За горизонтом неправильных дней

Света в тюремной клетке осталось до досадного мало. Изнанка. Истина. Солнце. Край чистых образов, где зарождаются боги. Слова госпожи Мито… Нужно было уложить в голове. Дрожащей рукой Хината ковырялась в пыли, пытаясь зарисовать на полу мутные пятна, протекающие в сознании туманом. От указательного пальца отошел кусок ногтя, и грязь мигом забила нежное подноготное месиво. Путь к нему лежит на перекрестках теней. Тени… Инь. Значит, путь там, где пересекаются мысли. Нет. Источники мысли. То, что тянулось к богине в зеркалах… Хината вывела первый изгиб иероглифа «тень» и тут же стерла. Схематично набросала человечка и оттянула от груди линию. Чтобы боги откликнулись, нужно отдать им всю душу. Дала линии человеческую форму — очертаний сáмой души. Только ли инь — душа? Не сейчас, не так уж важно. Для перекрестка нужна еще одна тень. Хината сгребла пальцами остатки сухой грязи и вывела второе существо с его тенью, так, чтобы тени пересеклись. На месте пересечения пыль чуть размазалась. «Быть может… в этом и суть? Чтобы слиться с другим и потерять свою форму?» Теперь ты будешь на перекрестке, ты и Девятихвостый Демон. Если вы только сможете слить свои души… Хината затерла рисунки ладонью. Понятно, почему госпожа Мито говорила о Девятихвостом как о проводнике. Божественное Древо питалось жизнью, питалось и духовной энергией тоже, а значит, порожденные из Древа биджу… «Прямо как эти маски». Сколько за ними крутится душ? Жизней? Историй? Сверху раздалось тихое мяуканье. Хината подняла голову. Келья, где ее держали, располагалась под землей, лишь полукруглое окошко у потолка давало немного воздушного света. В прутья решетки сквозь замороженную траву протиснулась полосатая мордочка кошки. Котов здесь было удивительно много. Назойливые, любопытные, они путались в ногах, когда слуги Дайме и Бадзу вели ее от ворот к надзирателю, а теперь околачивались над ее камерой. Как будто звали. В горле зачесалось, и Хината чихнула в ладонь — тихонько, чтобы не спугнуть ненароком мохнатого гостя. Грустная серая роба, которую выдал ей надзиратель, ощущалась очень холодной. Совсем не грела. Мимоходом кольнула жалость к другим заключенным: не здорово зимой в женской тюрьме. Придатки могли застудить… «Не о том надо думать», — одернула она себя, но мысль все равно заметалась дальше. А вдруг Боруто точно так же мерз там, в другом мире? У нее самой все внутри коченело, когда малышом он едва одетый выбегал резвиться в сугробы. И почему нельзя было вернуться туда? В то время, когда его еще можно было поймать в теплое одеяло из шерсти и укачать на груди? Полуосознанно пальцы провели по ребристым костям, вжимая в сердце призрачные те ощущения. Сопенье, нежная щека, легкий пушок светлых волос… «Мой ребенок». Каналы кейраку больно прожгло разрядом: тревога погнала по телу чакру. Хината выгнулась, подавила вскрик. Тише, спокойно… Она поникла, глубоко дыша, чтоб поскорее загасить шок от болевого щелчка. Ничего страшного… Просто запирающее фуиндзюцу. Она должна выбраться. Ведь у нее был ответ.

* * *

Под подошвами отпружинила ветка, другая, десятая. Закат проскользнул холодно и незаметно, маячащий впереди Боруто уже расплывался в сумерках. Сарада задыхалась. От беспрерывной гонки кололо в боку. Куда этот дурень так торопился? В лесу совсем обезумел. И как это в нем, бессознательном, появилось вдруг столько выносливости? Боруто, которого она знала, был спринтером. Вовсе не бегуном на дальние дистанции. В лопатках и шее скопился мокрый жар от влезшего за шиворот выдромяка. Сарада едва сдерживалась, чтобы не сбросить с себя куртку и заодно этот горячий шматок меховой шубы. — В Исахая направляется Боруто, — вдумчиво обронил Шино-сенсей, поравнявшись с ней. «…совсем не запыхался?!» — опешила Сарада. — Как вы определили? — поинтересовался Мицуки. Таким же ровным незапыхавшимся тоном. «Еще один киборг. Шаннаро!» — Самым оптимальным он следует маршрутом, если не учитывать возможностей дирижабля и поезда. — Он без сознания! — вырвалось у Сарады. — С чего вы взяли, что он может… «…оптимизировать маршрут». — Движется Боруто тем путем до Исахая, который избрал бы слизевик, растекаясь по соответствующему рельефу в поисках источника пищи. Сарада поперхнулась. — Не отказывай товарищу в способностях одноклеточного, — назидательно изрек Шино-сенсей.

