Гроза Пустоши

НЕ-СПЯЩАЯ Cказать, что генерал Айронсайд очень мною недоволен - значит не сказать ничего. А я ведь предупреждал: боец я, может, и неплохой, но никак не разведчик! Начать хотя бы с моего цвета волос, чудом переживший взрыв мультикультурности в эпоху моих прапрапрадедов... Ну да, и Нью-Рино на уши поднял, и метаморфа Хайдриху "спалил", и порешил анклавовского ублюдка, не получив необходимых данных, радиостанцию переносную - и ту просрал. Нет мне прощения. Да ещё раскрыл себя «совершенно бесполезному» караванщику, старому и с одной рукой. У самого генерала, левая половина лица, можно сказать, отсутствует: лет тридцать назад его отряд налетел на рейдеров, у которых оказался с собой огнемёт, а силовой брони у него тогда ещё не было. Джек в последнее утро показался мне странным. Если б он так искренне не тосковал по Катрине, я б решил, что он в меня влюбился; в Нью-Рино этим никого не удивить. Так или иначе, к делу это не относится, и я хотел бы видеть его в Братстве, даром что к жителям пустошей у нас относятся снисходительно и слегка брезгливо. Мужик он честный, искренний, принципиальный и, как я понял, не карьерист. И в этом он кажется куда моложе, чем многие из наших посвящённых. Я всё-таки достаточно пожил на свете, чтобы понимать, когда человек куда-то стремится за звонкими крышками, тёплой постелью и вкусной жрачкой, а когда - потому что хочет приложить руку к чему-то великому. Главное - это желание правильно направить. К тому же, Джек - опытный караванщик. И внештатный наблюдатель из него получится неплохой, если Хайдрих не прижмёт его раньше, чем я вернусь в Нью-Рино. Пусть платить Джеку и дальше придётся из собственного кармана - мне не жалко. В последний свой день в Нью-Рино, перед тем, как выдать оружие и поручения Джеку, я отыскал нужный люк и спустился в коллектор, где до этого схватился с Невисом. Я уже понял: странное видение, которое предшествовало битве, не было случайностью равно как и не было вызвано «сверхъестественной» причиной. Бактерии, токсичные газы, электромагнитное излучение - причину следовало выяснить; я не сомневался, что она была рукотворной. Однако набор инструментов и измерительные приборы оставались в схроне на старой водонапорной башне - вместе с силовой бронёй, в которой я шёл к Нью-Рино от нашего бункера – по нашему обыкновению, ночами. Мне потребовалось выйти из города той же лазейкой, которую использовал Джек, чтобы повидаться с родными, оставить в тайнике рюкзак с вещами и взять всё остальное. Дождавшись темноты (благо, сейчас она спускается очень быстро), я вернулся в тот потаённый узкий коридор. Мне показалось, что воздух там был заряжен и гудел, но на самом деле заряжен был я - жаждой узнать источник аномалии в канализационном туннеле. Я расковырял рукоятью ножа толстый слой плесени, покрывавший стену, и провёл по ней ладонью. Датчик уловил за стеной электромагнитное излучение и большое количество металла. Тепловизор, который также входил в мой боекомплект, показал только крыс; если за стеной и был кто-то живой, то явно не в радиусе ста метров. Но, как бы то ни было, я отыскал кирпич, который хуже остальных держался в стене, расшатал и отковырял его к чертям собачьим. Под кирпичом обнаружился слой металла, из которого изготовлена дверь и в бункер Братства. Я сковырнул второй кирпич: в броне это получилось легко. Радиационный фон слегка повышен по сравнению с нормальным, но в городе так повсюду, ведь он вырос на руинах старого Рино, уничтоженного ядерным зарядом. Электромагнитные сигналы стали сильнее: там, за стальным перекрытием, которое, скорее всего, было гермодверью, работали приборы. И тут меня качнуло. Сильно качнуло так. Мышцы ног ослабли, как