А был ли Мальчик?

      Томпсон приблизился к Клодетт и быстро чиркнул губами в висок, туда, где поблескивали тоненькие вьющиеся волоски.       - Что ты…? – но продолжения не последовало. Ловчий отстранился, так же резко и быстро встал, вжимая голову в плечи, после чего тут же направился к двери.       Клодетт дотронулась до виска кончиками пальцев, недоуменно глядя вслед пациенту. Поймав себя на мысли, что он непременно уйдет, девушка поднялась и сделала несколько шагов следом за ним.       - Подожди! Что ты собираешься делать? – самообладание понемногу вернулось к ней, потому слова выжившей звучали громко и четко.       Действительно, что? Найдет того поганца? Выместит на нем злобу? Ворота-то давно открыты, если и есть возможность отомстить кому-то за полученные неудобства и боль, то только той, кто рискнула прийти на помощь. Сейчас поступить подобным образом ловчий не мог, не растерял еще остатки разума, а может, наоборот, спятил.       - Ничего… - выдохнул Томпсон, придержав ворот рубашки, чтобы последняя не свалилась на пол.       Клодетт коснулась его ладони, впервые в подобной обстановке ощутив, какая грубая у оппонента кожа рук.       В комнате разливалось необычайное напряжение: воздух душил, давил на виски, отчего в ушах шумело от прилившей к голове крови, прямо как перед бурей, впрочем и убийца, и выжившая знали, что дождя не будет...       Клодетт аккуратно потянула руку Томпсона на себя, призвав повернуться.       - Присядь. В таком состоянии лучше не уходить далеко. – Как и в прошлый раз, он послушался и тяжело опустился у стены, подобрав колени. Девушка присела рядом.       - Я заметила еще шрам у тебя на спине, – осторожно начала Клодетт. Томпсон знал, что шрамов на его теле имеется в избытке, но, пожалуй, лишь еще один мог вызвать особый интерес. - Выглядит старым. Это тоже здесь случилось?       «Нет, это случилось не здесь…»       - Не помню, - отрезал Билли.       - Никто ведь не зашивал рану. Ты ждал, пока она сама затянется? - в глазах девушки читалось искреннее любопытство. Похоже, прежде она редко сталкивалась с такими "безнадежными" случаями как Билли.       - Угу, пришлось, - не подумав, Томпсон коснулся пальцами выступающего рубца над левым плечом. Рана еще долго напоминала ему о случившемся в одну темную, ужасную ночь.       - Кто-то обижал тебя...Не Сущность, другие люди… - словно в сторону добавила девушка. Билли не хотелось обсуждать это. Правда была так беспощадна к нему...И уже не первый раз. Если по какой-то причине появлялся какой-то просвет, намек на нормальность, его тотчас же перекрывали более весомые детали.       Рука девушки осторожно тронула его за плечо, заставив обратить внимание на собеседницу. Ладонь Морель подрагивала от вполне очевидной опаски, но на ощупь оказалась мягкой и теплой.       - Мне жаль... Мне правда жаль Тебе пришлось нелегко. И я не понимаю, почему она забрала тебя. – Тут Клодетт запнулась и отняла ладонь, сжав пальцы в кулак и поднеся к плечу, быстро отвела глаза.       Похоже, выжившая не до конца понимала, кого решила пожалеть. Что она могла знать о том, кто прежде без зазрения совести уничтожал всякого, кто окажется в непосредственной близости? Или же чувство сострадания - особая форма безумия в мире Сущности - мешало девушке мыслить трезво?       Билли хотел прогнать ее и в то же время не понимал, как теперь сможет находиться в одиночестве.       Обычно люди, которые демонстрировали Младшему свою симпатию, жестоко обманывали его - повод будто бы и не требовался. Одни исчезали в неизвестном направлении, другие отвечали бесчеловечной жестокостью. Нетрудно догадаться, почему однажды он решил ответить тем же. В эту минуту Билли мог не делать исключений, но почему-то спросил:       - Тоже обижали. Там. До этого?       Клодетт не сразу поняла, о чем это Томпсон говорит, но в итоге кивнула.       