Оковы и плети

В разгар дня под золотистыми лучами июньского солнца Малфой-мэнор был похож на прекрасный дворец из сказки о Золушке, а не на узилище, где пытали и убивали людей, каким он запомнился Гермионе. Не только сам дом, но и обширная территория вокруг него были украшены цветами и лентами в пастельных тонах. Основное действо развернулось на огромных полянах, раскинувшихся по обеим сторонам дорожки, ведущей от ворот к дверям особняка. Несмотря на свое отношение к хозяину дома, Гермиона не могла не признать, что Люциус в строгом черном смокинге и красавица Эстер в белом, отделанном изысканным кружевом платье были прекрасны и выглядели счастливыми, давая друг другу клятвы в окружении цветов и зелени. Казалось, что они действительно влюблены, а не женятся по расчету, преследуя каждый свои цели, как думали все вокруг. Но когда Гермиона поделилась этими мыслями с Драко, он лишь скептически хмыкнул. Они сидели на бортике фонтана, вокруг которого полукругом расположились фуршетные столы. Малфой-младший категорически отказался поздравлять отца после заключения брака, и они ускользнули сюда и наслаждались исходящей от текущей воды прохладой. – Это ведь Люциус Малфой, – задумчиво сказал Драко, снимая пиджак и небрежно бросая его на бортик рядом с собой. – Мой отец никогда ничего не делает просто так. Тем более – по любви. Их брак с мамой был расчетом. Я родился только потому, что древнему роду был нужен наследник. Уверен, что и к этой Крамп у него какой-то особый интерес. Ты обратила внимание на список приглашенных? Куча маглорожденных волшебников, которых он когда-то помогал истреблять. Ты в их числе, к тому же ты подруга Поттера, героиня войны, одно твое присутствие, тем более в паре со мной, его сыном, придает происходящему особый смысл. – Я слышала от кого-то из гостей, что Эстер тоже маглорожденная, – проговорила Гермиона, тщательно обдумывая слова Драко и сопоставляя с той картинкой, которая только что была у нее перед глазами. – И всё же мне кажется, что между ними есть что-то большее, чем простая выгода. Она не стала говорить это вслух, но если на Нарциссе его женили родители, как полагалось в чистокровных семьях, то почему бы Люциусу, обретя независимость и свободу от них, от навязанной ему жены и от своего жестокого хозяина, не захотеть обычного человеческого счастья? Может, это влияние Кристофа с его гуманизмом, но Гермионе хотелось верить, что даже такой человек, как Люциус, способен полюбить. Драко покачал головой, отрицая её последние слова, и некоторое время сидел молча, опустив руку в прозрачную воду фонтана и размышляя. – Мать познакомила меня с Кристофом почти сразу после того, как мне исполнилось шестнадцать, – наконец заговорил он, глядя в одну точку перед собой. – Я провел в клубе половину лета перед шестым курсом и все каникулы во время учебного года. Отец тогда находился в Азкабане за нападение на Министерство. Узнав, что я общаюсь с Кристофом, он воспылал надеждой вернуть нашей семье расположение Темного Лорда. Моими руками. Он прекрасно понимал, что окажется в опале за свою неудачу с пророчеством, и, когда после его освобождения так и произошло, он стал искать любую возможность выслужиться. Позже я узнал, что именно он умолял Лорда дать мне важное задание, и так я получил приказ убить Дамблдора. И что незадолго до этого отец встречался с Кристофом для беседы, в ходе которой высказал пожелание, чтобы тот передал мне свое мастерство в использовании атакующих проклятий. Иными словами – научил меня убивать. Гермиона вздрогнула от холодного безразличного тона, которым Драко это произнес, и взяла его за руку. Он нежно погладил её пальцы и повернулся к ней, грустно улыбнувшись. – Кристоф поступил по-своему, и я ему за это благодарен. – Я тоже, – несмело