Гроза Пустоши

Метаморф! Ни я, ни наши учёные никогда не встречал подобных существ, это всего лишь моя догадка, но факты указывают, что такое возможно! Ребята не обнаружили следов нашего «гостя», потому что следы искали человеческие, в то время как тот вовсю удирал от них в теле волка, оставляя волчьи же следы. Возможности оборотня поразительны, и я сгораю от желания изучить их механизм. Первое, что нужно сказать: полное преобразование организма за секунды или минуты возможно лишь в старинных кинолентах. Организм сгорит от такой нагрузки, да и просто не выдержит болевого шока; все помнят, сколько страданий причиняют нам растущие зубы мудрости, а здесь — полное перестроение тела! Выходит, метаморфу необходимо место и несколько часов, чтобы погрузиться в анабиоз и в таком состоянии перейти в другую форму. Сарай в Аутлэнде оказался для твари весьма удачной находкой, и красавица Энни подвернулась как нельзя кстати. Также я подозреваю, что «гость» владеет техникой гипноза. Ну не тащил же он девушку в сарай зубами за шиворот, иначе были бы следы! Картина мне рисуется примерно такая. Ночью девушка выбирается из окна и бежит к другу на свидание. В какой-то момент она сталкивается с огромным волком, который, надвигаясь, теснит её к сараю. Я вижу эту картину: бедняжка, пятясь к двери, которую забывчивый старый хозяин забыл запереть, испуганно смотрит в горящие глаза хищника, хочет закричать, но даже крик застревает у неё в горле... С этого момента она уже ничего не помнит. А метаморф, попав в сарай вслед за девушкой, «считывает» её параметры, совершает превращение (ночь зимой всё-таки длинная), к утру забирает одежду и выскакивает вон. Хозяин сарая обнаруживает только спящую Энни — само собой, полностью голую, но безо всяких следов насилия. Следы у входа в сарай затоптаны деревенскими жителями. Всё бы хорошо, но Джек узнаёт племянницу в Нью-Рино, а потом ещё и посещает Аутлэнд, уже зная о визите из Анклава. Вместе эти два события «засланца» и выдали. Что следует из этой истории — метаморф вряд ли способен обратиться в кого-либо, исходя из собственной фантазии. Вероятно, ему необходим «оригинал» который можно скопировать; скорее всего — какой-нибудь его биологический образец — волос, частица кожи, слюна или кровь. Далее — чтобы успешно обратиться и оставаться после этого в «рабочем состоянии», тварь нуждается в огромном количестве энергии. Какой бы облик она ни приняла, удрав от меня, искать надо будет редкого обжору. При столь быстром метаболизме жизненный цикл существа, думается, невелик, но и за день оно способно натворить немало бед. Интересно, зачем Анклаву понадобилось именно метаморфа засылать в город? Не только ж ради бета-тестирования сложного биоробота! Представляю, сколько денег было вбухано в разработку такой куколки... Проворачивать свои делишки в городе, приняв облик кого-то из первых лиц? Если сбрасывать такую тварь, то лишь для этого. Плацдарм готовят, что ли? Скорее всего. Вырастить, обучить и снарядить тысячу-другую солдат — это, наверное, дешевле, чем создать подобное существо, но тот, кто стоит сейчас во главе Анклава, решил подойти к делу творчески. Либо разработки столь необычного оружия начались в незапамятные времена, львиная доля вложений была сделана ещё до войны, и теперь Анклав счастливо пожинает плоды... Да, это наиболее вероятно. И вот ещё что. Я на девяносто процентов уверен, что метаморфу известно, кто я и с какой целью пребываю в городе: ведь он просёк сразу, что мы на пару с Джеком для него опасны. Если это подтвердится, значит, в штаб-квартире заседает «крыса». Плохо. Очень плохо... Радиограмму послать? Так вдруг попадёт не в те руки? Значит, генералу Айронсайду придётся сообщить лично. Только лично. А сейчас надо топать в «Алые крылья». И лучше даже не топать, а взять на выходе из отеля велорикшу: я уже узнал, что это в городе считается респектабельно... Ну и местечко! Чтобы тебя уважали, нужно совершать нелепые поступки и никому не нужные траты. А главное — тебя тем больше ценят, чем больший ты подонок. О-кей, доедем до кабаре и будем играть подонка по мере сил. -Джек, - спросил я, брызгаясь духами, - а кто такой Хайдрих, который был вместе с Гарри? Странноватый тип... -Начальник сил самообороны, - буркнул Джек, выбитый из колеи сегодняшними событиями, а потому мрачный, как туча. - А на самом деле — заплечных дел мастер и вешатель. -И не боятся они так свободно по городу разгуливать? -Ха! Это его все боятся. Если видишь Хайдриха — знай, его головорезами кишит вся улица. Я ж только вчера его впервые лично повстречал, змею очковую... Вот так хватило! -А что Монтана? Ты знаешь об его привычках? Слабостях? -Он до женского пола охоч. И до мужского, говорят. Но я не видел, потому что-то утверждать не берусь. Скажу только, что он сам по себе тот еще педераст... -Алкоголь?.. -Вряд ли. -Наркотики?.. -Тоже. -Проясним. -Это зачем вам такие подробности знать? - сощурился Джек. - Вы ж вроде пушками