Мания

      Засыпая, Стив всегда представлял себе одно и то же. В голове удивительно четко рисовался тихо входящий в помещение Тони, — Стиву даже казалось, что он слышит звук его шагов, — потом он ложился позади и обнимал Стива поперек груди одной рукой, пока Стив устраивался на второй. Так было проще уснуть. И Стив действительно слышал шепот Тони, желающий ему спокойной ночи, слышал его дыхание над ухом и тихонько счастливо улыбался в темноте.       Было очень жаль, что такое приходилось воображать, но воображение спасало от боли неразделенной любви, давно терзавшей износившееся сердце. Если бы Стив мог, он бы оставил шрамы себе прямо на сердце, на том органе в груди, что перекачивает кровь по организму. Было невыносимо чувствовать их, но понимать, что на деле сердце цело и невредимо. Но Стив чувствовал! Шрамы, которые иногда от чего-то ныли, словно переломы, реагирующие на изменение погоды. Но поранить сердце он все-таки не мог при всем желании, и воображение осталось тем единственным, что его спасало. К тому же, он мог действительно представить все очень реальным.       Иногда он просыпался с синяками на руках, груди. Один раз след появился даже на шее. Стив не дурак, он обратился за помощью, но ему ответили, что такое бывает. Что иногда неприятные сны кажутся настолько реальными, что он сам себя невольно травмирует. Но сны у Стива были очень даже приятными. Он был с Тони. Он брал Тони у стенки, на кровати, в машине и даже в собственной палате. Иногда Тони брал его, и это тоже было более чем божественно. Тони и был божеством для Стива. Стив решил, что наверное синяки — следствие того, что иногда его подсознание действительно рисовало в воображении сексуальные игры с фиксацией рук или даже с легким удушением. Тони это нравилось, как ему казалось.       А когда он засыпал в Бруклине, на своей временной квартире, то, бывало, ощущал, как обрастает вокруг холодной травой. Она была покрыта корочкой льда, но тем не менее гнулась и извивалась, словно живая. И снова он чувствовал себя где-то на поле боя. Упавшим, страдающим от боли, потерявшим всякие силы подняться и продолжать. И спасал только Тони. Всегда только Тони.       Но здесь и сейчас Стиву иногда казалось, что он слышит чужой голос, не Тони. Пока воображение кричало о том, что это он, разум убеждал, что Стив просто уже успел подзабыть, сердце болезненно сомневалось.       Тони бы никогда не назвал бы Стива «гомиком». Даже в реальности. А этот голос назвал.       Стив не помнил, как проснулся. За завтраком он думал, что где-то стукнулся спиной и забыл, потому что она немного болела в районе поясницы. У него всегда при себе был альбом с рисунками Тони, поэтому он на целых два часа заперся в своей палате, просматривая его. Ему нужен был Тони. До боли в сердце, до слез, наворачивающихся на глазах. Тони. Только он могу бы ему помочь, что бы ни случилось. Сегодня Тони был нужен особенно сильно.       Во снах все иначе. Во снах он понимал, что Тони рядом, и что Тони любит его. Во снах он верил и радостно обнимал, гладил по волосам, целовал во все доступные места. Стив даже мог поцеловать сердце Тони, сияющее синим цветом реактора. Прекрасное, доброе, пылающее сердце героя. Это было самое интимное, что во снах дарил ему Тони.       Во снах у Стива не было остальной конкретики. Кроме него и Тони все плыло цветными пятнами и невозможно было понять, где они и на чем. Сны были более непонятными, нежели дотошное воображение художника, продумывающего все до мелочей, в них изредка бывали только острые стебли дикого шиповника, оплетающие их с Тони обнаженные тела. Очень часто Стиву казалось, что они растут даже внутри его головы, но Тони все равно был рядом.       И Стив его очень за это любил.       Стив его просто любил. Во всем.       Тони приходил к нему примерно три раза в неделю. И если в этот день у Стива были синяки, то их замазывали, чтобы понапрасну не заставлять гения волноваться. Стив это полностью одобрял, а потому и не противился, хотя прикосновения к шее заставляли сердце биться чаще. Почему-то было необъяснимо страшно.       И вот опять накануне прихода Тони, ночью он слышал чужой голос, он видел чужие тени, он ощущал странное покалывание в области рук и туман, окутывающий разум. Холодный, космический вакуум, и такой же вызывающий рвоту, как космическая нагрузка. Стив понятия не имел, что происходит. Его сознание играло с ним злую шутку, переходящую все границы. До того, как погрузиться в ледяную черноту, паника успевала подняться в груди вместе с адреналином, а в голове начинало стучать одно сплошное: «ТониТониТониТониТони».       — Тише, Роджерс, — слышал он, медленно умирая. Разумом, душой и, кажется, частичкой сердца. И опять были кровавые слезы, попадающие на язык.       Но на утро он снова увидел Тони, понимая, для чего смог проснуться. Ему снова замазали синяки, и он снова совершенно о них забыл, пытаясь понять, что сегодня снилось Тони, рассматривая его глаза и волосы, поглаживая их контуры руками по стеклу. Тони не был против и не поднимал его на смех. Хотя, Тони бы в любом случае не поднял.       Тони смотрел на него как всегда с теплом и нежностью, с капелькой непонятной Стиву боли и растерянности. Он как всегда что-то шептал, кивал и тоже надеялся ощутить тепло рук Стива сквозь стекло. Сам Стив именно на это и надеялся, но у него еще ни разу не получилось.       Но в этот раз что-то пошло не так. Взгляд Тони скользнул по его руке к запястью, а потом дальше, где сквозь широкий рукав словно в конце небольшого тоннеля виднелся трицепс, и карие глаза мгновенно помрачнели. Они метнулись к глазам Стива и каким-то неведомым чутьем опустились к шее, тщательно ее осматривая. Стив видел, как Тони стиснул челюсти, как чуть-чуть съехались к переносице его брови и как в глазах заиграла ярость. Прямо как однажды, когда Стив попытался поцеловать его, но был оттолкнут. Это была какая-то ссора, но какая Стив уже и не мог вспомнить.       Но что он сделал не так сейчас?       Стив отшатнулся от стекла, когда кулак Тони глухо стукнул по стеклу, но сердце в тот же момент громко бухнуло об грудную клетку, потому что Тони снова поднял на него глаза. «Стив», — сказали его губы. Затем что-то еще, какую-то фразу, но это был уже не шепот. Тони действительно говорил с ним. В голос.       — Стив! — голос Тони прорвался даже сквозь прочное звуконепроницаемое стекло. Стив буквально услышал, как напряглись его голосовые связки. — Что они с тобой сделали, Стив?!       Стив не знал, что с ним сделали, но знал, что очень давно не слышал, как Тони зовет его по имени. Не слышал в реальности. От этого на секунду закружилась голова, которая пыталась понять, когда в последний раз фантазия слишком ярко умещалась в реальности. Думать об этом было нестерпимо больно. Еще и Тони на кого-то начал кричать по ту сторону, а двое охранников рядом со Стивом решительно шагнули к нему, неизвестно когда успевшему схватиться за собственную голову и начать тянуть свои волосы.       Все смешалось и опять поплыло пятнами. Стив не мог ни на чем сфокусировать зрение. Мысли скакали из стороны в сторону, словно головы каких-то животных в игре, где нужно успеть ударить их молотком. Вокруг свет, темнота, свет, темнота, какие-то ощущения, словно его схватили за руки, — Стив упал на спину, стал кричал, — и был Тони. Тони был единственным, на чем все-таки мог зацепиться взгляд. Стив жмурился, пятна и слезы разъедали глаза, но он видел и слышал Тони, а значит не мог просто так сдаться.       — Тони! — выкрикнул он, задыхаясь в собственных стонах от потери в реальности и фантазиях. Он знал лишь, что Тони где-то рядом. — Тони!       Тони!       Теперь Стив даже не знал, что кричат его собственные мысли, а что он кричит в реальности. Каким-то чудом он умудрился услышать звук зазвеневших стеклянных капсул с лекарствами и понял, что сейчас его снова собираются временно убить. Паника перед темнотой еще сильнее взорвала мозг изнутри. В голове и на губах вновь и вновь повторялось лишь одно имя, имеющее исцеляющее свойство.       Но случилось чудо. Кто-то оттолкнул от Стива врачей, а потом встал прямо между ним и ими, защищая. Тони словно рычал, Тони заметил, как болезненно поморщился Стив, оседая на пол, Тони чего-то требовал, Тони сел рядом со Стивом и обнял его, прижимая к себе и успокаивая словно маленького ребенка.       Стив заглянул в карие глаза и не увидел там привычной уже боли, только странную уверенность и безграничную заботу. Теплые — даже горячие — руки касались его плеч, задевая обнаженную кожу, и это казалось очень странным, давно забытым ощущением. Сколько же времени подобное происходило лишь во снах и фантазиях? Почему сейчас все казалось таким реальным? Четкая картинка, посторонние звуки и люди — не то, чтобы Стив себе никогда не представлял подобных ситуаций, когда Тони его от всего спасает, но сейчас было что-то неуловимо другое.       