Боже мой! Антуан спрятал сборку за горизонт, сделав ее незримой, но забыл стереть все отражения! Парень, она еще здесь, ее просто не видно... © «Главный герой»
Все существо пронзила тошнотворная резь. Вокруг расплывались разводы сырой темени. …это не может быть реальностью. …реальность у тебя в голове. Какая угодно реальность. …найди ее. Это же просто тень. Что-то опало туда, внутрь, и раздражающе щекотало оголенные волокна чего-то… он боялся и не знал, как сформулировать. Господи. Что-то было тонким, слабым и дряблым, чуть острым на концах. Нет, нет же…? — М-м… а-а-а… Боруто заскулил от тупого животного ужаса, пытаясь напрячь противно ослабшее тело. Мышцы стали мягкими и непослушными, не слушались даже пальцы. Он закашлялся от подступившей желчи. Хотелось встать и выплеснуть из себя жгучую гадость, но рук он не ощущал, они были, дрожали, но никак не поднимались. Рваные вдохи перетекли в тяжелый отчаянный вой, и он, лихорадочно глотая слюну и рвоту, разревелся от собственной беспомощности. — А-ай…! — боль стала ярче, словно в глаза наживую впились иголки. — А-а… Слезы разъедали изнутри и красили темень в привычный багрянец. Темнота сжижалась и давила, в ней можно было захлебнуться. Он уже захлебывался — в животе взрывались фонтаны кровавой жижи. Демоны оживали и стонали от боли. Кое-как развернувшись, он стряхнул себя на твердый холодный низ, умудрился встать на колени. Язык прожгла горячая рвотная масса. Судороги мешались с кашлем и одышкой. Ноги не держали, и он осел на пол ничком, сложившись втрое. Кашель выводил все новые и новые порции желчи. Сырые веки отвратительно липли к этим непонятным штукам внутри, и из-за этого он не мог открыть глаза. Глаза нужно было срочно открыть, но их как будто залили клеем. Боруто с осторожной надеждой протянул руку, чтобы сорвать с себя мокрое нечто, которое мешает видеть. Кончики пальцев уперлись в сетчатую влажную ткань. Бинт. Снять. Скорее снять, снять и увидеть что-то помимо осточертевшего багрянца. Боруто принялся поспешно сдирать плотные наслоения ткани. Дрожащие пальцы прощупали тугой узел, но никак не могли с ним справиться. Кружилась голова. Он будто опять очутился посреди шторма в том ящике на корабле. Но там, меж досок, была щелочка. Теперь, среди этой красной жижи, у него не было даже щелочки. Так и не развязав узел, Боруто просто сорвал бинты вниз, но реальность почему-то не распустилась спасительными картинками. С замеревшим сердцем он коснулся век, чтобы и их убрать. Тело крупно вздрогнуло от новой волны нечеловеческой боли — неровные ногти сковырнули нежную кожицу и уперлись в теплое склизкое месиво. Дрожа и до крови закусывая губу, он ковырялся, казалось, в самих голых нервах, силясь отыскать так нужные глаза. По костяшкам пальцев стекали ручьи вязкой жидкости. Мягкие впадины глазниц пульсировали, отдавая дикой резью. — Б-больно, — пожаловался Боруто, сам не зная, кому. — Больно, больно… Сбоку пролетела дорожка поспешных шагов, запястья обхватили крепкие цепи и завели за спину. — Ты что творишь…?!* * *
Амено кипела. Нужно было сразу привязать мальчишку к койке, но кто же знал, что он очнется так быстро? — …В глазницах решил поковыряться? — отчитывала она, уперев руки в бока. — Немытыми ручищами, самое то… Амено опустилась напротив и обхватила его за плечи, заставляя сесть. Боруто трясло, он тяжело хватал ртом воздух. Из развороченных глазниц по щекам, мешаясь с грязью, стекала кровь. Неаккуратные срезы зрительных нервов привели ее в ярость. Чертов Йоши, ему только коров закалывать, кто вообще допустил придурка к операциям над людьми?! — Я… Мне не видно, — неловко оправдался Боруто. — Что-то мешает… Амено не слишком разбиралась в психологии, но, наверное, это был какой-то синдром — когда человек отказывается принимать свершившийся факт и ищет обходные пути. — …пожалуйста, убери это. Тут нет берегов и уйти тоже некуда. Амено вздохнула. — Ну, и зачем тебе берега? Чего ты там не видел? Боруто помотал головой и неожиданно зло выплюнул: — Да там все было! Дай мне увидеть! Какой капризный ребенок. Он хотел видеть. — Ничего там нет и не будет. Ты смотришь не в ту сторону. Обернись. — Не могу… я не могу, Амено. Они только смогли, а я нет… Но они смотрели не на голую стенку пещеры, они увидели его в Зеркале. Амено нахмурилась, пытаясь поймать ускользающий смысл его слов. Он говорил о Солнце, но кто такие «они» и при чем здесь зеркала? — …оно же отражает все, что угодно, да? Оно отразило и весь мир, и источник света, да? Их привели маски, и у них был дар… да господи, оба дара! Поэтому они видели! — Оба дара? — рассеянно переспросила Амено, совсем не ожидавшая, что Боруто знает так много. Больше, чем она. — Да. Именно. Оба. Боруто повело в ее руках. Под высыхающими следами крови загорелся лихорадочный румянец. Он улыбался. — Тогда все в порядке. Все в порядке… — у него как будто целый мир с плеч свалился. — Мой папа обязательно справится. Есть же еще один дар, они смогут воссоздать… С ними все будет хорошо. Черт, а ведь это так просто… младенец в утробе. Ну, конечно. Мальчик рассмеялся от облегчения. Эмоции сменялись слишком быстро. Амено все еще терялась в его словах. — Не понимаю. Объясни. — Ни-за-что. Амено сцепила зубы. Ужасный ребенок.* * *
«Чтобы вырваться из этого фальшивого мира и вновь узреть свет, изготовили великие дары: Священное Зерцало и ожерелье из Магатама…» Боль цеплялась за счастье и облегчение, и все вместе раскручивало реальность в каком-то бешеном темпе. Из фальшивого мира можно выбраться и можно увидеть Солнце, нужно только знать, куда и как смотреть. Кояне увидел в Зеркале самые зачатки нового мира, само его направление. Никто бы больше не увидел, потому что только у него был и второй дар, Магатама — бусины, похожие на младенца в утробе. Томоэ шарингана. «Дары же распределились меж другими потомками богов…» Боруто всегда восхищали глаза Сарады. Близорукие, они всегда видели куда больше. Знали, где среди его клонов прятался оригинал. Видели коды за любым дзюцу и воссоздавали его по мере ее собственных сил. Совсем потерявшись в настоящем мире, он восторженно пытался поймать скользкую прозрачную мысль. Маски… они же как компьютерная система. Которая управляет вообще всей энергией инь. Компьютеры производят операции, получая записанную в виде кода команду. Мог ли шаринган считывать такие коды? — Боруто, поживей! Его куда-то тащили. Боруто то и дело обо что-то стукался, пару раз по дороге его вывернуло, коленки подгибались, но ненормальное больное веселье не прекращалось. Было очень жарко и постоянно казалось, что то ли его выплавляют из реальности, то ли реальность выплавляют из него. — А куда мы идем, Амено?