торгуете... -Ты, Джек, как маленький... Бизнес основан на всестороннем знании клиента. Ну, например, если парень предпочитает спать с парнями, причём не с одним, а со многими — бьюсь об заклад, он будет отдавать предпочтение тому оружию, которое быстрее выхватить. И будет всегда держать его в непосредственной близости. Ты понимаешь, почему... -Каждый новый любовничек может грохнуть! -Именно. -А если они вместе давно, как муж и... ещё один муж?.. -Тогда, как и любой семейный человек, ты будешь стремиться оберегать того, кто рядом. А значит — чем твоё оружие опаснее, тем лучше. Опаснее — не обязательно больше. -Бывает, одно совпадает с другим, - мрачно вставил Джек, должно быть, вспомнив, чем вышло его каравану отсутствие тяжёлого пулемёта. -У пьяниц обычно хромает меткость. И за оружием они не ухаживают. Но это не случай Монтаны, отнюдь. Если он и увлекается всевозможными радостями жизни, то в меру. Выглядит он блестяще, одет с иголочки, даром что в городе разруха и недоедание... Можно даже предположить, что взаимно влюблён. В то же время им владеет сильная тревога; в сегодняшней ситуации это естественно. Держу пари, он до полусмерти боится своего невидимого босса. Тут у меня мелькнула мысль: что если Райт распорядится подробнее вызнать про меня в Шэйди Сэндс и окрестностях? С десяток Джонов Тэйлоров там, конечно же, наберется, но те будут явно другого калибра. Как вернусь из «Крыльев», так радиограмму в штаб и отправлю, пусть организуют наших ребят, находящихся сейчас в НКР... Я снял для Джека небольшой номер рядом с моим и строго-настрого велел ему не отлучаться дальше гостиничного бара, да и там очень сильно не квасить. Свою комнату я запер: не оставлять же там Джека одного наедине с радиостанцией, даром что сейчас она крепко-накрепко заперта в сейфе!.. Когда я вышел на порог отеля, внизу меня дожидалось целых трое рикш на велосипедах, как на подбор, костлявых и слегка испитых. В глазах этих красавцев читалось неистовое желание вцепиться в глотку соседу. Стоило же мне сойти с крыльца, как эти голодные акулы окружили меня с жутким галдежом (новый вид акул, что вы хотите). Я ткнул пальцем в того, что оказался ближе, и запрыгнул в его повозку, если можно так назвать это скрипучее корыто на двух колёсах, обитое изнутри чем-то похожим на красный бархат. Много чести, конечно, ездить на таком... Поездка выглядела тем комичнее, что извозчик, крутивший педали, весил дай бог шестьдесят килограммов против моих-то восьмидесяти. Десять минут омерзительной тряски — и я подкатил к кабаре, высыпал в подставленную ладонь горстку крышек и, сойдя с нелепого возка, подошёл к обитым железом дверям, из-за которых доносились отзвуки разухабистой музыки. Едва охранник пустил меня внутрь, меня тут же подхватила смуглая, цвета кофе с молоком, дамочка в серебряных туфельках на головокружительных высоты шпильках. Весь её наряд состоял из многоярусного жемчужного ожерелья и символической юбочки, также сплетённой из жемчужных нитей, едва-едва укрывавших тяжёлые бёдра. Жаркий, чувственный запах её духов ударил мне в голову, словно чистый спирт. Прошу за мной, - сказала она низким бархатным голосом, и, прошествовав сквозь увешанный зеркалами холл (даже у нас, в апартаментах высшего руководства, такой роскоши нет!), провела меня мимо барной стойки. Огненная Эллен, обрадовавшись моему возвращению, оторвалась от разливания напитков и помахала мне своей маленькой ладошкой. Я успел заметить, что даже она дополнила к ночи свой наряд сверкающими побрякушками. В зале было около сотни посетителей. Среди зимы, да по нынешним трудным временам, это немало. Публика, уже разгорячённая спиртным, громко хохотала над шуткой толстенького лысого конферансье в костюме восточного купца, заполнявшего «пробелы» между номерами. Смуглая девица, чьи жемчуга весьма приятно постукивали друг о друга при ходьбе, подвела меня к ещё одной двери, охраняемой мордоворотом в старинном бронежилете, и что-то шепнула ему на ухо. Тот кивнул и впустил её. Несколько секунд спустя она вновь появилась на пороге и поманила меня рукой. Я шагнул вперед. Гарри Монтана ждал меня в комнате вместе с Хайдрихом. Оба полусидели-полулежали на низких диванах, покуривая большой кальян, от которого в воздухе уже стоял густой душистый дым. Когда я вошёл, Монтана встал, чтобы снова пожать мне руку, но Хайдрих лишь выпустил в мою сторону синеватое облачко. Хотя комната, не имевшая окон, освещалась тремя красивыми лампами из разноцветного стекла, в ней стоял полумрак, и потому очков на Хайдрихе не было. Чёрт возьми! При первой встрече я был уверен, он старше меня, но теперь подозреваю, что они с Гарри — ровесники. И эти парни, которые явно моложе тридцати, держат весь город? Дела! Вероятно, вам будет скучна обычная здешняя программа, - улыбнулся Монтана. - Наверняка вам хочется чего-то... Эдакого! Я пожал плечами. Чем, интересно, они могут меня удивить? Дайте-ка угадаю... Здесь есть женщина, умеющая открывать бутылки