Энциклопедия болезней

      Давно ещё я и пара однокашников в детском лагере строили теории о том, что или кто прячется в заброшенной водонапорной башне. По приближении к башне слышалось странное эхо. Самое рациональное предположение - сквозняки; но уж больно по-живому они звучали.       Городов рядом не было. Ближайший находился в шестидесяти километрах от лагеря. Жили мы в деревянных домиках, пять человек на помещение. Между домиками ютились облезлые фигуры сказочных персонажей, казавшиеся в сумраке неестественно выгнувшимися людьми. Освещён лагерь был плохо: фонари расставили только вокруг площади перед штабом администрации. Охранников было двое, а заборы проржавели и погнулись. Нам запрещалось гулять по территории лагеря в тёмное время суток, исключением была дорога от столовой до корпусов, лежавшая мимо штаба. Вот только столовая находилась у распахнутых запасных ворот, за которыми следовала узенькая дорожка вглубь леса.       Каждый вечер возле корпусов звучала песня. Слова её я помню отчётливо: "Брось, прощаясь, ты в фонтан давай монетку - и мы встретимся тогда". Найти её мне не удалось, но она звучала по-дурацки легко.       Вдали от жилых помещений, за рощей худосочных клёнов и покосившейся детской площадкой, лежало футбольное поле, заросшее, хлюпавшее после каждого дождя, отчего играть в футбол не представлялось возможным. На самой площадке - исписанные перманентными маркерами беседочки, прямо напротив них - деревце, к веткам которого привязывали ленточки для скорейшего возвращения.       Главный нарушитель покоя - водонапорная башня - находился от нас дальше всего, и вот к нему нам запрещали приближаться. Надо было пересечь поле и пройти ещё немного по лесу, который на этом пути будто слился с лагерной зоной. Шумы из водонапорной башни можно было услышать только вечером. Один из наших из любопытства пытался в неё забраться, и его прилюдно отчитали - но это только подогрело азарт. Вожатые кривились, когда мы трое - я и двое моих одноклассников, прогуливались по футбольному полю, слушая далёкие завывания и скрипы. Одному там находиться было слишком жутко - да и троих с меньшей вероятностью ругать будут.       Понятное дело, мы начали строить догадки, что же находится в башне. Вариантов было множество: от разумных вроде сквозняков и гнездовья до поселения бомжей и убежища маньяка. Товарищ мой придерживался последней теории и придумывал жертв убийцы на ходу. Лучше всего его фантазия работала, конечно, во время прогулок по футбольному полю. Ему нравилось здесь больше, чем кому-либо. Он, ребёнок богатых и болезненно требовательных родителей, упивался свободой для воображения, вбирал в себя всё необычное. Поездка была инициирована школой, и он уговорил родителей разрешить ему поехать с классом - иначе бы они не отпустили его от себя. К товарищу я питала тёплые чувства, недостаточные для влюблённости, но глубокие для симпатии. Может, потому, что семьи у нас были похожие.       Я слушала его взахлёб, как и третьего из нашей команды - тихого парня, достаточно самостоятельного, чтобы не быть подпевалой моему товарищу. Мы собирали всё, что могли, пытаясь разгадать тайну водонапорной башни. Конечно, вожатые и учителя нас журили и просили не "выдумывать ужастики" - но зачем они отвезли нас в место, располагающее к таким выдумкам?       Чаще всего небо затягивали облака, и темень стояла бурая, непроглядная. Однажды я, проверяя себя на смелость, вышла за ворота у столовой и стояла у кучи веток с минуту. Свет пробивался из окон столовой и падал на уложенный неровно асфальт, но ни один луч не попадал на ворота. Когда я осознала, что меня поглотила тьма, то внутри сломалось нечто - и я в панике побежала прочь, даже не в столовую, а в свой корпус. То был первый приступ тревожности, мною пережитый.       Но был в недостатке фонарей один плюс - и это звёздное небо. В ясные ночи лагерь накрывал блестящий, словно игрушечный, купол цвета индиго - и перехватывало дыхание уже от восхищения. Тьма леса, окружавшего лагерь, отступала, и, чувствуя безопасность, вожатые отпускали нас полюбоваться звёздами. Я отделялась от группы, отбегала подальше, чтобы никто не мешал мне хвататься взглядом за гирлянды из звёзд, развешенные на таком близком к земле небосводе. Чтобы лучше их видеть, я удалялась от штаба куда-нибудь в перелесок - и погружалась в транс. От избытка кислорода кружилась голова, а звёзды гипнотизировали - и я едва не плакала от блаженства.