За горизонтом неправильных дней

Боруто рвался из рук Мицуки, проклиная друга. Тот едва его удерживал. — Что вам нужно?! Почему вы здесь?! — Что тебе нужно, Боруто? — задал ответный вопрос Мицуки. — Ты же знаешь, что Хината-сан не… — Мы стоим перпендикулярно стене, — напомнила обоим Сарада, — может, поругаемся в другом месте? Свет фонаря ударил в глаза, и раздался крик: — Пятый этаж, сектор «А»! Обнаружили. Мгновенно прекратив ссору, Боруто, Мицуки и Сарада буквально взлетели на крышу Шестой, однако там оказался дополнительный пост. Среди охранников были шиноби, способные маскировать чакру. Боруто понял, что его стихийное проникновение не осталось незамеченным и охрану больницы оперативно усилили. Он уже сложил печать тигра, приготовившись драться, когда кто-то из стоящих на крыше обратился к ним: — Не дергайтесь, вашу чакру опознали. — Карин-сан?! — удивилась Сарада, видно, узнав женщину по голосу. — Одно движение — и вы трое официально считаетесь нукенинами, — строго ответила Карин и высокомерно добавила: — будьте послушными шкетами, не шумите по дороге в карцер. — Черта с два, — рыкнул Боруто, выхватив кунай. Он был потерян и возмущен оттого, как с ним поступили; еще даже слезы не высохли. Теперь, когда вся жизнь катилась в пропасть, из колючей вредности хотелось сделать еще хуже. Чтоб мучился не только он. Но Боруто остановили его же товарищи, в который раз не дав сделать глупость. — Что нам будет за проникновение? — прохладно поинтересовался Мицуки, позволяя дюжему охраннику надеть на себя блокирующие чакру кандалы. — Да посидите в карцере, потом на допросе, походите на миссии, что попротивнее, — махнула рукой Карин, — все по стандарту. Зато вас не убьют — даже бить, наверное, не будут. Все объекты особой важности, к которым принадлежала и Шестая, располагали собственными тюремными помещениями, где в ожидании прибытия конвоя можно было держать провинившихся военных или пойманных преступников. Карцер Шестой напоминал каменную коробку. В это небольшое узкое помещение, предназначенное для одного человека, впустили их троих. Теснота сдавливала. Запах плесени и сырости намертво въелся в обшарпанные стены. — Хотя бы свет им включили бы! — услышали они возмущенный голос Карин за дверью. — Не так уж они и провинились. — Проводка неисправна. Уже лет пять. А потом все стихло. От неприятной вони кружилась голова. Стоять не хотелось, и Боруто опустился на грязный пол — его не убирали, видимо, вообще никогда, и раньше бы он, наверное, даже побрезговал. Теперь подобные мелочи казались до смешного пустячными. Сарада и Мицуки поступили по его примеру. — Поздравляю, — нарушила тишину Сарада, — мы уже в десятый раз в карцере. Юбилейный. Подозреваю, наша команда установила новый рекорд. — Конохамару-сенсей будет в восторге, — протянул Мицуки. Боруто нервно рассмеялся. В карцерах он не бывал ни разу. Спасибо отцу, генинов в них почти никогда не сажали. В качестве терапии неугодных Седьмой предпочитал раздавать недельные миссии ранга D, и Боруто в свое время здорово простоял над сорняками, согнувшись в три погибели. Он тогда клял отца на чем свет стоит — уже и не верилось, что из-за такой ерунды. Снова воцарилось молчание. — Боруто, — позвал Мицуки, — ты в последнее время сам не свой. — Все в порядке, — сдержанно отозвался Боруто. Еще сочтут сумасшедшим. — Врешь! — повысила голос Сарада. — Ты расстроен из-за Хинаты-сан. Я тебя понимаю, ты и должен быть расстроен, но… Казалось, она осторожно перебирала слова, пытаясь отыскать наименее обидные. — Ты слишком остро реагируешь, — пришел на помощь Мицуки, — что должно напрягать, учитывая твою предрасположенность к психическим расстройствам. Боруто хотел возмутиться, но приятель не дал и рта раскрыть. — Не перебивай, ты сам знаешь. Сильное