* * *
Ханаби была сбита с толку. У драгоценного племянника снова ехала крыша, но в этот раз капитально. Прежде Боруто на нее не нападал. Нахальный клон открылся, и она врезала ему под дых, отталкивая к стене. Активировала бьякуган. «Надо с этим покончить». Ханаби встала в стойку, оттянула ладонь. Телесная энергия сплелась с ментальной и вырвалась из кейракукей. «Восемь триграмм: небесный вихрь!» Она пустила свое тело в стремительное вращение, чтобы разбить двух оставшихся клонов. Остановилась. Прыжком метнулась к Боруто, увернулась от брошенного куная и плашмя ударила мальчишку в живот. Тот с хлопком растворился в воздухе. О ковер глухо стукнулся кунай. «Замена, — просекла Ханаби. Фокус бьякугана устремился за спину. — Черт!» Летящий кунай тем временем обратился в Боруто и врезался в дверь всей его пронырливой тушей. Племянник вылетел в коридор, зацепился бинтом о косяк и с грохотом растянулся на полу. Сверху на него уселся Рину и как ни в чем не бывало скрутил в захвате. — Госпожа, — позвал он. — Что мне следует сделать? — Подержи этого обормота, — вздохнула Ханаби. Она вернулась к столику и забрала мазь, которую услужливый Рину принес минутами ранее. Подошла к Боруто и уставилась на него с печальной ухмылкой. — Это было странненько даже для тебя, — она опустилась на колени, мягко взяла племянника за левую лодыжку. Тот дернулся. — Боруто, что происходит? «Это ведь он. Та же система циркуляции. Никакого хенге: чакра уже неактивна». Руки на автомате разматывали бинт на поврежденной стопе. Она чувствовала, как Боруто дрожит от напряжения. Слышала его тяжелое сопение. Ханаби стерла кончиком бинта подтекшую струйку крови, обмакнула в мази пальцы и провела подушечками по нежной распоротой коже. — Госпожа, — задумчиво откликнулся Рину, — я говорил, что не стоит увеличивать дозу. Транквилизаторы плохо сказываются на работе мозга. Из-за них у вашего племянника провалы в памяти. — Знаю, врачи предупреждали, — кивнула Ханаби, снова затягивая бинт. — Но, Рину, чтобы настолько? Мы ожидали небольших провалов в памяти. — Какая доза — такие провалы, госпожа. Ханаби смущенно застыла.* * *
Боруто окончательно потерялся. Он не чувствовал ни тени фальши, Ханаби и этот Рину действительно беспокоились за него. К тому же сестрица использовала небесный вихрь — технику, доступную немногим в клане. Без сомнения, перед ним стояла самая настоящая Ханаби Хьюга. Короткий разговор тек последовательно и логично. Его окружала совершенно нормальная реальность. Ненормальным и чуждым здесь был только он сам. — Успокоился? — участливо поинтересовалась Ханаби. Боруто послушно закивал. Рину наконец встал с его спины. — Дорогу в спальню хоть не забыл? — улыбнулась сестрица. Боруто незаметно скривился: технически он не забыл дорогу в свою спальню. Почему-то ее забыли все остальные. Его довели до привычной комнаты: именно в ней он ночевал, когда останавливался в доме Хьюга. Как только Ханаби прикрыла дверь, Боруто обессиленно свалился в футон. Он ни в коем случае не потерял бдительность и не собирался верить, что события этой ночи произошли по-настоящему. Но настоящими были и сила сестрицы, и ее тревога за него. Боруто любил рубить с плеча, за что нередко получал от той же Сарады, но теперь решил заранее продумать тактику поведения. Требовалось усыпить бдительность условного врага, пусть им и была родная тетушка. Слишком светиться было категорически нельзя. Сестренка с Рину и так поглядывали на него с подозрением, словно действительно верили, что он сходит с ума. Что могло произойти? Это не тривиальное гендзюцу. Его поймали редким кеккей генкаем вроде шарингана? Вероятность сохранялась, но шестое чувство твердило, что дело не в шаринганах. Все было слишком реальным, вплоть до той же спальни. По следам нехитрого быта: разбросанным по столешнице листам, кофейным разводам на матрасе, — было очевидно, что в комнате жили. Боруто сильно устал, но смятение и чувство растерянности не давали провалиться в сон. Он вертелся на покрывале, с раздражением переставлял подушку с места на место, пока из наволочки что-то не выпало. Фотография. «Кто вообще прячет фотки под подушкой?» — фыркнул про себя Боруто. Вместе с презрением в душе зарождался острый трепет. Нахмурившись, он поднял и разгладил кончиками пальцев потертое, немного смятое фото. В лунном сиянии отразилось жизнерадостное лицо молодого парня. Молодого отца. Тот бережно прижимал к груди светленького лохматого малыша. У Боруто перехватило дыхание. Папа глядел на ребенка — на него! — с доброй насмешливой улыбкой, удерживал с такой осторожностью… Боруто плотно сжал губы. Ему очень нужно было вживую увидеть этот заботливый взгляд, почувствовать на макушке теплую тяжесть ладони. «Папаня…» Боруто спрятал фотографию на место и, свернувшись клубком, наконец провалился в дрему.* * *