улыбнулась в ответ Гермиона. – Значит, поэтому Кристоф и твой отец недолюбливают друг друга? – И именно поэтому Люциус когда-то зарекся приходить в клуб, – кивнул Драко. – Не дай ему себя обмануть, Гермиона. Только этого он и добивается своим фарсом с женитьбой на маглорожденной. Всё это не более чем попытка подстроиться под новые условия игры. Малфои всегда умели выживать с максимальной выгодой для себя. Драко горько усмехнулся, поднес руку Гермионы к губам, нежно поцеловал, а потом потерся щекой о её ладонь. Она скользнула пальцами по его скуле и очертила линию подбородка, но вдруг он поймал её руку и, серьезно заглянув ей в глаза, сказал: – Я тоже Малфой. – Я знаю это еще с первого курса, – фыркнула Гермиона, не желая понимать намек. Драко улыбнулся, возвращая себе задорно-воинственное настроение, с которым он пришел на свадьбу. – Не хочешь сбежать от меня, пока не поздно? – подмигнул он. – Уже поздно. Ты держишь меня в ошейнике и на коротком поводке. Злобный коварный Малфой, – она улыбнулась и подмигнула ему. Поляну стали заполнять гости, и вскоре Драко и Гермиона оказались в эпицентре возбужденного гвалта и веселого смеха, а также вспышек колдоаппаратов специально приглашенных репортеров «Ежедневного пророка». Все вокруг обсуждали свадьбу и дальнейшие планы молодоженов на совместную жизнь: Люциус обмолвился, что они с Эстер вскоре планируют переезд в Америку, где уже приобрели «очаровательный пентхаус» в одном из небоскребов Нью-Йорка. На вопрос журналистов, чем он собирается там заниматься, Малфой-старший ответил, что продолжит сотрудничать с МАКУСА в поимке так и не найденных Пожирателей Смерти, по данным Министерства магии Британии, укрывшихся в штатах Вермонт и Массачусетс. Чтобы избежать внимания назойливых репортеров, Драко предложил Гермионе прогуляться, и вскоре они оказались в доме. Идя через коридоры и длинные залы, она со страхом ожидала увидеть знакомые комнаты, которые могли бы всколыхнуть неприятные воспоминания, но особняк поражал обилием светлых тонов и необычной легкостью и воздушностью декора и ничуть не напоминал тот мрачный дом, который долго являлся Гермионе в кошмарах. Малфой, внимательно наблюдающий за ней, пояснил, что после войны все помещения подверглись полной перепланировке и ремонту, ведь жить там, где всё напоминало о Темном Лорде и его деяниях, не хотелось никому. Идя по коридору второго этажа, они услышали голоса, и предающийся воспоминаниям о детстве Драко умолк, прервав на полуслове рассказ о том, как любил играть в прятки с домовиками, не подозревая, что те прекрасно чувствовали, где находится их маленький хозяин, и просто ему поддавались. – Люциус, нас ждут гости, – протестующе напомнил мелодичный женский голос, принадлежащий новоиспеченной миссис Малфой. – Не сейчас, пожалуйста… Её слова прервались жалобным стоном, а затем раздался какой-то шум, и прозвучал самодовольный голос Люциуса: – Гости подождут. Я не собираюсь отказывать себе в удовольствии насладиться своей прекрасной женой из-за кучки напыщенных придурков. Вот так, чуть выше, моя сладкая… Эстер вскрикнула, а затем снова застонала. – Ты помнешь мне платье, Малфой. М-м-м… Ритмичный шум и влажные хлюпающие звуки заставили Гермиону покраснеть и беспомощно взглянуть на Драко, застывшего у приоткрытой двери бывшей спальни своих родителей. Его лицо приобрело знакомое ледяное выражение, появлявшееся всегда, когда он хотел скрыть эмоции. Гермиона осторожно потянула его за руку, собираясь увести подальше, но в его глазах мелькнула ярость, и он решительно распахнул дверь и ворвался в комнату. Прижатая к кофейному столику затянутой в тугой корсет роскошной грудью Эстер испуганно вскрикнула, а неистово вбивающийся в нее сзади Люциус лишь покрепче сжал ткань задранной юбки и, закрыв