***
Страшный звон стоял в ушах, буквально доводя Локи до головной боли, и не смолкал ни на минуту. Не прекратил стонать мост и когда на пути принца возникла высоченная девица в набедренной меховой повязке. Её обнажённая грудь была украшена ожерельем из мелких черепков, пустые глазницы которых горели красным огнём. Она что-то ему говорила, но Локи половину не понимал, половину не слышал за посторонним шумом. Наконец девица просто схватила его за предплечье и, развернув в обратную сторону, повела в туман. Маг не сопротивлялся да и не смог бы, с Модгуд никому не сладить. Она с лёгкостью тащила принца за собой, что-то толкуя ему по дороге, и, когда мост вдруг закончился, а плеск воды снова пощекотал слух мага и Локи снова стоял на твёрдой земле в туманном мареве и тишине, великанша снова заговорила: — Далеко ты однако забрёл, — простодушно сообщила Модгуд. — До самых истоков своей жизни дошёл. Ну ничего, сейчас поправим. Она взмахнула рукой и развернула Локи, сжимая его плечи стальной хваткой. — Я не понимаю, — проронил растерянно маг. — Слушай меня внимательно, Локи, — прогудела великанша у самого уха, и Локи увидел перед собой снова возникший из серого марева проклятый храм с убиенными младенцами, сердце кольнула тупая боль, а на глаза снова навернулись слёзы. — В храм не заходи, иди мимо, появится замок асгардский — туда тоже не заходи, иди по аллее, возникнет радужный мост — туда не иди, потеряешься в своих мыслях, а увидишь аллею в чертоги целителей — беги, как ошпаренный, в ту палату иди, где твои детки спят. Палату эту сразу узнаешь, там солнце будет светить сквозь мрак. Локи слушал внимательно, а потом не удержался от вопроса, за который его дёрнули за чёрную прядь да так, что, наверное, в руке у великанши остались несколько его волосков: — Я ведь умер? — Нет, не умер! — возразила Модгуд. — Зачем бы я мертвецу дорогу обратную указывала. Живой ты, только потерялся, далеко зашёл, говорю. Обратно тебе надо возвращаться и скорее… Локи совершенно не знал, как себя вести в данный момент. Если он жив, значит, заплутал, то есть сам не знал, чего хочет. А надо ли ему было возвращаться? А сам он этого хотел? Забвенье притягивало его к себе, он так устал жить, лгать, изворачиваться, быть своим, но при этом чужим для тех, кого считал семьёй. Но в спину его настойчиво толкнули вперёд, в сторону ледяного храма, где он снова столкнулся с Одином, тот спешил вслед за своими воинами, как Локи и видел прежде. Огромных усилий магу стоило, чтобы не пойти снова следом за отцом. Вместо этого он свернул в сторону и увидел замок, как и говорила великанша. Замок Асгарда таил множество воспоминаний, как хороших, так и плохих, но Локи отвернулся от него, словно обиженный ребёнок, и побрёл в другом направлении. Картины стали сменяться достаточно быстро, и вот уже перед его взором сверкал и переливался радужный мост, а по правую руку — аллея к чертогам целителей. Заманчивый блеск Биврёста не заставил мага поддаться соблазну попасть в поток мерцающего света, Локи немедленно устремился в известном направлении. Он действительно перешёл на бег и замедлился, уже взлетев по ступеням. Маг растерялся, понимая, что чертоги выглядели совсем не так привычно, как он ожидал. В каждой палате Локи видел нечто непонятное: густые леса, песчаные равнины, бушующий океан, откуда на него каскадом падали брызги воды; он видел и ледяные пещеры, и снующих в облаках птиц, и чёрное, как смоль, небо, освещённое мерцающим светом золотого диска. Локи замер посреди коридора, всматриваясь в звёздное небо, освещённое золотом, и не был уверен, что нашёл ту самую палату. Он и подумал, что стоило поискать ещё, но вдруг решительно переступил порог и полетел камнем в темноту.***
— Сейчас не самый лучший момент для обсуждения данной ситуации, — вдруг заступилась за Тора Сиф, осторожно придерживая ребёнка на руках. — Я думаю, когда Локи очнётся, он всё объяснит. Хотя мне и так всё понятно. — И что же тебе понятно? — не выдержал Фандрал этой странной перемены. — Ты то и дело обвиняла Локи в каких-то злодеяниях и вдруг снизошла встать на его сторону. — Он снял проклятье, — уверенно произнесла Сиф. — Всё закончилось. Глупо было отрицать сам факт, поскольку прозрение царицы и взошедшее над Асгардом солнце были тому подтверждением. — Это так, — кивнул Кристер. Первые лучи солнца появились в тот самый момент, когда Сиф вынула из чрева принца царского сына. — Локи давно уже работал над этим, о его участии в снятии проклятья Тор заявил в тот самый день, когда объявил его своим советником. Всё остальное он расскажет сам, если захочет. — Всё остальное? — ревностно перебил Одинсон. — О чём ты? — Об оговорках, которые необходимо было выполнить для того, чтобы уничтожить воздействие Сурта, — объяснил целитель, понимая, что скрывать это не было никакого смысла. — Я полагаю, Локи приложил достаточно усилий, не зря его именовали повелителем магии в лучшие его годы. — Но каких усилий ему это стоило! — возмутилась царица. — Он мог умереть, вынашивая младенцев. Я уже не говорю о том… о том, каким образом вообще могло произойти их зачатие. — Если Локи захочет поделиться этим с тобой, — едко бросил Тор, — то сделает это, хотя ты можешь и сама догадаться, как это происходит. Возмущённая Фригга подлетела к Тору и звонко ударила его по щеке. Одинсон не предпринял попытки её остановить и не выдал недовольства, даже боли, сейчас все его мысли были о Локи, ничто не беспокоило его так, как затяжной сон брата. — Полегчало? — скептически полюбопытствовал Тор, понимая, что каждое его слово только сильнее раздражало мать, но не мог заставить себя смолчать. — Одинсон, я тебя убью, — тихий, но недовольный голос Локи подействовал на Тора как магическое заклятье. Царь моментально забыл обо всём, резко развернулся и рванул к кушетке. — Локи, — проронил Тор хрипло от волнения, нежно поглаживая по плечу и рассматривая усталое лицо брата. Маг не открывал глаз, но кривился на свет и стал выпутывать руки из-под ткани, что укрывала его. — Не возись, Локи, — тут же приказал Кристер. — Ты ощущаешь боль? Операция прошла успешно, но потребуется время на восстановление. — Живот болит, — нехотя отозвался принц, пытаясь оценить своё состояние. — И слабость в теле. — Это пройдёт, не сегодня, конечно, но в общем и целом всё хорошо, — вздохнул целитель. Из-за ширмы наконец вышел Нарвенн с малышкой на руках, девочка оказалась совершенно спокойной, что настораживало — нетипичное поведение для малыша. — Локи, сынок, — взмолилась Фригга, подходя ближе, и уже через миг, заметив на руке сына красную ленту, бросила на Тора яростный взгляд. — Я так испугалась за тебя, Локи. — Всё нормально, мам, — Локи улыбнулся через силу. — Меня выгнали из Хельхейма. Одинсон вздрогнул от слов брата, но не прокомментировал его шутку, поскольку смешной она не была совершенно, а то, чего Тор так боялся, должно быть, свершилось, и Локи в какой-то момент, пребывая в забвенье, сдался. Не имело значения, что свернуло Локи с его дороги в царство мёртвых, главное — он вернулся. — Локи, всё хорошо, малыши здоровые, — поспешил сообщить Кристер, заметив напряжение, с каким царь отреагировал на глупую шутку принца. — Уже весь Асгард знает? — недовольно поинтересовался Локи, понимая, что, помимо целителей и Сиф, в курсе теперь Фригга. — Можно и так сказать, — тут же повинился Тор. — Я тебя убью, — пообещал Локи. — Дайте воды, пить хочется. Кристер засуетился, наливая воды в бокал, а Тор, осторожно обняв брата за плечи, помог сесть на кушетке. Локи судорожно глотал воду из бокала, который вложили ему в руки, словно не пил целую вечность. Все присутствующие наблюдали за ним, и Локи кожей чувствовал это пристальное внимание. Утолив жажду, маг настойчиво потёр глаза руками и наконец смог взглянуть на присутствующих. В палате, помимо Кристера и Нарвенна с малышом на руках, были Тор и Фригга, за её спиной маячил