* * *
Если подбирать мягкие слова, Сарада была… дезориентирована. Вечер выдался… интересным. Гей-парад в центре Листа, массовые драки и аресты, внезапная биологическая атака не дали и шанса сосредоточиться на задании. Искомый зверь, разумеется, куда-то удрал из-под носа. Коноха оправлялась от шока, зализывала раны и заворачивалась в покрывало удивительно тихой ночи. — Нам нужно в больницу твоей матери, — мягким прикосновением к плечу Мицуки вывел ее из раздумий. — Думаю, следует поторопиться. — Зачем? — поразилась Сарада. Надо было отдать товарищу должное: тот сразу сориентировался, в отличии от нее. Она же пребывала в ненавистной прострации. Нестись в Резиденцию Хокаге? Разгребать последствия атаки? Ловить потерявшихся котов? Плюнуть на все и выслеживать выдромяка? — Проведать Боруто. — Э? Вот уж кто-кто, а он точно в порядке, — Сарада пренебрежительно усмехнулась. — Валяется себе в четырех стенах, в приставку режется… — Ты не понимаешь, — Мицуки покачал головой. — Только что был гей-парад. — И что? — Боруто бы ни за что не пропустил такое мероприятие, — последовал вдумчивый ответ. — Такова его природа. — На что ты намекаешь?! — опешила она, захлебнувшись воздухом. — Он всегда в центре событий, — коротко пояснил приятель. — А… а-а… — выдохнула Сарада. — Знаешь, Мицуки… А впрочем, забей. Она рванула в сторону маминой поликлиники. В конце концов, маме тоже могла потребоваться помощь — Сарада уже не пыталась просчитать, что творится в деревне и кого вообще спасать. Да и в стычках вроде бы участвовали врачи. Они шмыгнули под арку, бегом забрались по каменной стенке — падающий из окон теплый свет растягивался в стремительные полосы. Сарада распахнула створки и влезла в палату, куда приписали друга. — Э?! Визит к Боруто отнюдь не внес в ситуацию ясности. Скорее, добавил вопросов. Сам Боруто лежал, привязанный к постели несколькими слоями плотных бинтов, и изображал очень виноватый вид. Он походил на кающийся гибрид окуклившейся гусеницы и кровати. Над мальчиком корпела мама. С ее пальцев мерно стекало зеленоватое сияние медицинской чакры. Уродливый рубец, рассекающий горло, медленно зарастал розоватым слоем новой кожи. — Сестренка Сарада! — не успела она соскочить с подоконника, как на нее уже откуда-то налетела малышка Хима. Сарада аккуратно похлопала девочку по макушке, подошла к кровати и строго спросила: — Ну, и что ты натворил, а? Боруто испуганно дернулся, заставив маму недовольно шикнуть: регенерировать слизистую и хрящевую оболочки — процесс трудоемкий. — Мы с братишкой не виноваты, — вступилась Химавари. — Мы просто помогали. — Кому помогали? — невинно полюбопытствовал Мицуки, тоже похлопав ее по голове. — Так… никому, — Боруто то ли закашлялся, то ли нервно рассмеялся, за что схлопотал мамин уничтожающий взгляд. — А ну лежать и не рыпаться! — рявкнула она. — А то наращу не те ткани и у тебя вылезет зоб. Боруто послушно замолк, Химавари присела на табуреточку, сцепив руки в замок, Сарада пялилась в одну точку, красноречиво игнорируя хитрый взгляд Мицуки. — Хима… Расскажи, что произошло, — наконец попросила она. Девочка открыла рот, но ответить не успела: дверь треснулась о стену, и в палату влетела медсестра… или переодетый медбрат? — Сакура-чан, я только с гей-парада… — хриплым басом начала она. — Это очевидно, — тихо вставил Мицуки. — …поколотила достаточно извращенных ублюдков… — А, так вы не один из них, — учтивое бормотание Мицуки здорово ударило по нервам. — В чем дело, Айрин? — мама, чуть