* * *
В сознании словно бы лопнула пара пузырей — верный знак растворившихся клонов. Несущийся к Центру Боруто испытал смешанное чувство ликования и разочарования. Состряпанный второпях план почти сработал. Рёдан умудрился попасть в простенькую ловушку: пробитые доски, смешно, даже Шино-сенсей на такое не велся, — и подброшенный воздушным потоком первый клон повредил ему органы и каналы чакры в районе брюшины. В то же время второй, воспользовавшись кратким мигом болевого шока, напал сзади, утащил ханбо и тем самым отвлек врага, открывая его спину первому клону. Оставалось только залить водой прихожую и наэлектризовать ее стрелой громового раската, но техника бушующего моря высосала слишком много чакры, и сразу два клона исчезли, не выдержав давления. Боруто не в первый раз ощутил острую зависть к отцу, способному сутками поддерживать сотни клонов. Ноги сами несли по искалеченным улочкам из воспоминаний Кояне. Он весь горел, мимолетный азарт гонки хотя бы на время уводил от бесконечных мыслей о собственной вине и заглушал ломающую боль в плече. Боруто вскочил на перила поваленного моста, оттуда — на арочный выступ Башни Узукаге, оттолкнулся и шмыгнул в окно. Самое сложное — найти ту самую комнату, где проводили совещания. Идея, поначалу показавшаяся гениальной, стала обрастать препятствиями. А впрочем… все административные здания ведь похожи, да? Боруто впервые в жизни вознес искренние благодарности за то, что родился в семье Хокаге. Полуразрушенная лестница в конце коридора вела к подземному бункеру. То и дело натыкаясь на невидимые в кромешной тьме подвала предметы, он проскочил через разнесенную лабораторию и, пинком сбив дверь, очутился в просторном зале с длинным столом посередине. Боруто точно помнил, что голос Узукаге казался громче всех. Он нырнул под столешницу — ближе к главе стола — и торопливо соскоблил ногтями верхний слой лака. Старая краска отошла с легкостью. Прищурившись, он разобрал знакомые символы печати Амено. Первая из тех самых парных фуин, которые передавали звук из одной точки пространства в другую. Рёдан и Чита могли быть сильными и даже очень сильными, но зато ему известна пара-другая секретов Водоворота. Что там говорила Амено, «внесла элемент молнии, чтобы расшатать амплитуду колебаний звуковых волн»? Боруто никогда не был мастером фуиндзюцу, но к механике всегда дышал неровно. Насколько он понял из объяснений будущей жрицы, заключающий элемент молнии код хранил в себе какое-то количество энергии, преобразованной в электричество, и, подобно дополнительному клапану, на автомате активировался при вливании чакры. Им просто не повезло, что молния — его базовая стихия. А поорать он всегда любил.* * *
Если бы не сенсорные навыки, Чита бы давно потеряла мальчика — или его клона — из виду. Тот, прячась и неожиданно выскакивая из-за развалин окрестных островов, мчался к северной границе деревни, пока не скрылся за цепью холмов. Отдышавшись, она рванула следом. Хвост давно растрепался, и темные засаленные волосы раздражающе прилипали к щекам, лезли в рот и глаза. На пути встала высокая каменная башня. Чита ярко ощутила очаг жертвы, пылающий за ее стенами. Очаг раздвоился — опять техника клонирования. Подогнав чакру к стопам и вскарабкавшись наверх, она бросилась к одному из мальчишек, сама создавая клона, чтобы не попасть врасплох со спины — с пользователями мягкого кулака нужно быть предельно аккуратной. Клон мальчика исчез с одного удара, предварительно… усмехнувшись? Все тело вдруг охватило ударной волной, словно бы из ниоткуда принесенной чьим-то оглушительным воплем. Барабанные перепонки завибрировали и полопались. Глаза закатились от болевого шока, и она, подкошенная невыносимым звуком, беспомощно упала на пол. Ее клон рассеялся с тихим хлопком. Последний клон Боруто выковырял из ушных раковин комочки плотной прибрежной глины, защитившие его собственный слух, и с тоской подумал, что за такие грязные уши мама бы сильно его наругала. Вид из Соколиной Башни и правда открывался чудесный.* * *
Радость победы постепенно стихала, и в животе снова поднимался тошнотворный страх. Читу он обезвредил — не только оглушил, но еще и руками клона навел максимальный хаос в ее кейракукей. Из этих двоих сенсором была явно она: иначе, со своей посредственной скоростью, не нагнала бы его клона у Соколиной Башни. Но Боруто не обманывался: с Рёданом он пока не справился. Если бы ему удалось тогда выдавить из себя еще немного чакры, продержаться еще хотя бы несколько секунд… Но теневое клонирование слишком быстро истощало резервы, да и его единственная действительно разрушительная техника — техника бушующего моря — тоже. Он тихо застонал, жалея, что в детстве сбегал с тренировок. Как-то не задумывался о последствиях. Разнесшийся по бесшумному острову крик наверняка привлек внимание Рёдана, значит, тот двинет к Соколиной Башне. Боруто с трудом выполз из-под стола: теперь, когда перегорели остатки адреналина, а система циркуляции практически опустошена, тело ощущалось безумно тяжелым. Впервые в жизни он переживал настолько мощное истощение. Он встал, опираясь о стену, и снова рухнул на колени. Или он пойдет и добьет соперника, или рано или поздно добьют его. Когда подкашивающиеся ноги привели на мостовую, Боруто увидел, как в темнеющем небе, с севера, расползаются клубы огня. Сигнальный взрыв. Сердце упало, а тошнота стала совсем невыносимой. Чита с Рёданом пришли не одни.* * *
