Обугленные столбы Храма все так же впивались в алое небо. Боруто не помнил тот миг, когда снова стал собой, а разъедающая внутренности горечь Кояне превратилась в его собственную. Морщась и хныкая как-то совсем по-детски, он осторожно провел ладонью по холодной плите, на которой осыпалась прахом Амено.
Что делать? Куда идти? Что происходит?
Его привычный, родной мир — это отражение в каком-то зеркале? Боруто испуганно взглянул на перепачканную в пыли ладонь: она тоже ненастоящая? Тени росли на закате, сливаясь с тенями, о которых говорили Амено с Кояне. Проклятыми тенями расползалась вся вселенная.
— А-а!
Злой, отчаянный крик вырвался сам по себе. Он с досадой треснул по плите, отшибив суставы. Боруто бы хотел разделить с Кояне его груз, но валился и утопал под его тяжестью. Воспоминания этого человека были слишком сложными, слишком больными и горькими. Он не мог проглотить все сразу: и пробирающее очарование далекого Солнца, и мудреную паутину их идей, и боль загибающегося мира.
Почему умерла Амено?! Она только хотела всех спасти. Почему убили Кояне? Они — неважно, кто — просто взяли и проткнули… Он судорожно втянул воздух, задыхаясь от ощущения пронзившего грудь меча.
Это было так нечестно, они не заслуживали смерти. Хомаре… Она заставила их уничтожить маски. Такое нельзя простить, она ведь знала, что это могло обратить в ничто веру, мечты, волю миллионов. Рука нащупала черепки — они здорово символизировали то жалкое, что осталось от мира, в котором он оказался.
Так. Постойте. Уничтожить маски?
Ой.
— Твою мать!!! — завопил Боруто, в порыве чистого ужаса отшатнувшись от разбитого алтаря. Нет… Нет же? Он не мог..?
А вдруг от его нормального мира остались такие же осколки? То место, куда он так хотел вернуться, что, если там уже бушует точно такой же кошмар, как здесь? Да и как теперь возвращаться? Даже если посчастливится отыскать уцелевшую маску, разбить ее он не посмел бы.
Боруто показалось, призрак Кояне взирает на него с презрением и ненавистью. Он встал, попятился и побежал — куда угодно, подальше от Храма. Чем дальше он мчался, лавируя меж развалин некогда процветающей деревни, тем сильнее трепетало в груди. Ему некуда бежать. Никогда еще отсутствие направления не казалось таким пугающим. Было бы это сном, гендзюцу, пожалуйста!..
Слишком поглощенный своими мыслями, он не уловил знакомый плавный свист рассекающего воздух куная. Резкая боль, продравшая бедро, отрезвила и вернула в реальность. Черт подери, только нападения ему не хватало.
Зажав рану, Боруто скатился с линии атаки и привычно потянулся за бинтами. Пальцы свободно скользнули по грубой ткани, уцепившись в пустоту. Мысленно выругавшись, он припомнил, что на нем штаны дедули-террориста.
Его окатило дождем сюрикенов. Боруто неловко увернулся — порез бешено кровоточил и сковывал движения, лишая главного преимущества, скорости — и сложил печать. Поблизости материализовалась тройка клонов, высматривающих врага.
Тот не заставил себя ждать. Высокий темноволосый парень, старше Боруто, но совсем еще молодой, внезапно выскочил из-за полуразрушенной стены и, с потрясающей скоростью сложив печати, выплюнул плотную струю воды, поразившую сразу двух клонов.
— Тебе-то чего? — прорычал Боруто, торопливо отрывая кусок ткани и затягивая рану. Развеянные клоны объявились снова. Парень присвистнул.
— О-о, сразу видно резервы Узумаки, — небрежно похвалил он, легко уворачиваясь от заряженного сюрикена, который Боруто успел выдрать из земли. Сердце упало. Откуда он знает..?
В спину чуть не вломился огромный кулак, но на этот раз Боруто был настороже и успел отскочить. Вторым нападающим оказалась крупная женщина, по правде говоря, очень страшная.
— Рёдан, сосредоточься! — рявкнула она, коленом оглушив одного из клонов и просто подтянув за воротник второго. Тот затрепыхался, лишенный доступа к кислороду, и, чудом извернувшись, пнул ее по лицу перед тем, как исчезнуть.
— Да завались, Чита-чан, — вспыхнул Рёдан, с невозможной, казалось бы, при его скорости ленцой доставая из-за спины короткий шест ханбо и, не глядя отбивая атаку сзади. Боруто зашикал от боли, непроизвольно баюкая поврежденный кулак.
Третьего клона чуть не настигла новая струя воды. Он ухмыльнулся и, сложив печати, крикнул:
— Райтон: стрела громового раската!
