* * *
— Куда мы, сестренка Амено? — спросил Боруто. — Почему ты меня выпустила? Амено требовательнее потянула его за запястье. Он то и дело спотыкался, шагал по переходам как-то медленно и неуклюже. — Это ненадолго. Окольными путями она вывела мальчика в теоретическую лабораторию и усадила в кресло. Прежде чем начинать анализы, Амено опустилась напротив, до колен закатала его штаны и цыкнула при виде пупырчатых желто-зеленых дорожек вдоль голеней. — Так и знала, что что-то с ногами, — пробурчала она. — Что вы там творите у себя в Свинарнике, извращенцы… «Впрочем, это мы вас такими делаем». — Да мне не больно, — отмахнулся Боруто. — Как-то быстро болеть перестало. Амено вздохнула и погладила его по костлявой коленке. «Может, без анализов обойдемся? Проникнуть в тебя напрямую?» Послушно обмякший в кресле, незлой, почти что беспечный, Боруто казался воплощением безобидности. Но Амено интуитивно избегала обращения к его чакре, как будто чувствовала, что там, внутри, ловушка. Стоило только принюхаться, и от Боруто начинало веять чем-то неуловимо тошнотворным. Ни один сенсор бы не хотел углубляться в такую его сущность, поэтому она надеялась обойтись простыми индицирующими фуин. «Но это будет не то, да? — она поджала губы. — Ладно. Только немного, на самой поверхности. Даже интересно, что там у тебя…» Она сложила печать, раскочегаривая свое восприятие. — Сиди спокойно. Я сейчас. Прикрыла глаза. Шумы, помехи, рассыпающаяся мелкими градинами темнота. Обычные препятствия. С каждым шагом накалялось тошнотворное чувство. Сердце замерло и вдруг пустилось галопом — она оступилась, кувыркнулась, с визгом полетела вниз. Так вот откуда то чертово ощущение! Ее закрутило в воздушных потоках, а страх обернулся восторженным ликованием. Низ оказался родным и бездонным и до слез бил в глаза пронзительной лазурью. Она наугад падала в теплое пенистое небо, плавилась в легкости свободного ветра. Жадно сглатывала, когда щиплющим газом во рту оседали всполохи электричества… Резким ударом развернулось солнце — сочащаяся гноем багряная язва. Амено с криком вытолкнула себя во внешний мир. Отчаянно вцепилась в подлокотники кресла, силясь удержаться на плаву, и бешеными глазами уставилась на Боруто. — Сестренка? Он нащупал ее руку. — Все нормально, — на выдохе сообщила Амено. — Нормально. Дышать. Концентрироваться. Не смотреть в небо. Она встала, механически повернулась к столу и забрала стопку наклеек из бумаги, чувствительной к чакре. Объем резервов можно было прикинуть и по погружению, но детали от нее ускользнули: слишком выбивал этот пацан из колеи. Ей нужно было сосредоточиться, а как здесь сосредоточиться, когда сначала несешься вниз с неадекватной скоростью, а потом вдруг перед глазами распахивается здоровенная палящая язва? — Приподними футболку, — попросила она. — Что ты хочешь? Зачем мы все это делаем? Боруто подтянул вверх подол футболки, и Амено налепила листочек на его тощенький живот. На наклейке отчетливо проступили контуры светлого начала — ян. Концентрация инь откровенно уступала. Она задумчиво хмыкнула. Странно. Боруто регенерировал хуже большинства ее сородичей, не так давно она сама сверяла скорости заживания их ран. «С такой высокой концентрацией ян ты должен на глазах заживать. Что же…» — Подай ладонь. — Ответь на вопросы, сестренка, — заупрямился Боруто. — Ладонь, — настойчиво повторила Амено. Ругаться ей не хотелось, угрожать — тем более. — Я… Я отвечу. Если не будешь ерепениться. Боруто протянул ей руку. Канцелярским ножиком она надрезала кожу поперек его сухой ладони и напряженно вгляделась поток