно, он заметил, как брат в ожидании чего-то поглядывал на него. Можно было завести разговор на отвлечённую тему, только эта беседа не исключала очередной ссоры, по этой причине Локи избрал молчание как тактику. В надежде, что к утру он успеет отдохнуть и набраться сил. Утро застало советника врасплох, он проснулся от собственного стона, который звучал весьма неприлично и точно разбудил Тора да и Фенрира, скорее всего. Лафейсон часто задышал, пытаясь разлепить веки, всё его тело охватила сладостная дрожь. Он смутно соображал, где он вообще и почему так хорошо. Осознанность возвращалась так медленно, словно само тело отвергало понимание факта возможности, что это Тор. Ну, а кто ещё, чёрт возьми, мог ублажать его с самого утра?! Локи стал глотать воздух открытым ртом, острее чувствуя, как светлые пряди щекотно проходились по бёдрам, а жадный рот скользил по всей длине. Теперь маг понимал, и что лежал на спине, вальяжно раскинув ноги в разные стороны, и стискивал простынь, когда чувствовал, как смазанные маслом пальцы разминают вход. Так до дрожи сладко и хорошо. — Боги! Надеюсь это не сон?! — взмолился Локи хрипловатым со сна голосом. — Тор? Брат тихонько посмеивался в ответ, и маг понимал: не сон. Судорожно распахнув глаза, он попытался приподняться на локтях, в этот момент Тор, зная, что на него смотрят, показательно обвёл головку языком, и советник снова застонал в голос. — Прекращай, — нервно выдал Локи, Тор успел вскинуть брови от удивления. — Прекращай издеваться, я не хочу кончить раньше, чем мы перейдём к основному блюду. А я уже как на иголках. Я был у Кристера, он сказал нам можно, только осторожно, на живот не давить и не скакать галопом. Тор подивился: Локи спешно тараторил, он явно не настроен на простые ласки, ему надо всё и сразу. — Извини, но рисковать я не собираюсь, придётся тебе пока обойтись моими пальцами и ртом, — Тор сказал это с таким серьёзным видом, что Локи хотелось вдарить ему по наглой физиономии. Лафейсон весь напрягся, и как только хватило прыткости, но он ещё чуть-чуть приподнялся и, потянувшись, схватил Тора за светлые космы и так сжал, что тот застонал: — Ай! Локи! — Говорил, люблю не могу, а у самого на меня даже не встаёт? — ревностно зашипел Локи. Тор смиренно терпел гнев брата, но его слова подтверждать не собирался. — Не говори ерунды! — Тор нежно прошёлся рукой по внутренней стороне бедра советника. — Но… — Никаких «но», я так хочу тебя сейчас, не смей мне отказывать, иначе, клянусь, я… — Хорошо! — взвинчено бросил Тор, опасаясь, что пообещать Локи мог что угодно и ему это точно не понравится. — Только, ради богов, не подначивай меня, я так боюсь не сдержаться и навредить нашим малышам. — Я притворюсь спящим, — Локи закатил глаза, отпустил светлые волосы брата и улёгся на подушки. Тор не стал продолжать препираться, ему самому хотелось Локи до дрожи, но необходимо вести себя обдуманно. Локи действительно закрыл глаза, и Тору немного полегчало от этого. Таким осторожным он не был, наверное, никогда, ему самому казалось, что Локи вот-вот наорёт на него за медлительность, но, судя по умиротворённому выражению на его лице, маг выдержал долгую подготовку. Возможно, его успокаивало, что он всё равно получит, чего хочет в итоге. Только всё пошло прахом уже в самом начале, медленный ритм убивал не только Локи, но и Тора, и маг буквально отдал приказ: — Ради богов! Мужик ты или нет?! — зарычал Локи. — Я хочу сильнее! Эта фраза ожидаемо выбила Тора из колеи. Однако он успел понять, что Локи явно бросался подобными обвинениями, зная, к чему это приведёт, поэтому обеими руками обхватил живот в защитном жесте, и Одинсон увидел зелёное сияние, соскользнувшее с тонких пальцев. Даже в такой ситуации Локи всегда был на шаг впереди. Когда Тор позволил себе сорваться и перешёл на запрещённый Кристером и здравым смыслом галоп, Локи весь превратился в горячее вожделение, он плавился от экстаза, в котором бился, и стонал, и выкрикивал имя брата, с жадностью принимая эту сладкую ярость, которая давала больше силы, чем вялая возня. Локи хотел жить и наслаждаться каждым моментом, и, если только у него будет шанс перейти опасный рубеж, он возьмёт своё. Они кончили почти одновременно, Тор с наслаждением излился внутри горячего и тесного брата, а Локи испачкал живот собственным семенем и весь растёкся на постели. Выждав немного времени, Одинсон вышел из разгорячённого тела и рухнул рядом с братом на постель. — Ты в порядке? — лениво спросил Тор. — Хорошо как никогда, — на губах мага застыла улыбка, и прежде, чем потонуть в дрёме, он успел добавить: — Надо передохнуть.***
Локи пробудился от сладостной дрёмы около часа спустя, почувствовал аромат свежей выпечки и потёр глаза. В постели он был один, рядом на полу шумно вздохнул Фенрир. Локи медленно принял сидячее положение, опираясь спиной на подушки у изголовья. Тор показался из купальни, мягко улыбнулся и сообщил, что после завтрака можно принять ванную. — Иди сюда, — позвал Локи. — Я хочу тебя поцеловать, а потом всё остальное. Бог грома настороженно подошёл к постели, присел, наблюдая за реакцией Локи. В последнее время брат всё время был на грани истерики, и Тор подозревал, что этот сумбурный акт милосердной любви в глазах Локи — всего лишь мало удовлетворительное одолжение. Ему так и чудилось, что советник запросит повторить или устроит скандал или ещё что. На счёт повторить Тор был вовсе не против, а вот неизвестность его пугала. — Ты что так напрягся? — удивился маг: Одинсон сидел рядом, но выглядел так, словно на него вот-вот набросится бешеный зверь. — Не волнуйся, с детьми всё в порядке, я использовал магическую защиту. Тор только ухмыльнулся и, когда Локи схватил его за край рубахи, притягивая к себе, он податливо исполнил требование брата. Они долго и сладко целовались, Локи вплетал свои пальцы в его волосы, и богу грома хотелось наслаждаться этой близостью как можно дольше. Сладкий утренний поцелуй закончился, и Локи сам отпрянул, словно опомнился от дрёмы. Он неожиданно серьёзно посмотрел Тору в глаза: — Я хочу жить, Тор, и не только потому, что за гранью меня ждёт темнота, из которой я большую часть своей жизни пытаюсь выбраться, — прошелестел Локи, позволяя Тору заглянуть за ширму множества масок. — Я хочу жить из-за тебя и этих двух засранцев, которых ты мне заделал. Это было его самое откровенное признание, Тор не сомневался: никогда больше он не услышит подобных слов, резких, правдивых и самых долгожданных. Но богу грома и этого хватит с лихвой. — И я уверен, что это всё будет не просто, но я этого хочу, — добавил Локи. — Значит, так всё и будет, — Одинсон улыбнулся, лелея надежду на лучшее. В конечном счёте надежда — это единственное, что у них было.***
Это было странно. Или нет, но Локи из раза в раз раздувал из мухи слона и затевал скандалы на пустом месте просто потому, что грезил оказаться в постели с Тором. Одинсон сам бы ни за что не поверил в это, если единственное изменение, с которым он смог сопоставить поведение брата, это их близость. С того самого дня, когда они нарушили запрет с позволения Кристера, в дальнейшем оба словно приняли негласное решение заниматься любовью столько, сколько им захочется. Тор настойчиво попросил брата не геройствовать и чуть что сказать ему о любых изменениях или болях. В этот раз договориться удалось без скандалов. Ситуация с Логмэром не сказать чтобы разрешилась, но пришла к логичному исходу. Почётный член совета отказался покидать камеру до тех пор, пока не будет снято проклятье, поскольку боялся навредить советнику. Влияние Сурта уменьшилось, но он всё ещё чувствовал чуждую безраздельную злость, которую обрушила на него муспельхеймская магия. Сверр периодически навещал старого друга и неоднократно давал понять, что Логмэр действовал не по собственной воле, но разделял его мнение относительно вынужденного заключения. К сожалению, пришлось открыть совету тайну Алины и сам факт того, что девушка носила детей от Тора. Асы были глубоко поражены тактическими навыками хитроумного советника, в основном восхищались, поскольку все понимали, что дело тут не просто в факте наследия. Локи отговаривался, не объясняя всё до конца, лишь Кристер понимал, к чему клонит бог обмана. Новость о наследных принцах Тора подкосила настырную Сиф, которой не давало покоя странное поведение Локи и наглой Алины. Теперь всё стало понятно как белый день: Локи и Алина просто находились под протекцией Тора, конечно, им нечего было бояться, но легче от этого ей не становилось. Сиф не понимала, откуда в её душе взялась эта зависть к Алине. Воительница всё никак не могла взять в толк, как Тор согласился на всё это пойти. Особенно если учитывать, что он явно не испытывал к Алине настоящих чувств. Встречая эту троицу в сопровождении волка, каждый раз Сиф казалось, что Одинсон скорее предпочитает держаться рядом с Локи, чем с женщиной, которая должна подарить ему