* * *
Тени слабо спасали от кипящего летнего зноя. Притаившийся в засаде Кояне раздраженно утер пот со лба. Группа разведчиков Тумана расположилась лагерем милях в десяти от деревни. Отправив клона поближе к месту стоянки, он развернул свиток и, махнув рукой на беззлобные смешки товарищей, продолжил писать послание домой. Письма — это всегда сложно и волнительно. Они оседали комом в горле, заставляя вспоминать родных и жалеть о несделанном. Кояне писал аккуратно и скрупулезно, всем по очереди. И настала очередь маленькой… теперь уже не такой маленькой дочери. «…Микото. Мама писала о твоих успехах в академии, я правда горжусь тобой, хоть мне и жаль, что не удалось потренировать тебя самому. Мне не хватает Скрытого Листа, но, знаешь, за эти годы я понял, что Водоворот совсем не плох. Когда-нибудь я покажу тебе, насколько он красивый…» Сам собой вырвался тяжелый вздох. Когда-нибудь — это когда он будет свободен, война наконец закончится, а семейные распри Узумаки перестанут раздирать их родной дом. «…я многому здесь научился. Знаешь, существуют печати, которые хранят воспоминания. Другие открывают барьеры и передают звуки на расстоянии. Если хочешь, я научу тебя им, как только мы встретимся. Клянусь, что уже три года не использовал Мангеке. Видишь, я держу обещание? И ты держи. Скоро ты станешь генином и тебя заставят пообещать, что до конца останешься верной Листу. Если придется воевать, помни, что мертвый шиноби не может быть верным никакой деревне…» Кояне задумался над последними строками. Не смахивают ли они на призыв к дезертирству? Мысль о предательстве противна — даже сейчас, когда его предала сама Коноха. Нет, не Коноха. Несколько человек, которые дергают за нити, только и всего. Но милая, хрупкая Микото, насмерть бьющаяся с солдатами Тумана или Облака? Он резко свернул свиток, ощутив, как тает обнаруженный клон. Бой начался. Он завершит войну, с Мангеке или без.* * *
Жабье масло бурлило в лампадке. Они снова прятались в Храме: ночи Водоворота стали слишком душными и острыми, а в вое островного зверья теперь слишком отчетливо звучала жажда крови. Амено, как обычно, возилась со своими свитками. Она переписывала легенду из недр клановой библиотеки. Кояне завороженно наблюдал за тем, как под ее кистью непонятные старинные коды сплетаются в связный рассказ. «…Солнце укрылось за ширму горизонта, а Нижний Мир обернулся вечным гротом, по которому бегали тени, растягивая и развращая суть вещей. Чтобы вырваться из этого фальшивого мира и вновь узреть свет, изготовили великие дары: Священное Зерцало и ожерелье из Магатама…» — Ты знаешь, что это за «дары»? — прервал ее занятие Кояне. Легенды часто отражали настоящую историю, пусть под кривым углом. Амено покачала головой. — Только о Священном Зерцале, немного, отец рассказывал. По-иному оно зовется «Зеркало Ята». Считается, что оно может отразить все, что угодно, и существует только в духовной форме. А Магатама… Понятия не имею. Вроде как изогнутый камень, похожий на зародыша в утробе. С чего боги взяли, что все это может вернуть Солнце? Она вновь подняла кисть. «…а смешливая Амено сплела венец из ветвей Древа Истины и под улюлюканье богов устроила бесстыдные пляски, и тогда Солнце выглянуло, потревоженное шумом…» — Амено? — уточнил Кояне. — Тебя назвали… — …в честь основательницы нашего клана. Да. «…и стали звать ее Узу-ме — девой Узу, в честь сакрального венца из ветвей Древа. Вернув узникам Солнце, она обосновалась в краю за сотней водоворотов, дары же распределились меж другими потомками богов. Озарится истиной мир пустых снов, а цепи суеты перестанут стягивать души». Раздался дьявольский скрип, врата распахнулись, и в Храм, тяжело дыша, ворвалась невысокая девушка — Хомаре, сестра Узукаге. Блики огня заплясали на ее правильных