Фандрал. Локи услышал фырчанье ульва, и Тор чуть отошёл в сторону, чтобы маг смог увидеть Сиф, которая держала на руках другого малыша. Одинсон опасался, что Локи разразится недовольными криками относительно активного вмешательства Сиф, но он лишь усмехнулся, а она устало улыбнулась ему и опустила глаза. — Что произошло? — требовательно произнёс Локи. — После того, как ты меня усыпил, Кристер. Хотя я просил этого не делать. — Прости, — повинился целитель, хотя понимал, что тут не отделаться простыми извинениями. — Я чувствовал инородную магию, но не мог сопротивляться ей. — Как и я, — сознался Тор. — Я тоже не смог бы помочь, — тихо добавил Нарвенн, не пытаясь подойти ближе. — Так кто же оперировал меня? — недоверчиво поинтересовался Локи, стараясь не льнуть к Тору в присутствии посторонних, он лишь с благодарностью принимал его помощь. — Тебе, наверное, это не понравится, — заговорила Сиф, поднимая глаза, — но это была я. — Я благодарен, — кивнул Локи, стараясь ничему не удивляться. — Они ведь не ётуны? Этот вопрос вызвал у присутствующих одновременно понимание и порицание. Все осознавали, с какими проблемами пришлось бы столкнуться полукровным ётунам в Асгарде, но они всего лишь дети, которым нужна любовь и забота, а выяснение, насколько их рождение было политически выгодно, можно было оставить на потом. — Нет, — тут же ответил Тор, успокаивая брата. — У нас мальчик и девочка. Одинсон с любовью заглядывал в глаза брата и держал с ним зрительный контакт так долго, что странная пауза, зависшая между асами, заставила большую часть присутствующих почувствовать себя не в своей тарелке. — Ты дал кому-то из них имя? — вопрос советника звучал отстранённо, а его взгляд не был преисполнен отцовской любовью. — Сына мы могли бы назвать Солар, — осторожно предложил Одинсон, понимая, что Локи мог заартачиться и забрать себе право дать имя мальчику; разумеется, Тор даже не станет оспаривать его. — А дочь Хеленой. — Солар? — задумался маг, припоминая солнечный диск в царстве забвенья, и уголок его губ тронула улыбка. — Определённо мне нравится это имя, а девочку назовём Моркет. — Красиво, — восхищённо отозвался Тор, и его губы сами расползлись в глупой улыбке: участие Локи в наречении детей — хороший знак. — Хочешь посмотреть на них? Нас немного беспокоит, что Моркет очень тихая. — Я очень устал, — Локи качнул головой и скривился, словно от боли. — Но, Локи! Это ведь твои дети! — царица, поражённая поведением сына, едва сдерживала эмоции, хотя и понимала, что обвинять его было глупо. — Тебя никто не побеспокоит, брат, — кивнул Одинсон, признавая право Локи на отдых. — Если ты позволишь, мы с Кристером останемся с тобой. Локи отрицательно покачал головой, напоминая царю о его обязанностях: — Тебе придётся присмотреть за малышами, а в палате никого не должно быть, я использую облик ётуна для восстановления. — Как скажешь, — кивнул царь, осторожно сообщая брату: — Необходимо провести обряд вознесения Алины и что-то решить с… — Это мои дети — так ты представишь их Асгарду, — ревностно выпалил Локи, но через секунду смягчился: — Собери совет и сообщи, что проклятье снято посредством выполнения оговорок, Кристер объяснит, что это значит, если потребуется. А теперь оставьте меня одного. Одинсон не стал спорить, он только кивнул, подтверждая, что выполнит все приказы своего брата, помог ему снова улечься на кушетку, и уже в этот момент в палате поднялся шквал возмущения со стороны Фригги и Фандрала, они едва ли понимали, что сейчас не время для порицания и нравоучений. Поэтому, когда Тор выставил царицу и её фаворита за порог, Локи был ему несказанно благодарен. Следом палату покинули притихшая Сиф с принцем на руках и Нарвенн, с нежностью прижимающий к своей груди тихоню-принцессу. Кристер намеревался что-то сказать, но промолчал, а волк, привлекая к себе внимание, громко рыкнул. — Тебе тоже придётся выйти, Фенни, здесь сейчас будет очень холодно, — предупредил Локи, прикрывая глаза, и волк с недовольным ворчанием побрёл следом за целителем, оставляя отца одного. Чувство беспомощности всегда пугало Локи и заставляло его бросаться во все тяжкие. Сыну царя не престало быть слабаком, тем более на фоне великолепного наследника, каким демонстрировал себя Тор. Но Локи оказался вовсе не сыном царя, и отчего-то эта мысль впервые заставила его улыбнуться. Он не был сыном Одина, не был даже отпрыском Лафея, он всего лишь полукровный ублюдок — плод распутства и неосторожности. От него хотели избавиться, словно он был подпорчен гнилью ещё с рождения. Только паршивый ётун в ледяном храме не успел добить его. Вмешательство Одина круто повернуло всю жизнь Локи. Судя по всему о том, что произошло в Ётунхейме, всеотец не посчитал нужным поведать даже своей царице. Наверное, это и к лучшему. Если бы Локи хоть на краткий миг увидел Одина, он бы от души поблагодарил его за тот шанс, который он дал ему, безродному врагу, изгою даже среди ледяных великанов. Хотя не всё в его жизни было гладко, но, похоже, Асгард действительно стал ему настоящим домом, который был проклят из-за несдержанного Одином обещания, данного Локи в младенчестве, и был спасён опальным принцем через наследие, которое они с Тором подарили истлевшему миру. Сегодня Локи принимал свою сущность. Медленно леденеющая кожа меняла цвет под воздействием эмоций и его силы, он хотел как можно быстрее восстановиться, а для этого был просто необходим привычный для ётуна холод. Локи методично замораживал палату, ощущая, как становилось всё легче и легче дышать. Стены и потолок заискрились морозными узорами, арочный проём закрыло толстым стеклом мутного льда. Локи использовал для восстановления знакомые рунические формулы, которые вплетал в ледяную паутину, что латала его тело. Ощущение спокойствия утягивало Локи в глубокий сон, в котором он не видел прошлого или будущего. Его обволакивало туманной дымкой настоящего. Проклятье наконец потеряло свою силу, царица прозрела, и асы теперь были в безопасности. Наследники Тора появились на свет, и самое главное, что им сейчас нужно было, это тепло и еда, уж об этом смогут позаботиться и без него, Локи. Его отказ взглянуть на собственных детей, очевидно, выглядел весьма эгоистично, но принц был совершенно обессилен физически и морально, энергии было столь мало, что он едва не угодил в Хельхейм. А контакт с младенцами мог ослабить его ещё больше. Уплывая в мир спокойных снов, Локи успел подумать, что имя, придуманное Тором, понравилось ему в первую же секунду, просматривалась очевидная аналогия с солнечным диском; имя же, которым Локи нарёк дочь, имело прямое отношение к звёздной ночи, а всё вместе было связанно с картиной, увиденной принцем перед самым пробуждением.***