потрясение, полученное в младенчестве. Нервная возбудимость. К тому же, ты жил некоторое время с человеком, который уже сошел с ума. У меня приказ следить за тобой и докладывать о малейших отклонениях от нормы. — Никто не собирается тебя сдавать, — ответила на незаданный вопрос Сарада, — но для нашей работы нужна идеальная психическая устойчивость. Идти на миссию в нестабильном состоянии — самоубийственно. Мы должны знать, что с тобой происходит. Боруто ничего не ответил. — Когда все это закончится и нас наконец выпустят, — продолжала Учиха, — ты пойдешь к Ино-сан и позволишь ей заглянуть в свое сознание. — Не пойду, — упрямо заявил Боруто. — Тогда я тебя сдам на допросе, — просто ответил Мицуки, — мы не хотим, чтобы тебя заперли здесь, в Шестой, но это лучше смерти.  — Ты это серьезно?! — взвился Боруто. — Серьезно. Методично-спокойный тон бесил до невозможности. Боруто затрясло от злости, он налетел на друга и повалил на землю. Мицуки попытался вывернуться, и они завозились в темноте, инстинктивно пинаясь коленями и ставя блоки, насколько позволяли кандалы. Сарада, кипя от гнева, врезала кулаком по стене, приказав обоим угомониться. На бетонной поверхности проступили трещины. Ее кандалы порвались и свисали с запястий жалкими браслетами. Боруто и Мицуки в мгновение отстранились друг от друга, насколько позволяло пространство. — О чем я и говорю, — как ни в чем не бывало, сказал Мицуки, слизнув кровь с разбитой губы, — нервная возбудимость. — Тогда пусть Сарада первая идет к тете Ино, — усмехнулся Боруто и вздрогнул, приметив пылающий во тьме шаринган. — Не отходи от темы, — буркнула подруга, — так ты дашь себя осмотреть? Без возражений? — Ну, я… — промямлил он. — Я благодарен за заботу, но нет. Не дам. Как бы сказать… У тети Ино возникнут вопросы. — К примеру? — заинтересовался Мицуки. Боруто вздохнул. Друзья все равно не отстанут. Или отстанут, но в таком случае спрашивать будут уже не они. Вряд ли окружающие с радостью примут то, что все они должны жить иной жизнью в совсем другой Конохе. Да и он совсем запутался. Ночной холод пробирал до костей. Весть о смерти отца, разговор с матерью оставили горькое чувство одиночества. До боли хотелось тепла и понимания. — Давайте договоримся. Я все честно расскажу, а вы меня не сдаете. Вне зависимости от того, насколько вам это понравится. Вернее, не понравится. И… Ох, черт, это просто честно. — Боруто, если… — начала было Сарада, но Мицуки покачал головой. — Договорились, — твердо сказал он. Невероятно странно говорить подобное им — но больше некому. Боруто задумался, не зная, как начать, тщательно поискал варианты, которые бы звучали не так сумасшедше, а потом просто жалобно выпалил: — Не помню я всего этого! У меня совсем другие воспоминания! Мама никогда не была в больнице… ну, то есть в Шестой точно не была. Отец, хотя временами смахивает на труп, но он живее всех живых! У меня еще вчера была сестра! — Что? Боруто, ты чего… — забеспокоилась Сарада. Нашел вариант. Теперь они окончательно уверились в его шизофрении. — Со мной все нормально! — попытался убедить ее Боруто, с некоторым смущением сообразив, что ляпнул коронную фразу всех сумасшедших. — Точнее, все было нормально. Я всю жизнь прожил с ними, в своей родной семье, у нас был дом, большой, хотя и не такой, как у Хьюга. Коноха была другой, куда богаче, там были большие здания и много кафе, и автоматов, и вообще… Мы всегда были командой, но никогда не сидели в карцере, максимум сорняки пололи! И, черт возьми, что такое «председатель»? У нас был хокаге, Седьмой Хокаге. Мой папа. Он всегда задерживался, и мы жутко ругались, но он был, понимаете?! И так всю жизнь, до вчерашней ночи! Сарада, я не мог все время себе это представлять. И добавил с надеждой: — Не