Да, ей нелегко пришлось до появления здесь. Несмотря на устоявшийся быт, она не была счастлива, и пыталась забыться в Сети. Клодетт часами могла проводить на форумах, и те, кто в моменты общения с ней оказывались по ту сторона экрана, никогда бы не подумали, что оппонентка – неуверенная в себе, одинокая продавщица в цветочном магазине. Да, Морель, может, и подавала надежды в области биологии. Прежде ей казалось, что ученая стезя непременно избавит ее от избыточного общения с людьми вживую, но мир науки оказался жестче, чем она представляла, а потом произошло то, что произошло…       - Люди вообще жестоки с теми, кого не понимают, - она говорила от чистого сердца, но понимала, что скорее всего не сможет доказать этому человеку что-либо на собственном примере. Наверняка судьба распорядилась с ним иначе. Подробности могли бы все усложнить.       - Мне страшно оттого, что я знаю: люди зачастую куда более кошмарные существа, нежели то, что держит нас здесь. Может, в его понимании вообще нет слова жестокость. Поэтому куда страшнее осознавать, что человек способен совершать что-либо ужасное...По собственной воле. Я имею в виду, мучить других людей. - Клодетт изучала собственные ладони, затем поднесла их к дужкам очков, может затем, чтобы поправить, но так и задержала пальцы у висков, словно бы пыталась унять головную боль.       - Меня пугает, что еще я могу здесь увидеть. - последовало заключение. Как ни странно, Томпсону удалось усвоить сложный посыл, который пыталась передать девушка. Он понимал, по своему опыту знал, что люди жестоки, что людям не нужно питаться чужим отчаянием, чтобы решать любую проблему насилием, чтобы внушать другому человеку, даже ребенку, насколько ничтожна его жизнь. Вполне возможно, кто-то, помимо здешних обитателей, беспрекословно следующих воле Сущности, причинял боль и Клодетт, вот только Билли и голову не могло прийти, кому, кому же, черт возьми, в трезвом уме хотелось совершить нечто подобное.       Билли придержал рубашку на плече и после протянул руку к дужке очков Клодетт. Девушка едва заметно вздрогнула и подняла голову. Пальцы Морель ослабли, и Томпсону удалось почти без усилий снять очки. Он сложил дужки, так как уже видел похожую конструкцию прежде, и положил их на пол рядом с девушкой.       - Т...Так лучше?       Зрачки выжившей оставались широкими, но в них появилась большая осмысленность. Она рассеянно улыбнулась, подслеповато щурясь в сторону собеседника.       Билли не отвернулся и, в свою очередь, не стал отводить взгляд. Происходящее не входило в весьма ограниченные рамки его существования, а Клодетт была слишком не похожа на всех, кого он встречал прежде.       У выжившей было округлое лицо с мягкими чертами: полные губы, аккуратно очерченный нос и глубоко посаженные глаза. Цвет у них был что ореховое дерево, в котором затерялись осколки янтаря. Возможно, сумеречный мир сделал это лицо изможденным – под глазами появились темные круги, между бровями залегла складка, морщинки появились в уголках рта, но это по-прежнему было самое красивое лицо, которое Билли видел в своей жизни. Клодетт при своем небольшом росте не принадлежала к типу девушек, которые могли бы похвастаться исключительной тонкокостностью и изяществом фигуры, но в сравнении с оппонентом казалась хрупкой, словно бы даже невесомой.       Она перестала щуриться и смотрела на собеседника настороженно, но скорее изучающе, чем испуганно, ведь посмотреть было на что.       Впервые увидев Билли, Клодетт решила, что его лицо – это какая-то жуткая маска, призванная устрашать жертв. Многие подопечные сущности носили подобное.       Лицо Томпсона представляло собой неравномерный клубок грубой плоти, расположившейся в хаотичном порядке. Трудно было предположить, как он выглядел при рождении, поскольку скорее всего с годами уродство лишь прогрессировало. Полоски кожи едва не перекрывали глаза и нос и под острым углом тянулись слева направо, захватывая шею и стягивая плечо, где хаос наконец приобретал более-менее реальную форму. Благодаря этому не имелось никакой возможности определить, как Томпсон выглядел бы, родись…Нормальным.       Искажение плоти полностью скрывало его переносицу, надбровные дуги и лоб, захватывая правый край рта.       Редкие темные волосы росли как-то неправильно, словно пучками, из-за чего все желающие могли полюбоваться на скальп обладателя. Затылок казался на фоне все прочего удивительно нормальным. Как ни странно, редкая темная поросль, не тронула подбородка, зато обильно разрослась в районе правого плеча.       