накропившей из раны крови. Высчитала секунды. Кровь начала сворачиваться, а сам порез перестал казаться таким сырым. «Вот же… хрень, — промелькнула ошеломленная мысль. — В нем не было столько ян. Клянусь, что не было, блин!» — Боруто… — протянула Амено. — Ты изменил в себе баланс инь-ян. Ты, черт возьми, изменил баланс!.. Как ты вообще умудрился? — А, ну… я не хотел, — открестился мальчишка. — Это, наверное… Оно ненарочно. Я всего только медитировал, честно. «Ненарочно?» — нахмурилась Амено. — Это не делается по щелчку пальца, знаешь ли. Боруто недоуменно дернул плечом. — А… как бы… не то чтобы я шарю, но это же просто переход из одного начала в другое, так? Столкнуть и высечь искру, уронить до предела, вот и все сложности. Амено моргнула. Помотала головой. — Не понимаю, о чем ты вообще говоришь. — Никто не понимает, — сконфуженно признал Боруто. — В том смысле, знаешь, когда я пацанам математику объяснял, еще в школе, они… — он сбился, одергивая себя. — Не важно. Она объясняла хорошо и просто. Уронить кунай. Высечь искру у самой границы. Всего-то. — Так еще непонятней, — пробурчала Амено, сжимая рукоять ножика. — К чему ты клонишь вообще? — Вы слишком сложно смотрите на вещи, вот к чему. Она скрипнула зубами. Иногда этот шкет чертовски раздражал. — Ну так и объясни «сложно»! Как ты повысил концентрацию ян? Человек ригиден. Даже если ты тяготеешь к одной из прастихий, нельзя просто взять и поменять соотношение в ее пользу. — Так ведь не может быть, — Боруто развел руками. — Если так подумать, мы работаем с чакрой на уровне шестидесяти четырех гексаграмм… «Что?! Постой…» — …гексаграммы — это… какой там, сейчас… шестой уровень сотворения мира, небо-человек-земля. Они дают базу системе циркуляции, но сами — производное восьми триграмм, а восемь триграмм… — …вытянулись из четырех диграмм, — деревянно кивнула Амено. — Четыре диграммы есть порождение двух начал инь и ян. — Ну вот. Гексаграммы циркуляции — дальнее производное инь и ян. Инь и ян распадаются на втором уровне и переходят в беспредельность. В момент перехода барьеры снимаются, и инь легко превращается в ян и наоборот, — Боруто смешно наморщил нос. — Тебе правда так понятнее, сестрица? Амено прокашлялась. — Понятнее. Но я бы не подумала сравнивать систему циркуляции чакры с основами алфавитов фуиндзюцу. — А? — склонил голову пацан. — Так эти непонятные штуки в печатях — это что-то вроде записи этапов зарождения мира? Но они же по-другому… А-а… а. Типа как разные языки. Так вот как это работает. «А-а?! Так ты не знал?! Но откуда…» В соседнем, жилом блоке хлопнула дверь. Амено с Боруто синхронно прислушались. — Кто это? — встревоженно спросил он. — Потом поговорим, — шепнула Амено. — Ты обещала мне ответить на вопросы… — Потом. Услышат.* * *
Хомаре замерла, облокотившись о стол, и пыталась выровнять дыхание — не оправилась ни от новости, ни от торопливой ходьбы. — Ты же понимаешь, что нельзя торопиться, — прошипела она. В прихожей ее собственного блока, по крайней мере, можно было говорить откровеннее. — Тем не менее, — хрипло откликнулся Гэн — старый заматеревший советник Мизукаге, ничем не лучше идиотов из Водоворота. — Коноха начинает полноценное вторжение. Как я и говорил, они уже захватили одну из ключевых точек черного рынка. Мы должны торопиться, пока они здесь все к чертям не порушили. — Отправь солдат, Шизуму, — предложила Хомаре. — Пусть выследят их лучших бойцов поодиночке. — Ты говорила, что готова, — советник почти рычал. — Мы можем избежать жертв, если ты наконец… — Я. Почти. Готова. Потерпи. Не успеют они ничего натворить за пару суток.