местом, изначально для этого не задуманным? - поддразнил я Монтану и, судя по движению его и Хайдриха бровей, попал в точку. Да, есть!.. - сказал Гарри с такой гордостью, будто научил её этому сам. - Наша Джезебел и воду там носит так, что ни капли не выходит наружу. И свечи задувает! А если вы ей туда положите палец, то ни за что не вытащите, пока она не отпустит!.. Хотите проверить? А гайку отвинтить? - спросил я шутки ради. По двойному тарифу, - бросил Хайдрих со своего дивана. А что есть ещё? - спросил я, не очень воодушевившись предложенным развлечением. Тут даже непробиваемый начальник сил самообороны посмотрел на меня не то, что с удивлением, а с возмущением даже: «Совсем зажрался, ублюдок НКР-овский!!!» У нас есть Катрина, - медленно произнёс Гарри, явно поставивший себе целью сразить меня наповал. На сей раз ему это удалось: лицо моё вспыхнуло, а сердце будто ухнуло в пропасть... Я думал, она уехала... - ответил я, вернув себе способность здраво мыслить. Катриной могут быть разные девушки, - улыбнулся Монтана. - Ничем не хуже той, которую вы вспомнили... Жажду видеть! - сказал я, действительно сгорая от любопытства. Чем же выжившая девушка из убежища так поразила Нью-Рино, что её имя стало нарицательным для самых блистательных куртизанок города? Сэнди, - обратился Хайдрих к смуглой женщине в жемчугах, всё ещё стоявшей у двери, как медная статуэтка. - сходи-ка за ней. Потом можешь быть свободна. Как скажете, сэр, - ответила она таким голосом, словно обещала все наслаждения рая. С детства их учат этому, что ли? И попроси фруктовый кальян для мистера Тэйлора! - добавил Монтана. Кальян приготовили с поразительной быстротой. Я попробовал: сделали действительно знатно. Вместе с ним подали и лёгкие закуски. Однако, накидываться на угощения я не спешил: лишь когда Монтана и Хайдрих взяли себе по бутерброду, я позволил себе немного утолить голод. Да и курить старался весьма умеренно,глубоко не затягиваясь. Что же, Джон, - сказал Гарри, подвигаясь ко мне поближе. - Мы протестировали пушку... Так быстро? - удивился я. - Ведь часа два с половиной прошло, как я из «Игуаны» вышел. Этого мистеру Райту хватило, чтобы сделать пару десятков выстрелов, - ответил Монтана. - Должен сказать, соотношение цена-качество нас удивило... Обычно столь классное оружие куда дороже стоит. Как я уже сказал, деньги мне важны, но ещё важнее ваша бывшая лаборатория. Сдадите в бессрочную аренду её и вашего химика — будете и впредь получать оружие в полцены. Допустим, а как быть с прибылью? Двадцать процентов вам — восемьдесят мне. Хайдрих в своём углу шумно фыркнул. Да я лучше у себя на кухне «джет» сварю и сам буду толкать его на улице! А пулемёты вам, стало быть, тоже не нужны? И экспедицию против рейдеров снаряжать вы уже не хотите? А я пока и не говорил, что хочу её снаряжать! - прогудел Хайдрих, упрямо складывая руки на груди. Можно подумать, он здесь всё решает сам... Я уже хотел сказать, что на сделке с «Бобкэтами» собираюсь окончить все дела с их декадентским городишком, но тут дверь в комнату отворилась, и в её центр с тихим звоном вошло небольшого роста существо, с ног до головы закутанное в атласную чёрную ткань. Были заметны только босые, татуированные ступни с крашеными ногтями. Вслед за таинственным существом вкатился довольно противного вида карлик с ручным барабаном, одетый в чёрный, с золотым узором, жилет на голое тело и алые шаровары. Сев у стены, он принялся выстукивать на инструменте причудливый дикарский ритм. Закутанное создание некоторое время стояло неподвижно, затем принялось плавно раскачиваться из стороны в сторону, медленно разводя руки в стороны, словно чёрные крылья. Монтана, словно позабыв спор о разделе доходов, кивнул мне: «Сейчас начнётся!» Танцовщица в покрывале взмахнула своими «крыльями», слегка подавшись грудью вперед, и я услышал тот самый звон, с которым она сюда вошла. Всё так же томительно-медленно она стала приподнимать край чёрной ткани, открывая себя по диагонали. Сначала показались белые пальчики, затем — вся кисть, тоже татуированная, дальше — унизанное браслетами предплечье и округлая линия бедра. Ещё один сильный удар по барабану, сменившийся полной тишиной, - и танцовщица скинула покрывало полностью, оставшись в лифе, сплетенном из тонких серебристых цепочек и отделанном мелкими зеркальцами, а также нескольких длинных светлых юбках, надетых одна на другую и тоже расшитых зеркальцами по краям. Сложную причёску девушки украшали цветы и множество шпилек в японском стиле. В ушах колыхались длинные серьги, а шею украшало тяжёлое ожерелье. И всё это состояло из мельчайших колокольчиков, издававших нежный звон при каждом её движении. Иссиня-чёрные волосы, густые длинные брови, нежный овал лица, небольшие пухлые губы... Казалось, она была задумана и создана для любви и восхищения. Её плотная фигура своими очертаниями напоминала восьмёрку — мою любимую цифру. Шея девушки была грациозной и длинной, а кожа — жемчужно-белой, и