глаза и не обращая внимания на внезапное вторжение в комнату, сделал еще три глубоких размашистых толчка и содрогнулся от удовольствия, изливаясь внутрь женского тела. Рвано выдохнув, он поправил платье Эстер и свои брюки и невозмутимо проговорил, закрывая собой смущенную жену: – Кажется, твоя мать должна была научить тебя стучать, прежде чем куда-то войти. Только грубые неотесанные гриффиндорцы могут столь бесцеремонно врываться в личные покои. Впрочем, с кем поведешься… Гермиона физически ощутила волну ярости, исходящую от Драко. Шагнув вперед, он прорычал: – Да как ты смеешь… Но вдруг в разговор вмешалась Эстер. Недаром эта миловидная блондинка была аврором: еще несколько секунд назад смущенно краснеющая и прячущая взгляд, теперь она решительно выступила вперед и, поправляя выбившийся из идеальной прически локон, дружелюбно произнесла: – Ты ведь, Драко, правильно? Ты очень похож на отца. Прости, что наше знакомство проходит при таких обстоятельствах, мы думали, все сейчас внизу, во дворе, – она улыбнулась, встав в нескольких шагах от Люциуса и как бы подчеркивая этой дистанцией свои следующие слова: – Я понимаю, что для тебя все происходящее кажется вопиющим неуважением к твоей матери, но… Поверь, всё совершенно не так, как это выглядит со стороны. – Эстер, – в голосе Люциуса звучало предупреждение, но она лишь отмахнулась, сделав шаг вперед и приблизившись к застывшему и побледневшему Драко, сжимающему кулаки. – Драко, позволь поговорить с тобой наедине, пожалуйста. – Не думаю, что вам есть что мне сказать, миссис Малфой, – последние слова Драко буквально сочились ядом, и Гермиона невольно поёжилась. – Эстер! – Люциус повысил голос, но она, не дрогнув, обернулась и железным тоном сказала: – Он имеет право знать! – а затем, повернувшись к Драко, уже тише добавила: – Прошу тебя. Драко молчал несколько долгих секунд под умоляющим взглядом Эстер, и атмосфера в комнате накалилась, словно в ней находился огнедышащий дракон. Не выдержав, Гермиона взяла Драко за руку и тихонько прошептала: – Пожалуйста… Он перевел на нее холодный взгляд, и вдруг что-то изменилось в его лице, и наконец он сдержанно кивнул. – Спасибо. Не мог бы ты проводить меня в гостиную? – мягко попросила Эстер. Бросив предупреждающий взгляд на отца, Драко произнес: – Если я узнаю, что ты словом или даже взглядом задел мою девушку, я вернусь и тогда… – не договорив, он повернулся к Гермионе, собираясь извиниться, но та несмело улыбнулась ему и кивнула. – Встретимся позже, – сказала она, хотя от мысли, что она останется наедине с Люциусом, в сердце поселилась смутная тревога. – Миссис Малфой, – холодно сказал Драко, распахнул перед Эстер дверь и вышел вслед за ней, не оглядываясь. Сзади послышался шорох, и Гермиона резко обернулась. Люциус отошел к каминной полке, на которой стояла бутылка огневиски и пара бокалов, и, налив себе, вальяжно устроился в кресле, не предложив ей ни выпить, ни присесть. – Прекрасно выглядите, мисс Грейнджер, – спокойно сказал он, потягивая огневиски. На Гермионе было иссиня-черное коктейльное платье с пышной атласной юбкой по колено. Верх был отделан блестящими пайетками, а открытые по плечи руки и высокий плоский вырез ворота подчеркивали хрупкость её фигуры. Слова Люциуса звучали вполне искренне, и она уже собиралась было поблагодарить его за комплимент, как вдруг он сощурился и жестко добавил: – Однако, чтобы ваш образ казался завершенным, не хватает одной детали: вашего ошейника. Гермиона вспыхнула, но быстро взяла себя в руки: она не думала, что Малфой-старший обойдется без шпилек в её адрес, и была к этому готова. – А в вашей паре ошейник, очевидно, носите вы, мистер Малфой, учитывая, что вы в прошлом преступник, а ваша жена – аврор? Люциус с громким стуком грохнул стакан