Преобразованная в стрелу чакра молнии наэлектризовала поток, едва успевший отменить свое дзюцу Рёдан зло зашипел — впрочем, в глазах его все еще плескалось искреннее веселье. Не подпитываемое больше ничем озеро ужалось до кучки луж.
— А мелкий не промах, — оценил он, отбивая очередной удар своим шестом. — Райтон, теневое клонирование…
Боруто восстановил утерянных клонов, мысленно наказав отвлечь и увести Читу, и, сложив печати замены, оказался за спиной у парня, пока тот с холодной яростью лупил кусок бревна. Приняв накрепко заученную начальную позицию стиля мягкого кулака, он нанес стремительный удар ладонью, расшатывая систему циркуляции в районе позвоночника.
Издав короткий вскрик, Рёдан крутанулся, оттянув ханбо, и со своей бешеной скоростью врезал в плечо, предупреждая маршрут его отхода. Раздался жуткий хруст костей, и Боруто, оглушенный болью, упал на колени, дрожащей рукой схватившись за поврежденное место. Перед глазами лопались размытые точки. Он невольно зажмурился, когда лопатки рассек еще один сокрушительный удар, чуть не лишивший сознания. Новая замена. Отход. Скорее.
Тяжело дыша, Боруто просочился в один из немногих почти уцелевших домов. Сердце колотилось так сильно, что его пульсация отдавалась резью в горле. Рука безвольно обвисла. От боли и безысходности хотелось рыдать. Что им надо? Почему они избивают его?
* * *
— Отлично, теперь он решил поиграть в догонялки, — хохотнул Рёдан, пытаясь почесать горящую спину своим ханбо. — Пацан явно не гений, а?
Прятаться на крошечном острове — окруженном водоворотами крошечном острове — от группы с сенсором. Он что, прикалывается?
— Твоя чакра ощущается нестабильно, — нахмурилась Чита. — Мальчик что-то сделал с твоей кейракукей.
— Бля, а я думаю, что там все зудит и как будто онемело. Знаешь, Чита-чан, он за это отдельно отхватит… Подожди-ка… Подожди.
Рёдан ощутил, как внутри закипает дикий, почти безумный восторг. Ему преподнесли
потрясающий подарок. В судьбу он не верил, но интуиция, которая велела поставить производные печати на храмовый барьер, явно не подкачала. Печати эти стоили гребаного состояния, зато они могли регистрировать активность оригинальных фуин Узумаки. И, в итоге, великолепно окупили себя.
Потому что… повредить систему циркуляции можно только прямым током чакры. Из тенкецу. А контролировать свои тенкецу биологически способен только один клан. О, да. Клан, члены которого на черном рынке ценятся чуть не выше мудаков S-класса.
— Чита-чан… — Рёдан широко ухмыльнулся. — Наш крысеныш не только Узумаки. Он еще и Хьюга. Да они как будто специально спарились, чтоб я разбогател!
Чита закрыла глаза, складывая печать. Хмурясь, она пожаловалась на ослабевший очаг, но исправно продолжила отслеживать чакру мальчишки.
— Есть, — вдруг сказала она. — Примерно в миле, на три часа. И у него хорошая скорость восстановления. Аккуратнее, а то он тебе еще что-нибудь отрубит.
Рёдан рванул в указанном направлении, про себя досадуя на глупую девку, которая вздумала, будто он — он! — не справится с ребенком со сломанным плечом. А пацан ведь совсем незрелый. Его смешной, слишком правильный, академический даже стиль боя… Как он вообще надеется победить кого-то круче своей престарелой учительницы-чуунинки,
выкрикивая названия техник?
— Остальные подплывают, — сообщила Чита по пути.
Наконец-то. Сигнал установленной у храма ловушки-фуин настиг их команду посреди открытого моря, благо недалеко. Но быстро преодолеть расстояние до Узушио было той еще задачкой, на которую оказались способны лишь они с Читой.
— Пошли клона, — быстро приказал Рёдан. — Пусть приготовятся.
* * *
Боруто разрывало от клокочущего в крови адреналина и всеми силами подавляемой паники. Он, возможно, уничтожил свой мир, предал Сараду, Конохамару и здешнюю Коноху, а теперь за ним еще и охотятся какие-то ненормальные, от которых ему не удрать. Новый переход до континента с текущим запасом чакры так просто не осилить.
Верно. Раз бежать некуда, остается принять бой. Зубами и пальцами здоровой — правой — руки Боруто потуже затянул повязку на бедре и встал на дрожащих коленках. Умереть он не умрет, он ведь гений, так? А если умрет… он все равно это заслужил.
Последняя мысль странно успокоила.