Локи, как всегда, был прав: Тору следовало собрать совет Асгарда и дать некоторые разъяснения. Только он сейчас был совсем не в настроении выслушивать нападки со стороны матери, которая будет прилюдно упрекать его в той низости, которую он совершил. А то сам он не знал, как поступил с братом, унизив и обесчестив младшего принца. Возмущённый вид прозревшей матери раздражал царя едва ли не сильнее того, что на руках Сиф его первенец моментально успокаивался и тихонько посапывал. Моркет же совершенно спокойно чувствовала себя на руках Нарвенна, хотя нянчить её должен был Тор. Всё в один момент стало неправильным и непонятным царю, во власти проклятья он не чувствовал такой растерянности, злости и беспомощности. Что он должен делать? Собрать совет или сбежать со своими детьми в отдельные покои и закрыться там до того, как Локи не станет лучше? А Локи, словно избегая его, закрылся ото всех в палате, окружив себя толстым слоем льда. Его единственный советник был не в состоянии помочь в этой ситуации, и справиться со всем этим предстояло Тору. А между тем в чертогах целителей скоро станет слишком людно и вести здесь разговоры будет неудобно. Присутствующие, однако, ожидали, что царь предпримет попытку разрешить ситуацию. — Я соберу совет после полудня, — наконец сообщил Тор, ставя асов в известность. — А пока мне нужно позаботится о моих детях. — Им нужна кормилица, — осторожно заговорил Нарвенн. — Мы приготовили хорошую смесь для прикорма, но лучше и полезнее молока природа ещё не придумала. — Молоко Абигар* идеально подойдёт, если нет материнского, — вступила в разговор Фригга. — Надо немедленно отправить Фолькора в Ванахейм, необходимо закупить скот и сделать это до того, как до них дойдёт слух о снятом проклятье. Я могу сама об этом распорядиться и попрошу, чтобы подготовили отдельные покои и колыбели для малышей. — Они будут спать в моих покоях, — спокойно, но твёрдо произнёс Тор. — Ты хоть понимаешь, как это будет выглядеть?! — возмутилась царица. Но Одинсон, словно не слушая её, продолжил: — Потому что Локи тоже спит в моих покоях, — Фригга возмущённо покачала головой, однако смягчилась, когда сын продолжил: — Ты можешь принять это или нет, но от помощи с малышами я не откажусь. Просьба Тора, несмотря на показательную искренность, была воспринята так, как он и ожидал: Фригга растаяла. Казалось, желание понянчиться с внуками перекрывало все неудобные и спорные моменты. Она и Фандралу нашла работу: отправила своего фаворита принести колыбели, которые принадлежали Тору и Локи в детстве. Фригга хранила их в царских покоях в нише за гобеленом, на котором изобразила золотое пшеничное поле с рунической вязью, воспевающей плодородие. Богиня мечтала нянчить внуков с тех самых пор, как сыновьям исполнилось по восемнадцать лет. Только Тора чаще интересовали поединки и красование перед служанками, а Локи и вовсе не афишировал своих фавориток. Вскоре отношения между братьями становились всё более и более натянутыми, оба грезили правлением, и женщины незаметно отошли на второй план, вперёд выступили интриги и жажда власти. Надежды Фригги увидеть супругу хоть одного из сыновей становились всё более призрачными, что уж говорить о внуках. Появление скромной Алины, которую Локи не хотел выставлять напоказ, воскресило надежду, но и тут всё оказалось интригой, только не против Тора на этот раз, а во имя него. А сейчас обернулась обманом и эта нелепая надежда. Правда оказалась горька на вкус, и наравне с радостью рождения внуков Фригга испытывала угрызения совести. Она должна была заметить претензии Тора на своего брата, защитить Локи, чего бы ей это ни стоило. Этот груз будет лежать на ней до скончания жизни, и она уже никогда не сможет верить в Тора как раньше. Защитник Асгарда, наследник Одина, презревший родство, склонивший своего брата к унизительной связи, не мог быть светлым мальчишкой, каким Фригга знала своего сына. Этот Тор был другим — чужаком, который влез в шкуру сына и занял его место. Он говорил, как Тор, смотрел на неё родными небесно-синими глазами, но богиня не узнавала в нём сына. И всё же меньшее, что она могла сделать, это позаботиться о внуках и защитить Локи от дальнейших посягательств, когда принц оправится после родов. Собрание пришлось провести гораздо раньше послеобеденного времени, поскольку члены совета не намного позднее Фригги поняли, что солнце, снова воссиявшее над Асгардом, — это верный знак кардинальных изменений. Без гнёта проклятья стало как-то по-иному дышаться, одолевавшие опасения рассеялись и снова хотелось наслаждаться жизнью. К моменту, когда Сверр и Фолькор отыскали Фригг у покоев Тора, богиня уже толковала о чём-то с Ульваром. Заметив ещё двух членов совета, она кивнула им и, когда все собрались, указала в сторону спальни царя. Без лишних вопросов члены совета приняли странное приглашение и вошли в покои Тора. Ничего более странного никто из почтенных асов никогда ещё не видел. Покои старшего Одинсона были похожи на военный штаб, во всяком случае по количеству собравшихся и напряжённой атмосфере было совершенно очевидно: обсуждать придётся весьма непростую ситуацию. Первое, что бросилось в глаза Фолькора, — это Сиф, она сидела на постели царя совершенно уставшая, но при этом укачивала на руках кроху-малыша. Следующая странность не заставила себя ждать: Тор тоже держал на руках запеленованного малыша, и по его растерянному виду было понятно: он совершенно не знал, как правильно это делается. — Может, мне покачать её? — предложил Кристер, наблюдая за тем, как Тор неумело держал ребёнка на руках. — Я сам, — тут же возразил Одинсон, и, словно соглашаясь с ним, Моркет завозилась, но снова затихла, прижимаясь к Тору. Ему могло и показаться, что на губах дочери мелькнула улыбка, однако он всё же предпочитал верить, что малышка чувствовала себя спокойно у него на руках. В тот миг, когда Сиф аккуратно извлекла Солара из утробы измазанного в крови брата, он честно не знал, что должен был чувствовать, как себя вести и что вообще делать с этой крохотной жизнью. К моменту рождения младенцев он был готов только лишь на словах. Он был несказанно благодарен, что Кристер опомнился от страшного оцепенения и снова обрёл силы целителя, он принял малыша и стал смывать с его лица и тела кровь, в этот момент мальчик заплакал, а потом уже во всю силу разревелся, отмахиваясь непонятно от чего или кого ручками и ножками. Одинсон не знал, кто управлял его собственными руками и всем его телом, когда Сиф, чуть вздрогнув, показала ему второго малыша. По щекам воительницы текли слёзы, а на губах то появлялась, то исчезала улыбка. Едва владея собой, она тихо, но гордо прошептала: «Это девочка». Одинсон подался вперёд и немедленно укутал малышку в светлую мягкую ткань, приказывая целителям: «Локи нужна помощь!» Теперь уже Кристер переключился на Локи, а Нарвенн занялся малышом, который и не собирался успокаиваться. К счастью, верховный целитель овладел собой и под пристальным взглядом Тора совершал какие-то манипуляции: убирал кровь, сшивал ровные края надрезанной плоти, посматривал на медленное движение диафрагмы принца, в надлежащее время он воспользовался заживляющим лазером. К тому моменту Нарвенн забрал из рук Тора малышку и аккуратно стал отмывать её от крови, пока Одинсон качал на руках сына, но так и не мог успокоить. Они все пытались, но удалось только Сиф. И это злило Тора неимоверно, особенно когда воительнице выпала честь кормить малыша молочной грудью**, однако Тор настоял на своём праве, и дочку покормил он сам. Как и сейчас, Моркет вела себя так спокойно, словно знала, что нервничать не было причины, а Тор держал её на руках и всё ещё не мог поверить, что стал отцом. Принимая Моркет в момент рождения, он ещё не мог толком осознать суть происходящего, он лишь с трепетом прижимал к себе жизнь, которую породил его брат. Тор ревностно относился ко всему, что имело отношение к Локи, так было всегда, и, кажется, это ощущение только усиливалось. Однако сейчас Одинсон наконец понимал, что малыши не только часть Локи, но и его самого — это их общий триумф. — Я полагаю, что выскажу общее желание узнать, что всё-таки произошло этой ночью, — взял слово Сверр, наблюдая, как уставший от переизбытка эмоций волк мирно сопел у камина, Тор, как и Сиф, укачивал малыша на руках, и почему-то самого главного стратега среди присутствующих не было. — В каком состоянии Алина после родов и где Локи? Правда резала слух, но деваться от неё было некуда. Новоприбывшие члены совета слушали внимательно о стратегии Локи и оговорках, которые воплотились полностью нынче перед рассветом. Кристер аккуратно означил, что оговорок было, скорее всего, несколько и главной из них было рождение младенцев. Тор, в свою очередь, рассказал всё так, как оно было, о своём визите в железный лес и совете ведьмы, о кандалах и запретной связи, о зачатии малышей и тяжести бремени вынашивания и родов, о том, что Локи готов был пожертвовать своей жизнью ради Асгарда и своей семьи. Отпал вопрос о существовании Алины, которую Локи выставил