***
Теперь же пережитые события, хоть периодически и всплывали прямо перед глазами Томпсона в виде призраков, не имели такого веса, как в те далекие годы. Ловчий почти не чувствовал ответственности за содеянное. Никто просто не привил ему глубокой морали, хотя он и понимал, что поступил плохо, чертовски плохо. Благодаря его неустойчивой психике и неуравновешенному характеру властительница сумрачных угодий могла сколь угодно долго направлять бывшего пленника дома Томпсонов по следам выживших. Он убивал их, испытывая то ошеломляющее, яркое чувство, которое, похоже, приводило в движение всю его сложную, запутанную конституцию. Терпение и опыт сделали его действия отточенными и быстрыми. Глубокие и рваные раны, которые оставляла его пила, обрывали любые шансы на побег, а молот запросто дробил кости. Впрочем, Сущность позволяла пришельцам сбегать даже с чудовищными травмами. Лишь бы только они играли по ее правилами и надеялись на временную передышку, как на единственную цель в жизни. Томпсон не так давно понял, насколько поверхностен обман, как нелепо расставлены декорации, как смехотворна мистика их общего пребывания в этой…Тюрьме. В этом-то все и дело... Ни в том мире, ни в этом не было и намека на свободу. Клетка, какой бы просторной она ни казалась, оканчивалась непроходимыми стенами, ненавистными ограждениями.***
- Я не могу… - Произнесла Клодетт еще раз. Сидя на коленях, Младший с тоской, застывшей где-то за мутными зрачками, смотрел в ее сторону. Толку просить о том, чего Сущность не одобряет... Вероятно, где в голове девушки тогда тоже звучал голосок призрака, подосланного Хозяйкой-Паучихой. Лапки искусно перебирали нити паутины, правильно подбирая слова, образы, эмоции, внушая истину, что останавливало от совершения необдуманных поступков. Томпсона больше не мучило удушье, лишь сухость в горле и боль напоминали о том, как силен был захват цепких черных хелицер. Ему не хотелось бы испытать это вновь, но сейчас долгожданный переход от охоты к диалогу занимал все мысли. - Не могу, понимаешь? – осторожно добавила девушка, заметив, что оппонент не слушает. Безымянный дернул головой, посмотрел на Клодетт еще немного, затем упер ладонь в колено и поднялся, вытянувшись во весь недюжинный рост. Морель сделала еще два шага назад. - А то! - буркнул Томпсон, поворачиваясь спиной, полностью уверенный, что выжившая ничего не предпримет. Получить удар в такой момент он бы не счел чем-то из ряда вон выходящим. Всю жизнь Младший только и делал, что терпел неудачи, доверяясь обманщикам. Люди относились к нему враждебно, не считая нескольких исключений, потому недоверчивость стала для него второй натурой. И все же... Выжившая, как он и предполагал, не решила использовать оружие в последний доступный момент, а так и осталась стоять у деревянной перегородки. "Конечно, только не ты..." - Ага… - она поправила очки дрожащей рукой, но не отошла. Ее интерес мог закончиться верной погибелью, но, к счастью для Клодетт, Безымянный не был настроен на жестокость. Не сейчас. Их недолгий диалог вымотал его, лишил азарта, словно тяжелая работа. Слова забирали много сил. - Не пот-тдумал… - Я так и поняла. - Ага… Диалог затягивался и становился…Неловким? Тем не менее девушка не хотела бездумно упускать возможность изучить опасного врага. Может быть, она пыталась понять, что же все-таки произошло с ним? Почему он опустил оружие и предложил ей занять его место? Может, это шанс на побег...