Краски

      Он осматривает сферу каракуль, вертит черепушкой, но так и не может уловить знакомую фигуру. Дрим не оставит художника, ну хотя бы потому что они друзья? Солнышко не может быть полностью уверен в данном утверждении — в их взаимопонимании всё так спутано, что легче оставить условные обозначения. А лучше в них вообще не разбираться, спокойнее будет. Ну, в крайнем случае, он ему своеобразная нянька. Дрим не знает смеяться с этого или плакать, а возможно всё вместе, ибо выходки радужки кроме чувства побиться черепом об стенку ничего не вызывают. Впрочем, на весь мультиверс психов хватает.       Но вот только аморальный и бездушный идиот — фактически один.       Он усмехается, чем чёрт не шутит, он и сам-то не самый моральный скелет.       Мечта не чувствует поддельных эмоций. Значит, появление Инка будет внезапным, впрочем, как и всегда, этот чернильный скелет выбирает довольно интересные моменты времени и способы появляться. Скелетик с золотыми зрачками вздрагивает, когда на плечо ложится костлявая рука в перчатке.       — Привет, Дрим. — Его белые зрачки-точки смотрят в саму душу, заставляя сжаться в комочек. — Что ты хотел?       — Инк, — собраться с духом, отключить инстинкт опеки и волнение — довольно сложно, но делать особо нечего, — Что за чертовщина?       Художник моргает, словно ничего не происходит, словно не было этого требовательного тона в голосе Мечты. Он наклоняет голову в бок, утыкается костяной щекой в мягкий исписанный записями шарф и смотрит сквозь скелет. А ведь всё могло быть иначе, но что сделано, то сделано. Наверное, он потом пожалеет, как только эмоции вновь появятся. Краска слишком быстро выветрилась, возможно, стоило выпить еще парочку флакончиков, тем самым продлив их действие, а не пытаться угадать с цветом перед его как бы другом.       Ему же простительно?       Он ничего не чувствует, пусто. Эта дыра в области его души всепоглощающая, не дающая ровным счетом ничего. Дрим вздыхает, тяжко и так громко, что Инк уверен он бы закинулся голубой краской лишь бы показать реакцию, лишь бы не быть тем, кто есть и не отталкивать Мечту больше нужного. Он не хочет быть один, ему нужно общение и присутствие кого-нибудь рядом, а не белая Антипустота, которая лишь усугубляет его бзики. Эррор ведь такой же, они чем-то похожи…       — Попрошу не совать свой отсутствующий нос в мои дела. — Инк смотрит на краску, но не трогает, его руки подрагивают, норовят схватить какой-нибудь флакон, но он держится. — Я же не сую.       — Это мои слова. — Отзывается мечтатель, вытаскивая одним резким движением краску.       Художник моргает и смотрит на серый флакончик, что издевательски поблескивает. Возможно, мечтатель догадался, возможно, скоро придётся объяснять произошедшее. Он не хочет этого.       Это странно, но выхватить его Инк не пытается, видимо не считает нужным. Дрим тоже не очень рад своим действиям, но эксперименты требуют жертв, он уяснил это, когда чернильница оправдывал свои действия. Флакон художнику не столь важен, как например его цвет. Это естественно не самый лучший путь, но назад уже не повернешь. Он не хочет поворачивать, сейчас это станет их проблемой.       Дрим схватил что-то яркое?       — Да, — он кивает, скорее для себя, — Конечно, ты и Найтмер сами разберётесь. — Видят звёзды — он не хотел давить на это, но какая разница, когда пределов нет. — Я не сомневаюсь.       — Найтмер — полностью моя проблема. — Спокойно произносит солнышко. А его отношение к брату уже совсем другая история, Инк же его задеть пытается. — Я несу ответственность за его действия — не ты.       Ответственность они несут чаще вместе, но да — Кошмар это ответственность Дрима, а Эррор его. Радужка имел в виду нечто иное, и он знает, что Мечта понял, на что он намекает, но проигнорировал. Он же не слепой, заметил, как две тусклые точки были отведены в бок, может Дрим и изменился чуток, но старые привычки будут с ним всю жизнь, а одна конкретная будет разъедать его мораль, приносить боль, к которой за столько времени приспосабливаешься. Он, наверное, это знает, краска дала понять много эмоций.       Это все притворство, он врёт сам себе.       — Я о твоих…       — Будь добр, быть не прямолинейным. — Прерывает его Дрим. — Ты не пил краску?       — С того момента как мы разошлись. — Он пожимает плечами, не в его ситуации. — Нужды не было.       — О звёзды. — Дрим протягивает флакон с розовой краской, но потом резко прижимает к себе. — Инк, ты хотя бы понимаешь что делаешь?       Художник хотел было схватить свою вещь, но мечтатель не дал этого сделать. Он покачал головой и вымученно улыбнулся, такое он позволяет лишь перед защитником альтернативных вселенных. Надо проверить одну вещь, Сон не идиот и замечает слишком много.       — Нет. — Он держит его большим и указательным пальцами. — Инк, что это за цвет?       — Это… — он смотрит на цвет краски, вглядывается и пытается понять, что же это.       Дрим ждет ответ, но что-то подсказывает, что не дождётся.

