Готэмская поджигательница или подружка братьев Валеска.

Холод. Пронизывающий, давящий на грудь и виски. Глаза с трудом открываются, и взгляд упирается в ночное небо. Такое черное и сплошь усеянное звездами. Одинокая луна освещала все вокруг. Мои руки цепляются за края гроба. Стоп. Гроба? Ах, ну да. Я же умер. А почему я тогда сейчас жив? Выбираюсь из могилы и осматриваюсь. Ну да, кладбище. Вот надгробия моих соседей и мое. Руки расстегивают погребальный костюм. Шрамов нет, только от пули, коей меня наградил Джимбо. Значит, мои внутренности целы и меня не выпотрошили как кролика. Ну, верно, сердце то бьется. Копы допустили колоссальную ошибку, не лишив меня сердца и мозга. Шагаю к выходу из кладбища, чтобы посмотреть, что творится в Готэме. Благо недалеко находится магазин электроники, в витрине которого выставлены телевизоры. — Джеремайя Валеска устроил еще один взрыв. Помимо сгоревших мостов, здания суда и башни с часами, сегодня прогремел взрыв на Готэмской парковке. Его сообщница — Марселла Гордон, племянница комиссара, учинила пожар в полицейском участке, чудом не унесший жизни людей, — молвит комментатор. На экране мелькают фотографии моего изменившегося братца и ее. — Куколка, — шепчу я и прикасаюсь грязной рукой к чистому стеклу. Дым сработал. Он сработал на них двоих. Не могу поверить, что у Пугала получилось. Получилось превратить мою малышку в злодейку. Я осматриваюсь по сторонам. В стекло летит камень и разбивает его, задев еще и телевизор. — Уйди с дороги, бомжара, — парень в капюшоне толкает меня, а я хватаю его за плечо. — Мало веселья в этом городке. Пора исправлять, — вытаскиваю из-за пазухи дерзкого юноши пистолет и дважды стреляю. — Как приятно вернуться. Итак, где же мне найти братца? Найду его, найду Марси. Пора забрать мою куколку из его хлипких ручонок. Хм-м, ведь у меня получилось свести его с ума, — прячу пистолет в карман. Прежде всего, нужно переодеться, а то видок не из лучших. Весело насвистывая, тихонько открываю дверцу без стекла и прохожу внутрь модного бутика. Так, это не то. И это. И это. Вот! Подходит. Прямо как тот, что был на мне в день моей смерти, только цвет другой. Фиолетовый. Напомнить брату о его превращении в монстра, коим он наверняка себя считает. А вот бабочку прилеплю красную. Моя куколка обожает красный. Вытерев лицо и руки от могильной земли, смотрюсь на себя в зеркало в этом самом бутике. Ничего не изменилось. Те же шрамы, что не боялась Марси и любила проводить пальцами по их бугристости. — И они тебя ни капли не пугают? — я целую ее в висок после близости. Она лежит на моем животе и проводит пальчиками по шрамам на лице, груди и ключицах. — Нет. Шрамы украшают мужчину. Про лицо не спрашиваю, но эти откуда? — Марси проводит по многочисленным ожогам, колотым и резаным ранам на моем теле. — Жизнь в цирке, куколка, не такая, какой ты могла бы ее себе представлять. Я не ел целыми днями сахарную вату и попкорн, не катался на каруселях и не любовался на акробатов. Моя мать била меня каждый божий день. Иногда к ней присоединялись ее хахали и дядя. Мама поставила на мне крест, а братца боготворила, даже когда тот покинул отчий дом. Сбросил все на меня, представляешь? — я перебираю пальцами ее волосы, вспоминая все ужасы, что происходили со мной в цирке. — Ты не пожалел, что убил ее? Она все-таки твоя мать, — девушка находит мои пальцы и переплетает наши руки. — Она тиран. И если бы я не дал отпор — мог бы просто умереть. Так что нет. Она получила по заслугам, — закрываю глаза и проваливаюсь в сон под ее нежное мурчание. Куколка пела мне песню. — Король и Королева Готэма! — оглашает мегафон, и я напрягаюсь. Выхожу на улицу и смотрю на огромный экран, установленный на площади города. Проектор показывает мне Джеремайю и Марси. Рука брата покоится на ее талии, а алые губы изгибаются в улыбке. — Мосты, башня, суд и парковка были лишь началом. Началом, для чего-то большего, — молвит Джеремайя, переводя взгляд на Марселлу. Ее нижняя часть волос превратилась в ярко — бирюзовый, но личико не получило никаких косметических изменений, в отличие от братца. — Как уже неоднократно говорил Джеремайя — строителю требуется чистый холст для творения. И я обеспечу своего Короля им, — она поворачивается к Джеру, и проводит рукой по его лицу, целуя. — Перебор брат. Я дал тебе её для достижения целей, а ты подложил ее под себя, да еще и Королевой сделал. Ну, ну. Эх, куколка, зря ты так. Я же просил тебя лишь втереться ему в доверие. А ты, похоже, ослушалась, — грожу пальцем экрану и протискиваюсь сквозь толпу мародеров, что яро поддерживают их. Пора навести свой порядок в этом городишке.