наследников. Заметила Сиф и другие странности: слишком близко Тор подходил к Локи, когда они разговаривали, часто прикасался и вовсе не с тем, чтобы заставить принца посторониться или попросить соблюдать дистанцию, напротив, он сам словно лип к нему, трогал и гладил по плечу. Что именно подразумевал под этим Одинсон, для Сиф оставалось загадкой, но очень её беспокоило, присутствовало ощущение неправильности и недозволенности таких близких контактов. Асгард возрождался с каждым днём. Об изменениях в аграрной сфере с энтузиазмом докладывал Фолкор: лес оброс листовой массой, голубые соцветия ковром укрыли льняные поля, пшеница заколосились, а значит, жди скорого урожая. На конюшне при осмотре лошадей обнаружились три жеребые*, чего не наблюдали смотрители с тех самых пор, как Один, одержавший верх над Суртом, стал слаб и слёг. Неформальный отчёт Кристера, который он предоставил непосредственно Локи, не мог не порадовать принца. Асгардские женщины снова были плодовиты и обращались за помощью к целителям, а это значит, что всё шло своим чередом и вражеская магия прогибалась под натиском оговорок. Локи выставлял напоказ своё воодушевление и уверенность в завтрашнем дне, скрывая накатывающий волнами страх. Он нутром чувствовал это затишье перед знатной бурей. И вроде всё было хорошо, но Локи чётко ощущал, как тонко звенела, содрогаясь в агонии, одна из самых крепких пут проклятья. Он не делился своими размышлениями с Кристером и молчал об этом в присутствии Тора. Единственный, с кем маг решался заговорить об этом — Фенрир. Однажды утром, когда брат отлучился, чтобы прихватить что-нибудь перекусить на кухне после их жаркого соития, Локи привлёк внимание ульва: — Фенрир? Волк тут же дёрнул ушами и подскочил с насиженного места у софы, он подошёл к постели, Локи сидел на ней в сорочке и протянул к нему руки, когда тот приблизился. Погладил его нежно и заботливо по жёсткой шерсти. — Фенни, — произнёс Локи со вздохом. — Ты единственный, на кого я могу положиться, когда наступит момент мне разродиться. Я боюсь, что, кроме тебя, мне вообще никто не сможет помочь. Проклятье действует на всех асов без исключения, любой из них будет опасен для меня, когда всё начнётся. Пожалуйста, будь рядом со мной. Ульв утвердительно фыркнул, он и не собирался оставлять отца одного, поскольку полностью разделял его мнение насчёт момента рождения детей. Сравнительно недавно Фенрир стал ощущать примесь странных запахов в Асгарде, словно едва ощутимый, но для него очевидный привкус гари, который оседал даже на языке. Зная о волнениях Локи относительно странного затишья среди асов, Фенрир понимал, что момент всплеска вражеской активности будет для принца самым неудобным. И ульв давно уже был готов защищать его в тот момент, когда Локи будет наиболее беззащитен. Больше ничего сказать волку Локи не успел: в комнату вошёл Тор с подносом в руках, и советник тут же стал рассматривать содержимое подноса, который Одинсон стащил с кухни. Последние полтора месяца они с братом всё чаще занимались любовью утром, как ни крути, хорошее начало дня. Локи казалось, что Тор просто из кожи вон лез, чтобы утопить его в нежности, буквально до абсурда, за что огребал брань, укоры и, конечно же, угрозы уйти на сторону. От последнего Тор зверел на раз, как по волшебству, становился опасным и жадным, но и неплохо себя контролировал при этом, поскольку Локи ощущал изрядную долю осторожности даже в его резкости. На удивлённые взгляды Локи он не отвечал, просто они оба понимали, что срок большой и вести себя нужно весьма внимательно.***
Очередное утро началось довольно странно, Тор проспал дольше обычного да и, проснувшись, чувствовал, словно не выспался. Локи к тому моменту уже был при параде. Фенрир буквально следовал за ним по пятам. Маг ещё отшучивался, нежно трепал волка, мял ему уши и улыбался. — Ты в хорошем настроении сегодня? — удивился Тор. Обычно по утрам брат не был столь энергичен, во всяком случае до того, как они затевали свои игры в постели, после у него всегда поднималось настроение. — Кажется, я выспался, — согласился Локи. — А ты продрых наш утренний междусобойчик, поэтому добывать завтрак отправлюсь я. То есть мы с Фенни. Тор резко сел в постели и нахмурился. — Локи, а с тобой точно всё хорошо? Я имею в виду, ну, ты понял, — загадочно поинтересовался Одинсон, привалившись к изголовью постели. — На самом деле отлично, — Локи даже рассмеялся, действительно пребывая в прекрасном расположении духа. — А ты поваляйся ещё, я скоро. Локи выскользнул в коридор, следом выскочил Фенрир, и дверь за ними закрылась. Тор потёр лицо руками, ощущая какую-то странную утомлённость во всём теле, это чувство было ему не знакомо. Бог грома стал скользить взглядом по комнате и, наткнувшись на окно, вдруг крупно вздрогнул и вскочил с постели как ошпаренный, подбежал к окну и уставился за стекло как умалишенный. Ему не могло просто показаться, Тор отчётливо видел, как затянутое плотной пеленой небо упустило один единственный солнечный луч. Тор крупно вздрогнул, схватился за подоконник, потом резко обернулся, уставившись на дверь, за которой исчез брат и спасённый им волк из Ульвахейма. Брат, которого Тор подмял под себя и желал больше любой девицы всех девяти миров, которого трахал каждое утро и которого готов был купать в нежности, заботе и роскоши до конца жизни. Одинсон словно упал на землю, после того как долго витал в облаках, не понимая, что происходило. Более того, он только сейчас осознал, что сделал своему брату детей, как бы ужасно, мерзко и унизительно это не выглядело. Одинсон снова огляделся по сторонам и зацепился взглядом за свой молот, который в последнее время брал в руки только Локи. Словно что-то внутри толкнуло подойти и прикоснуться к рукояти, затем обхватить, и с лёгкостью верное оружие поднялось над полом. Тор разжал ладонь, и Мьёльнир упал обратно. Тор бросился к гардеробу, нацепил на себя первое, что попалось под руку, и, схватив верное оружие, вырвался из комнаты, словно спешил встретить врага, с которым у него давние счёты.***
На кухне Локи и Фенрира встретила белокурая служанка, которая выглядела так, словно страдала от недомогания, но, как только советник пожелал ей доброго утра, она тут же обратила на него свой странный взгляд. Локи не успел ничего сказать, как ульв выступил, вперёд протискиваясь между столов. — Чем-то могу помочь? — елейно поинтересовалась девушка. — Вообще-то я просто хотел прихватить что-нибудь перекусить, со вчерашнего дня разве не остались те вкусные булочки? — полюбопытствовал Локи. — Сейчас найду, — покивала она и повернулась к столу, вцепилась в дерево ногтями, открывая верхний ящик. В плетёной корзине под белой тканью нашла испечённые вчера булочки и вытащила пяток, положила на поднос и поставила стакан и крынку с молоком. — Кушайте на здоровье. — Спасибо, — кивнул принц, собираясь пройти мимо Фенрира, но тот совершенно точно перегородил ему подступ и мордой подвинул поднос на столе ближе к отцу. Локи спокойно отреагировал, взял поднос в руки и вышел из кухни, оказавшись в коридоре. Он и не думал, что в столь раннее время увидит Сиф и Кристера у большого зала, они что-то тихо обсуждали, словно заговорщики. Кажется, целитель успокаивал её, но Локи не расслышал, что тот говорил: как только они с волком появились на горизонте, целитель резко замолчал и поднял на него глаза. Обернулась Сиф, она метнула резкий взгляд на поднос, который был у мага в руках, и сжала зубы в попытке не произнести и звука. — Доброе утро, — бросил Локи. — Для завтрака ещё рано, никто ещё не готовил. — Мы в курсе, — сухо ответила Сиф, с неприязнью ловя улыбку Локи. — Ну что ж, болтайте, не стану вас отвлекать, — отозвался маг. Сиф и Кристер тут же всполошились и преградили ему дорогу, Фенрир принюхался и оскалил клыки. Целитель переступил с ноги на ногу, опасаясь нападения зверя. — Нам надо с тобой поговорить, это срочный вопрос, — как-то через силу остановил советника Кристер. — Но только не здесь, наедине. Локи замешкался и ответить не успел, поскольку буквально через секунду из-за поворота выскочил всклокоченный бог грома в кожаном жилете и штанах с молотом наперевес. Локи на краткий миг удивился, ведь Тор не мог последнее время пользоваться Мьёльниром, но, оценив странный внешний вид брата, он решил, что это только к лучшему, если Тор снова владел верным оружием. — Локи, — фальшиво добродушно бросил Тор, проходя мимо Сиф и Кристера. — Ты сегодня нарасхват. Мне тоже надо серьёзно с тобой поговорить. — Но тут у Кристера и Сиф какое-то важное дело, — спокойно возразил маг, не чувствуя подвоха в обоих случаях. — Моё дело в приоритете, — настаивал Тор, буравя Локи взглядом. Фенрир настороженно принюхался, от Тора пахло знакомо, без горькой примеси. — Что ж, — Локи пожал плечами, но это были ещё не все странности за утро. Тор мягко забрал у него поднос и всучил его Сиф, правда при этом