после суточного сна. Я опёрся о стенку и медленно сполз по ней на пол. Секунду спустя, подняв голову, я обнаружил, что девушка из моего видения - беленькая, хрупкая - пристально смотрит мне в лицо, нависая надо мной в тёмно-синем комбинезоне из ткани, похожей на деним. От столь нежданной встречи другой бы обделался, но я успел много чего повидать, поэтому лишь шарахнулся от неё. -Освободи меня, - потребовала она тихим, но не допускающим возражений голосом. - Или отключи. Мне тошно в этой консервной банке. Поразмыслив, стоит ли ввязываться в разговор с галлюцинацией, я всё-таки отозвался: -Ты ведь на самом деле внутри? За стеной? -Да. -Но кто ты? - Можешь звать меня Ди. Да, кажется, так меня и звали. Говорила она медленно, даже заторможенно, словно в полусне. -Ты там одна? Она кивнула. -А кто-то ещё с тобой был? -Давно. Очень давно. Она помолчала, глядя поверх моего плеча, словно там было что-то написано. - Лет тридцать назад. -Быть не может, - моё сердце застучало вдвое быстрей от нарастающего волнения. - Ты ж ещё не родилась тогда. Моя собеседница усмехнулась. Она была бы всем хороша, если б не тени под глазами - густые, почти чёрные, и фиолетовые жилки на коже век. -Я живу очень, очень, очень давно... Погружаю себя в сон на энное число лет, просыпаюсь, живу дальше - но ничего не меняется. Ты бы знал, как мне тут одной надоело... Все книги прочитаны, все игры пройдены, все фильмы просмотрены. А здесь их были тысячи… Помогает лишь то, что я многое позабыть успела. Но что это за жизнь? Если б не надежда, что бункер однажды откроют, я бы себя уже давно – того… Я услышал гулкий звук, будто кто-то ударил в гермодверь изнутри, и дёрнулся от неожиданности, но вспомнил, что и звуки генерируются напрямую в моём мозгу. Бледное личико передо мной было перекошено гневом и скорбью. Нет, не галлюцинация и не голограмма – это уж точно… -А ты, когда просыпалась, не пыталась выяснить, как дверь открывается? -Я не помню... С каждой спячкой память всё ухудшается... - сказала девушка, почесав в затылке. - Наверное, пыталась... Думаешь, в этой гробнице так весело? -А сейчас поискать попробуешь? Может, код записан где-нибудь? -Ты что, совсем глупенький? - строго вопросила Ди. - Во-первых, я торчу здесь столько лет, что если бы бункер и вправду открывался изнутри, то я сто процентов узнала бы, как это сделать. Во-вторых - я сейчас в искусственном сне и не могу так вот встать и взломать компьютер... Будешь выводить меня из спячки, не забудь прочесть инструкцию, она перед барокамерой на столе. -Постой! Если ты спишь, как же мы тогда общаемся? -Тело спит, а сознание бодрствует, - пояснила девушка. – Это я сама научилась. Кто-то в изоляции деградирует и сходит с ума. Я стала изучать практики, которые сильно развили способности мозга. И так раздвинула свои границы. Я даже знаю кое-что из того, что на поверхности творится. Видела, как погиб твой жуткий близнец. -Совсем забыл спросить: а как это место вообще называется? - спросил я, с трудом упорядочивая перепутавшиеся в панике мысли. -Двадцать восьмое убежище. Так тут повсюду написано. - ответила Ди. Я всё-таки протянул руку и попытался прикоснуться к плечу собеседницы, но моя кисть лишь рассекла воздух. -Меня здесь нет, я - внутри. – вновь подчеркнула она.