мог же, да?! Сарада растерянно смотрела на него. Она заговорила непривычно мягко: — Но, Боруто, этого не может быть. Седьмой умер десять лет назад, во время последнего нападения. Хинату-сан спустя несколько месяцев положили в больницу — тебе было два. Коноха всегда была такой… бедной? Скорее, нормальной скрытой деревней. Расходы на оборону важнее развлечений, я и раньше тебе говорила. И… э-э… что такое автоматы? — Какого нападения?! — скривился он, вырвав в потоке слов, как ему показалось, что-то важное. — Боруто, у тебя раньше случались провалы в памяти? — уточнил Мицуки. Лицо его было непроницаемо. — Нет, — растерялся Боруто. От Мицуки он ожидал каких угодно вопросов, но не этого, в свете недавних событий казавшегося таким обыденным. — Тогда получается интересная ситуация. Существует две противоречащих друг другу версии. С точки зрения Боруто и с нашей точки зрения, при этом ни у кого из нас троих не было проблем с памятью. Если версия Боруто верна, то неправильной являются версия, которую поддерживают, как минимум, семь тысяч жителей деревни, включая нас с Сарадой, и тридцать восемь тысяч человек из других деревень. Объективной признается картина, которая видится большинству, так что отложим этот вариант. С другой стороны, если твоя версия неверна, Боруто, значит, у тебя последняя стадия шизофрении. В таком случае ты бы не смог адекватно реагировать на происходящее, в том числе на миссиях, однако твои реакции всегда были нормальными — в нашей с Сарадой версии, которую мы признали правильной. Остается два варианта: или вчера ночью твое сознание стерло все воспоминания, относящиеся к «правильной» версии, и заменило их на воспоминания из твоей версии, или… — Господи, это невероятно глупо, но я как будто в другую реальность попал! — в сердцах воскликнул Боруто, снова не выдержав спокойный тон друга. — …или существуют два варианта альтернативного развития событий, — закончил Мицуки. — И то, и другое — полный бред, — покачала головой Сарада, — как может сознание внезапно стереть все воспоминания и заменить их другими? Про альтернативную реальность я вообще молчу! — А как ты объяснишь реакцию Боруто утром? — спросил Мицуки. — Так или иначе, что-то произошло вчерашней ночью. Это что-то стало отправной точкой. Боруто, что ты делал вчера вечером? — Хватит играть в детектива, Мицуки! — возмутилась Сарада. — Как ты вообще можешь быть таким спокойным, когда он несет полный бред?! — Это ты растеряла все свое хладнокровие и слишком нервничаешь. Отсюда я могу заключить, что мое предположение о том, что ты испытываешь чувства к Боруто… — Мицуки! — вспыхнула Сарада. — Вчера я разругался с отцом, — с нажимом произнес Боруто — чувства Сарады он обсуждать точно не хотел, — и убежал из дома. А когда попытался вернуться, то вернулся… хм… не туда. — И все? Только поругался? — удивился Мицуки. — Ну… Боруто вдруг стало стыдно. Не хотелось рассказывать, как он поступил с наследием из Узушио. — В общем, и все, — смущенно ответил он, краснея. — Ха? — тон Сарады выражал кранюю степень сомнения. — Вот так вот разругался с отцом, и мир резко поменялся? Я нисколько не доверяю вашей с Мицуки идее об «альтернативных реальностях», но даже в рамках этой версии ты несешь какую-то ерунду. Несмотря на богатое воображение, врать у Боруто получалось не слишком хорошо. Почему-то его всегда раскрывали. — Еще я разбил пару масок в Храме Узумаки, — почти скороговоркой пробормотал он, — ну, или не совсем пару. Рассказывать про маски было не слишком приятно. Сарада прошептала что-то наподобие «идиот». Мицуки прищурился: — А потом? — Потом я пошел, куда глаза глядят: возвращаться не хотелось. И заметил, что деревня, знаете, как будто упала на несколько этажей, и еще меня сестрица Ханаби искала. Она была