подхватил с него пару булок. Со спокойным видом Тор наполнил бокал молоком и, повернувшись к Локи, вложил в одну руку булку, в другую — стакан. Асы ошарашено наблюдали за поведением царя, к таким странностям никто не был готов, даже Локи. — Локи непременно уделит вам время, когда оно у него будет, — сообщил Одинсон, обращаясь к асам, а затем кивнул Фенриру, тот осторожно боднул Локи головой, и маг, недоумевая, пошёл вперёд, проходя мимо странной троицы. Тор быстро догнал его, поскольку маг с трудом передвигал ногами, не оттого, что ему было тяжело, просто он суматошно размышлял о том, что услышал и увидел. Когда Тор оказался слева от него, Локи свёл брови и остановился, но брат подхватил его под руку, заставляя идти дальше. — Ты снова владеешь молотом, — констатировал Локи. — Сам обалдел, — бросил Одинсон. — Ты понимаешь, что это значит? Ты вообще видел, как эти двое смотрели на тебя, а как говорили, ты слышал? — Как обычно, вроде, — Локи отпил из стакана. — Подожди, а ты зачем примчался? В чём дело? — Ты издеваешься что ли? — возмутился Одинсон. — Не чувствуешь ничего такого? — Похоже, ты плохо спал, — усмехнулся маг. — Это сегодня случится, неужели ты не чувствуешь? Как это понял сам Тор, вообще сложно объяснить, просто он это знал или чувствовал. А ещё он понимал, что суртова магия была повсюду и сегодня для Локи было опасно приближаться к кому бы то ни было. Почему сегодня? Ответ не вызывал сомнений, они подошли к опасному рубежу. — Да не может быть! — отмахнулся Локи той рукой, в которой держал булку, он был так спокоен, словно действительно не верил. Просто не ощущал ничего, кроме хорошего настроения. — Я знаю точно, — покивал Тор. — Не спрашивай только откуда, и я боюсь, что Кристер нам не поможет. — Мне кажется, ты слишком драматизируешь, — заметил маг, но, задумавшись над ситуацией, вдруг добавил: — Или это я не особенно волнуюсь. — А следовало бы! — возмутился Тор. — Учитывая, что я сам опасен для тебя. — Вообще, возможно, ты прав, — вдруг покивал Локи. — Служанка на кухне как-то странно себя повела, и Фенрир не дал мне даже приблизиться к ней. И Кристер словно о чём-то договаривался с Сиф, но они оба замолчали, когда я появился. — А я тебе о чём говорю, — согласился Тор. — Здесь небезопасно. Я знаю, ты предвзято относишься к Мидгарду, но, возможно, нам стоит отправиться туда? — Нет, — тут же отрезал Локи. — Мы не можем сбежать в Мидгард. — Твоя безопасность зависит от этого! — взорвался Тор, преграждая Локи дорогу. — Это всё, что меня волнует, это всё, что для меня важно! Фенрир тоже остановился и фыркнул, соглашаясь с царём. Возможно, это был единственный способ уберечь отца от нападок суртовых пешек. — Дети появятся на свет в Асгарде, так должно быть, а не иначе, — утвердил Локи со знанием дела. — И это на данный момент самое важное. Твоя задача — обеспечить безопасность и не терять голову. Я доверяю только тебе и должен знать, что могу на тебя положиться. Конечно, Локи не собирался говорить, что доверяет ему лишь наполовину, ведь, если все в Асгарде подвержены проклятью, глупо было бы сбрасывать со счетов подвластность и Тора этой заразе. В любом случае рядом с ним Фенрир, и он обязательно предпримет что-то, если потребуется. — И как же мы будем справляться с этой ситуацией без Кристера? — Одинсон хмуро свёл брови. — Кто сказал, что без него? — пожал плечами Локи. — У Сурта своя игра, у нас — своя. — У тебя есть план? — уточнил Тор. — Придумаю его по ходу дела, а пока я хочу есть. Локи доедал булку, запивая молоком по пути в покои Тора. По-дороге им встретилась царица в сопровождении своего фаворита. Фригга выглядела взволнованной, и любовник придерживал её под руку и обнимал за талию. Он поприветствовал братьев первым, но всё его внимание было адресовано богине. Смерив парочку пристальным взглядом, Одинсон строго поинтересовался: — У вас всё в порядке? Богиня вздохнула, а её молодой любовник открыл и закрыл рот, словно опасался заговаривать. Наконец он решился и произнёс взволнованно: — Фригга не хотела никого беспокоить, но с утра у неё болит голова и… — Глаза, — тихо добавила царица. — Вот как? — Одинсон прикинул, что это могло быть напрямую связано с тем, что он снова владел молотом и не знал, как себя покарать за вспыхнувшую к Локи страсть и глубокую эмоциональную привязанность. — Да, — вздохнула златовласая богиня. — Я, правда, не хотела кого-то этим беспокоить, но такое впечатление, что это всё неспроста. — Как знать, — отозвался советник. — Да, кстати, я кое-что видел сегодня, — между делом сообщил Фандрал. — Честно говоря, я не совсем уверен, но мне показалось, что я видел солнечный луч, мимолётно, правда. — Вот как? — покивал Тор. Одинсон отреагировал на утреннюю встречу настороженным поведением, он всё держался впереди Локи, не позволяя брату оказаться в зоне поражения, если Фандрал вдруг решит напасть. Но лишь привлёк этим лишнее внимание, старый друг бросил на него вопросительный взгляд, который так и остался без ответа. — В любом случае сейчас важнее разобраться со здоровьем царицы, — продолжил асгардский воин. — Я уговариваю её обратиться к целителям, но… — Я не хочу, — капризно оборвала богиня. — А Кристер между прочим уже здесь, — сообщил Локи. — Они у обеденного зала мило болтают с Сиф, я думаю, всё-таки стоит обратиться к нему. Фандрал, вся надежда на тебя. — Локи! — сдержанно возмутилась Фригг. — Я тоже считаю, что нельзя оставлять без внимания твоё недомогание, — подыграл Одинсон, и вдобавок Фенрир звучно фыркнул. На этом они и разошлись, братья в сопровождении волка направились в покои Тора, напряжённо помалкивая, а любовники — в сторону большого зала, обсуждая странное поведение царя и его советника. Конечно, Фандрал не собирался рассказывать царице о своих наблюдениях за любопытными нюансами в отношениях сыновей богини, а лишь заметил, что Тор вёл себя как-то чрезмерно напряжённо. Фригг, в свою очередь, осторожно поделилась опасениями насчёт Тора и его явной позиции доминирования над братом. Стоило только оказаться наедине, и Локи скрестил руки на груди, уставившись на брата. — А тебе не кажется, что разумнее вести себя так, словно ничего не происходит? — маг красноречиво изогнул бровь. — А не стоять между мной и Фандралом непрошибаемой стеной. — Вот именно, — погрозил ему Одинсон. — Тебя надо окружить стеной, самой безопасной. — Тор, успокойся, — попросил Локи, опуская руки, и, в пару шагов сократив между ними расстояние, коснулся ладонями груди брата. — Ты нервничаешь больше, чем положено мне. К тому же я чувствую себя прекрасно, и у меня нет даже намёка на то, что сегодня что-то произойдёт. Тем более что я абсолютно уверен, что роды сопровождаются нестерпимыми болями, которые я вряд ли с чем-то перепутаю. Тор обхватил руки брата за запястья, поднял к губам и поцеловал, а затем так же медленно опустил вниз, он смотрел на Локи так, словно не знал, что делать в сложившейся ситуации. А в итоге он выдал гениальную идею: — Если ты не хочешь идти в Мидгард за помощью, давай поступим по-другому: захватим кого-то из их целителей, он-то и поможет тебе разродиться. — Ты это серьёзно? — Локи даже передёрнуло. — Чтобы какой-то врач-недоучка стал меня оперировать?! Нет уж! — Давай обратимся к этому Железному человеку, он вроде лидер у мидгардских героев. — Я сказал нет. Ещё одно слово об этих смертных — и я тебе врежу, — оскорблённо выдал маг. — Локи, я просто не знаю, что делать, — развёл руками Тор, понимая, что он сам опасность номер один для брата в данный момент. — Давай будем вести себя спокойно, — предложил советник. — А когда наступит время, там и будем принимать решения. Сейчас лучше не продумывать детали, чтобы не попасть впросак. — Думаешь, мы сможем совладать с Суртом, если будем вести непредсказуемую игру? — понадеялся Одинсон. — Так у нас хотя бы есть шанс. Одинсон со скрипом согласился вести себя обыденно, дабы не привлекать лишнего внимания. А это значило, что придётся спуститься в большой зал к завтраку. Что они с Локи и сделали, правда, Одинсон перед уходом что-то искал в своей прикроватной тумбе, а, найдя, спрятал, не демонстрируя напоказ искомый предмет. Спокойно себя вести удавалось только Локи, он непринуждённо обсуждал предстоящий сбор льна и урожая пшеницы. Фенрир вёл себя настороженно, и Одинсон заметил, что волк всё время усиленно к чему-то принюхивался. Сам же Тор был весь как на иголках, его переполняло желание подхватить Локи на руки и скрыться в неизвестном никому направлении, и в то же время он точно понимал, что принять роды в одиночку не сможет. Совершенно не улучшила настроение ситуация, в которой Локи окружали подверженные проклятию асы. Подозрительные взгляды Сиф и Фандрала падали на Тора, Кристер не сводил глаз с Локи, остальные члены совета занимались своим завтраком — это хоть немного радовало. В какой-то момент Тору показалось, что он не выдержит и выкинет какую-то необдуманную