В годы пубертатного периода, обычное дело для каждого ребенка, Томпсон стал удивительно быстро расти и одно время даже побаивался, что не сможет остановиться и... Да, тогда ему казалось, что если он "перерастет" свой скорбный удел под домом родителей, тогда они точно решат наконец избавиться от него. В дестве в такое трудно было бы поверить, но чем ближе становился долгожданный день освобождения, тем чаще Младший думал над тем, что его существование вскоре жестоко оборвется. В конце-концов, высокий рост принес с собой деформации, лишь дополнив образ нелюдя, а никак не брошенного родителями мальчишки.       Одно плечо было заметно выше другого, позвоночник выгибался знаком вопроса, отчего стать по стойке ровно Билл не мог. Все изменения вкупе сделали его походку странной, изменили посадку головы и большую часть совершаемых движений. С другой стороны, за годы, проведенные в одиночестве, Томпсон-младший успел позабыть, как выглядят другие люди.       У него не было даже зеркала, что наблюдать за метаморфозами в самом себе, и не имелось простого понимания, что происходит нечто ужасное. Если бы кто-то потчевал его сказками о прекрасных героях из прекрасного далека, наверняка он спятил бы от отчаяния.       Клодетт, словно и не замечая недостатков, коснулась шрама на лбу собеседника. В зарубцевавшихся тканях до сих пор сидела толстая нить. Если бы кто-то другой рискнул с таким пристальным вниманием коснуться шрама, Томпсон, не раздумывая, ответил бы так же, как поступал со всеми выжившими, оказавшимися в непосредственной близости. Но теплые руки девушки не вызывали в нем той раздражающей чувствительности, которая проявлялась при касании к старым рубцам и шрамам. Клодетт будто исцеляла их, хотя, конечно, будь так, ей не пришлось возиться с аптечкой, иголкой и ниткой.       Тонкие пальцы девушки прошлись по общей линии, в сторону которой была сдвинута кожа, опустились до приоткрытого рта. Клодетт приблизилась к его лицу и едва коснулась губами места чуть пониже рта.       Томпсона прошиб озноб. Такой близкий и дурманящий запах полевых цветов и корицы лишил его воли. Он тонул в этом аромате, в прикосновениях мягких рук. Ловчий мог бы задуматься над действиями девушки именно с негативной стороны. Воспользоваться примерами из жизненного опыта и…Убить ее, чтобы не допустить очередного разочарования.       Но не мог. Он схватил локоть Клодетт пальцами левой руки и потянул к себе, чтобы она не смогла отстраниться. Билли ощутил ее дыхание на щеке, чуть повыше рта, слегка повернул голову, и…        Никогда прежде Томпсон не целовался с девушками. По очевидным причинам, даже не стремился к этому. Но когда-то, когда подростки пробрались в дом его родителей и накурились, наблюдал за всеми любовными ласками: Синди и Джим целовались, конечно, но будто спешили, торопились перейти к более активным действиям. Для Томпсона же сейчас поцелуй был сокровенным. Неопытность и десятки других предостерегающих фактов не волновали Клодетт, и эта невзыскательность даже настораживала.       Девушка неспешно разомкнула губы, и что-то влажное коснулось его языка, осторожно, даже как-то трогательно, но Томпсон откликнулся на этот призыв. Жест не показался ему неправильным или странным, хотя Талула всегда учила Мальчика не облизывать всякую гадость. Клодетт явно не входила в число гадостей. Она и на вкус была просто изумительна. Причину, по которой поцелуй с ней оказался куда приятнее аромата корицы, Билли не знал.       В конце-концов, девушка высвободила руку, но не затем, чтобы грубо оттолкнуть оппонента. Она поколебалась, и спустя пару мгновений потянулась к пуговицами рубашки. Ветерок с балконной двери холодил Томпсону хребет, из-за чего он понял, что его пропитанная кровью тряпка, же оказалась на полу.       Полы рубашки Клодетт раскрылись, и в тусклом свете и перемешении густых теней показался темный и мягкий живот. Билли спешно коснулся его пальцами, затем сместил их влево, изучая изгиб талии, маленький шрам на боку – просто светлое, скользкое пятнышко, - затем провел рукой к ребрам.       