С резким шумом отъехали шторы. Его окатило волной ледяного света. — А ну подъем! В смазанных щелках реальности замаячила фигурка Сарады. Учиха уселась на широкий пласт подоконника и свесила ноги. Со стоном побежденного мамонта Боруто продрал глаза. — Сарада… так же… нельзя так. — Нельзя так спать, — парировала подруга. — Сейчас шесть утра, Боруто, прием! Работать когда будем? Сейчас все миссии разберут, и придется втроем нужники разгребать. — Уходи отсюда. — Только вместе с тобой. — А вдруг я голый? — ехидно предположил Боруто. Неожиданно для себя он развеселился. — В этом я и вижу главную проблему, — Сарада поправила очки. Опасно сверкнули стекла. — Ты уже должен быть одетым и в Резиденции! Учиха соскочила с подоконника, шагнула к футону и сдернула с него одеяло. Боруто мысленно порадовался привычке спать одетым. И когда она успела растерять свою стыдливость?* * *
Команда номер семь привычно мчалась к Резиденции. Сарада беззлобно ворчала, Мицуки загадочно улыбался и время от времени вставлял пару-другую слов в его защиту. Оба вели себя как всегда, и никогда еще Боруто так этому не радовался. Заря заливала бедные невзрачные кварталы. Ярких вывесок он не приметил. Пейзаж составляли склады, заводы из грязного кирпича, убегающие куда-то линии труб. Крыши между узкими переулками протягивались друг к другу железными мостами. Небо пачкали клубы чахоточного черного дыма. Башни Резиденции все так же возвышались посреди низких зданий. Боруто очень старался сохранять невозмутимый вид, но внутри все было напряжено до предела. Он же сейчас… встретится с батей? Он едва поспевал за Сарадой и Мицуки, которые легко ориентировались в темных спутанных коридорах. Эта новая Резиденция выглядела куда старше и внушала какое-то тяжелое чувство. Ей чертовски недоставало чистой просторной приемной и улыбающейся дежурной Суйки-сан. Из-за двери с надписью «Ставка» торопливо вышла пара людей в чуунинских жилетах. Резковато-громкое «следующий!» стало приглашением войти. Кабинет рассекали длинные деревянные столы. Над ними ниспадали флаги с символами благородных кланов Конохи — Хьюга, Нара, Акимичи, Яманака и Сарутоби, под которыми сидели их представители. Боруто узнал дядьку Шикамару, Рину и тетю Ино. Центральное кресло, кресло Хокаге, занимал длинноволосый змееподобный человек. «Папаня?!» Нет, сколько бы отец ни торчал в кабинете, не превратился бы он в это бледное, похожее на зомби создание. — Седьмая команда прибыла, господин председатель, — невозмутимо доложил Мицуки. «Председатель? Что такое председатель?» — Опять опаздываете, — бесстрастно заметил «господин председатель», — я ведь, кажется, говорил, как мне это не нравится. А для тех, кто мне не нравится, у меня на примете двухмесячная миссия в стране Снега. — Орочимару, — перебил его дядя Шикамару, казавшийся еще более утомленным, чем обычно, — мы не отправляем генинов далеко от деревни. Это раз. Два — скоро годовщина смерти Наруто, и Боруто имеет право быть в Конохе в такое время. — Как скажешь, Шикамару-кун, — прошелестел Орочимару, — в конце концов, последним человеком, который мог всем единолично распоряжаться, был твой отец, верно, Боруто-кун? Откуда у скромных председателей такая власть. Боруто не раскричался и, конечно, не разревелся на месте. Он молча стоял, делая вид, что слушает содержание следующей миссии, поклонился, вышел вместе со всеми в коридор, потом — на улицу. Он даже вовремя кивал на то, что Сарада пыталась ему втолковать. Изнутри заполнял глухой ужас. Лицо как будто окаменело. Будь Боруто в трезвом сознании, он бы этому порадовался. Узкие ладони Сарады коснулись его плеч. Она пыталась достучаться до него, и наконец он ее услышал — раза с третьего или четвертого, наверное. Боруто высвободился, широко улыбнулся, сказал, что все хорошо. Облегченный вздох Сарады превратился в крик, когда подогнулись дрожащие коленки, и он чуть не треснулся о брусчатку — в последний момент руки Мицуки подхватили его обмякшее тело. Небо мигнуло и забулькало черными точками.