- У нас с тобой сеанс беспроводной связи, понимаешь, детка? -Вот чертовщина же, - не выдержал я, жалея, что, будучи в броне, не могу себя ущипнуть. – А что ты успела узнать про Невиса - ну того, который на меня похож? - Он подошёл к гермухе первым и сразу мне не понравился. Я попыталась вызвать у него кошмары, но ему хоть бы хны, потому что он не человек; в голову к нему так просто не залезешь. Гребанину какую-то под кирпичом закрепил... -Под каким? -Где-то внизу... На всякий случай оглянувшись, я опустился на колени в полузамёрзшую грязь и посветил фонарём на нижние кирпичи. Один из них и вправду недавно вынули, поставили обратно и закрепили какой-то смесью органического происхождения. Цветом и консистенцией эта масса напоминала стекло и оказалась довольно прочной. -Ты не видела, чем и как? -Густой слизью, она текла у него прямо из ладоней, если я всё правильно поняла. Она застывала сразу, как суперклей. Ди – вернее, её визуальная копия – уселась рядом со мной. Ненавижу, когда кто-то стоит над душой, когда я работаю, но это, видимо, тот раз, когда можно и потерпеть. -А как ты думаешь, зачем он пришёл? – словно невзначай спросил я, ожесточённо выковыривая кирпич ножом. -Помню, здесь пытались сделать сыворотку, радикально продлевающую жизнь. Таково было назначение убежища изначально. Многие погибли от неудачных экспериментов... Ну а я - вот она я, - сказала она самым будничным голосом, разводя руки в стороны. Сейчас вспоминаю, что испробовала на себе штаммы всех известных вирусов. Они меня тоже не берут, как и старость. Приехали... Дожил до тридцатника, мутантов валил, бандитов валил, Когтей Смерти валил - и тут - на тебе, метаморф из Анклава, сначала рыскающий по лесу волком, затем принимающий мой же облик, а теперь маленькое привидение, заявляющее, что оно бессмертно!.. Похоже, кто-то сильно переплюнул авторов ВРЭ! -Раз ты такая умная, просветлённая и так долго живёшь, - сказал я, извлекая из комка стекловидной массы миниатюрный радиомаячок, - почему ж ты не написала программу, которая бы дверь разблокировала? Девчонка, которая могла бы быть моей бабушкой, а то и прабабушкой, взглянула на меня исподлобья. - Программирование… Это никогда не было моей сильной стороной… Наверное, я пыталась… - вздохнула она, и сейчас мне стало её по-настоящему жаль. Сколько ей было лет, когда ей ввели эту сыворотку? Восемнадцать, вряд ли больше. Невероятные для обычного человека психические способности и колоссальный багаж знаний сочетались в ней с трогательной эмоциональностью юного существа, мечтающего выбраться в большой мир. Вот зачем Братству понадобился в Нью-Рино наблюдатель. И вот зачем генералу на самом деле нужно было здание нарколаборатории; автор старой карты, которую нашли в одном из компьютеров Свечения, видать, по ошибке, указал расположение бункера прямо под ним. Но знал ли мистер Айронсайд обо всём, что рассказала мне Ди? И если знал, то что собирается делать с живым наследием предков? -Там есть ещё сыворотка, Ди? – спросил я. Ради неё, я понимаю, всё и затевалось. -Есть!.. – ответила девушка, и в её глазах промелькнул какой-то бесовский блеск. – Пятьсот миллилитров в её последнем варианте, моём! Вскройте бункер, разбудите меня, тогда и получите! Что ж, как торговаться, она явно не забыла. Среди нас не пропадёт, значит. Удивительно, как она вообще не боится, что, завладев сывороткой, мы попросту её застрелим. Впрочем, если бы я столько лет безвылазно просидел под землёй, я бы тоже не слишком парился. Я спросил у генерала прямо, но как можно более бесстрастно – что он намерен делать с последней жительницей экспериментального бункера. Тот отвечал, что в одночасье такие решения не принимаются, и надо, по крайней мере, обсудить информацию с Советом. Но я хорошо знаю, что генерал и старейшины – люди, не склонные к сантиментам, они без колебаний избавятся от человека, которого сочтут опасным; хоть наша миссия – поиск технологий и сохранение Знания, спокойствие для них дороже и того, и другого. И бессмертный человек должен представляться им не меньшей угрозой, чем, скажем, супермутанты или Невис. Эта спящая красавица, сама того