Девушка хихикнула от неожиданности. Боялась щекотки? Как бы то ни было, Томпсон решил убрать руку. Выжившая тем временем сняла рубашку, теперь, помимо торса, на глаза оппоненту попалось кое-что еще. Он помнил, какие пугающие ассоциации вызывала в нем грудь Синди, буквально рвущая бретельки бюстгальтера. Никогда женские формы не взывали к его похоти, возможно, и похоти-то никакой не было.       Клодетт смущенно свела плечи и попыталась укрыться рукой, даже отвернула голову.       Грудь у нее была небольшая и ее почти по основание закрывала плотная ткань цвета лаванды - никаких помпезных кружев. Руку Томпсона, которая лежала на полу, выжившая подняла и прижала к левой чашечке.       У Билли все замерло внутри. Рана под лопаткой по прежнему ныла, а повязка мешала свободно двигаться, зато появилось кое-что еще, но это не заставило его оторваться от исследования тела девушки, скорее он стал еще меньше обращать внимание на раздражители.       От темной, чуть влажной кожи так призывно пахло специями, травкой и свежим девичьим потом, и эти запахи вкупе с происходящим полностью завладели сознанием Билли. Сквозь ткань бюстгальтера он ничего не чувствовал, но каждое движение рукой в месте, куда указала Клодетт, заставляло последнюю тяжело вздыхать. Судя по выражению лица, ей эти манипуляции нравились. Девушка расслабилась и отняла руку от тыльной стороны его ладони.       Томпсон в очередной раз вздрогнул, когда почувствовал ее пальцы на своих плечах.       - У тебя сильные руки… - сдавленно прошептала Клодетт. Тогда Билли остановился, недоуменно глядя в ее глаза - в них появился какой-то огонёк, но, как и многое, что сейчас происходило, ловчий не мог знать, с чем связано это явление.       Девушка притянула Томпсона к себе, чуть раздвинув ноги. Он колебался, прежде чем стянуть бретельки трикотажного лифчика с ее тонких плеч. Без тканевых чашечек грудь не казалась такой округлой. На правой, ближе к ореолу соска, виднелся заметный шрам, похожий на след от укуса.        Свежий. И как она его получила?       Билли приблизил к груди голову и освободившейся рукой тронул найденную отметину, ощутив ее холодную, шершавую поверхность, после провел пальцем по ставшему твердым темному соску.       Клодетт охнула, и ловчий прекратил.       - Все в порядке, в порядке... - поспешила уверить девушка. С опаской взглянув в ее глаза, Томпсон понял, что это правда. Он вернулся к изучению женского тела.       Какова женская грудь ну ощупь и на вкус, Младший никогда не знал, поэтому поспешил исправить это недоразумение сейчас, лизнув кожу кончиком языка. А когда впервые попробовал, уже не смог остановиться - некоторые прописные истины, которые обычно впитываются буквально с молоком матери, приобретают иной смысл в куда более позднем возрасте.       Ни разу не укусив и не сдавив рукой то, что Клодетт так благосклонно ему предложила, Томпсон продолжал лизать, словно пытался запомнить этот вкус и оставить его на подкорке сознания навечно.       - Подожди…Подожди, не торопись, - мягко остановила его девушка, хотя ей, казалось, нравились его действия. Она отстранилась, приподнялась на локтях и потянула молнию на брюках, затем задержалась, чтобы скинуть ботинки.       - Помоги… - подсказала выжившая, держась за петли на поясе и Билли, немного отойдя от подобия наркотического опьянения, потянул штанины к себе, нарочно ощупывая бедра, затем колени, голени. Казалось, Клодетт это нисколько не отвлекало – ей пришлось расстегивать бюстгальтер самостоятельно.       Теперь на девушке остались только трикотажные трусики с бантиком у канта. Билли довольно фыркнул, дотронувшись до крохотной ленточки.       - Сядь поудобнее, - попросила Морель мягко, коснувшись колена Томпсона. Он подчинился, разогнул ноги, уселся, немного недовольный тем, что ему дали так ничтожно мало времени на изучение. Впрочем, вскоре Билли забыл об этом: когда девушка перебралась с пола ему на колени, он подхватил ее за талию.       Чиркнув Билли губами в нос, девушка улыбнулась.       Ее рука опустилась к его ключице, проделал путь по скрученным полоскам кожи, затем коснулась груди. В очередной раз что-то заставило Билли остановиться. Жар охватил его живот и ослабил мышцы ног. Он не мог сказать, что чувствовал нечто неприятное, но...       