За горизонтом неправильных дней

Разило застоявшейся смесью гнили, дерьма и влажной грязи. Канализация вытягивалась в целый подземный город, сшивающий ключевые узлы наружности. — Никогда его не любила, — с наигранной обидой буркнула Ханаби, спускаясь по ржавой шатающейся лестнице. — И чего этот Учиха такой надменный? Конохамару вздохнул и поддержал ее за локти, помогая спрыгнуть в темноту. В этом не было особой необходимости. Просто хотелось коснуться изящного разгоряченного тела. — Саске-сан, — он про себя усмехнулся. — Надменный, но… он в своем праве. — Не уверен, — в учтивом тоне Сая сквозило сдержанное ехидство. Капитан успел уйти чуть вперед и по пятам следовал за девицей из борделя, которую Мина назначила их проводником. — Я бы сказал, Учиха Саске обязан деревне, а не наоборот. Не вижу смысла перед ним преклоняться. — А вы просто ревнуете, Сай-тайчо, — весело откликнулась Ханаби, догоняя. — Хотели отвоевать местечко в легендарной команде номер семь, но вернулся их главный… э-э-э… экспонат. Конохамару нахмурился. Хорошо, если этот экспонат оставит их в живых. Помойная речка распространяла сырой сквозняк. Чем дальше они шли, тем сильнее хотелось растереть замерзшие плечи, но Конохамару сдерживался. Бетонные стены изобиловали грубыми, наспех нацарапанными записями на диалектах Воды. Коридоры канализации только на первый взгляд казались заброшенными. Пусть он не был разведчиком, но тренированные глаза шиноби вылавливали в безжизненной пустоте следы утилитарной обжитости. — Эй, — обратился он к светленькой куртизанке. — Это место часто используется, верно? Девушка обернулась. Усталый взгляд и слабый свет фонарика ее старили, но все равно она, должно быть, была очень юной. — А какой смысл в поверхности? Наши острова очень удобны. Для тех, кто разбирается. Страна Воды была средоточием настоящего, старинного искусства ниндзя — искусства сокрытия и обмана. Она пряталась в тумане, насылала иллюзии и стекала с поверхности глубоко в незримое дно — паутину настоящих дорог, доступную лишь тем, кто разбирался в печатях и шифрах. Погас фонарик, но тьма стала жиже. Их проводник медленно сложила длинную серию печатей, путаясь и чертыхаясь, и шершавую поверхность стены размыло зияющей дырой портала. — Вперед, — махнула девчонка. Конохамару послушно вступил в неизвестность, которая оказалась чумазой, продолговатой и тесной. В глаза ударил знакомый неуютный желтый свет. — Это что, лифт? — поинтересовалась Ханаби. От ее близкого теплого дыхания по шее пробежали мурашки. — Своего рода, — Конохамару не успел заметить появления Саске. Тот просто материализовался в воздухе, как всегда выдержанный и хладнокровный. Как всегда, подчиняющий пространство собственной воле. — Пойдем. Есть разговор. Главное, не сглатывать слишком громко. Они ошибались: Учиха Саске не был и не казался надменным. Его неброская уверенность куда опаснее надменности. — Есть, господин Учиха, — едва слышно проворчала Ханаби. — Вы же, конечно же, тут же командир отряда, не успели объявиться. Саске скрылся за занавесью, проигнорировав бурчание главы дома Хьюга. В еще одной комнатке, обставленной с какими-то мыслями об уюте, громоздилась стопка футонов, на которой, укрытая шерстяным пледом, спала Сарада. Без привычных очков девочка выглядела младше и беззащитнее. Сакура сидела рядом с дочерью, опустив ладонь на ее мерно вздымающееся плечо. Саске подпер поясницей продолговатый деревянный стол с разбросанными как попало картами и свитками. Конохамару взял ближайший, но он был запечатан. Фуиндзюцу он так и не освоил. — Где мы? — нахмурился Сай, пробегая сосредоточенным взглядом по обстановке — с этим захламленным столом, стаканами с заплесневелым чаем, матрасами и развешенными по стенам картами комната смахивала на что-то среднее между купе поездов дальних рейсов, кухней и военным штабом. — Можете считать это ставкой, — отозвался Саске. — Отвоеванный и перезапечатанный коммуникационный узел. Через сеть порталов отсюда можно попасть в дальние точки основного острова. Мидзуна потом объяснит, как. Светленькая куртизаночка неохотно кивнула. Похоже, они действительно очутились в своего рода лифте. Только этажами служили ключевые регионы Воды, а вместо кнопок применялись алгоритмы фуиндзюцу. — Думаешь спрятать здесь Сараду? — спросил Конохамару. — Я не собираюсь стоять на ее пути ниндзя. Ханаби подошла к Саске вплотную — так, что Сакура и Конохамару неосознанно напряглись. Учиха и бровью не повел. — Ну, а что ты собираешься делать, заботливый папаша? — Продолжать свою миссию, — не задумываясь, ответил Саске. — И сейчас она совпадает с вашей. Я не собираюсь дарить правительству Кири козырь в виде генов Хьюга и Узумаки. Да, Хьюга… отойди на три шага. Ханаби послушно отодвинулась. Конохамару ощутил подъем и облегчение — на их стороне сам Учиха Саске. Как бы к нему ни относились, он был ровней Седьмому. Самому Седьмому Хокаге. Ханаби, несмотря на неприятие командного тона Саске, тоже заметно воспряла духом. — Тогда мы немедленно выдвигаемся, — заявила она. — И так потеряли много времени. Учиха, раз у тебя есть люди в распоряжении, то прикажи им обыскать торговые точки, и… — Уже, — перебил Саске. — И куда ты собралась «немедленно» выдвигаться, без плана и не зная обстановки? Ханаби глянула на него исподлобья, окончательно оставляя свое обычное благожелательное спокойствие. — У Боруто гипервентиляция. Он в любую минуту задохнуться может, а ты…! Он, может, уже… — Нет, — возразила до того притихшая Сакура. — Боруто, которого мы сейчас ищем, гипервентиляцией не страдает. — А? — Конохамару даже не понял, это он воскликнул, или Ханаби. — В каком смысле? — Потому что он другой. Из другого мира. — Что? — от духоты и желтого света начинала кружиться голова. Может, он успел угодить в гендзюцу? — Это правда, Конохамару-сенсей, — Сарада, прижав к себе покрывало, открыла сонные глаза. — Я обещала рассказать, почему мы сбежали… …прошло не так много дней, но, кажется, обещание Сарады, ночные огни и пляс теней порта Нанкоу существовали в дальней и давно забытой жизни. — …он хотел домой. В свой настоящий дом, потому что испугался войны и трупов. Разве вы не видели, что он не отсюда? — девочка приподнялась и осторожно потянулась к стенной нише, за очками. — Та-ак, — протянула Ханаби, с подозрением оглядывая семейство Учиха. Ее виски неконтролируемо вздувались мощью бьякугана. — А теперь давайте по порядку. Конохамару ее полностью поддерживал.