* * *

Скрежет ключа в замке. Лязгнула тяжелая дверь. Хината вся напряглась. Пробить эту дверь она бы не смогла, но отключить человека голыми руками… Для этого не требовалась чакра. — Узумаки Хината, — объявила заглянувшая монахиня. — Ты пойдешь со мной. Тебя зовет к себе Священная Матерь. — Как скажете, — тихо отозвалась Хината, привстала с лежанки и смиренно поплелась к выходу. Из проема понесло сквозняком. Она протянула руки, чтобы крепкий замученный сторож застегнул на запястьях наручники, и, шелестя робой, двинулась за монахиней. Кокон каменных коридоров окунул их в застойную темень, которую едва разбавляло свечением от подвешенных под сводами фонарей. Фонари обжигали оранжевым светом гнилые доски под потолочными арками, временами выхватывали морщинистые разломы на лице провожатой, отбрасывали глубокие тени под выступами. У ног густело болото из слабо прогретого рыжиной мрака. Как хозяйка, Хината расположение источников света не оценила. Но очень оценила как захваченный шиноби. — Извините… — осторожно окликнула она. Сторож напрягся, судя по ритму дыхания, и жестче стиснул ее плечо. — Почему Священная Матерь позвала меня? — Это традиция, — емко поделилась монахиня, уставившись на нее своими строгими глазами. — Каждая вновь прибывшая грешница, совершившая святотатство, должна исповедаться Матери. — Вот как… Исповедаться… Значит ли это, что их со Священной Матерью оставят наедине? Тревожно колотилось сердце. Не могло быть все так просто. Не могли оставлять преступниц, пусть даже скованных в печати и цепи, наедине с обычной женщиной. Вполне возможно, что Матерь — мощный и опытный воин, подобный монахам из Храма Огня. Возможно, лучше не рваться напролом из этой древней тюрьмы, где ее сносно приняли, не рисковать еще больше репутацией Наруто-куна. Покаяться, аккуратно заручиться расположением ключевых… Она бы так и сделала. Если бы в зеркалах Храма не наметился путь. Если бы в запасе было хоть немного времени. Если бы Боруто жил себе в той параллельной Конохе, зная, что можно просто ждать. Что мама и папа обязательно протянут ему руки. Из-под лестницы выскочило нечто быстрое, мелкое. Кошка. Очередная. Хината поднялась по трухлявым ступенькам. Надземная часть крепости ощущалась намного свежее. Людей здесь сновало больше. За окнами можно было разглядеть, как послушницы, согнувшись, работают во дворе. — Это покои Священной Матери. Монахиня ввела ее в небольшую комнату. За ними прошмыгнул кот и потрусил к целой кошачьей стайке, примостившейся у ног высокой, даже мужеподобной женщины. Женщина стояла спиной; плотная накидка до пола не скрадывала резкость плеч… — Я привела ее, Священная Матерь. — Хорошо, — от этого голоса у Хинаты замерзло нутро и глаза чуть не вылезли из орбит. — Можешь идти. Монахиня склонила голову и спокойно скрылась за дверью. «Что… что происходит?» — С-саске-кун… — пролепетала Хината. — Ты… Священная Матерь? Она рефлекторно сглотнула. Хватило одного хмурого взгляда из-под капюшона, чтобы все глупые вопросы застряли в горле. В конце концов… это просто Учиха Саске. В одеянии главной монахини. Распоряжающийся другими монахинями. — Хината, — окликнул Саске. — Что происходит? Их вопросы друг к другу на удивление совпадали. — Что именно… что именно тебя интересует, Саске-кун? — В Конохе гей-парады. Репрессии. Смертные казни. Биологическая угроза из-за какой-то крысы… — Крысы? Ты, наверное, про выдромяка… — …инцест и издевательства над шкетами. Наруто — главный враг страны Огня. Жена Хокаге в тюрьме за терроризм, — терпеливо перечислил Саске-кун. — Меня интересует все. «Почему ты пришел именно ко мне? Могу ли я доверять?..» Хината опустила глаза и вновь наткнулась на разномастное кошачье сборище. Нахмурилась, потому что все эти довольные кошки, нежно льнущие к ногам Саске-куна, навеяли образ Макото-сенсея из Храма Огня. Неужели… — Прикормлены, — кратко пояснил Саске, видно, проследив ее взгляд. — Мной. И издревле — моим кланом. Тот дерзкий шмат меха, Макото, в том числе. — О… — протянула Хината. Выходит, Макото-сенсей, чтобы спасти ее, позвал самого… — Ну?.. Так почему ты здесь? — Мой сын пропал в другой реальности. «Бывает», — говорил весь вид Саске-куна. — Мне нужна была информация из Храма. Я проникла тайно, чтобы не терять времени, — сцепив ладони, поведала Хината. — Нашла то, что искала, но… меня обнаружили. — И потому Наруто теперь отвечает перед Советом Дайме? От тяжелого голоса Саске ее передернуло. — Я замарала репутацию Наруто-куна, но как-нибудь… я исправлю, — пообещала она. — Понесу наказание, только я одна. И все же… прежде всего мы должны спасти Боруто. — А вы сможете? — усомнился Саске-кун. Хината отчаянно кивнула. Когда-то она не могла воспротивиться даже отцу. Сейчас, чтоб только обнять сына, она была готова выйти против страны Огня. — Ладно.