Настоящий побег, а не обманку, которая лишь возвращала их всех к исходной точке?! Надежда, загоревшаяся в сердце Клодетт, будоражила Существо, которое питалось этой драгоценной амброзией - целебным коктейлем из добра и зла. - Вошпем… Не стой. Иди. Работай… - недовольно посоветовал Томпсон, махнув рукой в сторону оставленного генератора. Стыд сильнее обычного сдавливал челюсти, и ловчий едва мог проговаривать слова. На самом деле в его голове их рождалось великое множество, но вот исполнение хромало за недостатком практики, особенно сейчас, когда он так бездумно подставился. Поддавшись слабости, один из подданных Сущности пропустил все на свете и сожалел об этом безмерно. - Прости? – выдержав ошеломительную паузу, спросила Клодетт. Теперь в ее голосе чувствовалась уверенность, которой не было еще пару минут назад, когда она в нерешительности переступала с ноги на ногу, ожидая его реакции. - Что? – не понял ловчий, склонив голову набок. - «Работай» - это что такое было? – не унималась девушка. Морель сложила руки на груди, заговорила громче, видимо, решив, что он плохо слышит. - Ну-у-у… - Где это сказано, что мы должны тебя слушать? - Хм, - он застыл в полном недоумении, потирая предплечье, кожа которого была стянута вдоль жирным рубцом. Время от времени старые раны зудели, словно их нанесли только что. Прежде необходимость подчиняться воле убийцы исходила от, непосредственно, боязни перед болью и смертью, поскольку только кто-то из подданных Сущности мог превратить попытку выбраться из замкнутого мира в кровавую бойню. Таким образом, выжившие подстраивались, слушались разрушающего сознание стука сердца. - Никто не сказал. Вы... - он кивнул на Клодетт, но не подошел ближе: застывший в траве молот словно прочертим между ними незримую линию, переступить которую приравнивалось к табу. - Вы это и телаете всегда. - Да, именно это мы и делаем, - осуждающе ввинтила девушка. Тут злость сменилась обезоруживающей грустью, и глаза за стеклами очков стали более тусклыми. - А еще пытаемся сбежать отсюда. - Это непросто... - фыркнув, произнес ловчий и тут же пожалел о сказанном.- Что? - она воззрилась на оппонента не с удивлением, скорее девушку поразило его полное понимание происходящего.
- И не смешно...Не смешно... - Томпсон несколько раз быстро кивнул и почесал затылок. Не так давно он сам успешно продемонстрировал полное нежелание оставаться в мире Сущности. Так к чему было бахвалиться сомнительными достижениями? В сумеречных угодьях обрели скорбный удел и куда более опытные и жестокие убийцы - настоящие звери. Стоило ли говорить о том, как здорово находиться в роли забойщика, зная наперед, что никто не убежит надолго и никто не даст отпор? - Еще увидимся, - безразлично добавила Клодетт и поторопилась скрыться в лабиринте сухих перекрытий. Ее явно не радовала перспектива повторной встречи. Миниатюрная фигура выжившей промелькнула за перегородкой, но вскоре остановилась. Голова девушки появилась в широком проеме. - Подожди. Что ты собираешь делать теперь? Я совсем не слышу...Этого... - она приложила зажатую в кулак руку к груди. В то место, где, судя по всему, находилось сердце. Томпсон задумался, накрыл ладонью место чуть пониже левой ключицы. Сердцебиение было. Стук казался частым, но не выходил за пределы грудной клетки - никто, кроме владельца, не мог его услышать. В мире Сущности подобное казалось почти невероятным. - Стучит. - Такое уже бывало, - зная по опыту, насколько непредсказуемы некоторые питомцы Паучихи, Клодетт тяжело вздохнула. Происходящее не очень-то вписывалось в рамки ее изысканий - девушка рассчитывала получить более подробную информацию по увиденной аномалии, а внезапно присмиревший убийца мало помогал в этом, - и все же она не спешила убегать. Вероятно, надеялась на передышку. Клодетт еще раз вздохнула и двинулась вдоль перегородки. Недолго думая, Томпсон заковылял следом. Наваждающего страх сердцебиения по-прежнему не было слышно, даже когда он перешагнул через перегородку над проемом, откуда еще недавно выглядывала выжившая. - Не ходи за мной... - вяло произнесла Клодетт, обернувшись. - Чему? - Томпсон застыл, оказавшись одной ногой на стороне с девушкой, второй - на стороне с генератором. - Я не знаю, что произойдет. Обычно ничем хорошим такие встречи не заканчивались, - Морель хмыкнула. Почему-то именно сейчас преследователь понял, насколько ее вымотала "игра". Ему Сущность дарила силу, а из выживших вытягивала по капле. Не слыша внушающего панику сердцебиения убийцы, девушка даже не боялась. Нет, определенно, предпочитала