вперёд, как королеву светлых фигур, играть которыми ему досталось в этой партии. И прежде, чем кто-то возмутился к завершению его исповеди, Тор бросил на каждого присутствующего такой взгляд, от которого можно было сконфузиться и пригнуться, как под гнётом проклятья похлеще суртового. — Если кто-то из вас словом или делом, или даже взглядом позволит себе намекнуть Локи о том, что вы знаете, как на самом деле всё обстояло, я укорочу каждому из вас язык и сделаю это самым варварским методом, — Тор говорил так спокойно, словно вовсе и не угрожал. — Для всех и в частности для вас Солар и Моркет — дети Локи и Алины, они оба наследники трона, как и Фенрир. Алина скончалась в родах, и церемония вознесения пройдёт сегодня вечером. Этим следует заняться как можно быстрее. Я надеюсь, все присутствующие понимают, что никто, кроме совета, не должен знать правду. Фандрал сжал переносицу. Все замеченные им странности обрели наконец чёткие очертания, всё встало на свои места, но от этого принять рассказ Тора стало ненамного проще. То, как он поступил со своим братом, просто жестоко и непростительно, Локи имел полное право отомстить ему, но станет ли он делать это в свете последних событий? Впрочем, положа руку на сердце, Фандрал честно был согласен, что Одинсон заслужил любую месть. — Разумеется, не должен! — ответила за всех Фригга. — Я сама вырву язык любому, кто станет распускать подобные слухи во дворце. Локи и без того досталось, не хватало ему ещё пересудов. — Я тоже полностью согласен, — взял слово Кристер. — Локи одолел Сурта не без помощи Тора, конечно, но весь груз лёг на его плечи, я думаю, этого более чем достаточно, чтобы если не объявить его героем, то хотя бы не выставлять женоподобным на всеобщее обозрение. Уж этого он явно никому не простит. Тор заскрипел зубами, едва сдерживаясь, чтобы не рвануть к целителю и не вмазать ему хорошенько. Женоподобный? За одно такое слово Локи убил бы Тора, ну, а Кристера, скорее всего, не тронул, ведь не было ничего глупее, чем убить единственного верховного целителя в Асгарде. Вот царя убрать с дороги — это пожалуйста, а трогать круг ценных придворных Локи не стал бы. Одинсон предпочёл не комментировать слова Кристера, он любовно взглянул на своё маленькое чадо и прищурился, словно довольный кот. — Не думаю, что найдётся кто-то в этой комнате, кто с этим не согласен, — произнесла Сиф, привлекая к себе внимание. — Я распоряжусь о подготовке к церемонии вознесения, — собранно сообщил Сверр. В глубине души он был потрясён рассказом Тора, но между тем испытал гордость за младшего принца. Такого советника как Локи хотел бы иметь при себе любой царь. Ради качественной игры маг способен был перейти все возможные границы, кажется, он способен одержать победу даже в самой безвыходной ситуации. — А мы с Фолькором отправимся в Ванахейм и закупим скот и лошадей, пока нас всё ещё считают проклятыми, — покивал Ульвар. — А мы с Нарвенном должны вернуться к своим обязанностям, — вздохнул Кристер. Тор ничего не ответил никому из присутствующих, лишь кивком дал понять, что всем пора расходиться по своим делам. Уже через пару минут в его спальне всё так же мирно посапывал Фенрир, укачивала Солара Сиф, молчаливая царица, скрестив руки на груди, наблюдала за воительницей, Фандрал сочувственно поглядывал на Тора, а он сам то смотрел на Моркет, то поднимал глаза на присутствующих. Усталость бессонной ночи сказывалась на Сиф, хотя она и старательно гнала от себя мечты о тёплой постели и глубоком сне. Одинсон тоже чувствовал накатившую усталость, но расслабляться ему было некогда: Локи был слаб, и ему следовало позаботиться о детях, а немного погодя навестить брата. — Вы оба не можете и дальше делать вид, что в состоянии следить за детьми, — строго произнесла царица. — Вам нужен отдых. — Я не стану спорить, но как оставить его одного? — нежно прошелестела Сиф, любуясь спящим малышом. — И почему он успокаивается только на моих руках? Что это значит? Фригг не знала ответ на этот вопрос, но у неё возникла идея, как можно было обмануть малыша, чтобы дать Сиф отдохнуть и восстановить силы. Богиня попросила воительницу положить Солара в кроватку и выйти вместе с ней и Фандралом в коридор. Одинсон проводил троицу хмурым взглядом, малыш в кроватке завозился и стал хныкать, Тор подошёл ближе и покачал головой. Сыну определённо не хватало присутствия Сиф. — А вот и я, — произнесла Сиф, снова возвращаясь в спальню Тора, она немедленно приблизилась к колыбели и подхватила малыша на руки, аккуратно попыталась укачать его, но не добилась успеха. — Ну, что же ты, мой хороший, зацеловала бы тебя от макушки до пяточек. Прекращай плакать и засыпай, мой золотой мальчик. Одинсон недоверчиво покосился на воительницу, которая ни разу не выдала за всю ночь подобной нежности, и Солар на её руках даже не думал успокаиваться. Вскоре дверь снова распахнулась и, рассеивая недопонимание царя, порог миновали Фандрал и Сиф. Златовласая богиня сбросила обманчивый морок, обнажая свой облик, и с огорчённым видом передала малыша Сиф. — Кажется, моего сына не обдурить иллюзиями, — самодовольно отметил Одинсон, когда Солар успокоился, оказавшись на руках воительницы. — Попробовать стоило, — вздохнула Фригга. — Это значит, что спать мне не придётся, пока ему не исполнится лет пять? — Сиф шумно сглотнула. — Вовсе не обязательно, — задумалась Фригга. — Я думаю, Тор не будет против, если ты приляжешь на его постели и отдохнёшь вместе с Соларом, а я всё время буду рядом, присмотрю за ним. Локи убьёт его, если узнает, что Сиф спала в их постели, пока он восстанавливал свои силы после родов. И всё же ей нужен был отдых, и малышу не помешало бы чувствовать себя в безопасности, а не надрываться плачем, когда его брал в руки кто-то другой. — Это разумное предложение, — кивнул Тор и обратился к подруге: — Ложись и поспи, тебе не помешает отдохнуть. — Как и тебе, — заметил Фандрал как бы невзначай. Конечно, Одинсон не признает, что устал не меньше Сиф, но это было заметно невооружённым глазом. — Тебе стоит хотя бы пару часов поспать. — Я должен навестить Локи, — Одинсон отрицательно покачал головой. — Мне некогда спать. — Фандрал прав, — поддержала Фригга. — Нет смысла выматывать себя ещё больше. Я присмотрю за Моркет и Соларом. Наша маленькая принцесса, в отличие от брата, совсем не беспокойная. — Это так, — Тор опустил глаза на девочку. — И это очень странно. Ребёнок не может быть таким спокойным. Так не бывает. — Локи был спокойным ребёнком, — возразила богиня. — В отличие от тебя, младенцем ты тоже был очень беспокойным. Отдай малышку мне и тоже ложись и отдохни. Тору стоило огромных усилий отдать ребёнка богине. Моркет отреагировала спокойно, а Тора, кажется, забила мелкая дрожь, он не хотел выпускать из рук это крошечное чудо — их общее с Локи чудо. Одинсон боялся, что мать может что-то сделать не так, хотя в воспитании детей она точно понимала побольше него. Тор не чувствовал облегчения или спокойствия, когда отдал малышку матери, но усталость действительно давала о себе знать. Сиф не пришлось долго уговаривать, она словно оказалась на стоянке в походе, быстрым движением стянула сапоги и, уложив малыша на середину постели, забралась под покрывало и опустила голову на подушку. Солар не издал ни звука, но губы растянулись в мягкой улыбке, кажется, он был доволен своей нянькой. Тор искренне надеялся, что Локи не удастся подсмотреть, как они с Сиф спали в одной постели, пока его не было рядом. Конечно, брат не счёл бы нелепую ситуацию попыткой соблазнить Сиф, но точно воспользовался бы случаем обвинить Тора в непреднамеренном предательстве. Засыпая, Тор всё прокручивал в голове одну и ту же неприятную мысль. Локи был волен поступать, как хотел, а это значило, что он мог сбежать из Асгарда и Тор не имел права сковывать его снова, даже апеллировать к его отцовским чувствам. Он был полностью бессилен, если брат решит исчезнуть из его жизни. Такими были его мысли у самой поверхности сознания, но стоило ему окунуться чуть глубже, и оказалось, что тьма, окутавшая его сердце, никуда не ушла. Во тьме подсознательного бытия Тор снова ощущал ту глубинную тягу к брату, которая скрутила его в бараний рог и подчинила в тот самый момент, когда он впервые обладал своим братом. Неспособность Локи защититься сыграла злую шутку с младшим принцем, но Тор не собирался калечить его или истязать, он лишь хотел соединиться с ним в огненном экстазе. Этого требовал от него Сурт, что бушевал в его крови, проклятье испортило его буквально на клеточном уровне, и сейчас, когда Локи победил Сурта и, казалось бы, снял порчу, Тор не сомневался: Сурт одолел его в тот самый момент, когда Тор позволил себе сделать брата любовником. Тор не станет прежним уже никогда, часть огненного проклятья навсегда поработила его, сплелась с его сущностью и прижилась у берега его души, больше не пытаясь осушить бездонный океан. Огонь Сурта, словно подземный горячий источник, отныне станет подогревать эти глубинные воды, не позволяя Тору забыть о своей жажде.***