на стол, на котором совсем недавно предавался страстной любви с Эстер, и, подавшись вперед, гневно прошипел: – Не смейте говорить о моей жене, мисс Грейнджер! Вы в моем доме, и мне плевать, кто вы там – героиня войны или очередная смазливая девчонка в постели моего сына! Если я услышу от вас еще хоть что-то в адрес Эстер… – Вы действительно ее любите, – вырвалось у Гермионы прежде, чем она успела подумать, что и кому она говорит. Люциус застыл, словно его поразили Петрификусом, и на мгновение – Гермиона могла поклясться – в его глазах промелькнула растерянность. – Убирайтесь, – наконец смог пробормотать он, а затем, взяв себя в руки, крикнул: – Вон! Гермиона улыбнулась, чувствуя себя так, словно выиграла миллион фунтов в магловскую лотерею. – С удовольствием, – сказала она, направляясь к двери, но перед выходом обернулась и бросила: – Поздравляю с бракосочетанием, мистер Малфой. Желаю вам… счастья. Разговор Драко и Эстер продлился довольно долго – Гермиона успела выпить пару бокалов шампанского и завязать вежливую беседу с одним из гостей, который долго и витиевато восхищался её героизмом и мужеством во время войны. Изредка поддакивая и кивая, она не отрывала взгляд от входа в дом, поэтому, когда на пороге появился Драко под руку с Эстер, тут же прервала разговор и направилась к ним. – Спасибо, – услышала Гермиона его голос, подойдя поближе, и увидела, как миссис Малфой ласково улыбнулась и потянулась к его щеке. Как ни странно, Драко улыбнулся в ответ и вежливо позволил себя поцеловать, после чего вполне тепло распрощался и направился к Гермионе. На его лице снова было сложно прочитать эмоции, а в глазах светилась растерянность. – Как ты, милая? – спросил он, обнимая Гермиону за талию и увлекая её за собой подальше от чужих глаз. – Мой отец тебя не обижал? – Нет, – ответила она, с беспокойством глядя на Драко. – Как прошел ваш разговор? Малфой не ответил, лишь сильнее прижал её к себе, не сбавляя шаг, и Гермиона поняла, что они направляются к воротам. – Драко… если ты хочешь побыть один… – осторожно начала она, но он покачал головой и небрежным движением палочки заставил ворота распахнуться и выпустить их с территории мэнора. – Я хочу лишь уйти отсюда, – сказал он, ловя её обеспокоенный взгляд. – Ты ведь не против? – Я сегодня налюбовалась на твоего отца и наслушалась в свой адрес дифирамбов от гостей на всю оставшуюся жизнь, – фыркнула Гермиона, крепко сжимая его руку. – Ты уверен, что сможешь сейчас трансгрессировать? – Да. Я в порядке. Держись. Он снова обнял её, и их обоих закрутило водоворотом трансгрессии. Когда перед глазами всё прояснилось, Гермиона поняла, что Драко перенес их к скрытому заклятием Фиделиус особняку Кристофа. Судя по всему, это было единственное место, где он чувствовал себя по-настоящему спокойно и безопасно и куда стремился в минуты душевных колебаний. Ничего не спрашивая и не говоря, она проследовала за ним в обход дома, с другой стороны которого было несколько дверей, от каждой начинались дорожки, мощенные камнями разной величины и формы, слегка обработанными лишь сверху, чтобы было удобно ходить. Извиваясь вокруг цветущих клумб, они все вели к маленькому изящному фонтану в виде круга, из центра которого исходили изогнутые линии, деля его на сектора. В каждом секторе находилось по форсунке, и из них струилась вода, весело искрясь в лучах медленно клонящегося к закату солнца. Сверху фонтан выглядел в точности как трискель – символ БДСМ. Огибая чашу фонтана по кругу, дальше бежала одна-единственная дорожка, петляя в лабиринте подстриженных кустов и теряясь среди густо посаженных деревьев парка. Драко уверенно повел Гермиону туда, где за темными стволами виднелась изящная белоснежная беседка. Внутри стояла добротная каменная скамейка, сиденье