держаться от потенциального истязателя подальше, так как его доброжелательный настрой мог кардинально измениться в любой момент, но все же не искала в исступлении укрытия, не кричала и не паниковала. - Знаешь, что пугает людей больше всего? Ответ у Томпсона имелся, впрочем, уверенности по-прежнему не хватало. - ... Я? - Неизвестность. Безымянный задумчиво повел головой, поскольку понятия не имел, о чем девушка толкует, но отступил, оказавшись за весомой преградой из бревен. Младший слабо себе представлял, как неизвестность может кого-то напугать. Просидев в подвале достаточно, чтобы не бояться теней в темноте, он недостаточно провел на поверхности, чтобы начать философствовать. Если уж на то пошло, ему было все равно. Волновало Томпсона лишь то, что происходило сейчас - редкий шанс, похожий на луч солнца, прорвавшийся сквозь темноту. За преградой он по-прежнему видел медленно движущийся силуэт девушки. Наконец конструкция из бревен закончилась. Они оба остановились. - Уходи! - с предельной строгостью произнесла Клодетт. - Та встречи? - осторожно поинтересовался ловчий. Повисла тишина. - До вс-стречи? - переспросил Томпсон. - До встречи. - Девушка отошла от перегородки и направилась в сторону зарослей кукурузы. Вернувшись к проему, откуда Клодетт вынырнула после того, как уж было собралась идти, Томпсон застал лишь удаляющуюся фигуру, которая почти сливалась на фоне заволоченных тенями рядов, а затем и вовсе исчезла. Охота продолжилась, и от выжившей напоследок остался лишь тонкий аромат пряностей. “Ты тут?” - поинтересовался Томпсон у Сущности. Голос молчал. Он пожал плечами, вернулся к месту, где оставил кувалду, поднял оружие, затем резко вскинул голову, вглядываясь в сумрак. Никого. Где-то в отдалении загудел починенный механизм, но Томпсон не кинулся в его направлении. Неторопливо ловчий обошел генератор, который пыталась починить Клодетт, прошагал вдоль бревенчатой стены и поднял оставленную в траве бензопилу. Сущность молчала, а его сердцебиение звучало ровно, так, что Томпсон мог разобрать шелест листьев кукурузы в поле. Злоба ушла. Жажда крови ослабла. Стало как-то не по себе. Мир вокруг являлся лишь декорациями, расставленными по его воспоминаниям, но теперь Безымянный знал, что даже искусное копирование не могло скрыть множества очевидных пробелов. Охотничьи угодья трещали по швам, как старые игрушки. У него были такие, там, в подвале, в годы, когда все приносило лишь боль и унижение. До жестокости быстро они превращались неприглядные тряпки, а ему все равно хотелось трогать их, вызывать в мозгу уже ставшие наивными сюжеты. Потому что еще будучи ребенком ловчий понимал - других в его полной тьмы жизни не будет. Отец не вспомнил бы о такой важной вехе в жизни ребенка, мать...Может, она понимала, но не хотела или не могла помочь. В груди еще с тех пор переливалась чернота, и в этом мире Томпсон не мог надеяться на что-то другое, на что-то более приятное, нежели охотничий азарт, который раз за разом взывал к его звериной ярости и силе. И все же сегодняшняя встреча не была похожа на другие. Наблюдение за выжившими - одно, но диалог, пусть даже недолгий...Может, он не испытал таких ярких эмоций, как во время охоты, но чувство-то оказалось приятное! Оно заставляло выискивать взглядом только что растворившуюся в темноте фигуру, надеяться хотя бы на то, чтобы заметить в отдалении девушку, которая не побоялась заговорить с ним. Нет, прежде многие из них разговаривали - призывали к милосердию, просили о пощаде, но никогда не сохраняли спокойствие. Возможно, тому были причины, которые крылись за пределами понимания всех подопечных Сущности - последняя хотела, чтобы правила "игры" не нарушались. Неспешно выбравшись за пределы деревянного лабиринта, Томпсон двинулся вдоль стены, которая по-прежнему выглядела непреодолимой преградой. На валун по правую руку от него спикировала ворона и громко каркнула, словно предупреждая о чем-то. "Да никуда я не денусь! - про себя произнес Безымянный. - Если тебе