— Да твою гребаную… — неопределенно выругался Рёдан, когда свет фонарика поймал лежащую на полу фигуру Читы, а затем выхватил из мрака башни старую печать с неизвестными ему скриптами. Несложно было догадаться, что больно шустрый пацан провернул какой-то трюк со звуковыми волнами, поэтому он заранее заткнул уши — на всякий случай. Отправив сигнал общего сбора и дождавшись соратников, Рёдан соскочил с крыши и приказал: — Хэйва-чан, осмотри Читу-чан. Она наверху, без сознания, — он указал на верхний блок башни. — Резче. И, бля, уши заткни. «Хэйва-чан», седой мужик с пронзительно-суровым взглядом и полным отсутствием чувства юмора, их док, без колебаний последовал приказу. Спохватившись, что и сам стараниями маленького ублюдка в дерьмовом состоянии — хрен с ними, с чакроканалами, но кишки ему все еще дороги — он подозвал крошку Ширэн, еще одну в их команде, одаренную какими-никакими медицинскими навыками, и потребовал залечить свои собственные, дорогие сердцу потроха. — …Мин-чан, нужен твой призыв, — добавил он, мысленно поражаясь, в какой организованный отряд превращалась кучка этих мудаков при нужде. Мин, длинный тощий паренек с глазами-щелочками, бывший АНБУ Тумана, проткнул клыком палец и небрежно хлопнул ладонью о землю. В клубах дыма материализовалась здоровая летучая мышь. Ночной хищник с отличным обонянием и эхолокацией. Достойная замена сенсору, куда лучше собак. Единственный минус: свободолюбивая падла слушала исключительно Мина. Когда Марю — так звали мышь — взмыла в небо, размахивая своими громадными кожистыми крыльями, Рёдан додумался вытряхнуть глину из ушей и полностью отдался умелым рукам Ширэн. Минут двадцать спустя он ощутил, как перепонки мелко зарябили от акустической волны слишком высокой частоты. Марю нашла добычу и теперь направляла сигнал. — Шесть часов, два километра, — тихо расшифровал Мин. Рёдана всегда поражала их странная, подозрительно близкая связь. Впрочем… Ему-то какая разница? Он вот баб предпочитает, человеческих, но никому ничего не указывает. Да. — Неподалеку от бывшей Башни Узукаге. Мальчишка ваш сейчас совсем слабый, Марю и в одиночку его уложит, наверное. — Ну нет, я сам выбью из него дерьмо, — рьяно возразил Рёдан и заторопился исполнить обещанное. Система циркуляции еще не восстановлена, но чакра внутри безумно клокотала, словно желая вырваться наружу. Любимый ханбо надежно закреплен на спине, и даже брюхо теперь не болело. Рёдан вновь чувствовал душевный подъем, и ярость его только подогревала. Разномастный взвод остался далеко за спиной, но подобные мелочи совсем не волновали. Ненавистный уже белобрысый пацан жалко трепыхался в когтях Марю — надо отдать ему должное, весьма запыхавшейся. Подоспевший Мин, верно истолковав взгляд Рёдана, приказал мыши отпустить мальчишку. Ублюдок упал на мостовую. Судя по треску костей и жалкому воплю — на сломанное плечо. Он с трудом заставил себя встать и снова повалился на землю. Рёдан вытащил ханбо. — Эй, он нужен нам в товарном виде, — нервно напомнил Мин. В голову закралась великолепная мысль. И как он раньше об этом не подумал? — Завались, Мин-чан. Он нужен нам в любом виде… Знаешь, почему…? Он нарочито медленно приближался к мальчику. Тот уже не пытался подняться и просто ждал, зажмурившись с какой-то тупой обреченностью. Его щеки блестели от слез. — …потому что Хьюга… они не из тех, кто радостно выпускает своих членов за пределы Листа. А в Листе, насколько мне известно, был только один Узумаки. Раскосые глаза Мина расширились в удивлении. — Хочешь сказать, пацан, возможно… сын Седьмого Хокаге? — Поразительно, да? — хмыкнул он. — Вот это убожество — сын самого… Сынишка Седьмого сжал кулак, невольно подтверждая его догадку. Каким-то неимоверным волевым усилием он все же встал на колени, вынес вперед ладонь и — Рёдан вежливо подождал — выкрикнул надломившимся голосом: — Ладонь шторма! Вырвавшийся сжатый воздух практически не причинил вреда — так, мазнул по бедру. — Ой, — вздохнул Рёдан, занося ханбо и ногой заваливая маленькое обмякшее тело — набок, так бить удобнее. — У меня будет синяк. У тебя, кстати, тоже. Шест с потрясающе отчетливым хрустом врезался в реберные кости.