не желая, может стать поводом к большой войне. Достаточно того, что Анклав, по всей видимости, уже знает о ней. А если пронюхают рейдеры да местные царьки – Пустошь вновь заалеет от крови. Я собрался задать Ди ещё один крайне важный вопрос, но тот словно прилип к моим губам. Я опасался, что, услышав его, она рассердится и не только прервёт контакт, но и нашлёт на меня полчище таких кошмаров, которых моя психика не сможет выдержать. Но если слова легко запереть на замок, остановить ход мыслей возможности еще не придумано. По тому, как иронично Ди сощурилась и покачала головой, я понял, что девушка их подслушала. -Не-а. Месячных у меня нет, - сказала она. Организм решил, что раз он и так не состарится, то размножаться ему тоже ни к чему. Сам подумай, что будет, если Земля покроется слоем бесконтрольно плодящихся бессмертных… - Бесконтрольно плодиться не получается ни у кого, - усмехнулся я. – У нас до совершеннолетия дожить – и то счастье. Впрочем, нельзя исключать, что девушка сказала это ради самосохранения. Я на её месте ответил бы точно так же. -Что ты думаешь делать? – спросила она с надеждой. -В одиночку мне тебя не вытащить. Даже в силовой броне с гермодверью я не справлюсь. Тут либо взламывать код замка, либо вскрывать гермуху. Надо привести ещё людей, этому делу обученных. -И сколько вас придётся ждать? Я раздражённо дёрнул плечом. Чёрт его знает, какое решение примет наша бюрократия – может, распорядится подорвать туннель и завалить вход в убежище, постановив, что Ди – зло, которое не должно выйти наружу. Не хотелось обнадёживать девочку зря. Да, я всё ещё воспринимал её как создание, едва вышедшее из пубертата. Отвечать не потребовалось. Ди поняла всё сама, в очередной раз просканировав мои мозги. Судя по тому, что я перестал её видеть, она разволновалась. Насколько сильно, я понял, когда она явила моему взгляду мёртвую мать – оледеневшую, окостеневшую, с ввалившимися глазами, похожую на плохо изготовленный пластиковый манекен – таким её тело отправилось в крематорий. Мираж был столь реалистичен, что я вздрогнул, но зная, с чем имею дело, быстро подавил волнение, и тело матери рассыпалось прахом перед моими глазами. -Я не думаю так, как они!.. – прорычал я в темноту. – И даже они не думают одинаково. Если честно, в те минуты я не вообще не мог сформировать позицию по этому вопросу. Судьба Ди волновала меня не больше, чем судьба каждого отдельно взятого жителя Пустоши (конечно, с поправкой на внешнюю красоту). Но главным было сокрытое в ней Знание, которое я не имел права упускать. Я был уверен, что память спустя какое-то время вернётся к ней. О своих чувствах генералу Айронсайду я, конечно же, не рассказывал. И вообще, в отчёте преуменьшил, как мог, телепатические способности Ди; если она заставляет человека видеть то, чего нет, скорее всего, она способна управлять его поведением – а это вновь потенциальная угроза безопасности. Зато подчеркнул выгоды, какие мы получим, если вскроем бункер и завладеем «эликсиром бессмертия». Главное – мы сможем побороть эпидемии, и тогда не страшен будет никакой Анклав – разве что он обрушит на Пустошь ядерный удар. Но разве бомб на всех напасёшься? Генерал Айронсайд задумчиво поскрёб бровь, развалившись в обитом искусственной кожей кресле. Наблюдая за его реакциями на мой рассказ, я окончательно убедился: назначение убежища было известно ему заранее, и он отправил меня в Нью-Рино, чтобы во всём убедиться. -Как вы думаете, паладин Уэверли, - сказал он, продолжив чесать бровь. – Зачем нам власть над Пустошью, которую принесёт нам эта субстанция? Есть ли в этой власти смысл? Я имею в виду – практическая польза? -Больше власти у нас – больше шансов отстроить