Почему-то сразу вспомнился красавчик Джим и его торчащее хозяйство.       Билли буквально ощутил, как страх холодными пальцами ухватил за загривок. Неужели они двигаются к тому же? К тому же, чем занимались Синди и Джим? Увиденное наблюдателю не понравилось.       Томпсон собирался спросить у Клодетт, так ли это, так ли все плохо, как ему показалось, зачем это вообще нужно выжившей, но не успел раскрыть рта.       - Тш-ш-ш, - ее пальцы коснулись напряженного торса ловчего. В отличие от выжившей, преследователь будто целиком состоял из мышц, костей и толстой кожи. Прежде бесконечные удары и тычки, которыми покрывали его тело другие жертвы, не вызывали у Билли ни боли, ни иных чувств, а это прикосновение заставило сдавленно застонать. Клодетт легко подцепила металлическую пряжку, потянула ремень, после чего тот с едва различимым шорохом скользнул по джинсе. Затем звякнула «молния», и Билли чуть не задохнулся, когда теплые пальцы девушки накрыли его промежность.       Как он и опасался, с ним происходило то же, что и с Джимом.       - Не… - но ее рука надавила сильнее, пресекая возражения Томпсона - ему пришлось стиснуть зубы.        Билли прежде ощущать подобное не приходилось, и понимание, что нужно делать, состояло лишь из обрывков воспоминаний, связанных с подростками в заброшенном доме. Вот только в ту жаркую ночь, когда буквально в нескольких футах от него извивалась Синди, эта красавица с обложки, никаких чувств не было. Как стоило поступить теперь?       Следуя примеру выжившей, Томпсон протянул руку, что до этого сжимала талию Клодетт, к животу, провел по бархатистой темной коже ладонью, прежде чем опуститься ниже, к границе из хлопковой ткани цвета лаванды. Поколебавшись, он преодолел и эту преграду, чувствуя под подушечками пальцев жесткие волоски. Еще ниже - туда, где кожа была тонкой и мягкой.       Задолго до нынешних событий, наблюдая за школьниками, он видел далеко не полную картину происходящего, хотя и оказался чересчур близко к очагу столь внезапно вспыхнувшей страсти. У подростков все происходило само собой и будто бы не нуждалось ни в какой поддержке, даже их развязные фразочки никак не мешали ласкам.       Билли казалось, что все намного сложнее и запутаннее.       Он отнял ладонь и отстранился от Клодетт. Девушка, в свою очередь, подобрала ноги и теперь смотрела с удивлением.       Спустя где-то минуту тишины, повисшей как плотная пелена, выжившая все же заговорила:       - Ладно...Я понимаю…В конце-то концов... - слова звучали как плохо отштудированная скороговорка. Билли замотал головой, пресекая этот поток звуков, Клодетт тут же замолчала и медленно накрыла рукой обнаженную грудь, ожидая дальнейшей реакции оппонента.       По-прежнему сидя, он отвернулся, спрятав в тени физиономию. Потрескавшаяся стена комнаты показалась ему вдруг крайне интересной.       - Ис...Исвини... У меня нет... Нет… Этой.       - Чего? - недоверчиво спросила девушка.       - Р...Резинки, - выговорил он по какой-то причине отчетливее, чем собирался, и накрыл ладонью лоб.       Понимание пришло к девушке буквально через секунду, и на ее лице снова появилась осторожная улыбка.       - Подумать только… - с легким упреком произнесла она. - Как ты до этого додумался?       Билли пожал плечами, тут же почувствовал, как отдало болью правое и поморщился.       - Снаешь...Те ре…       - Ребята, да, помню. Какие подготовленные!       Он кивнул, чувствуя, как стыд жжет уши.       Клодетт села на колени и подвинулась ближе к Томпсону, облокотившись на него плечом.       - Девушки следят за такими вещами в первую очередь, поверь мне.       - Как так?       Пришел ее черед пожимать плечами.       - Нам правда необходимо это обсуждать? Так просто получается. Но не думаю, что здесь стоит кому-то переживать о последствиях. - Она замялась, хотела было коснуться пальцами очков, но оные по-прежнему лежали на полу.       - Я знаю, что надо делать, если тебе будет от этого легче. - Девушка задумчиво вглядывалась в темневший в оконном проеме кусок неба. Сейчас облака разошлись, и лунный свет проник в дом, вбросив на старые доски пригоршню серебра.       