глупость на суд зрителей. К счастью, он сдержался, но продолжил внимательно следить за каждым присутствующим, словно кто-то мог наброситься на Локи, используя вилку, которой ел. Ничего подобного, разумеется, не случилось, только перед десертом Сиф подобострастным тоном попросила Локи об аудиенции. Советник, немного подумав, предложил ей без отлагательств переговорить в кабинете, что едва не вывело царя из себя, благо, напоминая о себе, фыркнул ульв, и Одинсон немного успокоился: такому защитнику как Фенрир Сиф не посмеет бросить вызов. Провожая взглядом уходящего вместе с Сиф брата, Тор резко обернулся к столу и нашёл глазами Кристера. Одинсон стоически пережил десерт и наконец, когда все уже поели, обратился к целителю: — Можно тебя на пару слов? Целитель не осмелился отказать, и вместе они покинули большой зал, чтобы, миновав коридор в напряжённом молчании, царь затащил аса в тёмную нишу и схватил его за грудки, впечатывая в стену. — Что ей нужно от Локи? — зашипел Одинсон, грозной тучей нависнув над целителем. — Ты должен знать, болтал ней с самого утра. Оба понимали, о ком шла речь, правда такой реакции от Тора целитель никак не ожидал. Царь словно едва сдерживал свои порывы, чтобы не начать избивать его, таким сильным было напряжение, исходящее от могучего бога, казалось о и без молота мог призвать шторма себе в помощь. — Она поделилась со мной своими опасениями, — пытаясь оторвать от своей одежды назойливые злые кулаки, Кристер опасливо присматривался к Тору. — Что ты делаешь? Я и так отвечу на все твои вопросы. — Ответишь, никуда не денешься, — покивал Одинсон, вовсе не собираясь отпускать. — Что ей нужно от Локи на этот раз? — Она думает, что он тебя приворожил, — со вздохом ответил целитель. — Поэтому ты и не замечаешь ничего и никого вокруг и действуешь так, как Локи тебе диктует. Слова Сиф вполне могли сойти за здравое убеждение, если бы только Тор действовал как одурманенный дурачок, выполнял бы все прихоти Локи и не перечил ему ни в чём. На деле же Сиф едва понимала механизм приворота, а сведущий в данном вопросе целитель знал чуточку больше всех остальных и прекрасно видел, что между братьями совсем иные чары и, кроме похоти, тут много чего было намешано. — Такая чушь только Сиф и могла прейти в голову, — Одинсон моментально отцепился от аса. — А ты не мог ей объяснить, что это полный бред? — Она полностью уверена в своём предположении, — Кристер поправил смятую Тором одежду. — Она лишь хотела поделиться этим с кем-то и, наверное, сочла меня надёжным союзником. Я и хотел с утра присутствовать при этом разговоре, но ты буквально увёл Локи. Остаётся рассчитывать, что он придумает, как выкрутиться из этой ситуации. Если Сиф начнёт кричать на каждом углу, что он влюбил тебя в себя, ничего хорошего не будет.***
Примерно в это же время в кабинете царя Локи заливался самым искренним и настоящим смехом, какой только мог быть. Сиф с самым серьёзным видом выдала свою бредовую идею, которая лишь в одном моменте действительно являлась правдива. Да, они с братом занимались днями и ночами непотребными для родственников играми, но чего Локи уж точно не делал, так это не влюблял Тора в себя, здесь Одинсон справился сам. Хохот советника привёл Сиф в замешательство, она не знала, злиться или посмеяться вместе с ним. Даже сопровождающий его волк несколько настороженно наблюдал за поведением своего названного отца. Когда же Локи отвёл душеньку и наконец упокоился, на губах его всё ещё была эта искренняя улыбка. — Ну что ж, ты так повеселила меня, — довольно начал Локи. — Мне ничего не остается, как признать твою правоту. Мы с Тором любовники. Ну и, конечно, я его приворожил, разумеется, иначе и быть не могло. Теперь ты знаешь. Его поведение говорило само за себя: Локи не стал делать проблему из своего разоблачения, а лишь перевёл всё в шутку. Мол, ты права, и что дальше? Крыть Сиф всё равно было нечем, о личной жизни Локи уже какие только слухи не ходили, одним больше, одним меньше, сегодня народ повозмущается, а завтра найдётся новая байка о похождениях принца. Локи не придерживался тут какой-то хитроумной игры, просто дурака учить — только портить. — Ты хочешь поднять меня на смех? — возмутилась воительница, едва не покрываясь красными пятнами. Суть она уловила, хотя и не до конца. — О, я уверен, ты и сама с этим справишься, — небрежно отмахнулся Локи. — Рано или поздно твой обман вскроется, и в этот момент я посмеюсь от души, — презрительно выплюнула она. — Смотри, как бы это не был смех сквозь слёзы, — фыркнул маг, становясь серьёзным. — Иногда лучше меньше знать о том, кого обожаешь сверх меры. А вообще я передам Тору, как сильно ты жаждешь оказаться в его постели, похоже, ты совершенно лишилась разума, мечтая раздвинуть перед ним ноги. Может, он найдёт время, чтобы поразвлечь тебя на досуге. — Ты, мерзавец! Сиф рванула вперёд, собираясь с кулаками наброситься на советника, но путь ей преградил Фенрир. Воительница сфокусировалась на зловещих жёлтых глазах зверя и отступила, а затем, чувствуя своё бессилие, и вовсе выбежала из кабинета, как обиженная девчонка. Локи буквально попирал всё святое, во что она верила. А Сиф действительно до сих пор верила, что Тор, возможно, обратит на неё внимание как на женщину, и, когда силы приворота иссякнут, он оглядится вокруг и увидит преданную подругу, которая согласна разделить с ним супружескую жизнь. Она едва не столкнулась с Тором, от которого отшатнулась, как от прокажённого, и, роняя слезы, скрылась за поворотом. Тор никогда не видел, как она плачет, Сиф всегда умела держать себя в руках, опасаясь показать чувства и выглядеть слабой в окружении сильных друзей. Жалость тронула его сердце, понятное дело — Локи постарался. Но в чём уж точно Локи не был виноват, так это в том, что пытался, как выразился Кристер, выкрутиться из ситуации, в которую его поставили. Одинсон немедленно рванул в кабинет, в данный момент больше беспокоясь о состоянии брата, чем старой подруги, где и застал сидящего за столом Локи и фыркающего волка. Одинсон миновал порог и поспешно запер за собой дверь. — Что ты сказал ей? — поинтересовался Одинсон сходу, и это, наверное, выглядело грубо, Локи подозрительно прищурился и после паузы ответил: — Подтвердил все её опасения, но от этого она лишь больше рассвирепела и, конечно, не поверила, но разнести любопытную сплетню ей это не помешает. — Что конкретно ты сказал? — напористо вопрошал Тор, подходя и занимая место за столом прямо напротив брата. — О том, что мы любовники и, конечно же, это приворот, — отозвался маг и привычно подлил яда: — Не думаю, что она поверила бы, скажи я, с чего на самом деле всё началось. — Я не забыл и никогда не забуду, что сделал с тобой, — покачал головой Тор, принимая укор как должное. — Но исправить прошлое я не могу, а вот наше будущее… — Ну, ты замахнулся! — усмехнулся Локи. — Ты лучше вернись в настоящее, брат. Вот скажи мне, с чего она вообще взяла, что мы любовники? Это наш с тобой просчёт или это просто женская интуиция? — Понятия не имею, — Тор пожал плечами. — Кристер сказал, что она ему рассказала об этом, ну он с утра и хотел присутствовать при вашем разговоре. — Она влюблена в тебя, наверное, с самого детства. Когда отец тебя изгнал, вся извелась от волнения, — напомнил маг. — Вот и сходит с ума, полагая, что ты под моим влиянием. — Она может быть опасна для тебя, — уверенно сообщил Одинсон. — С этим надо что-то делать. — Ничего не надо делать, — маг покачал головой и тонко улыбнулся. — Пускай всё идёт своим чередом, мы же договорились вести себя как обычно, вот и давай придерживаться этой линии. — Да, я помню. Понимание ситуации нисколько не умаляло поведения Тора, который неотступно следовал за Локи буквально по пятам, смотрел на всех и каждого грозным взглядом, всё сильнее сводя брови, когда кто-то осмеливался приблизиться к брату и заговорить с ним. Советник, в свою очередь, вёл себя чинно и благородно, одаривая собеседников улыбками и одобрительными речами. Спокойствие Локи в некоторой степени влияло и на царя, который под склон дня немного расслабился и перестал вести себя, как озадаченный Вольльштаг в те далёкие времена, когда его что-то сильно заботило. Особенно раздражало Тора сегодня появление Сиф, она вела себя скромно, но каждый раз присматривалась к ним, словно собиралась подойти и что-то сказать, но этого так и не произошло. За обедом её не было, а на ужин воительница опоздала, правда вела себя тактично и на Локи не пялилась. Тор всё думал, что стоило справиться у матери, обратилась она к целителям за помощью или нет, но решил, что подобный вопрос за столом лишь уязвит ее, нежели покажется сыновней заботой. А после ужина Одинсон решил, что им с Локи просто необходимо пораньше лечь спать, с чем советник даже не стал спорить, как оказалось, не просто так. Едва за ними закрылась дверь торовой спальни, Фенрир привычно скользнул тенью к камину, а Локи прилип к нему, словно не видел целую вечность, и затянул в долгий поцелуй. Одинсон не отпирался, чувствуя настойчивый настрой брата, однако до чего-то серьёзного они так и не дошли, наверное, маг прочитал в его глазах этот животный страх навредить и не стал слишком настаивать. Зацелованный принц, к тому же заботливо переодетый Тором в сорочку, с удовольствием устроился в постели и закрыл глаза, готовый к отдыху. Одинсон затушил свечи, забираясь под одеяло и подвинувшись к Локи вплотную, скользнул рукой по огромному животу брата. Он не знал, как отреагирует на это Локи, возможно, этот жест сейчас вызовет раздражение. Тор неожиданно замер, когда его руку накрыла прохладная ладонь Локи и тот тихо шепнул в темноту: — Всё будет хорошо. И в это хотелось верить им обоим. Тор закрыл глаза, тяжело вздохнул и вскоре провалился в сон.***