какая-то не такая. Не то чтобы злая, но не такая веселая, как обычно. — Похоже, все это как-то связано с масками, — задумчиво сказал Мицуки, пытаясь найти в словах Боруто хоть какое-то рациональное зерно. — Что? При чем здесь дурацкие маски? — притворно удивился Боруто. По спине пробежал холодок. Он знал, догадывался, что отец не просто так пропадал на работе, возясь с реликвией из Водоворота, но слишком хотел пойти ему наперекор. — Отец говорил, что Храм Масок Узумаки связан с потусторонним миром, — пояснил Мицуки, — маски сами обладают силой. Они используются в некоторых обрядах, с их помощью можно даже призывать мертвых. Отец сам так делал во время Четвертой мировой. — И ты их разбил?! — возмутилась Сарада. — Нет, Боруто, ты правда идиот. — Ты же вроде не веришь в эту версию, — хмыкнул Боруто. — Не доверяю, — поправила она, — но если учесть то, что говорит Мицуки… возможно, они как-то влияют на движение времени — возвращают то, чего не должно быть. Искривляют динамику событий. И в таком случае, Боруто, ты просто… — Невероятный идиот, — закончил Боруто, — знаю. В другой раз он бы возмутился количеству оскорблений на единицу времени, но сейчас понимал, что ее слова более чем справедливы.

* * *

Занималось хмурое утро. Голова гудела. Многодневная усталость не давала сосредоточиться. Слова докладчика почти не доносились сквозь пелену сна и толстое одеяло, которым Конохамару в кои-то веки закрылся от требовательного мира. Но только уловив смысл сказанного, он вскочил с футона и чуть не сбил парня с ног. — Повтори! — приказал он осипшим голосом. — Моя команда… опять?! — В карцере, Конохамару-сан. Шестой. На ходу натягивая жилет и незамысловато ругаясь куда-то в бескрайний рассвет, Конохамару мчался по крышам, надеясь успеть на допрос. Своих ребят он защитит. Потом непременно даст по шее, но никому больше сделать этого не дозволит. Боруто, Мицуки и Сарада — его подчиненные, и он сам с ними разберется. Охранники не горели желанием пускать посторонних в допросную, но Конохамару, зная, что остановить его не посмеют, решительно толкнул дверь и зашел в комнату. Капитан Шира Хидео. Замечательно. Большего ублюдка выбрать не могли. Он сел рядом с Боруто и мрачно уставился на Хидео. Тот с лихвой вернул взгляд. Капитан охраны не был злом во плоти, Конохамару это знал, того просто слишком утомила жизнь, наполненная почти бессмысленной борьбой. Его называли «вторым Ибики», но до первого он знатно недотягивал. Впрочем, вить веревки из своих жертв Хидео любил не меньше, а то и больше Морино. — Будешь с ним и на допросы ходить, Конохамару? — насмешливо поинтересовался Шира. — Пф, наседка. — Имею право как ответственный джоунин, — не смутившись, отчеканил Конохамару. — Узумаки Боруто, — обратился к мальчишке Хидео, — как и зачем ты проник в больницу? — Я, что ли, виноват, что ваши охранники на девчонок заглядываются? — проворчал в ответ Боруто. «Весь в отца», — с гордостью подумал Конохамару. Он подозревал, что без техники соблазнения не обошлось. — Не отвечай вопросом на вопрос, — процедил Хидео, — я здесь, чтобы определить меру твоей вины. Зачем ты… — Почему меня не пускают к маме?! — перебил Боруто. — Это не моя проблема. Я должен охранять порядок в больнице. И ты его нарушил. Опять. Боруто отвернулся. Конохамару попытался перехватить инициативу: — В любом случае, капитан, я прослежу, чтобы этого больше не повторилось. — Пацан при всем желании это не повторит, — бросил Хидео, — мы обсуждаем, как его наказать за то, что уже произошло. — В смысле «при всем желании не повторит»?! — возмутился Боруто. — Ты высокого мнения о своей охране, капитан. Конохамару решил, что позже обязательно устроит подчиненному профилактический курс на тему общения со старшими по званию. Весь вид Хидео