крепкие мышцы проглядывались под ней. Грудь и вовсе восхитила меня: редко бывает, чтобы столь пышная грудь имела такую идеальную форму. Пожалуй, передо мной стояла сейчас, грациозно выгнувшись, самая красивая женщина из всех, что я встречал в своей жизни. Барабанщик вновь завёл свою музыку, на сей раз — дважды быстрее. Барабан под его ладонями то низко гудел, то щёлкал. Девушка стала плавно двигаться по кругу, непрерывно изгибая корпус так, словно в нём не имелось костей. Руки — те, казалось, превратились в змей и зажили своей, отдельной жизнью. Бёдра тоже двигались по сложным траекториям, рисуя в воздухе заветную восьмерку. Но моментами танцовщица делала очень чёткие акценты-удары что бёдрами, что грудью, словно призывая зрителя зафиксировать на её позе свой взгляд. Её маленькие ноги двигались настолько легко, будто под ними был не пол, а слой облаков. Что поразило меня сильнее волн, пробегавших по корпусу девушки, - это невероятная вибрация, которая началась сначала с быстрого-быстрого раскачивания бёдер, а затем перешла на всё тело. Так дрожит желе, если как следует ударить по нему ложкой, но столь низкое сравнение никак не может передать моих впечатлений. Я обратил внимание на её глаза: такой взгляд у человека обычно бывает под гипнозом. Барабанная дробь ускорялась до тех пор, пока не стала стремительной, как пульс после стометровки. Звеня и переливаясь, девушка заметалась-залетала по комнате, её пышные юбки взметнулись, как снежный вихрь, блистая россыпью зеркальных капель. Одну за другой, не переставая кружиться, она стала срывать их с себя так, что одна полетела прямо Хайдриху на колени. И вот, когда музыка достигла воистину безумной скорости, она скинула цепочно-зеркальную одёжку, прикрывающую грудь и, оставшись полностью нагой, прогнулась в поясе так, что верхняя часть её тела стала параллельна полу, а потом, когда музыка резко оборвалась... Даже не упала, а мягко «сложилась», подогнув под себя ноги и опустившись спиной на мягкий ковёр. Роскошная округлая грудь возвышалась над ней двумя белыми куполами, часто поднимаясь и опускаясь. Я обнаружил, что мои пальцы сжавшись с невероятной силой, сломали подлокотник у дивана, а два светильника в комнате уже погасли, как и оба стоявшие перед нами кальяна. Даже в сумраке комнаты было заметно, как вспыхнули лица моих компаньонов, хотя их, казалось, ничем не пронять. А танцовщица, обвернувшись одной из своих белых юбочек, выкинула ещё один номер: вытащив из волос инкрустированную перламутром шпильку, она подползла на коленях ко мне и вложила её мне в руку. Я смог различить цвет её глаз — насыщенно-зелёный, почти изумрудный. У себя в Братстве мы привыкли относиться к женщинам в первую очередь как к боевым товарищам, чуть более хрупким и уязвимым, чем мы сами. Во вторую — как к матерям и в последнюю — как к любовницам. Об эротике и чувственности мы знали только из редких уцелевших книг (если не считать журнала «Кошачья лапка», но там физиология одна). Стремление к украшательству и любовь к нарядам у нас не запрещаются, но тихо осуждаются, как глупая прихоть и ребячество. Да и повсюду в Пустоши даже очень красивые девушки в борьбе за выживание вынуждены скрывать изящество своей фигуры под длинными штанами, толстыми куртками и бесформенными робами. Сто неуклюжих одёжек — лишний шанс дотянуться до ножа, пока их с тебя срывают. Лишь в относительно благополучных да ещё в самых злачных местах женщины щеголяют, как встарь, в юбках и платьях. Да и сам я многие годы смотрел на наших девушек только как на друзей, обходя стороной падших женщин. А чтоб держать в узде животное начало — тренировался на износ — прежде всего, чтобы себе самому доказать могущество воли и разума над желаниями тела. И что же делает со мной город Нью-Рино? Поздравляю, мистер Тэйлор! Она вас выбрала!.. - сказал Монтана, когда женщина беззвучно покинула комнату вслед за карликом, чьё безобразие лишь сильнее оттеняло её дивную красоту. Догадываюсь, что подарив мне свою вещь, красавица таким образом предложила мне провести вместе ночь (ну просто азиатчина какая-то). Впрочем, зная историю девушки из Убежища, я не могу быть уверен, что это и вправду её собственный выбор. А что если эта «Катрина» — снова мой, вновь перекинувшийся, метаморф, рассчитывающий разделаться-таки со мной? Но, в таком случае, он должен быть полным дураком, полагая, что всплеск желания заставить меня забыть об осторожности... Как бы то ни было, такой вариант тоже нельзя исключать. Она похожа на первую Катрину? - поинтересовался я. Лица первой я не видел, та всегда выступала в маске. Она была выше, худее. По тем временам танцевала удивительно. Однако наши девочки включили фантазию и показали, что могут быть и лучше. Намного лучше. - добавил Хайдрих. Монтана вложил в губы мундштук кальяна, но, обнаружив, что тот погас, вновь «обезглавил» и запалил сигару. Я отказался, сказав, что танец «Катрины» заменил мне на сегодня все известные удовольствия. И