Томпсон ткнулся носом в темный пробор на голове Клодетт, и она тут же пришла в движение, правильно расценив его молчаливое согласие, но не подалась навстречу, наоборот, встала.       Тени скрадывали обнаженную фигуру, делали ее почти непроглядной, впрочем, Билли смотрел, надеясь, что зрение как можно скорее привыкнет к полной темноте; и чем дольше смотрел, тем больше находил серебряных пятнышек, сотканных из лунного света, хаотично перемещавшихся по темной коже Морель.       Она шла неспешно и свободно, пожалуй, впервые ловчий видел, чтобы выжившая не вжимала голову в плечи и не сжималась от страха.       Особого приглашения Томпсону не требовалось, и когда девушка удалилась на почтительное расстояние и обернулась, он поднялся и пошел следом. На то, чтобы догнать выжившую, ему понадобилась всего пара шагов, но, очевидно, Младший не до конца верил в исключительную доброту девушки, иначе бы не задерживался, жадно вслушиваясь в каждый шорох и вглядываясь в маячащую в темноте фигуру.       В конце концов, достигнув своей цели, Билли вновь ощутил прикосновение теплых рук на своих предплечьях, и тогда, ненадолго оторвав взгляд от объекта повышенного внимания, понял, что девушку и стену разделяет массивный предмет - старый, но до сих пор не покосившийся комод с зеркалом. Мутная поверхность последнего уже не обладала первоначальными свойствами, но деревянный фундамент, на котором располагалось зеркало, выглядел довольно прочным.       Клодетт, не отнимая ладоней, подалась назад и села на трюмо.       Конечно, стоило предвидеть, что рассохшиеся и грязные доски не совсем подходящее место для подобного действа.       Томпсон подошел вплотную и склонился над девушкой. Благодаря мягкой подсказке ее рук, обхватил бедра Клодетт, определив на ощупь, что трусики с умильным бантиком по-прежнему плотно сидят на своем месте.       Просить его о помощи в таком деликатном деле не потребовалось. Томпсон стал удивительно послушным и понятливым. Возможно, когда-то давно, когда он испытывал некоторую необходимость угождать родителям, чтобы отсрочить очередные побои и унижения, Мальчик таким и являлся. Сущность удалила из его сознания эти качества, выставив на первый план лишь те недостатки, которые лихо подкрепляло уродство.        Томпсона сейчас будто не существовало - в этом химерическом собрании теней не существовало ничего, кроме терпкого запаха плоти и едва различимых на фоне шорохов вздохов девушки, - такая обезличенность давала некоторую уверенность в том, что ничего дурного не произойдет. Ни с Клодетт, ним с ним. В иной ситуации, возможно, происходящее между ним запросто можно было назвать фарсом, но Томпсон в данную конкретную минуту надеялся, что подобные материи Сущности не подвластны. Паучиха не мола так хитро распоряжаться чужими симпатиями и животным влечением! Точно нет?       У Билли ушла добрая пара секунд, чтобы поразмыслить над этим, попутно заново изучив так бесстыдно подставленное ему лоно, но не успел он поделиться своими самыми страшными опасениями с выжившей, как она, по-прежнему не упорствуя и не торопясь, обхватила его окрепший член и провела пальцами по всей длине, затем так же неспешно повторила процедуру. И еще раз.       Томпсон до боли стиснул зубы и с непривычки сдавил до того бережно удерживаемые на весу ягодицы девушки, чем вызвал только громкий вздох с ее стороны.       Часто дыша, он опустил голову, словно бы панически боялся нарушить очередную границу, а их в жизни Младшего, несмотря на всю скудность событий, хватало. И если ему приходилось что-то нарушать, то делал он это жестоко, особо не раздумывая, руководствуясь неожиданностью момента и собственной недюжинной силой.       Он ощутил ее ладонь на своем затылке и тогда вошел, следуя за рукой, туда, где, как Томпсон успел проверить, кожа у Клодетт была исключительно тонкой и мягкой, а по форме напоминала лепестки раскрывшегося цветка.       Секундная неподвижность, сдавленный хрип и отчаянное желание не останавливаться, не бросить все на полпути и не оступиться от такого щедрого подарка судьбы. В этом мире их было немного, правда? Да и те - вещи. Клодетт, и Билли это понимал сейчас как никогда, вещью не являлась. В ней, не в теле, а где-то за физической оболочкой, обосновалось нечто невообразимо прекрасное и светлое, как яркое солнце в полдень, стирающее краски, тени и все-все-все. Хорошо, что это нечто проявлялось так осторожно и редко...       