Локи удерживал барьер до самого вечера. Струившийся с улицы солнечный свет не проходил в его ледяную «пещеру». Маг пребывал в полудрёме, чувствуя себя скованным и обездвиженным пленником Ётунхейма, но между тем регенерация тканей происходила значительно качественнее и быстрее, чем он мог ожидать, уже после заката он стал медленно снимать чары. За тонким слоем льда он слышал голоса, но не спешил ускорить разморозку палаты. Возможно, за перегородкой обсуждали его состояние Кристер и Нарвенн. А может, там был ещё и Тор, хотя Локи просил его позаботиться о благополучии детей, а не сторожить его палату. Как знать, какова была реакция брата на собственных детей в свете последних событий. Оковы проклятья разрушены, Тор снова прежний, вернувший силу и молот, власть в его распоряжении, как и трон Одина. У него впереди вся жизнь, правление Асгардом, поиски царицы, рождение наследников в традиционном союзе. Этот наивный глупец ведь не мог предположить, что их общие дети хоть как-то компенсируют отсутствие у него супруги и собственных наследников? Так или иначе, бежать из Асгарда Локи не собирался, напротив, он был намерен заявить о своих правах как один из наследников Одина, и, если только Тор попробует оспорить его права на привилегии, ему серьёзно не поздоровится. Локи окончательно сбросил оковы ледяной магии лишь через полтора часа, его кожа приобрела естественный для аса оттенок, однако вся его одежда и волосы были мокрыми от «весенних потоков», и ему определённо следовало переодеться. Живот нещадно стягивали эластичные повязки, всё ещё было больно, но уже не так навязчиво, он ощущал себя отдохнувшим, хотя и не восстановился до конца. Принять сидячее положение стоило трудов, но Локи с этим справился. Мокрая одежда неприятно липла к телу, а вокруг его кушетки вообще возник океан, ножки колыбелей и пеленального стола тоже затопило, стул запрокинулся набок, ширма потонула полностью — бардак. Если он спустится на пол, то окажется по икры в воде, поэтому спешить не хотелось. Локи опустил глаза на свою руку. Королевской змеёй вокруг его запястья скрутилась красная лента Тора. Маг усмехнулся и коснулся ленты пальцами, ткань тоже была влажная. Локи не собирался её снимать, во всяком случае, в ближайшее время — странный порыв, и всё же… За тонкой преградой снова послышались голоса, и маг неторопливо сделал вдох и окончательно снял защиту. Лёд с тонким треском лопнул и осыпался в воду, а в следующий момент весенняя талая прохладная волна окатила ноги Кристера и Тора. — О, мне следовало ожидать чего-то подобного, — покачал головой Кристер, немедленно переступая порог, и, уже заметив сидячего на кушетке Локи, он стал ворчать, как старый дед: — Ну вот посмотрите на него, он сел, а то, что этого не надо было делать, он догадаться не смог. Локи бросил на целителя быстрый взгляд и тут же перевёл всё своё внимание на брата. Тор замер у порога, словно боялся сдвинуться с места, поймав странный взгляд Локи, но быстро отмер и тоже шагнул вперёд, он уже промок, но, кажется, словно и не заметил этого. — Я просил позаботиться о детях, — чуть хрипло произнёс маг и прищурился, его волнение проявилось лишь в том, что маг сжал ладонями края кушетки, благо, этого никто не заметил. — Они в порядке, — тут же заверил Кристер, шумно разгребая воду ногами, он двинулся в сторону принца. — А тебе надо сменить повязку и одежду. А ещё для восполнения сил необходимо пропить комплекс витаминизированных коктейлей. — Где они? — Локи не сводил взгляда с Тора, ожидая хоть что-то услышать от брата, но тот молчал. — В покоях Тора, — снова ответил за царя Кристер. — С ними Нарвенн, Сиф, Фригга и Фенрир. Так, я схожу за сухой одеждой, не позволяй ему спускаться с кушетки и ведите себя прилично, пока меня нет. Кристер, уловивший странные взгляды любовников, понадеялся на благоразумие принцев. Он шумно удалился, хлюпая по воде, которая уже успела слиться в коридор. Тор только сейчас опомнился, оглянулся на уходящего целителя и немедленно рванул к Локи. — С нашими малышами всё хорошо, — наконец отмер и заговорил царь Асгарда, он подошёл вплотную, опустил горячие ладони на колени принца, ткань под пальцами была мокрой. — Как ты, Локи? — Нормально, — буркнул маг, пытаясь понять, отчего Одинсон вёл себя как чужак. — Вполне здоров и, кажется, буду жить. — Конечно, будешь, — с жаром ответил Тор. — Сейчас главное — чтобы ты восстановил силы. — Вот как? Это главное? — маг криво усмехнулся и опустил ладони поверх торовых, осторожно погладил его пальцы, а затем, как коршун, вцепился в его плечи, потянулся вперёд, раздвигая ноги и молниеносно сократив между ними расстояние, впился в губы жалящим поцелуем. Живот опалило болью, но Тор буквально застонал от неожиданного напора и восторга, и это стоило того. Принц не позволял выхватить у себя первенство, он буквально кусал брата за губы, пока сам не отстранился и не уставился на царя как ошалелый. — Ну что? Вот так, значит? — маг тяжело задышал, возмущение нарастало как снежный ком. — Любовь прошла, да? — расходился Локи, едва не вздрагивая от опаляющей злости. — Что ты мне там напевал, а? Никогда не будет как прежде? Всё будет по-другому, да? Больше не хочешь меня, а, братишка? Локи ударил Тора в плечи в надежде, что тот отойдёт и можно будет разразиться ругательствами уже по полной программе. Но вместо этого его сграбастали в объятия, тяжёлая рука брата накрыла затылок, и горячие губы в один краткий миг подчинили сознание, мучая жаром поцелуя. Локи закатил глаза от нахлынувшего наслаждения, не хотел даже думать о том, что Тор — всего лишь импульсивная скотина и реагировал на любое сопротивление. Маг вцепился в плечи брата пуще прежнего, коленями сдавил его бёдра, не реагируя даже на болевой спазм, отступать он не собирался. Одинсон поспешил разорвать поцелуй, пока ещё мог контролировать ситуацию, к пущему неудовольствию брата. — Пока нельзя, — покачал головой Одинсон, пытаясь отдышаться, ровно как и Локи. — То есть я прав: твоя любовь — просто суртова шутка, — покивал сам себе маг. — Не дразни меня, Локи, — ухмыльнулся царь Асгарда. — Ты только недавно перенёс серьёзную операцию, тебе нужен отдых и время, чтобы восстановиться. Давай подождём, хорошо? Только не злись, я ведь здесь с тобой, и всё хорошо. — Скоро у нас не будет времени ни на что, кроме детей, Тор, — напомнил маг. — Глупости, — не согласился Одинсон. — Ты драматизируешь. Шелест воды в коридоре напомнил братьям о целителе, и Одинсон осторожно отстранился от брата прежде, чем Кристер миновал порог. В руках асгардец нёс сменное бельё, одежду и бинты для принца. — А ведь у него швы, — минуя порог, бросил целитель, укоризненно глядя на Тора. — Я в курсе, — кивнул царь. — Мы соблюдали