***

      Цветные глаза смотрели на шарф, он не понимает, что такого в этой вселенной и чем она так отличается. Она довольно старая, а главное целая, относительно не тронутая теми неизвестными синими нитками, которые он находил время от времени. Это наваждение не даёт покоя, мультиверс не столь беспомощен как кажется, он это знает. Но эти паучьи сети оплетают её, не трогают, но одно неверное движение и белоснежные клочки бумаги усеют пол. В его мире это норма, вселенные пропадают, какие-то он отстаивает, и они живут, процветая и даря создателям покой, но эти нитки портят всю систему. Он не знает, как надо с ними бороться, в этот мультиверс было вложено слишком много усилий.       Но вот беда, ему в какой-то степени все равно. Пока существуют исходники — все хорошо.       Даже тому существу, что плетёт эти сети — плевать. Ему, честно говоря, плевать на всё, кроме шоколада. Он уничтожает сокровища создателей, в то же самое время, являясь чьим-то творение и сокровищем. Иронично, смешок вырвался неосознанно. Это так интересно, вести игру, не зная с кем. Они не пересеклись ни разу.       Ну, отбитый интерес это еще не все изюминки.

***

      Найтмер и Эррор сговорились, их цели несколько совпали. Партнёрство у этих двоих такое идеальное, а все дело в том, что псих — психа понимает. Отряд кошмариков на стенки лезть готов, они на это не подписывались, в крайнем случае, не знали на что подписались. Разрушитель был приятно удивлён данному известию, всё складывалось как нельзя лучше. И вот теперь один пополняет свои силы негативными эмоциями, смакуя момент и раздавая приказы направо и налево, а второй откровенно чудит. Скелет с чёрными костями, не обращая внимания на происходящее, начал свои махинации и видимо не рассчитав — выдал их Инку, хотя, зная яблочного идиота, их засекли еще с начала всей операции.       Ну, с кем не бывает, надо же ему как-то учиться на своих ошибках.       Кошмар не обращает внимания на махинации, все равно он не понимает, что творит глючный идиот. Ему куда важнее держать всё под контролем, а то, зная самовольничество некоторых личностей, они рискуют запороть всё. Он, конечно же, потом отплатит идиотам гоняющимися за уровнем, но всё же вынимать стрелы из светлой магии довольно больно. Дрим та еще заноза, но в последнее время Найт замечает явное помутнение рассудка у брата. Его негатив довольно специфичен, он же раньше слишком много ревел, на фоне такой-то кутерьмы — простительно, а сейчас язык за зубами держать не может.       Это даже как-то необычно, Кошмар не против таких родственных связей. Хотя солнечный ублюдок продолжает реветь, когда думает что рядом нет никого. Приятно знать, что его старые привычки остались, Кошмарик всё еще может довести братца ради развлечения.       Ну, а пока он продолжит концерт и выиграет время глюку.       Эррор моргает, его зрение опять подводит. Где-то в куртке есть очки, красная оправа заманчиво манит её взять и не издеваться над собой. Конечно же, он еле цепляет свои очки и пытается напялить их, попытки этак с третий он это делает. Озарение не заставляет себя долго ждать и вот размытые синие пятна стали более контурными и обрели форму.       О, та он действительно чудил. Синие нити продолжают оплетать чужие, они так похожи на его собственные, но все же эти прочнее, их нет возможности порвать. Но вот странность: они не причиняют вреда, просто оплетают код и ничего более. Он не уверен в своих же предположениях, эти нити чуточку светлее, а их код слишком искажен. Даже больше чем его собственный, это так странно. Кто-то пытается считать эту вселенную?        — Этот пиздец конца и края не имеет. — Подмечает про себя глюк, только этого им не хватало. — Что это?

***

      Мечта удивлен. Можно было бы сказать, что удивление граничит где-то рядышком с истерикой, но есть один факт, что держит его в относительном порядке — зрачки у чернильницы движутся осознано. Значит, он не ослеп, нет особенных причин для беспокойства, возможно у него просто зрение просело. В это верится с трудом, даже Эррор с его довольно странным зрением умудряется навешать им по шее и различать цветные пятна. Дрим смотри в пугающие глазницы, ищет ответы на вопросы. Рассматривает реакцию.       О, он, кажется, понял, но лучше услышать полную картину.       Сон угодил прямо в слабое место, понял значит или еще не совсем. Инк не знает, как точно нужно отгадать цвет, он не имеет представления, что за флакон сейчас перед его носом. Было бы логично предположить, что это не черный и не белый, эти цвета он слишком хорошо определяет. Возможно жёлтый, но не может быть всё так просто. Посмотрев на оставшиеся баночки, он в лишний раз убедился, что это не поможет.       — Дрим, я… — художник замолк. Как же, однако, хорошо складываются дела. Эррор рушит вселенную, он чувствует. — У нас проблемы.       — Я чувствую, — слишком большое количество негатива, видимо братец с компанией решил объявиться, — Мы продолжим, но потом.       Радужка кивает. Это, конечно же, ни черта его положение не спасло, но хотя бы оттянуло неизбежное. У него есть время испробовать всю краску и определить цвет, Дрим так и не вернул флакон, но так даже лучше. Мазнув немного неизвестной краски, он почувствовал радость, значит в ручонках не жёлтая.       — Идём. — Разноцветные звездочки, что немного отличались друг от друга, уставились на Сон, он лишь кивнул. Не смотря на удачный выбор краски, ему как-то противно за свои слова. — Прости за все что наговорил.       — Я не обижался.