Томпсон застыл, мелко подрагивая, ясно чувствуя абсолютно незнакомое состояние, поделенное вместе с другим человеком - он видел, как перед сомкнутыми веками пляшут разноцветные водомерки, до того закружилась голова.       Столь близкая связь делала его совсем безоружным, но через какое-то время Билли все же сообразил, что наслаждаться моментом мог бы бесконечно, но рисковал поступиться со всем, на что решился...       От резкого толчка Клодетт застонала и до скрипа стиснула деревянную столешницу. Сопротивления не последовало; напротив, отпустив трюмо и притянув к себе оппонента за плечи, девушка скрестила ноги у него на пояснице - подобная решимость добавила рвения его действиям.       Свет луны, который проникал сквозь дырявые стены и проем балконной двери, по-прежнему превращал все пространство, включая скудную обстановку и всех присутствующих, в химерическое собрание теней и света, поэтому лицо Клодетт в какой-то определенный момент стало казаться причудливым, сюрреалистическим эскизом. Томпсон провел языком по ее щеке, чтобы убедится, что она до сих пор здесь и не является обманкой из теней и света. Уже ставший знакомым вкус не лгал.       Через пару минут истовых рывков трюмо стало казаться преградой, слишком неустойчивой и неудобной, чтобы выдержать их тела.       Боль по-прежнему сидела под лопаткой, но сейчас Томпсон ощущал лишь едва улавливаемое жжение, потому поднял Клодетт на руки без опаски и, не оступившись, прижал ее к стене спиной, едва подбитой бумажными обоями. Девушка поморщилась, ощутив обнаженной кожей шероховатую поверхность, но на этом ее недовольство кончилось - из разомкнутых губ наружу проскользнул удовлетворенный вздох.       Дав Морель немного времени, чтобы привыкнуть к смене положения, Томпсон продолжил.       Она прикусывала губу всякий раз, когда прикрывала глаза, видимо, чтобы сильно не шуметь..Хотя кто мог их услышать? Томпсон ощутил укол под ребрами и решил, что это отголосок того нечеловеческого состояния, вспышки злобы, в которое он вошел, увидев, как за Клодетт повсюду следует тот ловкач, Джейк. Куда более разумный внутренний голос посоветовал не отвлекаться и не думать сейчас о людях, которые не имеют никого отношения к происходящему. Впрочем, не всади выживший осколок в спину своего палача, Клодетт, вероятно, уже сидела бы у костра или снова боролась за свою жизнь.       Находясь в подобии ловушки из перекрестий ее рук и ног, Томпсон мог надеяться на силу ее рук в том случае, если бы сам дал слабину. Оказаться в подобном положении ему, конечно, до боли не хотелось, поэтому он продолжал удерживать тело девушки на весу, изредка поглядывая в ее лицо, в мутные зрачки, в которых читались забытье и трепет, абсолютно необъяснимые.       Билли буквально вжал ее в стену, вновь заставив сдавленно охнуть от такой близости, поддержка теперь не требовалась, хотя все участники развернувшегося действа понимали, что в такой позе долго не продержаться. Видимо, время вообще играло злую шутку - сначала казалось, что оно остановилось, а теперь, когда оба так неискушенно предавались похоти, секунды ускользали. По неимоверному напряжению, которое скапливалось чуть ниже живота, становилось понятно, что их осталось не так-то много.       Отняв правую руку от своей драгоценной ноши, Билли обхватил узкое запястье девушки и с силой, потому что в тот момент Клодетт явно вознамерилась дать отпор, отвел предплечье к стене.       Он зарычал, когда кончил, в голове словно разрядилась шаровая молния, потому что в последующую секунду Билли не видел ни света, ни темноты и не мог заметить секундной обеспокоенности в глазах партнерши.       Удовлетворение накатило на него как порыв теплого летнего ветра и отдалось в каждой клеточек тела, но особенно задержалось в пальцах, превратившись в мелкую дрожь, особенно ощутимую в тот момент, когда мышцы были напряжены сильнее всего.       Время, выбравшись из безумной петли, вновь пошло своим привычным ходом. Вернулись звуки и картинка перед глазами Билли стала более четкой - он все еще видел самое прекрасное лицо.       