раздраженная, повернулась к подчиненной. — Я занята. — В чем дело? — в голосе Айрин проступили визгливые нотки. Она горделиво подняла кулак. Ее крупные пальцы намертво вцепились в шкирку серенького пушистого зверька, смахивающего на выдру. — А дело в том, что у нас тут антисанитария процветает, мало нам тараканов, они еще и мутировали вот в это создан… — Выдромяк! — забывшись, воскликнул Боруто. — Зверечек… — удивленно прошептала Хима, приложив ладошки ко рту. — Нашелся, — подвела итог Сарада. Ей стало неуютно: влажные темные глаза зверя разглядывали ее слишком пристально. Он вдруг вырвался из цепкой хватки и, пронзительно стрекоча, бросился к окну. — Лови! — завопил Боруто, за что тут же получил по лбу от мамы. Сарада на чистых рефлексах вытащила перевязанный проволокой кунай, решив, что зверюга промчится мимо, но та затормозила у ее ног, укусила за край сандалии и с бесполезной, но бараньей настойчивостью потащила к выходу. — В общем, кажется, я его поймала, — пожала плечами Сарада, почему-то не в силах избавиться от ощущения, что поймали ее.* * *
В глаза пробился слабый свет. Ширэн вернулась в сознание внезапно: теплое море забытья брезгливо выплюнуло ее на берег жизни. Чакра вновь забегала по одеревеневшим каналам. От солнечного сплетения к животу и груди расползалась острая боль от точечного удара. Она с трудом привела себя в относительно вертикальное положение. Перед ней на корточках сидела женщина. Женщина была странной: ее как будто грубо сшили из двух разных людей. Небольшая, хрупкая, пожалуй, смахивающая на подростка даже, с тоненькой шеей и мягкими пригожими чертами лица — она бы казалась воплощением нежности, но в ее висках уродливо пульсировали вены, а злой, по-настоящему злой взгляд пустых белых глаз стремительным лезвием вгрызался в сердце, минуя все защитные заслоны из плоти и костей. За спиной женщины неловко переминались Хокаге и еще один мужчина, незнакомый Ширэн. — Вот же гемор, кто пустил в допросную Хинату… — пробурчал последний, потирая шею. — Не знаю, она сама пришла, — Седьмой растерянно развел руками. — Что за клоунада вообще тут творится…? — отважилась вякнуть Ширэн. — Вот ты нам и объяснишь, — прошелестел тихий, но твердый голос Хинаты. — Что за клоунаду вы устроили на улицах Конохи и почему пострадали мои дети. — А если нет? — фыркнула Ширэн, проглотив комок в горле. — Если я не собираюсь ничего объясня-а…к-ха…! Внутренности, кажется, порвались, когда в живот на бешеной скорости вбилась жесткая ладошка. На глаза выступили слезы. Невольно захныкав, она дрогнувшим запястьем стерла кровь и слюни с подбородка. Хокаге, в какой-то миг избавившись от своего жалкого растерянного вида, наклонился, положил ладонь на плечо Хинаты и мрачно сказал: — Я больше не хочу терять времени… — Бессмысленно! — перебила она, вспомнив Рёдана. Почему-то мысли о нем придали запала и мужества. — Ваши менталисты не смогут ничего прочесть. Да! — Я же сказал, что не хочу терять времени. Ни на копание в воспоминаниях, ни на другое подобное дерьмо. Это не первый допрос, знаешь… — его усталый голос слегка надломился. — А меня еще ждут дома… нет, в больнице… не важно. Ширэн показалось, что опасность, которой так остро пахла Хината, растворилась в чистом первобытном ужасе. Стены камеры пропали — или просто перестали значить хоть что-то — и на нее дохнуло кромешным адом. Всполохи бурлящей алой чакры били жаром, но тело сковал ледяной озноб. — Боги, помогите, — прошептала она, потому что прямо перед ней стоял монстр.