* * *

— Как он? Усталые, дурные уже глаза невидяще скользили по рядам стеклянных цилиндров. На центральной полке разместился сосуд с созданием, которым некогда гордились ученые Водоворота. Учиха Кояне окрестил его выдромяком. Мелкий облезлый уродец бессмысленно взирал на нее сквозь толщу стекла, и формалина, и десятков очень сложных лет. Хомаре давно бы выкинула трупик, напоминавший о старой вине и собственном проклятом одиночестве, но Будо пока что был еще нужен. — Дохлый, — ответила Амено. — Слишком. Похож на этого малыша, — она постучала ногтем по цилиндру с тельцем Будо. — Взгляд похож. Ну, был. — Сколько ему уже? Ученица замялась. — Лет одиннадцать-двенадцать, не больше. Хомаре-сенсей, он бесполезен, он даже не выживет. Маленький, тощий, ему глаза выдрали… — Но, тем не менее, он сын Седьмого? Жизнь иронична. Кто бы мог подумать, что для того, чтобы взломать замки́ настоящего мира, потребуются лишь дохлая изуродованная крыса и полудохлый мальчишка-инвалид. — Вы же попробуете других, да? — не отставала Амено. — Привязалась к нему, что ли? — Хомаре хмыкнула. Она не винила девчонку, ее саму душила сентиментальность. Иначе бы годы назад не взяла в ученицы сиротку из клана Узумаки. Тем более не стала бы называть ее тем больным именем юной преданной жрицы. — Просто жалко, сенсей, — Амено стиснула кулак. — Это будет еще одна потраченная впустую жизнь. Не вижу смысла в такой расточительности. — Увидишь.