всё же, восемьдесят и двадцать нас никак не устраивает, - сурово сказал Хайдрих, не привыкший рассусоливать. Я выдержал многозначительную паузу, глядя перед собой как можно задумчивее. Тридцать процентов вам, семьдесят — мне. Больше не уступлю, - ответил я, вернувшись к делу. - Вы ж понимаете, сколько денег мне придётся вложить в реконструкцию. Пусть думают, что их уловка с женщиной подействовала. В конце-концов, мне и Братству нужен доступ именно к лаборатории, а деньги — не первой важности дело. Я передам это мистеру Райту. - бесстрастно произнёс Хайдрих, и я расценил это как скорое согласие. Тут же, на месте, мы договорились о сроках. Поставку я решил произвести двумя партиями в течение двух месяцев и пулемёт привезти, естественно, вторым заходом. Этого времени мне хватит, чтобы сгонять в штаб-квартиру, доложить обстановку, собрать толковых специалистов для реконструкции лаборатории, а может — ещё провести разведку на севере, чтобы проверить информацию о мифическом родственничке Сальваторе, которого эти ребята почему-то так боятся... Впрочем, понять их можно. Времена плохие, недовольство в городе растёт. Пока что Хайдрих и его банда держат население в кулаке, но такая стабильность в самом деле - штука зыбкая. Если начнутся, к примеру, перебои с продовольствием, сметут их к чёртовой матери. И сделают это быстрее, если отыщут, вокруг кого объединиться. По словам Монтаны и Хайдриха, у которого под действием спиртного тоже стал развязываться язык, Райт мечтал отомстить и рейдерам, причём «шлюху в волчьей шкуре» заполучить живьём. Я намекнул, что желаю хотя бы косвенно поучаствовать в её поимке. Такой «язык» весьма не помешает в поисках мисс Уинтер. Хотя кто может быть уверен, с этой ли бандой столкнулась отважная девушка из Убежища? Мы условились встретиться на следующий день — здесь же. Монтана должен был передать мне ответ от Райта и, если претензий не было ни у кого, принести мне подписанный им договор. Потом Гарри и Хайдрих послали за девочками. Я отказался под тем предлогом, что решил принять предложение «Катрины» и хочу с ней уединиться. Только тогда они согласились меня отпустить. Выйдя из комнаты, я сразу двинул в главный зал, где рыжая девушка в прозрачном чёрном одеянии плясала с двумя огненными веерами. «Катрина» же, одетая в тёмно-зелёное бархатное платье, полусидела-полулежала на низком диванчике, лениво болтая с обкуренным посетителем, который, несмотря на своё состояние, робел перед ней и сидел на самом краешке. Девушка, увидев меня, грациозно приподнялась на локтях. Я сказал себе, что хочу всего лишь прояснить, не метаморф ли она, и слегка поклонился ей. Улыбнувшись нежной, сияющей улыбкой, она распрощалась со своим собеседником, небрежно протянула ему руку для поцелуя, а затем взяла уже мою, и мы вместе отправились к выходу. Было видно, как усталая Эллен недовольно выстрелила глазами в нашу сторону. На выходе «Катрине» подали шубку из искусственного меха — редкую роскошь по нашим временам. Я предложил ей пройтись до гостиницы пешком, не желая, чтобы трясучка в двуколке рикши испортила мне впечатление. По ночам здесь бывает небезопасно, - впервые за ночь я услышал ее голос, оказавшийся неожиданно высоким и серебристым, хотя я ожидал услышать низкий и хрипловатый. Всё хорошо, мисс, со мной вам ничего не угрожает. - уверенно ответил я. Всё и вправду было хорошо: правой рукой я вёл девушку, а левая лежала на рукояти револьвера — на всякий случай. Голос разума ещё говорил мне, что надо бы,конечно, без промедления приступить к поиску метаморфа, но другой, куда более могущественный, твердил, что утро вечера мудренее. Любуясь белой ручкой в диковинных кольцах, я порадовался про себя, что отселил в другую комнату Джека. Вы ведь не отсюда, так?.. Ваши волосы как будто светятся, такие они светлые, - сказала танцовщица полушёпотом. - И такие длинные, загляденье... Я засмущался, словно юноша, и не произнёс ни слова до самого отеля. А зачем о чём-то ещё говорить? Похоже, я всерьёз вознамерился взять то, что мне сегодня предложили столь красиво. А на тот случай, если Катрина всё-таки метаморф, у меня есть свои меры предосторожности... Я трижды стукнул колотушкой в гостиничную дверь. Портье, открывший нам, вдруг уставился на меня так, будто неделю назад собственноручно меня хоронил. -Мистер Тэйлор... Снова вы? - пробормотал он, отступая на два шага. -Ну, да, конечно я, а что? - уточнил я, пропуская внутрь свою спутницу. -Да нет, ничего, простите... - сказал портье, почёсывая лысую голову. -А всё же, - надавил я, почуяв неладное. Предвкушение запретных удовольствий мигом испарилось, уступив место напряжению иного рода. Уловив мой настрой, Катрина отошла и опустилась на низкий диванчик у стены. -Ну... вы за ночь то так одеваетесь, то эдак... -Хм... Поясни! -Ну, вы взяли рикшу, уехали... А где-то через час вернулись одетый в серый комбинезон, так ещё и запачканный кровищей местами. Я заметил, как пальцы Катрины судорожно