нежных чертах. Она была восхитительно красивой, не чета племяннице. — Тетя Хомаре, ты испугала Будо, — укорила Амено, первой нарушив тишину. Из-под алтаря раздалось тихое рычание. В темноте зло сверкнули влажные звериные глаза. Вопреки всем войнам, политическим расколам и царившему в деревне напряжению, Будо переживал брачный период — весну юности, как бы выразился Майто Дай — и потому был нервным. Проблема состояла в том, что никто не знал, кого предпочитал страдающий самец, выдр или хомячих. — Я ищу твоего отца, — Хомаре нарочно игнорировала Кояне. Она до сих пор злилась, что ему, чужаку из Листа, дозволяли входить в главную святыню Водоворота. — Папы здесь нет, — нервно выпалила Амено. Их с Кояне снедало единодушное желание поскорее ее выпроводить. Само присутствие Хомаре разъедало чувство уюта и безопасности, за которое они полюбили ночи в Храме. — Только мы. — И что вы тут делаете, в такой час? — Амено расшифровывает миф о богине солнца, — мрачно зыркнув, ответил Кояне. — Опять? — Хомаре слегка нахмурилась. Свиток переводился десятки раз. — Зачем? Амено возвела задумчивый взгляд к потолку. — Как бы объяснить… мне кажется, за этой легендой что-то стоит, мы просто это упускаем, — девочка непроизвольно стиснула ткань своей длинной юбки. — Эта история о солнце, думаю, она перекликается с идеями Отшельника Шести Путей. Она с поразительной ловкостью перебрала свои бесконечные свитки, вытянула нужный и, распахнув на всю длину, принялась увлеченно объяснять: — Это одна из первых проповедей Рикудо, она стала предтечей ниншуу. В общем… вообразите, что все люди как бы живут, скованные, в пещере. За их спинами — источник света, Солнце, но они не могут его видеть, они видят лишь тени, свои и от разных предметов, — Амено широко взмахнула руками, роняя свиток, — только тени, а истинный облик вещей — нет. И оттого все беды. Понимаете? Они, то есть мы, слишком ограничены, слишком связаны своим видением, чтобы увидеть правду… — Хочешь сказать, — перебил ее Кояне, всматриваясь в собственную тень, танцующую на каменных плитах. — Твоя легенда о скрывшемся солнце и Амено Узуме — это своего рода… завуалированный ответ на проповедь Отшельника? Амено хлопнула в ладоши, яростно кивая. — Ага! Последняя строчка, «озарится истиной мир пустых снов», она словно бы не на своем месте, да? Я все думала, что же такое это Солнце. Тени — это понятно, это то, как мы мир видим, мышление, инь… — В таком случае, — задумалась загоревшаяся вдруг Хомаре, — может, Солнце — это ян? Девочка поджала губы, примериваясь к идее. — Навряд ли. В этой системе три компонента — само Солнце, тени и тела, которые эти тени отбрасывают. Ян — это, скорее, тела… Кояне ухмыльнулся. Забавно получалось: инь ближе к Солнцу, чем ян. Тень — оптическая иллюзия, связывающая объект с источником света. — …а путь к Солнцу лежит через тени. — Будо! — рявкнул он, прерывая подругу. Пока они втроем отвлеклись на обсуждение, не самая возвышенная животина подползла к свитку с легендой о солнце и развалилась на нем, катаясь и смешно подергивая грязными лапами. Свежая тушь отпечаталась на короткой грубой шерстке выдромяка. — Что он творит? — скривилась Хомаре. — Все еще брачный период, — буднично пояснил Кояне. Будо, урча, принял совершенно недвусмысленную позу. — Амено… а он точно самец? — Теоретически — да, — кивнула девочка. — Но знаешь, наша Лаборатория… эти алхимики могли объединить самца выдры и самку хомяка, к примеру. …и по итогам получить крепенького самца выдры с психикой хомячихи. Кояне потер виски. Уже покинув Храм, с каменным выражением лица и Будо под мышкой, он размышлял о связывающих глаза измерениях; тенях, которые ведут к Солнцу, и войнах, которые не закончатся, пока люди живут в пещере, скованные. Что хотел сказать Отшельник?