Тор видел нечто смутное, вязкий непонятный бред, в котором не мог толком двигаться. Словно кто-то со стороны наблюдал и контролировал, пресекая попытки обрести ясность и увидеть целую картину происходящего. То, что Тор чувствовал, это нестерпимый жар и гудящее дыхание у затылка, а осознавал лишь первобытный ужас перед чем-то бестелесным, но опасным. Он не мог ничего сделать, когда раскалённые иглы стали ввинчиваться в его тело, боли не было, только нестерпимый жар заливал тело и, казалось, по венам мчался к его бешено стучащему сердцу, но в какой-то миг всё прекратилось, словно отхлынула чуждая этому миру ужасающая волна, и на миг Тору полегчало, но уже в следующий момент разъярённое нечто стало нехило лупить его по спине, словно пришло в неистовство, не получив желаемое. У кромки сознания маячил ответ: нежить взбесилась, не находя возможности подселиться под сердцем, угнездиться у берега его души, чтобы пить воду из тёмного океана и в какой-то момент осушить его, оставляя после себя только потрескавшуюся бездонную чашу. Нечто лупило его по спине, свирепея всё сильнее, всё сильнее жгло кожу и парализовало ужасом неизвестности. Тор не боялся войны, знал боль предательства, как родную мать, и раны телесные для него были не в новинку, лишь невидимое и непонятное могло подступиться. К такому он был не готов. Сжимаясь под ударами раскаленной дубины, Одинсон смутно соображал, что это: игра разгоряченного воображения, и отсюда можно выбраться, знать бы только как? Пронзительный возглас выдернул Тора из-под карающей длани, а дикий рык помог сбросить оцепенение. Согнувшись пополам, Одинсон сел в постели и, повернувшись, уставился на бледного брата, который тоже сидел рядом и одной рукой стиснул его запястье, а другую прижимал к животу. Фенрир оскалился, буквально исходя слюной, таким Тор не видел его ни разу. — Это началось, — выдавил из себя Локи. Тор видел, как по виску брата скатилась капля пота и ещё одна. Он знал, что именно подразумевал брат, поэтому ему необходимо было немедленно действовать, что-то предпринять. Тор осторожно разжал ладонь брата, но тот не особо удерживал, казалось, он был совершенно растерян. Тор моментально поднялся с постели и стал быстро натягивать на себя одежду. — Всё будет хорошо, — заверил Одинсон, отлично понимая, что никакие слова тут не помогут, а скорее вызовут вспышку гнева. — Сейчас найдём Кристера. — Я не могу встать, ноги не слушаются, — потрясённый судорожный шёпот Локи не вызвал у Тора даже малейшей заминки, он продолжал быстро одеваться. — Не смог даже вызвать Тессеракт. Похоже, последнее вызывало у принца куда больше опасений, чем факт физической немощи. — Тебе больно? — уточнил Тор, хотя и не заметил выражения боли на лице брата. — Я не знаю, не понимаю, я чувствую что-то внутри, — бессвязно объяснил Локи. Сложно было дать сейчас какую-то объективную оценку своему состоянию, для себя маг определил это как пульсирующую плотную субстанцию, словно она вот-вот загудит внутри и станет увеличиваться, пока не разорвёт его на куски и не вырвется наружу. Казалось, в его чреве происходило зарождение новой вселенной, преддверием которой станет уничтожение той почвы, которая больше не требуется для подпитки. Объяснять это всё брату — скорее запутать, чем прояснить ситуацию. —Не больно — уже хорошо, — простодушно заключил Тор. — Не бойся, я донесу тебя на руках. Когда Тор выудил из гардероба длинную сорочку и накидку, собираясь подойти к Локи, Фенрир зловеще оскалился на него и преградил дорогу. Одинсон нахмурился, перевёл взгляд на брата затем снова на волка. — В чём дело? Ты сам донесёшь его до чертогов целителей? — ревностно поинтересовался Тор. Фенрир зарычал, но как-то странно, словно не был уверен, стоило ли защищать отца от Тора. — Фенни, я не дойду сам, — покачал головой Локи, он прекрасно понимал, что волк пытался защитить его от суртовых пешек, но без Тора ему сейчас точно не справиться, и, что странно брат, не докапывался, что тут устроили два заговорщика за его спиной. Когда ульв нехотя пропустил царя, позволяя подойти к принцу, Одинсон бережно укрыл его плечи накидкой, не задавая лишних вопросов, а затем подхватил на руки и прижал к себе. Локи чувствовал его силу, его жар и напряжённые мышцы, обхватил руками плечи и старался сосредоточиться на иллюзии. Но снова чувствовал: что-то не так. Морок не скрывал его облик, Локи не испытывал привычных ощущений ответа своего сейда на магический посыл. — Я просто не верю, — сокрушенно выдал Локи, когда Тор уже подходил к двери, а Фенрир следовал за ним по пятам. — Я потерял свои силы, я не могу вызвать иллюзию. — Что? — Одинсон удивлённо таращился на него. — Как? Так же не бывает? — Я не могу вызвать Тессеракт, не могу набросить на себя морок, я обессилен, — Локи сделал последний вывод, который пришёл на ум сам собой: — Я умираю. — Нет, — резко бросил Одинсон, прижал к себе ещё сильнее. — Мы даже не знаем, какие процессы происходят с ётунами при рождении детей, может, это норма, и сейчас все силы организма преобразовались, чтобы ты не тратил лишней энергии. — Ты не можешь тащить меня через весь замок, Тор! — взорвался Локи, в глазах против воли собиралась влага, таким беспомощным он никогда себя не чувствовал. — Если кто-то увидит… — Мне плевать, — рыкнул Тор с уверенной непоколебимостью: они поступят именно так и никак больше. — Завтра наплетём с три короба, сейчас не это главное. Локи судорожно сглотнул и уткнулся Тору в шею, ничего другого ему не оставалось. Если кто-то увидит, как царь куда-то тащит вовсе не блондинку Алину, а неизвестную никому брюнетку, действительно придётся что-то придумывать с утра, но это всё лучше, чем показать кому-то своё лицо. Тор всем своим существом напоминал несгибаемый Игдрассиль, на котором строилось мироздание, объединяя миры, знакомые и неизведанные, и, если бы великое древо обрело хоть на миг душу, плоть и кровь, обняло бы одно из своих чад так же, как это делал величественный бог грома. Локи ненавидел его за весь этот пафос, за благородное сердце, за то, что он старший, первый сын Одина, любимчик и баловень судьбы, и с такой же силой Локи любил проклятого братца. Локи вполне мог признаться, что сейчас ему действительно нужен был старший брат, не любовник и друг, а именно брат, словно родной по крови. На краткий миг можно допустить вольность и забыть обо всём, кроме этого. Это брат рядом, и он будет с ним до самого конца. Фенрир хоть и притих немного, но был заметно напряжён, когда Тор осторожно миновал порог покоев, он следовал за царём неотвратимо, принюхиваясь и наблюдая за каждым его движением, всё так же скалился и фырчал, а Локи только судорожно обнимал Тора за шею, пряча своё лицо, и до боли сжимал веки. Тор точно не похвалил бы его за мысли обречённого на смерть, но Локи отчего-то не находил в себе слов, чтобы испросить у мироздания ещё один шанс на жизнь. На пороге смерти люди продавали душу за возможность продлить агонию, Локи у этой черты был в третий раз, и это даже не повод переосмыслить свою жизнь в короткий срок, это возможность оглянуться и оценить тщетность попыток что-то исправить или изменить. В конечном счёте все предшествующие его поступки привели именно сюда, некого винить в своих бедах, и он не собирался продавать свою чёрную душу или давать незримому и могущественному существу обещания стать праведником, в этом не было никакого смысла. Осталось так мало времени, что Локи не хотел его тратить на наивные глупости, куда приятней было чувствовать, как его сильный брат с лёгкостью несёт его по спящему замку, при этом не заботясь о том, увидит их кто-то или нет. Кажется, ему всё равно сейчас, и Локи тоже старался относится к этому точно так же. Фырчанье и временами рык Фенрира напоминали о его присутствии, а гудящая воронка внутри двигалась по спирали, вытягивая из Локи жизнь. Они оставались незамеченными, когда покидали колоннаду, даже Фенрир был слишком занят наблюдением за действиями Тора, что не заметил гибкую тень, скользнувшую следом за ними. Тень держала безопасную дистанцию