Мысли скакали из одной в другую, не успевая заканчиваться. Чем-то напоминало нелепый видеоролик с нарезкой диалогов из разных фильмов по одной-две секунды каждый. Или настольный хоккей в парках развлечений, где шайба иногда начинала стучаться об стенки поля так быстро, что глаз за ней не успевал. Сердце билось в такт этой шайбе и Стиву даже казалось, что он слышит звон в голове, слишком уж яркая была ассоциация.       Все было очень ярким. И Стив подумал, что раз это сон, то он может позволить себе некоторые осознанные вольности.       Подавшись вперед, Стив обнял руками лицо Тони и смял его губы своими в поцелуе. Тони выдал какой-то удивленный звук, по его телу прошла дрожь, и он вот-вот должен был напрячься и начать отталкивать Стива от себя. Но вместо этого он вдруг крепче ухватился за белую рубашку и ответил на поцелуй так, словно от этого зависела его жизнь, и настала уже очередь Стива удивленно застонать. Стив целовал не в силах оторваться, потому что Тони сейчас был его кислородом, потому что без него он просто не смог бы дышать, он чувствовал это той густой массой, что постоянно давила на грудь изнутри. На кончиках пальцев вдруг начало покалывать, а в голову залили свинец. Поцелуи были слишком реальными и Стив пытался, но не мог разорвать эту фантазию, да и не хотел. А если это реальность, то…       — Стив. Стив, посмотри на меня, — голос Тони вновь позвал его, и Стив открыл глаза, вдруг осознавая, что они горят от слез.       — Тони, — простонал Стив, не веря тому, что вновь слышит и видит Тони.       — Я здесь, Стив. Все хорошо. Тебя больше никто-никто не тронет, слышишь? Что бы они ни делали, я такого больше не допущу, — он погладил его по светлым волосам, и Стив почувствовал, как слабеет от этого магического ощущения рук гения. Тони был гением и божеством во всем. — Я люблю тебя, слышишь, Стив? — Тони заставил его посмотреть себе в глаза и повторил с расстановкой. — Я, Тони Старк, люблю тебя, Стива Роджерса, в богатстве и бедности, в горе и радости, в болезни, черт возьми, и здравии. Я люблю тебя, Стив. И никто больше тебя не тронет.       Что-то щелкнуло в голове у Стива. Что-то смяло его подобно упавшему дому. Что-то стало очень-очень сильно биться в груди, рвясь наружу. Ему показалось что он сходит с ума. И что-то еще было в этих словах о том, что никто больше его не тронет. Какой-то узелок страха и ужаса развязался в душе, выпуская залежавшиеся эмоции.       И произошел взрыв.       Стив резко замолчал, оказавшись в полнейшей тишине. Даже в голове у него не было ни звука. Тони позволил ему осесть на пол, немного отстранившись. Стив несколько раз моргнул, обводя присутствующих взглядом. Почему-то осознал, что сидит на полу, а рядом был ЕГО Тони.       На небольшом столике стоял железный лоток, в котором лежали шприцы и ножницы. Секунду Стив смотрел на них, а потом вдруг рванулся к ним, вскакивая с пола.       Вокруг вновь поднялся крик.

***

      Тони смотрел на то, как Стив рисует в гостиной их дома, и пытался не думать о том, как сильно это похоже на то, что у них когда-то было. На Стиве была простая клетчатая рубашка, на его волосах играло вечернее солнце, и он был таким счастливым и спокойным. Казалось, что вот-вот усмехнется, отложит блокнот и посмотрит на Тони со словами «Вместо того, чтобы любоваться, подошел бы и составил мне компанию».       — Зачем ты его сюда привез? — Пеппер как всегда умела задавать правильные вопросы.       — Его там насиловали, Пеп, — негромко ответил Тони, уже зная, что Стив так и не понял, что там с ним творилось.       — Я это уже знаю. Ты должен был его забрать, но зачем привез именно сюда?       Тони перевел взгляд на Пеппер, формулируя ответ. Он знал, что та и так понимает, что к чему, даже лучше него самого, но должен был сам это озвучить.       — Я надеялся, что это ему поможет, — он снова посмотрел на Стива. Тот смахнул частички ластика с блокнота и поднял его перед собой. — Того врача повезли в операционную, но хотя бы спасли. А Стив… Через десять минут его заберут в другую клинику. Я не могу позволить, чтобы он еще кого-то ранил.       А Стив продолжал рисовать, не поднимая взгляда от листа.