что-то нужно, скажи об этом прямо, ты же умеешь говорить!" Сущность молчала. "Ждешь подходящего момента для броска?" - ему казалось, что еще немного, и Паучиха вернется, вновь вцепится в его горло хелицерами, повалит на землю, может, наконец, прикончит. Молчание стало ощутимым, как плотная взвесь тумана. Впереди показались ворота, подсвеченные иллюминацией из искрящихся, старых лампочек. Они словно приглашали куда-то, в стоящее место, но каждый из тех, кто пробыл в мире Сущности достаточно, понимал, что цикл повторится, и временная передышка не сравнится с предстоящими испытаниями. Со стороны поля раздался гул, который многократно усилился и, достигнув ворот, замолк. У ловчего сердце екнуло, впрочем, он ожидал подобного: каждый раз вздрагивал, когда понимал, что вскоре выжившие смогут покинуть это место, когда осознавал, как будет рассержена Паучиха его провалом. Сейчас происходило то же. У ворот показалась мужская фигура - такая маленькая со столь большого расстояния, - Томпсон мог бы спугнуть этого человечка одним лишь шорохом. Что уж говорить, если так близко раздался бы звук заведенной бензопилы? Однако ловчий дал выжившему шанс на побег. Створка ворот с металлическим скрежетом отодвинулась, и выживший, который все это время находился рядом с рычагом переключателя, огляделся - видимо, рассчитывал встретить убийцу. К его счастью, на звук сбежались лишь свои. Девушка и еще один парень, ободряюще похлопав своего товарища по плечу, скрылись за колоннами каменной арки. Со своего места Томпсон не видел, как далеко они ушли. Тем временем человечек продолжал всматриваться во тьму вокруг освещенных ворот. Он ничего не говорили, но, судя по всему, ждал кого-то. Наблюдатель стиснул зубы. В его горле родился неодобрительный рык, который, впрочем, так и не был предъявлен выжившему. Парень продолжал ждать у ворот, нетерпеливо переходя от одной колонны к другой, пока в пятне света не появилась она. Клодетт сощурила глаза, когда свет ударил бликами в стекла ее очков. Незивестный что-то спросил у нее, но девушка ответила лишь кроткой улыбкой, кивнула себе за плечо, объясняя что-то, о чем Томпсон понятия не имел. Что они обсуждали? Издевались над ним? Прямо сейчас она рассказывала своему приятелю, как чуть не убила убийцу? Судя по всему, ничего подобного, так как ее собеседник спокойно отправился через ворота к выходу, не придав услышанным словам особого значения. Она задержалась, но лишь на пару мгновений, а затем скрылась в проеме, как и ее предшественники. Томпсон сглотнул, сделал над собой волевое усилие и рванул вперед. На то, чтобы оказаться прямо напротив ворот, у Безымянного ушло несколько секунд, и их хватило, чтобы застать в туманной арке в конце недлинной площадки, вымощенной разбитыми каменными плитами, силуэт. Клодетт обернулась, но ее фигура, как мираж, исчезла на фоне едва различимых пятен полей за пределами ворот. Туманную арку на Той Стороне тут же загородили черные наросты, возникшие из ниоткуда. Похожие то ли на шипы, то ли на прутья, они отделили охотничьи угодья от места, в котором выжившие переживали последствия "игры", набирались сил перед очередным испытанием. Едва отвратительная изгородь преодолела половину высоты каменных стен по обе стороны от ворот, Томпсон почувствовал жжение в груди, словно кто-то сунул ему под ребра горящий уголек. Боль разрасталась, как цветок, чьи лепестки составляли наточенные лезвия. Безымянный без удивления заметил, как выронившие оружие руки занялись оранжевыми искрами. Кожу под ними заменяла черная пустота. Подобная же зараза охватила ворота. Теперь все, на что падало расфокусированное из-за боли зрение ловчего, покрывали снопы искр. Сущность забирала, что создала. Вероятно, если бы кто-то из выживших оказался на крюке в этот раз, непременно, уничтожила бы и его - только гораздо раньше. Как бы то ни было, процесс "сгорания" являлся неторопливым, а потому предлагал дополнительную порцию боли. Но Томпсон ждал этого. Теперь-то он кое-что знал... "До встречи".