сжали край зелёного платья... -Дальше... - выдохнул я, чувствуя, как наливаются холодом ладони. . -А потом вы снова ушли... Уже в другом костюме... И вернулись только сейчас, - в том, в чём уходили с самого начала... Чтоб меня подняло и грохнуло! Я вспомнил, что ещё в баре, завязав со мной разговор, Энджела сняла с моего рукава упавший волос. В тот момент я ничего не заподозрил в этой кокетливой женской заботе, но агенты Анклава не кокетничают просто так... -И что? У того меня, что в другом костюме, и ключ с собою, что ли, был? -Нет, я выдал ему запасной... О, горе мне! Там же станция! -А Джек?.. Что с Джеком? - спросил я уже без голоса. -В баре накидался и спать отправился... Чуть с лестницы не сгулял, пока поднимался. Может, дело это не моё, но не пристало так квасить приличному караванщику... Я оглядел Катрину, слышавшую весь разговор и теперь сидевшую в сильном напряжении. -Я, пожалуй, пойду, - опасливо сказала она. -Стоп! - скомандовал я резко. - На улице вам делать нечего! Сидите-ка лучше здесь, а я проверю, что наверху... Потом приду и заберу вас. Сжимая рукоять крошки «Бобкэт», я медленно, беззвучно (спасибо специальным подошвам на ботинках) поднялся по лестнице в полутёмный коридор второго этажа. Из самого последнего номера доносились недвусмысленные женские стоны, и я пожелал Анклаву, испортившему мне романтическую ночь, как можно быстрей сгореть в ядерном огне или быть сожранным своими же чудовищами. Подобравшись к двери своей комнаты, я осторожно подёргал ручку. Заперто!.. Я глубоко вдохнул и выдохнул, чтобы успокоить сердцебиение, вставил в скважину ключ, медленно повернул в замке и приоткрыл дверь. В комнате светила невыключенная настольная лампа, постель была смята и разворошена; бельё, носки — всё это было раскидано по комнате самым свинским образом. Проклятый метаморф словно знал, что я на дух не переношу бардака. Готовясь к тому, что в любой момент мне в лоб может прилететь пуля, я двинулся вдоль стенки вглубь комнаты и нажал на кнопку выключателя. Взглядом «просканировал пространство под кроватью, в котором вполне мог разместиться взрослый человек. А вот пёстрая непрозрачная ширма в китайском стиле, поставленная в комнате, «потому что красиво», сразу навела на нехорошие мысли. Впрочем, между мной и ширмой была ещё дверь в ванную комнату, и не хотелось, чтобы она вдруг открылась у меня за спиной. Я решил проблему просто, всадив в ширму четыре пули. Хозяину придётся теперь отстегнуть, ну да и ладно. Стрельба в отелях — не редкость в Нью-Рино даже теперь, а лишний раз рисковать мне не хотелось. Пусть даже привратник видел, как мой двойник покинул отель. Ванная комната тоже оказалась чиста. Моей жизни пока ничто не угрожало. Такое впечатление, что анклавовскому ублюдку доставляло удовольствие водить меня за нос. Он хотел не просто взять верх, а поиграть перед этим в кошки-мышки, только вот мышкой я уж точно становиться не собирался. Сейф, в котором я прятал переносную радиостанцию, как я ожидалось, оказался зверским образом взломан. Все шифровки я уничтожал после получения, частоту, запирая радиостанцию в сейф, предусмотрительно переключал, да и моего позывного - «Добрая фея» - шпион из Анклава не знал. Но если так совпадёт, что частоту он всё-таки найдёт, и в этот момент штаб-квартира захочет со мной связаться, тогда он тех ещё дел наворотит! Плазменные гранаты, счётчик Гейгера, локатор теплоизлучения, коробка с патронами... Засранец не побрезговал даже аптечкой. Да оно и ясно. Его же скинули сюда безо всякого скарба — в волчьем облике! И снова загадка: зачем он оставил мне жизнь? Мог же убить, как говорили встарь, двух зайцев одним ударом... И тут я спохватился насчёт Джека. Кто был в наибольшей опасности, так это караванщик, до сих пор не знавший до конца, что за игра вокруг него ведется. Я мягко убрал с дороги прибежавшего на выстрелы привратника, буквально отставив его в сторонку, и громко постучал к Джеку, снова радуясь, что выселил его в этот номер, иначе к моему приходу он успел бы уже остыть. Ответа не было. Я постучал уже громче и настойчивее. Если он пьян, это может не подействовать, - робко сказал из-за моей спины портье . Придётся пойти на крайние меры. Простите ещё раз, - сказал я сквозь зубы и снёс дверь к чёртовой бабушке, удивившись про себя, как легко выломался замок. Вот тебе, блин, и гостиница класса «люкс»! Джека — ни пьяного, ни мёртвого, в комнате не оказалось. Окно было закрыто. Не обнаружилось в комнате ни верхней одежды, ни ботинок, ни оружия. Ты же сказал, он отправился наверх и больше не спускался!.. - повернулся я к привратнику. -Нет, нет, нет... - забормотал тот, уже задыхаясь от запаха жареного. - Я имел в виду, что видел, как он уходил к себе, но не видел, как он спускался... -Поясни. -Ну, я... То поесть отходил, то по другой надобности. Ненадолго, но всё же. Все мы люди!.. -Да понял я!.. Никогда я не чувствовал себя так паскудно. Меня, паладина Братства Стали, обставила и