приличия. — Мой правильный братец ни в какую не даётся, — едко отметил маг. — Очень хорошо, — похвалил Кристер, опуская взгляд на пылающие губы Тора, а затем посмотрел на Локи — та же история. Его тонкие губы и щёки напитались алым, хотя минут пять назад он был совершенно бледен. — Мне надо сменить бельё, а тебе переодеться. Я осмотрю швы и наложу новую повязку. — Я не останусь здесь на ночь, и не надейся, — Локи покачал головой. — Хочу спать в своей постели. — У меня в комнате штаб нянек, — сообщил Одинсон. — Вот и отлично, ты будешь во главе «детского дозора», а я буду спать в своей комнате, — мстительно сообщил Локи. Маг даже и не заикнулся о том, что хотел бы взглянуть на своих новорождённых детей, а Тор, обеспокоенный этим фактом, предпочёл не расспрашивать Локи, опасаясь сделать хуже. Братья переглянулись между собой, словно каждый из них ожидал какой-то реакции от другого, но молчание затянулось, и его решительно прервал Кристер. Он буквально в приказном тоне попросил Тора взять брата на руки, пока он перестилал бельё. Затем распорядился усадить обратно, и оба они стали слаженно раздевать Локи, который только недовольно фыркал, пока ему помогали переодеваться, а Кристер попутно снял старую повязку и, внимательно осмотрев шов, выудил из внутреннего кармана своей мантии небольшой флакончик и прошёлся смазанными настойкой пальцами по швам, оставляя маслянистые подтёки. Локи отреагировал спокойно на манипуляции целителя, в отличие от Тора, который напряжённо следил за каждым его движением. — Внешних повреждений нет, — сообщил Кристер. — Я обработал шов лазером, хотя не был уверен, как отреагирует на это твой организм. К счастью, всё хорошо. Эластичную повязку будем менять два раза в день, и постарайся как можно меньше напрягаться. Живот, возможно, у тебя будет болеть в течение нескольких дней, но, если боль усилится или возникнут ещё какие-то сопутствующие симптомы, немедленно сообщи мне об этом. — Ладно, — снизошёл до ответа Локи. Когда Кристер стал наматывать на него сменную повязку, было немного некомфортно, что Тор наблюдал. Когда Локи опустил взгляд, чтобы посмотреть, как он теперь выглядел, было похоже, что его живот словно растянули, как мидгардскую резину, и кожа теперь обвисла и была ему, как костюм, велика. С виду весьма не эстетично, хоть ножом срезай. — Это пройдёт, — ответил целитель на беззвучное недовольство Локи. — Кожа снова стянется через некоторое время, главное — придерживаться витаминизированного питания и использовать тугую компрессию, организм восстановится, и обвислость исчезнет. — Надеюсь на это, — недовольно бросил Локи и, скривив губы, уже без доли шутки добавил: — А то я выгляжу как выпотрошенный бегемот. Мой царь явно не рассчитывал на такой видок, когда грезил о чудесном семейном будущем. Кристер пожал плечами, обозначив своё профессиональное мнение на этот счёт: — Нередко у асгардок, вынашивающих двойню, возникают подобные проблемы, но это лишь повод неукоснительно следовать моим предписаниям, и в дальнейшем всё будет замечательно. — Хорошо, что у меня есть ты, Кристер, — Локи скользнул по плечу целителя, такой напоказ податливый и нежный. Так и хотелось расшевелить хоть немного до странности сдержанного братца. Асгардец, в свою очередь, поднял на принца невозмутимый взгляд и вежливо попросил: — Не надо втягивать меня в свои семейные проблемы, я и так на вас двоих уже вдоволь насмотрелся. — Как-то уж больно очевидно ты собирался сыграть на моей ревности, — поддержал Одинсон, соглашаясь с просьбой целителя. — Как с вами скучно, — отмахнулся маг, когда Кристер закончил с повязкой и на него надели свежую сухую сорочку. — Может, кто-то всё-таки расскажет, как так получилось, что Сиф смогла принять роды, а опытные целители нет? — Для меня это просто загадка, — пожал плечами Одинсон. — Но Фенрир почуял неладное, заволновался, и, когда Кристер собирался сделать надрез, но так и не смог, ему на выручку пришёл Нарвенн, а потом и я, но мы не могли совладать с собой. — Какое-то страшное оцепенение, — согласился Кристер. — Я понимал, что нужно действовать, но что-то внутри заставляло меня просто ждать и ничего не предпринимать. Руки отяжели, а в голове пульсировала чужеродная сила. Сиф, буквально с боем порицая нас за промедление, рванула к тебе, Тор хотел её остановить, но Фенрир ему не дал. Мне лишь хватило самообладания объяснить, как правильно сделать надрез. — Никогда бы не подумал, что она спасёт меня, — Локи был несколько шокирован словами целителя. — Она сама вытащила детей из утробы? — Да, — кивнул Тор. — И ей же удалось успокоить Солара, в то время как Моркет совершенно спокойно себя вела. Нормально ли это вообще? — Не думаю, что есть хоть что-то нормальное в том, как были зачаты эти чудесные малыши, и со временем мы определённо узнаем, нормально это или нет, — серьёзно заметил Кристер. Локи тяжело сглотнул и опустил глаза, а затем решительно попросил: — Тор, выйди из палаты. — Что?! — возмущение, которое он пытался скрыть, наконец возымело силу и неожиданно нарушило его самообладание. — Просто выйди и всё, — Локи снова поднял глаза, и в них плескалась привычная для Тора злость младшего брата. — Даже и не подумаю, — нахмурился Одинсон. — Почему я должен выйти? — Я хочу поговорить с Кристером, что тут непонятного? — маг не собирался обсуждать беспокоящую его тему в присутствии брата. — И, если ты забыл, я могу использовать магию и выброшу тебя в коридор по-плохому, если нормальных слов ты не понимаешь. — Давайте не будем расходиться, — Кристер поднял руки в успокаивающем жесте. — Тор, позволь нам поговорить наедине, есть некоторые вопросы, которые роженицы не могут обсуждать в присутствии своих супругов. — Что ещё за вопросы такие? — Одинсон ощутил себя обессиленным. После всего, что было между ними и хорошего, и плохого, что ещё Локи не в состоянии был сказать при нём? — Тор, прошу тебя, — Кристер, в свою очередь, понимал, что чувствовал Локи, и ему сейчас определённо нужнее было найти равновесие после месяцев обременения. Одинсон вздохнул, развернулся и, шумно ступая по лужам, вышел в коридор. Сын Лафея не собирался довольствоваться этим немногим и, как только брат оказался в коридоре, усилием мысли снова запечатал арку ледяной «дверью». Целитель проследил за манипуляциями мага и повернулся к нему. — Что конкретно тебя беспокоит? — сразу перешёл к делу Кристер. — Я боюсь их увидеть, — нервно выпалил Локи. — Боюсь, понимаешь? — Уверяю, у вас совершенно обычные асгардские малыши, — вздохнул Кристер, понимая, о чём шла речь. — А твой страх — всего лишь последствие тех волнений и физических изменений, которые претерпел организм во время вынашивания и после родов. — Хочешь сказать, это нормально? — недоверчиво покосился на целителя Локи. — Ты не единственный, кого посещают такие страхи, — согласился асгардец. — Некоторые женщины по нескольку дней не подходят к малышам, боятся даже смотреть на них, уже не говоря, чтобы взять на руки. Тебе не стоит беспокоиться: Фригга не выпускает из рук Моркет, пока её не заменяет Тор, а Сиф постоянно с Соларом, причём, как мне рассказали, Фригга даже не смогла обмануть его иллюзией. Фенрир всё время рядом. Поверь, всё хорошо, и у тебя есть время прийти в себя. Не думаю, что Тор до конца понимает, как тебе было тяжело всё это время, но он старается больше, чем тебе, возможно, кажется. Ответь ему тем же. — Вы кормите их смесью? — вдруг поинтересовался маг. — В первый раз пришлось, но сегодня у Ванахейма закупили скот, и молоко Абигар, кажется, нравится малышам куда больше. — Локи улыбнулся и покивал, соглашаясь с Кристером. — А ещё на закате провели церемонию вознесения Алины, Фригга постаралась над иллюзией, церемония предполагалась скромная, но пришли проститься с твоей супругой многие. Тор не давал никаких разъяснений, а Фригга, кажется, распустила аккуратную сплетню о том, что Алина принесла Асгарду