выражал холодную ярость. — Потому что час назад Узумаки Хинате сделали эвтаназию. Решение было принято на прошлой неделе. — Какого черта… — прошипел Боруто, сжимая кулаки до побелевших костяшек. — Какого черта?! — Боруто! — тихо позвал Конохамару, боясь, как бы тот чего не выкинул. Он давно знал о решении Совета — вполне рациональном, с учетом того, как долго и бессмысленно мучилась Хината. Были более перспективные пациенты, которые за те же деньги, отданные на лечение, могли поправиться и вновь встать в строй. Но как это ребенку объяснить? «Боруто — не ребенок, — поправил себя Конохамару, — по закону он совершеннолетний и, черт бы его побрал, генин, у которого будут проблемы, если он не угомонится; здесь, перед Хидео, Боруто не может быть ребенком». Конохамару знал, что, как только они выйдут из душной допросной, он положит руку на плечо парнишке и будет рядом, сколько надо. Слова утешения на ум не шли, но он их найдет: нашел же их братец Наруто давным-давно, когда умер Третий, а сам Конохамару был сопливым пацаном. — Успокоился? — с несвойственной ему живостью спросил Хидео. Боруто, было притихший, посмотрел на него с ненавистью, а потом — Конохамару и среагировать не успел — опрокинул стол и со всех сил врезал локтем капитану в живот. — Боруто, успокойся!!! — прикрикнул Конохамару. Он всерьез успугался за парня — такими темпами можно и в тюрьму загреметь. — Да пошли вы оба! Хидео сплюнул кровь и потянул мальчишку за волосы. — Хватит капризничать!!! Думаешь, один ты здесь несчастный?! Да пол деревни сиротами бегает, тебе прав особых не давали! Твоя мать сама виновата! Конохамару сам сжал кулаки. — Что ты имеешь в виду? Злость душила. Он никому не позволит оскорблять Хинату-сан, человека, до смерти преданного Наруто. Не говоря уже о рукоприкладстве по отношению к его подопечному, пусть и заслуженном. — Она позволила себя похитить. То есть или была слишком тупой, чтобы понять, что за ней будут охотиться, или слишком беспечной. И то, и другое непростительно. Как и решение Седьмого. — Нар… Да как ты смеешь?! — вскипел Конохамару. — Седьмой все сделал, чтобы спасти деревню. — Седьмой предал деревню, — выплюнул Хидео, — он обменял одну из реликвий Конохи на женушку, разве не ясно? Да, это сложно. Я бы тоже, черт дери, не променял гребаную Коноху на мою невесту, но так поэтому я и не Хокаге! Капитан охраны согнулся от боли и упал, как подкошенный. Конохамару с удивлением глядел на свой стиснутый кулак. Костяшки изодраны. Он сам не заметил, как ударил Ширу: сознание отшибло от гнева. — Пойдем, — вздохнул Конохамару, взглядом отыскивая Боруто и даже думать боясь, как сильно им двоим за все это достанется, — Боруто? Парня нигде не было. Боруто бежал с такой скоростью, словно рассчитывал убежать из этой реальности. Как будто она так просто отпустит его. Улицы Конохи поменяли свой облик, деревня стала куда меньше, но планировка сохранилась. Ему, с детства ориентировавшемуся в Скрытом Листе, не составило труда отыскать квартал, за которым Храм прятался от глаз посторонних. После разговора с Мицуки и Сарадой его преследовала хлипкая надежда, что все еще можно исправить. Боруто остановился, задыхаясь. На месте Храма был пустырь. Это невозможно, он же помнил, как выходил оттуда… Или нет? Осколки так больно царапали ноги. Боль он точно помнил, ранки до сих пор не зажили, значит, они где-то есть! Надо найти и склеить. Все еще скованными руками он принялся рыскать по заледенелой земле, выдирать и прощупывать каждый ее клочок. Посиневшие пальцы кровили, но больно не было. Боруто даже не заметил, как отлетел ноготь и треснуло еще несколько. Ни одного осколка. Ни одной нитки, которая приведет назад. Некоторые вещи исправить нельзя. Конец. Он заперт в чужом мире, и отсюда не выбраться.