до самого дома целителя. Тор не выпускал Локи из рук, за него Фенрир бесцеремонно долбился в дверь, поднялся в полный рост и стал так лупить мощной лапой по дереву, что в какой-то момент она заскрипела. — Кристер! Ради богов! — зарычал Тор. — Что происходит?! Дверь приоткрылась, Кристер едва успел отскочить, когда Фенрир ввалился в его дом, рыча диким зверем. Однако растрепанный целитель моментально понял, в чём дело, стоило увидеть Локи на руках Тора и взбешённого зверя подле принцев. — О боги! Кристер выскочил из дома босой, как был в ночной сорочке и халате. Он уж точно не ожидал, что день родов обернётся бессонной ночью. — Нам нужен Нарвен, я не справлюсь один, — выпалил Кристер, он шёл впереди, спеша в чертоги целителей. — Позвать его точно некому, — раздражённо бросил Тор. — Фенрир, — быстро предложил асгардец. — Нет, — рыкнул Тор и одновременно с ним волк, подтверждая авторитарность данного ответа. — Фенрир будет с Локи. Я сам буду ассистировать тебе. — Это недопустимо, — безнадёжно простонал целитель. — Ладно, не будем паниковать. Сначала посмотрим, что покажет горнило душ. Тор оставил споры на потом, сейчас он пытался прислушаться к молчаливому брату, который не издал и звука, лишь порой судорожно вздыхал и прижимался к нему, как к единственному источнику жизни. Тусклые сферы едва освещали аллею, ведущую в чертоги целителей, бесшумная тень предусмотрительно держалась поодаль, направление ночной прогулки она уже определила. Чертоги целителей мирно спали до появления беспокойной четвёрки. Но стоило им явиться — и в коридорах стало весьма оживлённо, поскольку Тор взялся спорить с Кристером, настаивая не использовать горнило душ, с чем его оппонент был явно не согласен. Фенрир недовольно порыкивал, прислушиваясь к звуку беспокойных сердец и жужжанию крови в асгардских венах, и только два сердечка в этом оркестре уравновешивали энергию паники. Младенцы в утробе ни о чём не беспокоились, затаив дыхание, они ждали чудесного перехода в мир света. Локи в споре не участвовал, наверное, поэтому Тор и победил, отчеканив последнюю свою фразу с особым пристрастием: — Какой ты к Сурту целитель, если не можешь ничего определить без горнила душ?! Кристер сдался. Разумеется, он мог определить готовность женщины к родам, но опыта с мужчинами у него никак не было, и желание подстраховаться казалось ему естественным. В какой-то момент он рассчитывал, что сам Локи изъявит желание ему подыграть, но этого так и не произошло. Обуревала его просто паника, когда он судорожно прижимался к Тору, или безграничное доверие к брату — Кристер не знал. Так или иначе, ему пришлось действовать по велению царя. К счастью, Одинсон не стал спорить хотя бы по поводу ширмы, которой скрыли кушетку. К оперативному вмешательству палата была подготовлена заранее и оснащена всеми необходимыми приспособлениями, только Локи из всего разнообразия необходимого для операции инвентаря заострил своё внимание именно на пеленальном столе для младенцев. Его затравленный взгляд заметил Тор как раз в тот самый момент, когда аккуратно опустил его на кушетку, застеленную светлой тканью. Одинсон бросил короткий взгляд себе за спину и быстро определил, что именно произвело на Локи такое впечатление. Однако не последовало от него ни успокоительных речей, ни увещеваний о том, что всё хорошо закончится в этот раз. Тор был собран и внимателен, а ещё он тоже был на пределе, но не имел права показать слабину, не сейчас уж точно. Локи нуждался в нём, и он сделает всё, что в его силах и даже больше, если потребуется. — Кристер, что я должен делать? — строго спросил Одинсон. — Найти Нарвенна, — нервно бросил целитель. — Скажи на милость, чем ты можешь мне помочь? — Конечно, не торопитесь, я подожду, сколько потребуется, — не выдержал Локи. — Ты издеваешься?! Надо как можно скорее вырезать их из меня! Наверное, это звучало очень эгоистично, и Локи не мог в этот момент не взглянуть на брата, ведь вполне вероятно он оскорбил таким заявлением его отеческие чувства и гордость прародителя, ведь это его детей Лафейсон предлагал поскорее удалить из своего чрева, однако брат и ухом не повёл, не осадил его, даже не упрекнул. — Я должен тебя осмотреть, успокойся, Локи, — Кристер старался говорить уверенно, чтобы не заставлять принца нервничать лишний раз. С его предложением, как не странно, был согласен Фенрир, который фыркнул в поддержку целителя. Локи определённо нельзя было сейчас беспокоиться, он и без того был на пределе. Осмотр занял некоторое время, большую часть из которого Кристер ощупывал обнажённый живот Локи, Тор тем временем буравил целителя нечитаемым взглядом, поскольку тот наглым образом задрал рубаху до самой груди брата, обнажая всё то, что не следовало видеть никому, кроме Тора, а Лафейсон тем временем вцепился в края своей рубахи и просто ждал, когда будет озвучен результат. — Я думаю, что младенцы готовы появиться на свет, — заключил целитель с серьёзным видом — Ты предполагаешь или уверен? — с нажимом допытывался Тор, странное выражение на лице целителя заставляло бога грома опасаться его умозаключений, ведь они могли быть навеяны вражеской магией Сурта. Нельзя оперировать Локи слишком рано и слишком поздно тоже нельзя. — Я ни в чём не уверен, — нервно выдал Кристер. — Но считаю, что пора. К тому же Локи сам это чувствует. — А я вам о чём говорю, идиоты! — не выдержал маг этой бесполезной клоунады. — Но сперва надо кое-что сделать. Тор? — Да, конечно, — рассеянно отозвался Одинсон, сунув руку в карман, он выудил оттуда красную ленту. Озадаченный Кристер тем временем сообщил обывательским тоном: — Тебе стоит выпить снадобье из сонной травы, так ты легче перенесёшь такое грубое вмешательство. — Будешь резать на живую, — тут же не согласился Локи, бросая на него серьёзный взгляд. — Но это нецелесообразно, тебе понадобятся силы, зачем тратить их на боль? — Кристер уставился на принца ошеломлённым взглядом, Одинсон прищурился, не вполне понимая, зачем Локи собирался терпеть боль, если была возможность избежать её. — Локи, это неправильно, — начал целитель, но его тут же прервали. — Будешь делать, как я сказал, это понятно? — резко припечатал маг. И пока Одинсон пытался сообразить, для чего Локи шёл на такие отчаянные меры, Фенрир вдруг оскалился и зарычал. А затем случилось сразу несколько вещей: ширма полетела в сторону, волк буквально снёс ее, перемахнув через кушетку, Одинсон каким-то внутренним чутьём понял, что дело нечисто, дёрнул сорочку, вниз прикрывая большой живот Локи, тот вздрогнул и резко выдохнул, чувствуя свою беспомощность. Одинсон загородил его широченной спиной, сжимая в одной руке заветную ленту, а в другой — свой верный молот. — Не приближайся! — заверещал знакомый женский голос, в руке незваной гостьи блеснул острый меч, которым она угрожала рычащему ульву. — Я знала, что здесь что-то нечисто! Я знала! — Я убью её, — спокойно и твёрдо сообщил Тор, просто чтобы все присутствующие знали об этом решении. — Нет! — пронзительно выкрикнул маг и схватился за живот. — Кристер, выпроводи её, чёрт тебя дери, сейчас не до неё! Сиф потребовалось не так уж много времени, чтобы увидеть картину в целом, а, рассмотрев Локи, лежащего на кушетке с таким животом, словно он вот-вот разродится потомством, воительница опустила руки. Она больше не была ни в чём уверена. То ли это всё сон и необходимо просто сбросить дрёму, то ли самая страшная реальность, в которой Локи больше не мастер по части лжи, а бедное ни в чём не повинное существо, использованное коварным тираном. Ведь если глаза и уши не обманывали, значит, картина была вполне ясна: Локи на сносях, как бы странно это не выглядело, и, судя по тому, с каким жаром оберегал его Тор, он-то и был повинен в затруднительном положении брата. Все те странности, которые она замечала в отношениях братьев, но не понимала, наконец сложились в общую картину и обрели ясность. — Что ты сделал с Локи? — едва слышно проронила Сиф, поражённая до глубины души. Можно было притвориться, что Тор тут вообще не причём и его вмешательство ограничено лишь заботой о бесшабашном братце, который каким-то магическим образом умудрился понести, подвергся он насилию или сам был инициатором данной ситуации — доподлинно Сиф неизвестно. Но, как бы она ни пыталась отогнать от себя дурные мысли, они не желали покидать её разум. Женская интуиция подсказывала, что виновник всему — новоиспеченный царь Асгарда. Тор, не собиравшийся реагировать на просьбу брата, хотел было шагнуть вперед, но маг вцепился в его руку и даже вонзил в его плоть острые ногти, лишь бы отрезвить пыл царя. Возникла короткая заминка, Одинсон помедлил и всё же решил, что сейчас его внимание должно быть сосредоточено на брате. — Я не трону её, пока всё не закончится, — пообещал Одинсон, оборачиваясь к Локи. — Да как ты… как ты посмел? — Сиф едва сдерживалась, чтобы не наброситься на старого друга, в ней клокотала