Клодетт обмякла и, отклонившись от шершавых досок, аккуратно прислонилась к его груди - дыхание выровнялось и в глазах Морель, возведенных вверх, снова читалась прежняя осмысленность.       Продемонстрировав желание опуститься, девушка слезла на доски, чуть пошатнулась, но затем молча вернулась к прежнему пристанищу у стены и села там, подтянув аптечку поближе.       Отдышавшись немного, Томпсон осторожно взглянул на свой торс, по-прежнему очерченный так, словно пару минут назад обладателю пришлось оббежать всю ферму, по дороге забить пару выживших и с клинической аккуратностью развесить пойманных на крюки. Впрочем, в отличие от того, что обычно предлагала Сущность - тут Билли чувствовал удовлетворение. Вернее, он впервые понял, что это такое.       - С тобой все в порядке? - Клодетт вернулась так же тихо, как и ушла. Никаких дополнительных объяснений случившемуся не последовало.       - Смотри, - уверенно сообщила она, перебирая чуть ослабленную повязку на плече Томпсона. - Даже шов не разошелся. Повезло.       Билли утер нос предплечьем и кивнул. Да, не хватало еще попасть на вторую операцию - не слишком-то удачное завершение их с Клодетт тесного знакомства. Девушка потянула его за руку и Томпсон решил не сопротивляться и бросил все силы на то, чтобы удержаться на ногах. Впрочем, многого не потребовалось: вместе они вернулись к тому пятачку света, где остались одежда, аптечка и весьма яркие воспоминания о предварительных ласках, и почти синхронно оказались на полу.       Клодетт буднично утерлась вынутыми из аптечки марлевыми салфетками, после протянула одну Билли.       Когда с поверхностной гигиеной было покончено, воцарилось молчание, которое выжившая, немного поколебавшись, прервала, открутив крышку с пластиковой бутылки из аптечки и принявшись пить.       Однако, едва она повернулась к оппоненту, чтобы предложить воду и ему тоже - а после пережитого ловчий чувствовал не только усталость, но и жажду, - Томпсон вновь уткнулся лицом в темный пробор на голове Клодетт.       Он ничего не просил, но попросту не знал, как повести себя дальше, что нужно сделать для того, чтобы это откровение, вспыхнувшее между ними, задержалось как можно дольше.       Клодетт обняла его за шею, провела пальцами по затылку, что дало Томпсону повод обхватить ее руками и прижать к себе. Девушка по-прежнему казалась необычайно теплой, но теперь не вызывала такого дикого, растущего чувства, похожего по силе на минуты перед бурей.       - Я же говорила, у тебя сильные руки, - зачем-то вставила она, улыбаясь.       Томпсон открыл глаза и за паутинкой ее волос разглядел в отдалении составленные друг с другом ступни девушки, необычно светлые на фоне всей остальной кожи. Впрочем, поразило ловчего совсем не это. Неожиданно для себя он разглядел, как пальцы на ногах Клодетт мелко подрагивают, и Билли знал, что это значит. Во всяком случае, подозревал, опираясь на свой скудный опыт.       Морель отстранилась, взглянула в его лицо - Томпсон не знал, видела ли она в нем размытое пятно или все недостатки, которые в лунном свете могли выглядеть крайне неприглядно, - и улыбнулась, не размыкая губ. Следом за улыбкой возникло какое-то сомнение, но Клодетт, видимо, взвесив все "за" и "против", не стала его озвучивать.       Просидев вот так еще немного, она выбралась из объятий и устроилась на тонкой подстилке из брошенной одежды. Похоже, насыщенность недавних событий порядком ее вымотала.       - Я только прикрою глаза. - Сообщила Клодетт в сторону, подложив руки под голову.       Билли остался сидеть с ускользающим от усталости вниманием глядя на девушку, тонкие позвонки выступающие под ее кожей, казалось, составлял ювелир. Понимала ли Клодетт, какой идеальной являлась?       - Ненадолго... - зачем-то добавила она тихо и поискала рукой его руку, зависшую у одного из позвонков.       - Будешь и сейчас за мной подсматривать? - Морель беззлобно ухмыльнулась.       Ловчий фыркнул и тоже устроился на полу, предварительно подложив по бок рубашку.       Последнее, что он видел, прежде чем сомкнуть веки и погрузиться в сон, так это ее миниатюрную руку, крепко обхватившую его пальцы.