наследных принца и принцессу и вместе с тем сняла проклятье. Воссиявшее над нами солнце сегодня говорило само за себя. Локи внимательно слушал последние новости и, кажется, немного успокаивался. В его вынужденное отсутствие всё шло своим чередом, Тор со своими обязанностями справился. — А что совет? Как Тор объяснил происходящее? — Он рассказал всё как есть, — ответил Кристер. — О совете ведьмы из железного леса, о браслетах, которые я нащупал ещё в первый раз, когда осматривал тебя, всю правду об Алине и твоём положении. В довершении всего он торжественно пообещал отрезать язык любому, кто косо на тебя посмотрит, и Фригг поддержала его в этом. Почему-то я уверен, тут они готовы объединиться в команду. — Мама, — тепло прошелестел маг и улыбнулся. — В любом случае, не думаю, что кто-то станет болтать об этом. Мы бесконечно рады, что проклятье снято, — высказал своё мнение целитель. — И ещё одно, Локи. Ты, конечно, можешь поступать, как считаешь нужным. После всего, что здесь произошло, ты имеешь право сбежать, но я тебе с уверенностью могу сказать: никто не сможет воспитать твоих детей так, как ты сделаешь это сам. — Я не собираюсь бежать, Кристер, а ты сделай одолжение, отойди к стене, — просто попросил сын Лафея. — Зачем? — не понял целитель. — Просто сделай это. Кристер хоть и удивился, но просьбу выполнил, отошёл к стене, но развернуться не успел, за спиной разлился слепящий ультрамариновый свет, ледяная перегородка лопнула и обвалилась на пол. Когда взбешённый Тор ворвался в палату, свет уже потух. Кристер растерянно взирал в пустоту, пытаясь понять, что произошло, и ему всё-таки потребовалось некоторое время. Локи на кушетке уже не было. — Куда он переместился?! — Тор едва не набросился на озадаченного целителя. — Что он сказал тебе?! Отвечай! — Я не уверен, — покачал головой Кристер.***
Локи стоял за дверью торовых покоев и в нерешительности переступал с ноги на ногу. Как глупо было бояться просто взглянуть на собственных детей. Видят боги, он вытерпел достаточно позора и унижений за всю свою жизнь. Теперь же совет знал и об их с Тором не совсем братской связи, и о том, что он выносил малышей в собственной утробе. Нет худшего проклятья для асгардского мужа, чем выглядеть слабее других воинов, уже не говоря о том, чтобы уподобиться женщине. И всё же его чрево породило новую жизнь, а жизнь священна, со всем остальным он как-нибудь справится. Маг потянулся, чтобы открыть дверь, и как раз в этот момент она сама открылась, на пороге стоял Нарвенн. — Локи? — удивился целитель. — Тебе нельзя вставать, уже не говоря о том, чтобы ходить. Нарвенн смерил принца внимательным взглядом: одежда на нём была сухая, а вот волосы влажными, к тому же принц стоял на полу босыми ногами. Едва ли Кристер позволил ему уйти из чертогов босиком. — Всё в порядке, — заверил маг и отстраненно поинтересовался: — Ты в чертоги? — Да, я собирался… Кристер в курсе, что ты встал и просто ушёл из палаты? — Нарвенн был явно озадачен странным поведением мага. — Вот ты ему и скажешь, что я здесь, — Локи похлопал целителя по плечу. — И осторожней по пути, если вдруг встретишь моего разъярённого братца, ему тоже скажи, что я здесь. — Значит, мне стоит поспешить, — сам себе покивал Нарвенн. — Локи! — царица тут же возникла в дверном проёме с малышом на руках, послышался взволнованный рык Фенрира. — Сынок, тебе сейчас нельзя вставать. — Я в курсе, — покивал Локи, опуская глаза на малышку: богиня могла держать на руках лишь спокойную Моркет. — Немедленно заходи и присядь, — велела Фригга, замечая, что принц явился босой. Локи повиновался, а Нарвенн, прикрыв дверь царских покоев, немедленно устремился в известном направлении. В спальне брата царила странная атмосфера, которую Локи разрушил своим появлением. Молчавшая до того Моркет стала капризничать, и он так и не выполнил просьбу матери и, отказавшись садиться на кровать, потянулся к своей дочери. Фригга с некоторым недоверием отдала малышку отцу. Прижав дочь к себе, Локи вдруг почувствовал себя очень странно, ничего подобного он никогда не испытывал. Его охватила одухотворяющая нежность и любовь к этой крошечной жизни, которую он держал в руках. — Моркет так похожа на тебя, — заметила Фригг с улыбкой на губах. Наверное, так и было. Чёрный пушок на голове, ярко выраженные брови и ресницы дали понять, что дочь вырастет жгучей брюнеткой. На руках у Локи она вдруг сфокусировала своё внимание на отце и улыбнулась, а Фригга, заметив, что Локи был совершенно очарован своим чадом, осторожно подвела его к постели, и он правда присел на перину рядом с Сиф, которая укачивала Солара. В покоях воцарилась тишина. Локи не мог оторвать глаз от малышки, а она внимательно смотрела на него, словно ожидая чего-то, и маг ответил на её беззвучный вопрос: — Я всегда буду оберегать тебя и Солара, — пообещал Локи. — До последнего вздоха я буду рядом с вами. Губы Моркет снова украсила улыбка, и она спокойно прикрыла глаза. — Я рада, что с тобой всё хорошо, — слова Сиф немного разрядили атмосферу. Маг повернул к ней голову и кивнул: — Благодаря тебе. — Я скверно вела себя в последнее время, Локи, — вдруг повинилась Сиф. — Я была не права, прости. — Ты спасла меня и моих детей, Сиф, мы в расчёте, — ухмыльнулся Локи. — Я всё понимаю и отлично знаю, что ты всегда грезила быть женой Тора. — Глупые грёзы, а теперь и подавно, — высказалась Сиф. — Как знать, — Локи неловко повёл плечом. — Проклятье снято, может, всё ещё переменится для тебя. — Да, проклятье снято, — тут же вступила в разговор Фригга, наблюдавшая за беседой воительницы и принца. — И я надеюсь, что Тор одумается и мне не придётся его опаивать, чтобы «отворотило». Локи прищурился, ему явно не улыбалось, если мать станет подпаивать Тора, чтобы он перестал заглядываться на него. Но обсуждать эту тему сейчас совсем не хотелось. Будет ещё время. — Хочешь взять его на руки? — спросила Сиф, предлагая Локи покачать сына. — Пускай пока спит, кажется, ему комфортно у тебя на руках, — отозвался маг. — Ты сегодня снова вернёшься в чертоги целителей? — поинтересовалась Сиф. — Почему-то мне кажется, что ты сбежал оттуда. — Так и есть, — кивнул маг. — И сегодня я буду спать… Локи замялся, а Сиф продолжила вместо него, словно это было нормой: — Здесь, я уже поняла. Я, конечно, могу помочь с Соларом, но мне кажется, вы с Тором справитесь сами. — Справимся, — согласился принц. — Фенрир поможет, если что, а тебе, я полагаю, не помешает отдохнуть. — Я останусь с вами, — решительно возразила Фригга. — Ты только пришёл в себя после родов, и тебе нужен отдых, а Тору тем более нечего здесь делать. Фенрир фыркнул в ответ на пламенную речь богини. Разумеется, он понял, к чему она вела, и, конечно, было глупо пытаться не подпускать Тора к брату, но пока эта мысль казалась ей самой разумной. — Мам, это его покои, — ухмыльнулся Локи. — Да, разумеется, а у тебя есть свои, и, коль на то пошло, ты будешь спать у себя, вместе с детьми. Дверь резко открылась, и в покои ввалился Одинсон собственной персоной. Выглядел молодой царь как разъярённый медведь, которого выгнали из берлоги лесные кошки. Окинув взглядом присутствующих, он остановился на Локи и решительно открыл рот. Маг вскинул чёрную бровь, ожидая, что скажет братец, но, стоило увидеть на руках принца Моркет, которую он нежно прижимал к себе, и Тор лишь шумно выдохнул и виновато улыбнулся. — Ты будешь спать у себя и точка, — в голосе Фригг нотки нарастающей истерики слышались слишком очевидно. — Сильно в этом сомневаюсь, — покачал головой Локи. — И мы не будем обсуждать это. — Локи, ты должен понимать… — Мама, — мягко, но настойчиво возразил сын Лафея. — Мы обсудим это как-нибудь потом, ладно? — Я почувствовала уже давно, что с тобой что-то не так, я и подумать не могла, что настолько, — взвилась богиня, не позволяя закрыть эту тему, даже присутствие Сиф её не заботило. — Теперь нет