ограбила искусственная тварь, биологическая кукла! Да ещё и помощник куда-то сгинул, хотя я чётко и ясно приказал ему — ждать в гостинице. Впрочем, я тоже хорош: надо было подробно изложить ему, с какого рода противником мы имеем дело. Ох уж эта мне конспирация! Ничего больше не оставалось, как запереть перерытую свою комнату и отправиться на поиски непутёвого караванщика, но что-то надо было делать с Катриной. Чтобы не рисковать, я решил уложить её в комнате Джека, но, сойдя в гостиничный холл, обнаружил, что девица меня тоже не дождалась и дала дёру. Впрочем, на её месте я бы так же поступил. Надеясь хоть одного из них найти живым и здоровым, я смачно, от души, выругался и снова вышел в холодную ночь. Джек сидел за круглым столиком у окна при мягком свете зелёной лампы и начищал «Пустынного орла», которым снабдил его Уэверли, даром, что оружие коммерсанта и так сияло. Караванщика подтачивали нехорошие предчувствия. Разом угодив в водоворот почти мистических событий, он всей душой мечтал о покое. Хватит бродяжничества, хватит перестрелок и всей этой круговерти! Впервые он точно знал, чего хочет от жизни: переехать к брату на мельницу, помогать ему вести хозяйство и воспитывать племянников, а главное - забыть бандитов, мутантов и райтовских головорезов, как дурной сон. А вот и нет. Не получится... Потому, что Райт может сдержать свою угрозу, а бандиты - спалить родную деревню. От них, по крайней мере, знаешь, чего ждать, но тут ещё эта странная Энджела, бог весть что сотворившая в Аутлэнде с его племянницей... Чтобы расслабиться и хоть ненадолго перестать думать о плохом, Джек отправился в бар на первом этаже — глотнуть виски. По пути, в холле, он вновь увидел мистера Уэверли. Промышленник из Шэйди-Сэндс почему-то сменил свой щеголеватый длинный плащ на замызганный комбинезон и кожаную куртку без одного рукава, а элегантную чёрную повязку на глазу — на лоскут грубой чёрной ткани. Волосы его были тусклыми и плохо расчёсанными, что совсем не походило на того блестящего господина, что покинул отель два часа тому назад. Ко всему прочему, караванщик разглядел пятна крови на его штанинах. -Мистер Уэверли? - спросил он осторожно. - Что с вами стряслось? -Ничего.. То есть да, стряслось, конечно, - сказал Уэверли и добавил шёпотом. - Эту сучку пришлось убить. Иначе я бы тут перед тобой не стоял... -Вот так дела!.. Вы же с Монтаной разговаривать поехали!.. -Ну да!.. Съездил, называется!.. Я завтра расскажу, не до этого сейчас, - отрезал Уэверли и тяжёлой поступью двинулся наверх. Джек последовал было за ним, но тот послал ему с лестницы такой взгляд, что караванщик предпочёл вернуться к бару. Ну вот. Ещё и связался непонятно с кем... Ведь с самого начала было ясно, что знакомство с этим одноглазым ничего хорошего не сулило. Даже об этой Энджеле, легко обогнавшей сильных мужчин, выходец из Шэйди-Сэндс знал, должно быть, куда больше, чем показывал. Сплошные вопросы, а ответ – сам ищи! Выпивка должна была погасить тревогу, но та всё не отступала, и караванщик попросил бармена налить новый. Он думал и пил, пил и думал... Вспоминал своих недавно погибших парней и почему-то мисс Уинтер, которая, по сути, была единственным по-настоящему светлым воспоминанием его взрослой жизни, как маленький белый цветок, ненадолго выросший в суровой Пустоши, чтобы сразу сгореть под палящим солнцем. Тоска по Катрине была светлой, а по мёртвым товарищам — горькой и яростной. Когда Джек, наконец, почувствовал, что мысли, наконец, подёргиваются туманом, он решил пойти наверх и как следует выспаться, не то Уэверли, чего доброго, его прогонит, а ведь он, при всей своей подозрительности, оставался единственной надеждой пострадавшего караванщика на спокойное будущее. Джек задержался у двери бизнесмена и хотел было постучаться, но передумал. После убийства красивой женщины, пусть даже в целях самообороны, тот, вероятно, чувствовал себя препаршиво и вряд ли был расположен к общению. Караванщик уже заходил к себе в комнату, когда переодетый Уэверли появился снова — в своей спортивной одежде и с большим рюкзаком за плечами. Вот те раз! Вы покидаете город? - спросил Джек с неприятным холодом в сердце. Вернусь через пару дней, Джек. Ты не волнуйся, комната оплачена. - ответил Уэверли и удалился, даже не пожав караванщику руку. Джек почувствовал сильную обиду, но чёрт бы с ней: больше всего его поразило то, что Уэверли не взял с собой винтовку и явился тоже без неё. Другой деталью, зацепившего внимание бывалого охотника, была походка промышленника — тяжёлая и какая-то чужая: ничего похожего на присущую Уэверли грацию крупной кошки. Сегодня Джек уже такое наблюдал — утром, у Энджелы — зловещего двойника его племянницы Энни. Примечательно, что вечером, когда Джек увидел её с Уэверли, она передвигалась совершенно нормально. Караванщик протрезвел в момент. Взяв в своём номере шубу, шляпу и «Пустынного орла», Джек осторожно посмотрел в окно. Позволив промышленнику отойти на