обида и разочарование, хотелось банально выплеснуть эту боль. — Он же твой брат, какое право ты имел?! — Сиф, тебе лучше уйти сейчас, — вступил в разговор Кристер. — И, если ты хочешь быть хоть сколько-то полезной, сходи за Нарвенном, мне сейчас очень нужен ассистент. — Что?! — рявкнул Локи, мотая головой. — Нет времени! — Я приведу, Нарвенна, — решительно сообщила Сиф. — Ты совсем рехнулся, Кристер? — Локи вцепился пальцами в кушетку, едва не белея от натуги. — Она сейчас сюда весь совет притащит! Этого только мне не хватает для полного счастья! Слова Локи Сиф услышала, уже когда поспешно выскочила в коридор и перешла на бег, спеша за помощью. Ситуация была такова, что промедление могло стоить жизни не только Локи, но и его потомству. В голове роилось множество мыслей, которые воительница пока решительно отбросила на второй план. Фенрир бросил вслед Сиф озадаченный взгляд, и снова его охватила волна беспокойства, но причиной тому было странное ощущение. Запах гари, который он с недавних пор стал ощущать, стал чуть слабее с появлением Сиф в палате чертогов целителей и усилился, когда он перестал слышать её торопливый бег по коридору. Ничего хорошего в этом не было, равно как и в возобновившейся ссоре между оставшейся троицей асов. — Мы не будем её ждать, — с жаром заявил Локи. — Начинай, Кристер! — Локи, давай всё-таки немного подождём, пойми, мне нужен ассистент, — осторожно объяснял целитель. — Я считаю, что лучше пять минут подождать, но сделать всё правильно, нежели поспешить и натворить бед. Дети в утробе в любом случае питаются за счёт связи с тобой, поверь, ничего страшного не случится. — Это твои слова или Сурта? — Локи набычился. — Не трогай меня! Отойди! — Что ты такое говоришь?! — возмутился целитель. — Ты просто нервничаешь, это нормально, но тебе нужно успокоиться. — Я успокоюсь, — нервно дёрнул головой маг, — когда они появятся на свет, а пока отойди от меня. — Локи, — Одинсон осторожно коснулся его руки, Локи вздрогнул и уставился на него так, как никогда не смотрел, со смесью затаённого ужаса и в то же время с жаждой противостояния. — Ты тоже отойди от меня, — серьёзно приказал советник. — Но, Локи, мы должны… Фенрир зарычал и влез между Тором и Локи, загораживая отца. Одинсону ничего не оставалось, как отступить в сторону в напряжённом молчании. Трое как один понимали, что ситуация зашла в такой тупик, откуда они могли и не выбраться, если не начнут действовать. Но двое бездействовали, лишь смотрели на Локи, опасаясь предпринять какие-то действия. Принц замер на кушетке, прикрывая глаза и прислушиваясь не только к своим ощущениям, но и окружающей его действительности. Фенрир — единственный, кто не подвержен проклятью, и что с этим делать? Как Локи должен выкрутиться? Размышлять отстранённо мешала мерно гудящая воронка, которая сбивала и утягивала его в панику. Локи не мог сосредоточиться и не мог физически сам справиться с родами, а ожидание не только пугало, оно могло пагубно сказаться на детях и, разумеется, на нём самом, уже не говоря о том, что вторая оговорка ещё не воплотилась в жизнь. — Локи, обряд, — осторожно напомнил Тор, наблюдая, как брат тщетно пытался контролировать ситуацию. — Это надо сделать сейчас. Фенрир оскалился, напряжённо наблюдая за царём, но Тор не испытывал злости или страха перед ним, единственное, что волновало бога грома, — это Локи и малыши. — Таиться больше нет смысла, я проклят и Кристер тоже, а значит, Сурт, будь он не ладен, всё знает, — выпалил Тор, решительно отмахиваясь от рычащего Фенрира, который вздыбил чёрную жёсткую шерсть, оскалился и в той же решимости разинул пасть. Тор не пытался оттолкнуть ульва, он протянул руку над его спиной и обхватил запястье Локи, тот замер на кушетке, но поддался брату, Одинсон протянул к нему другую руку, из которой змеёй скользнул красный лоскут ткани. В полной тишине, не обращая внимания на сбитого с толку волка и поражённого целителя, для которого каждый виток ткани, спиралью обхватывающий две мужские руки, казался болезненно удушающей удавкой на собственной шее, Одинсон уверенно делал своё дело. Когда же лента закончилась, Фенрир вдруг отошёл в сторону, позволяя царю приблизиться к своему советнику. — Из меня не самый лучший царь вышел, как видишь, — пытаясь подавить волнение, начал Тор свою речь, которая должна была быть частью обряда обручения, и Локи внимал каждому его слову с неподдельным интересом, забыв на пару минут обо всём остальном. — Ну и пусть! Меня некому судить, Один в своё правление совершал поступки и похуже моих. Пускай я буду худшим царём для Асгарда, но лучшим спутником для тебя, Локи. Я признаю тебя, как равно признаю наше с тобой кровное родство, потому что никогда не смогу забыть, что мы братья, и признаю тебя своим законным супругом. Губ Локи коснулась призрачная улыбка, Тор всегда умел говорить от сердца, и он этого никогда не стеснялся. Маг никогда не позволял себе такой вольности — держать душу нараспашку, прежде он не собирался давать Тору клятв и по сей день придерживался этой позиции. — Я признаю тебя своим законным супругом, а этих детей нарекаю законнорождёнными наследниками престола, — произнёс Локи, заглядывая в глаза бога грома. — Я никогда не был тебе хорошим братом, Тор, но, я прошу, не замыкайся в себе, когда я умру. Продолжай жить и любить. А я, быть может, выпрошу у царицы подсмотреть за тобой из Хельхейма. По щекам Локи текли злые слёзы предстоящей утраты, речь Тора была пропитана светлой надеждой, а его собственная — непроглядной тьмой. Одинсон отрицательно покачал головой, словно по привычке спорил с братом. Бог грома не говорил вслух, что без Локи терялся смысл всего происходящего, но маг понимал это без слов, чувствовал настрой царя. — Я об одном тебя прошу, не сдавайся, слышишь меня, — Тор смотрел сверху вниз на брата. — Не отпускай мою руку, потому что это не выбор умнейшего аса, это поступок обиженного мальчишки, который боялся, что папочка осудит его. Ты боялся его осуждения больше, чем чего бы то ни было во всех девяти мирах, и готов был умереть, лишь бы не жить дальше, порицаемый им. Эти слова больно ударили Локи, но он стерпел, эта была та горечь, которую Локи всякий раз запивал сладкой местью. Тор даже не представлял, насколько он был прав в этот момент. Локи не боялся боли, не испытывал страха перед тем, что должно было произойти сейчас, лишь ужас от грядущего. Что будет после родов? Как он должен себя вести? Какие взгляды будут направлены на него? Что, если кто-то ещё узнает, помимо Сиф? Что скажет мама, когда увидит своих внуков? Что сказал бы на это Один? Тор и Локи не отводили друг от друга взглядов, застыли, как мраморные изваяния, было так тихо, что на какой-то миг показалось, время замедлило свой ход, едва не сводя с ума, а затем хлынуло мощной волной, когда в вакуум ворвались внешние звуки: — Я привела Нарвенна! — голос Сиф разрушил звенящую тишину, словно тонкий лёд. Казалось, никто не слышал, как они с целителем бежали по коридору, спеша на помощь принцу, никто не заметил их появления в арочном проёме. Кристер был бледен, как полотно, Фенрир и тот даже ухом не повёл. Сиф же мельком бросила свой взор на две связанные алой лентой руки двух мужчин и братьев к тому же. Одного короткого мгновения было достаточно для понимания ситуации, для разоблачения обмана, который провернул расчётливый царь, используя в своей игре младшего брата. Сиф застыла у порога, не решаясь сделать шаг вперёд, а Нарвенн немедленно рванул в пучину, разрушая, наконец, затишье: — Мы приступаем? — привлёк к себе внимание помощник целителя. — Да! Немедленно! — рявкнул Локи, разрывая визуальный контакт с братом, он стал нервно снимать ленту со своего и торова запястья. — И, ради богов, выведите Сиф отсюда! Одинсон, немного пришедший в себя, перехватил инициативу у брата, но вместо того, чтобы спрятать ленту, обвил ею запястье Локи, не реагируя при этом на его вопросительный взгляд. — Я не стану мешать, — предупредила Сиф, понимая, что её присутствие не только смущает Локи, но и заставляет его волноваться. Разбираться сейчас кто прав, а кто виноват не самое лучшее время. И единственное, что она сейчас могла сделать, это не мозолить глаза и скрыться в коридоре, чтобы не мешать целителям делать свою работу. Воительница немедленно покинула палату и прижалась спиной к стене в коридоре. Она прикрыла глаза и зажмурилась, нельзя было дать эмоциям возобладать над собой, это она оставит на потом. Из коридора она слышала, как быстро обсуждали целители состояние Локи, как упорно призывали его выпить сонное зелье, как Локи отстаивал своё право этого не делать, и Тор придерживался позиции своего брата в этом коротком споре, Фенрир сопровождал рыком каждую фразу присутствующих, непонятно, он против или наоборот выступал за использование снотворного. Сиф тёрла лицо руками, словно пыталась смыть воспоминания о том, что происходило здесь и