цивилизацию заново. Разве мы не для этого существуем? Генерал поднял жилистый палец, которым он до сих пор мог пробить висок какому угодно громиле. -Вы считаете, что право на цивилизацию имеют все подряд? Я читал ваши отчёты про Нью-Рино. По-вашему, эти люди достойны большего, чем они имеют? -Голод и болезни никого ещё не сделали лучше, сэр. Они обогащают бандитов и жуликов, а бедных повергают во всё большее скотство. Изменить ситуацию с голодом мы пока не можем, но есть шанс убрать вторую беду. Если мы снимем Чарльза Райта с его свитой, посадим во главе города своего человека и начнём производить вакцину вместо наркоты, в выигрыше будут все. Разве не это – цель нашего присутствия в городе? -Если уж на то пошло, кого же вы видите во главе Нью-Рино? – неторопливо спросил мистер Айронсайд, созерцая отключенный маячок Анклава, который я принёс с собой. -У последнего Сальваторе был внебрачный сын, которого перед гражданской войной отправили на север. Жив он или нет, не суть важно. Если грамотно распустить слухи и подготовить почву для его возвращения, мы сможем привести к власти любого деревенского мальчишку. Который сделает всё, что мы ему скажем. -Я не силён в политических играх, - сказал генерал. – И ещё не уверен, что это всё нам нужно. Но мы вынесем это на повестку дня Совета. -Можно ли мне будет в нём участвовать? -Разумеется, нет. Это вне вашей компетенции. -Даже в качестве докладчика? -У меня на руках ваш отчёт и диктофонная запись нашего разговора. Это более чем достаточно. -Я думаю, сэр, что у Совета неминуемо возникнут вопросы. Неужели будет таким вопиющим нарушением правил, если я сам представлю свой отчёт и сразу проясню все детали? Когда Наталья из тринадцатого убежища обнаружила базу мутантов, она отчиталась перед Советом напрямую, а дело, которое предстоит рассмотреть, представляется не менее важным. Что-то во мне переменилось за столь длительное время пребывания среди обычных людей. Раньше подобных дерзостей я никогда себе не позволял. Но мой аргумент оказался достаточно веским. -Ладно. Вы меня убедили, - произнёс генерал Айронсайд, откинувшись в кресле и забросив руки за голову: то была его излюбленная поза. – Но предупреждаю: только факты. Никаких досужих измышлений. Никакого «собственного мнения», пока вас не спросят. Выступаете с докладом, отвечаете на вопросы и сразу же уходите. У меня отлегло от сердца. Это уже хоть что-то. -Спасибо сэр. -Готовьтесь к завтрашнему вечеру. Вы свободны, паладин Уэверли. Я встал, отдал честь и вышел в раздвинувшиеся передо мной металлические двери, предвкушая возвращение в свой отсек к любимым удовольствиям – тренировкам, чтению и сну, которым организм никак не мог насытиться после долгого перехода по Пустоши. Удивительно, как быстро в этих диких краях я отвык от нашего ненавязчивого комфорта – чистых простыней, ионизированного воздуха, очищенной воды, нежного свечения диодных ламп. И даже лица моих коллег казались мне сейчас слишком чистыми, слишком правильными. Я говорю – «коллег», потому что после тяжёлой юности так и не смог завести себе друзей. Только сейчас, растянувшись на постели, расстеленной по-японски, на полу, я понял, почему хотел забрать в Братство Джека. Это хоть сколько-то походило на дружбу, потребность в которой, наверное, не умрёт в человеке никогда. От караванщика мои мысли плавно перетекли к женщине, которую он так и не смог забыть. И без мыслей о которой не проходит теперь ни одного моего дня. Простите, сэр, но отсебятина завтра будет. Я расскажу Совету о Катрине Уинтер. И подниму на собрании вопрос о рейдерах. Хватит бездействия, хватит изоляции – пришло время взять судьбу пустоши в свои руки, пока этого вместо нас не сделали другие.