безопасное для слежки расстояние, он выскочил из номера, едва не забыв его запереть, и кинулся за своим новым начальником. Джек старался держаться от него метрах в ста, прибавляя шагу лишь тогда, когда гость из Шэйди-Сэндс поворачивал за угол. Уэверли отправился в ту часть города, где ютились самые бедные его жители, которых лишь один шаг отделял от того, чтобы оказаться в сложенных из мусора хибарах под городскими стенами. Даже сам Джек остерегался забредать сюда. Здесь тоже было несколько глубоких подвалов, населённых большими крысами. Звери и люди попеременно отвоёвывали жилое пространство друг у друга . Освещение и прочие блага цивилизации сюда тоже не «добирались», и вскоре Джеку стало уже трудно различать фигуру Уэверли; караванщик прибавил шагу, чтобы сократить дистанцию. В редком желтоватом свете из мутных окон и в пламени горящих бочек рослый беловолосый и одноглазый человек выглядел зловеще, как бог войны. Наконец, Уэверли шагнул в узкую тёмную щель между двумя низкими лачугами, словно оставленную там специально для того, чтоб было где прятаться убийцам. Джек помедлил: если в тебя вдруг пальнут в столь тесном проёме, то, конечно, не промахнутся; рассчитывать оставалось только на прочность кирасы. Но деваться было некуда: поборов искушение взять из бочки горящий обломок деревянной доски, он последовал за Уэверли. Все чувства Джека обострились, как у охотника, выслеживающего ценную дичь, а пистолет приятно тяжелил руку. И куда только делись мечты о мире и покое! Даже зимний холод не вполне заглушал запах сырости, плесени, мочи и отбросов, пронизавший это неприятное место. Караванщик радовался, что не видит, по какой дряни ступает; как бы то ни было, под ногами ничего не трещало и не звенело. Джек благодарил всех известных ему святых и за то, что свет попадал-таки в этот тёмный коридор: он сам не понимал поначалу, откуда. Вскоре он обнаружил, что проём заканчивается тупиком, но то был не совсем тупик. Стена, в которую упирался коридор, принадлежала большому зданию: в ней были маленькие окошки, в которых горел свет, и неприметная дверь. А на самом верху Джек различил края алых мельничных крыльев. Так вот каковы были задворки самого роскошного кабаре в городе! Уэверли открыл дверь безо всяких усилий, словно в ней и не было замка. Он точно знал, куда шёл, как человек, хотя бы раз, но здесь уже бывавший. Войдя в помещение, где вовсе не было света, он слегка повернулся, закрывая за собою дверь, и присмотрелся, словно что-то почуяв. Но караванщик его опередил: когда рука Уэверли легла на дверную ручку, он просто-напросто «упал» вниз, лицом в зыбкую дрянь, что была под ногами. Когда дверь закрылась, караванщик был в смятении. Стоило ли продолжать? Не разумнее ли было бы вернуться в отель и спокойно ждать дальнейших распоряжений? Пожалуй, что да — разумнее. «Но если он преступник, убийца, - подумал Джек, - то из-за его пакостей могу пострадать и я. Убийц у нас, конечно, много, но вдруг этот ещё и против режима?» А может он и есть тот самый террорист из семьи Сальваторе, о котором узнали в процессе пыток Хайдрих и Монтана? Правда, те говорили, что парню должно быть сейчас лет семнадцать-восемнадцать, а этот — как минимум лет на десять старше, но чем чёрт не шутит? Он потянул дверную ручку на себя, но сразу же в переносицу ему упёрся ствол. -А я тебя ждал, Джек. - сказал Уэверли на удивление спокойно. - Почувствовал твою слежку ещё от самого отеля... Заходи, располагайся... Джек послушно сделал шаг вперёд, но вместе с тем вскинул левую руку вперёд и вверх, резко сбив руку с пистолетом, а ребром правой ладони как следует долбанул Уэверли по шее. Грянул выстрел, пуля ушла под потолок, Уэверли, поражённый в болевую точку, потерял сознание и рухнул на пол. Джек сунул за пояс его оружие, положил свой пистолет в кобуру и стал вытаскивать из брюк ремень, чтобы связать свою добычу, но тут распахнулась ещё одна дверь, и в тёмную комнату хлынул свет. На пороге возник силуэт охранника с автоматом. -Руки вверх!- рявкнул парень, обращаясь к Джеку. - Ты кто, мать твою, такой? Джек поднял руки и застыл на месте, втайне радуясь, что незнакомец может ему помочь, но тут «бездыханный» Уэверли, молнией бросившись охраннику в ноги, повалил его и вцепился ему в глотку зубами. Послышались хруст и громкое чавканье, из прокушенной артерии хлынула кровь. Джек увидел, как беспорядочно, как у сломанной механической куклы, задёргались руки и ноги несчастного парня. Секунду спустя в коридоре послышался громкий топот. Это были другие охранники, привлечённые выстрелом и криком. Уэверли вскинул замызганную кровью физиономию, издал гневный шипящий звук и в одно мгновение оказался на улице. Джек, остолбеневший от дикого, невыразимого ужаса, ничего не успел предпринять. _______________________________________________________________________________ Иллюстрация к тексту: http://fc03.deviantart.net/fs70/i/2013/255/a/9/in_the_scarlet_wings_by_desiderata84-d6m01aj.jpg