сейчас, и кляла себя самыми последними словами за то, что решила проследить за неожиданно замеченным Тором в эту бессонную ночь, когда, не находя себе места без сна в глазах, решила одеться и прогуляться по ночному замку. Когда она поняла, что Одинсон нёс на руках вовсе не Алину, а темноволосую деву, стало особенно тревожно. А едва заметив длинные тонкие пальцы, однако совершенно не женские, Сиф решительно последовала за Тором, хотя и опасалась, что волк учует её и раскроет слежку. Но этого так и не произошло, как оказалось, им было вовсе не до осторожности. Спор об использовании сонного зелья длился недолго и оборвался так неожиданно, что Сиф не смогла уловить этот момент, после которого Одинсон разразился страшным криком: — Что ты с ним сделал?! — Усыпил, — быстро ответил целитель. — Я предполагал, что Локи может выкинуть какую-то глупость, и заранее приготовил сонный порошок. Сиф нахмурилась, порошок действительно был действенный, ей довелось видеть, как он использовался: всего то и надо положить щепотку на руку и легонько, но целенаправленно подуть, раненный в бою делает вдох и практически мгновенно засыпает. — Локи никогда не делает глупостей! — прогремел Одинсон в полной уверенности. — Если он сказал, что должен быть в сознании, значит, так и надо было сделать! — Ты хочешь, чтобы он испытывал боль? — не унимался Кристер. — Локи всегда знает, что делает! — Одинсон едва сдерживался, чтобы не оттолкнуть целителя к стене, отдалить его от брата насколько возможно. Сиф не смогла и дальше безучастно слушать болтовню асов и снова показалась в арочном проёме. — Может, вы наконец перестанете орать, и ты примешься за дело, Кристер! — Выйди отсюда! — рявкнул Тор, даже не поворачиваясь в её сторону, и добавил, не пытаясь скрыть свой гнев: — Если жить охота. — Да, Сиф тебе лучше выйти отсюда, — согласился Кристер. На что Фенрир недовольно заворчал, и все поняли, что он выступил за присутствие воительницы, что возмутило и целителей, и царя. — Ей здесь не место, — осторожно произнёс Нарвенн, обращаясь к ульву. — Локи бы этого точно не одобрил, — назидательно произнёс Кристер. — Она опасна для Локи, — поддержал Одинсон. — Кажется, он так не считает, — кивнула на волка Сиф, впервые ей показалось, что Фенрир не такой уж зверь, каким она его считала, и куда важнее тот факт, что в данный момент Локи был без сознания, он не отдавал приказов, а ульв самостоятельно воспринимал ситуацию и принимал единоличные решения. В подтверждение её слов Фенрир утвердительно рыкнул, снова поднимая шквал возмущения. — Это недопустимо! — вторили друг другу целители. — Локи был бы против, — стоял на своём Тор. Фенрир снова рычал, пытаясь отстоять свою позицию, мужчины явно не стремились согласиться с его правотой. А на кону между тем стояло несколько жизней. — Зачем вы тянете время? — Сиф задала свой вопрос так неожиданно, что повергла асов в замешательство. — Чего вы ждёте? Почему не оперируете? И дураку понятно, что от этого зависит жизнь Локи и его детей. Тор открыл рот, собираясь в очередной раз пригрозить Сиф, но вдруг резко взглянул на Кристера и с угрозой приказал: — Начинайте оперировать. — Но Сиф! — ввязался Нарвенн, напоминая о присутствии воительницы. — Пускай остаётся, — отмахнулся Тор, бросая растерянный взгляд на мирно спящего брата. — Начинайте! С удовольствием вдыхая сладкий аромат цветущего жасмина, Локи улыбнулся и прищурился, небесный океан буквально колыхался от раскалённого солнцем воздуха Асгарда. Зеленеющие холмы и макушки деревьев с благодарностью принимали целебный свет, наслаждаясь дарами солнца. И Локи тоже беззастенчиво получал удовольствие от этого жара, неторопливо шагая по благоухающей аллее, он никуда не спешил, просто гулял, оглядываясь вокруг. Непривычная для полудня тишина аллеи его не смущала, каждое движение давалось легко и свободно. Словно бродить в одиночестве для него высшая из наград. Локи улыбнулся, принимая эту мысль и шагая вперёд, как вдруг его словно кто-то дёрнул за руку. Маг резко остановился и обернулся, но шутника так и не увидел, зато взгляд упал на освещённый солнцем асгардский замок в благоухающей зелёной дымке. Родной, с детства знакомый — его дом. Локи вздрогнул от ледяного ветра, что налетел на него словно из самых глубин Ётунхейма, его губы превратились в тонкую напряжённую полоску. Замок, что был ему домом, подёрнуло синей дымкой, и перед взором вдруг предстал ледяной храм, куда спешно рванули воины Асгардской армии в военном облачении. Локи сорвался с места, рванул следом за ними, утопая в снегу по самые икры. Вбегая по скользким ступеням, он чуть не упал, но успел ухватиться за стену и устоять на месте. Один из воинов оттеснил великана к стене, угрожая мечом, трое других смотрели перед собой и стояли без движения, словно боялись шелохнуться. На улице возле храма, как и внутри него, не было повсеместно разбросанных тел павших в этой войне ётунов. А в самой ледяной обители было невыносимо тихо, и острый запах крови щекотал нос. Локи понимал, что его заметят, подойди он ближе, но соблазн был слишком велик, он стал медленно подбираться к асам, когда раздался голос, что вызвал дрожь в теле мага, что прокатился наэлектризованной волной и утонул в самой глубине его души, по пути задев и сердце, заставляя его забиться чаще. — Как понимать всё это?! — голос Одина, преисполненный ярости, завибрировал, отражаясь от стен. — Когда я пришёл, было уже поздно, — попытался оправдаться воин, что угрожал ётуну, а тот лишь отвратительно зубоскалил. — Полукровок надлежит истреблять, таков обычай, — гулко бросил ётун, без стеснения объясняя глупым асам, что же он на самом деле сделал. Локи подошёл совсем близко к Одину, который резко повернул голову и неприязненно уставился на ётуна. Локи никогда не видел отца таким, как сейчас, полным сил, седина лишь слегка тронула виски, его тёмно-русые волосы доходили до самых плеч и весь он излучал уверенность. Один напоминал Тора лишь отчасти, в каких-то неуловимых деталях. — Обычай, говоришь?! — грозно бросил всеотец. — Убивать младенцев?! — Полукровки, — прогудел ётун. — Я готов умереть, коль на то пошло, но мальчишку надо убить. Воины взволнованно уставились на страшную картину окровавленных детских тел, младенцы были синими, как и положено ётунам, но крохотными, словно дети асов или ванов. Лиловая кровь образовывала лужи под их телами и уже успела превратиться в лёд. И среди этого ужасающего безумия тихо-смирно сопел обёрнутый мешковиной малыш. — Никто не станет плакать о нём, — хмуро бросил ётун. — Мамаша прижила его не от мужа вовсе, сама слёзно просила в храм забрать. — Зверство, — сокрушённо произнёс кто-то из соратников Одина. — Таков обычай, — свирепо бросил ётун. — Вон тот ублюдок, самого Лафея сын, полукровка уродился. Великан указал подбородком на малыша, что давно бездыханный взирал куда-то ввысь потухшими мёртвыми глазами цвета рубина. По щекам Локи текли предательские слёзы, стальной привкус горечи из лжи, иллюзий и страха стекал в горло и превращался в ком. Локи никогда не был сыном Лафея, потому что младенец, на которого указывал великан, был убит им чуть раньше. — С меня достаточно, — покачал головой Один. — Броднир, убей его. Точный и яростный удар аса — и мгновение спустя пронзённый насквозь великан рухнул на колени, сплёвывая лиловую кровь на ледяной пол. Резким движением Один стянул с себя меховую накидку и, нагнувшись к сопящему малышу, аккуратно переложил ребёнка и закутал получше, а затем поднял с пола и прижал к своей груди. — Он всё равно не выживет, — закатывая глаза бросил ётун, по подбородку которого текла кровь, струйкой сливаясь к груди. Локи уставился на Одина, пытаясь произнести хоть слово, хотя и сам не знал, что хотел сказать, но так и не смог исторгнуть ни звука. Вместо него раздался уверенный голос отца: — Это мы ещё посмотрим, — губы всеотца сжались в тонкую упрямую полоску. Ётун затрясся в агонии, смешанной с возмущением, и, хрипя и выплёвывая сгустки крови, он что-то пытался сказать, но вскоре рухнул лицом вниз и затих. — Сравняйте этот храм с землёй, — жёстко приказал Один. — И никому ни слова, что здесь произошло. — А что будет с ребёнком? — Броднир бросил хмурый взгляд на своего царя. — С ним всё будет хорошо, — покивал сам себе Один и, развернувшись, прошёл мимо Локи, едва не задевая его плечом. Маг вздрогнул и рванул следом за ним, но тот исчез из поля зрения вместе с храмом, разлетаясь вдребезги осколками прошлого. А на замену ему пришла угрюмая туманная пустошь. Не успевший ещё переварить увиденное, Локи услышал плеск воды и только затем увидел золотой мост у своих ног, у моста не было опор, лишь тонкая гладь над серой водой. Локи шагнул на мост, который оказался куда крепче, чем выглядел со стороны, и в тот же момент золотая переправа зазвенела на разные лады, но Локи шёл вперёд, лишь морщась от неприятного звука, а мост немилостиво стонал под его весом.