смысла притворяться, я не могу наказать Тора за его поступки, но теперь могу оградить тебя и сделаю это. — Ничего не нужно делать, — возразил маг. — Всё само собой нормализуется, проклятье снято. Тор был одержим несвойственными ему желаниями только из-за проклятия, теперь не о чем беспокоиться. Локи лгал или Тору хотелось в это верить, но говорил брат довольно уверенно. Возможно, он просто пытался успокоить мать, и, кажется, его слова возымели некоторое действие или просто усыпили её бдительность. При необходимости Локи мог быть весьма убедителен. — Если только дело в проклятье, — недоверчиво произнесла Фригга. — Только в нём, — кивнул Локи. — Я сразу определил, что смена пристрастий не что иное как влияние суртовой магии. Тебе не о чем волноваться. — Ладно, — кивнула царица. — В любом случае ты можешь дать ему отпор. Фригг не могла быть полностью уверена в честности Локи, но ему было по силам отвязаться от назойливого внимания старшего брата. — Да, это я могу. Тор едва сдерживался, чтобы не брякнуть что-то глупое, его задевал этот разговор между матерью и братом, да ещё в присутствии Сиф. Фригга выставляла его настоящим монстром. Может, и не зря, конечно, но Тор не мог не опасаться последствий таких бесед. Свободный от бремени Локи мог повести себя по-разному, в частности и дать от ворот поворот нерадивому братцу. Вот только едва очнувшись от магического сна, он полез целоваться и требовать ласки, вряд ли бы он поступил подобным образом, будь ему это неприятно или не нужно. Значит, всё было в порядке и Локи просто играл невозмутимость перед матерью. — Тор, возьми Моркет, а я хочу покачать Солара, — попросил Локи как ни в чём ни бывало. Одинсон выполнил просьбу, забрал Моркет и с таким же затаённым любопытством, как и остальные, наблюдал за реакцией Солара, когда Локи взял его на руки. Спокойно дремлющий на руках Сиф малыш моментально открыл глаза и уставился на мага. Все замерли без движения в странном ожидании, но вместо того, чтобы разразиться плачем, Солар самым натуральным образом улыбнулся и, расслабившись, прикрыл глаза. — Потрясающе, — проронила Сиф. — Теперь я наконец смогу выспаться спокойно. Локи улыбнулся, рассматривая солнечного мальчика со светлым пушком на голове, рыжими бровками и ресницами, его улыбка была самым светлым и невинным, что когда-то приходилось видеть магу. Локи держал в своих руках воссиявшее над Асгардом солнце. Он ведь обещал снять проклятье и сделал это, хотя и не в одиночку, Тор внёс свою лепту, без асгардского наследия ничего бы не вышло. — Локи, — осторожно произнёс Тор, привлекая к себе внимание. — Тебе всё ещё нужен отдых и время на восстановление. — Да, определённо, — маг даже не стал отвлекаться от рассматривания своего чада. — Мне кажется, он похож на тебя, такой же капризный, когда меня нет рядом. — Оу, — озадаченно выдал Тор. — Кристер сказал, что ты недостаточно эмоционально стабилен и тебе следует больше отдыхать и пить какие-то витамины. — Поесть я бы точно не отказался, — быстро кивнул маг. — Я могу посидеть с Соларом ночью, если ты ещё не готов к этому, — великодушно предложила Сиф свою помощь. — Нет, в этом нет необходимости, — отказался советник. — Я справлюсь. — А как же Моркет? — полюбопытствовала Фригга. — О ней позаботится Тор, — сообщил Локи как само собой разумеющийся факт и обратился непосредственно к матери и верному другу Тора: — А вам я очень благодарен за помощь, но попрошу вас оставить нас с Тором наедине. — Локи, — решительно покачала головой богиня. В то же время Сиф поднялась с постели Тора и заявила о своём решении: — Пока никто не передумал, я пошла спать, — воительница буквально сбежала из спальни молодого царя, поскольку ей совершенно не хотелось знать больше, чем уже есть, об отношениях братьев. Сиф плотно прикрыла за собой дверь и со спокойной душой отправилась в свои покои. Фригга явно не собиралась последовать её примеру, и Тору с Локи придётся выслушать наставления или угрозы по поводу невозможности их отношений, но это уже её не касалось. — Я не позволю вам спать в одних покоях, — заявила Фригга, уже не стесняясь в выражениях, поскольку посторонних в спальне больше не было. — Ты больше не посягнёшь на брата, я не позволю. — Мама, — попытался было возразить Локи, но она немедленно его пресекла. — Я сказала, этого не будет, — продолжала богиня. — Он сковал тебя и принуждал к связи, которую отринул бы любой здравомыслящий ас. — Я давно не рассуждаю здраво, — повинился Тор, нежно укачивая Моркет. — И сомневаюсь, что когда-либо был способен на это, Локи всегда был моим оплотом по части рациональных решений. И если он сочтёт нужным отдалиться от меня, он сделает это без твоей подсказки. — Ты что, не понял? — раздражённо развела руками Фригга. — Если ты думаешь, что я позволю тебе и дальше склонять его, ты сильно ошибаешься. Я была слепа и не замечала, что происходит, но теперь я вновь обрела способность видеть. — Возможно, тебе стоит научиться у Хеймдалля отводить свой взгляд, когда это требуется, — самодовольно предложил Тор. — Я лишу тебя мужской силы, Тор, — выпалила богиня, надеясь хоть как-то вразумить старшего сына. — О, а это будет забавно, — Локи мстительно улыбнулся, наблюдая за реакцией Тора, который вполне мог выказать разумное беспокойство насчёт своей мужской силы. Фенрир фыркнул, поднялся и с интересом стал наблюдать за странным разговором. — Тебя это позабавит? — Тор повернулся к брату, с губ мага немедленно сошла озорная улыбка, — Что ещё я могу сделать, чтобы позабавить тебя, Локи? Я на многое готов ради тебя, даже стать посмешищем, слабаком, твоим рабом. — Ты так и не научился видеть, где я шучу, а где серьёзен? — попытался перевести в шутку сын Лафея, его глаза тепло улыбались, хоть Одинсон и не замечал этого. — Узнаю моего Тора. — Уверен, что я вообще Тор? — ухмыльнулся царь Асгарда. — Я вот не уверен и давно уже. Как видно, суматоха дня родов сказалась на Торе ничуть не меньше, чем на самом Локи. Брат был взвинчен и раздражителен, оно и понятно: страх потерять всё, о чём он грезил, навис над ним самым натуральным образом. К счастью, Сиф удалось пересилить проклятье и принять роды. Хорошо, что Тор не столкнулся со всем этим в одиночку. — Мама, нам надо поговорить с Тором наедине, — серьёзно произнёс Локи. Конечно, он был рад, что царица вступалась за него, она готова была даже искалечить собственного сына, лишь бы не позволить ему надругаться над другим, и тем не менее богиня не понимала пока до конца, что между её сыновьями происходило, потребуется много времени, чтобы она примирилась с новым положением вещей. — Локи, я не позволю… — Это моё решение, — оборвал её маг. Фригга вздохнула и, скрепя сердце, покинула спальню царя. Она могла воспротивиться Тору, но Локи обезоруживал её своей уверенностью в брате. Стоило только двери закрыться за ней, Локи использовал магию, чтобы запечатать вход и устранить любые шумы. — Ну и зачем было с ней спорить? — вздохнул Локи. — Мог просто повиниться и наплести, что больше никогда меня не тронешь, и дело с концом, это же мама, она поверит. — Это была бы ложь, — Одинсон подошёл ближе и сел рядом с Локи на постель, удивляясь тому, каким образом он всегда легко мог играть на чужих чувствах. — А говоришь, что ты не мой Тор, — Локи закатил глаза. — Конечно же, мой брат-правдолюб. Тебе определённо нужен отдых. — А я думаю, что отдых нужнее именно тебе. Договориться на эту тему им так и не удалось. Однако оба сошлись во мнении, что ужинать будут в покоях Тора. Одинсон отправился раздобыть поздний ужин на кухне, а Локи и Фенрир остались с малышами. Вскоре к ним заглянул Кристер, чтобы удостовериться, что с Локи и детьми было всё в порядке, принёс травяную настойку и витаминный коктейль. Локи даже не стал спорить, что мог обойтись без всей этой ерунды. Ему хотелось как можно быстрее прийти в норму, и ради этого он готов был пить любую дрянь.