которой для удобства было поверху обито деревом. Расположившись на ней, Малфой так долго молчал, что Гермиона уже начала беспокоиться, но тревожить вопросами с головой ушедшего в раздумья Драко не решилась. – Должен признать, что я ошибался, а ты оказалась права, – наконец сказал он и нерешительно улыбнулся, явно всё еще не зная, как относиться к тому, что узнал. Гермиона сразу же догадалась, о чем он говорит, но предоставила ему возможность собраться с мыслями и самому все рассказать. – То, что брак моих родителей договорной, никогда не было для меня тайной, – спустя некоторое время продолжил он. – Я еще в детстве понял, что их союз является результатом расчета, а не подтверждением любви. Это не стало для меня большой трагедией, ведь они уважали и поддерживали друг друга и оба по-своему заботились обо мне. К тому же перед глазами были примеры других чистокровных семей, где ситуация была такой же, а зачастую и еще хуже, поэтому я считал нашу семью нормальной, ничем не отличающейся от других. Возрождение Темного Лорда особым образом сплотило нас, как может сплотить катастрофа пытающихся выжить в ней людей. Конечно, не нужно забывать, что речь все же идет о Малфоях: каждый из нас изворотливый манипулятор, но тем не менее мы были семьей. Поэтому смерть матери и столь скорый брак отца, выглядящий предательством по отношению к её памяти, так… задели меня. Гермиона лишь кивнула, понимая, что правильнее здесь прозвучало бы не «задели», а «глубоко ранили», но это ведь Драко. Он с детства привык не показывать никому свою уязвимость, и даже несмотря на то, что она успела узнать его лучше, чем кто-либо, он продолжал иногда носить маску и в общении с ней. Так было нужно, и Гермиона не имела ничего против. Особенно если учесть, что Малфой был её Верхним. – Эстер рассказала мне то, что до сих пор не укладывается у меня в голове, – продолжил он и криво усмехнулся. – Незадолго до смерти у матери наступило… кратковременное прояснение. Она узнала отца, и они смогли поговорить. Она, словно предчувствуя близкую смерть, попросила Люциуса об одном: сделать все, чтобы он был счастлив. Тогда он уже встретил Эстер, и та, зная, что мой отец женат, отвергла его и держала их отношения в деловых и дружеских рамках. То, что писали о них в тот период газеты, было неправдой и ужасно расстраивало её, ведь Люциус был ей на самом деле симпатичен… Она так сказала, но, думаю, она слукавила: по взгляду было понятно, что она без памяти влюбилась в бывшего Пожирателя Смерти, который помогал ей в расследовании. Как ни больно мне это признавать, но отец не предавал маму, сразу после её смерти сделав предложение Эстер. Он выполнял предсмертную волю. И Эстер согласилась, только увидев воспоминания Люциуса о разговоре с моей матерью, которые сегодня показала мне. Как я уже сказал, ты была права: кажется, между отцом и его новой женой действительно нечто большее, чем просто расчет. Драко поднял глаза и увидел, что Гермиона улыбается сквозь слезы. Ласково погладив её по щеке, он тоже улыбнулся. – Это еще не всё, милая. Придя в себя, мама первым делом спросила отца обо мне. И он нехотя, но всё же поведал ей о нас с тобой. Люциус… упрямый заносчивый ублюдок! Он не пожелал рассказать мне об этом, но Эстер решила, что я должен знать. Мать очень обрадовалась, когда услышала, что моей избранницей стала Гермиона Грейнджер. Она сказала, что не знает другую такую же отважную, умную и прекрасную девушку, которая так подходила бы её сыну… Слезы хлынули у Гермионы из глаз. Драко прижал её к себе, и она спрятала лицо у него на груди. Он тихонько покачивал её, пока она не успокоилась, после чего стер пальцами слезы и нежно поцеловал. – Теперь всё будет хорошо, – сказал он, и его голос дрогнул. Гермиона снова прижалась к нему, вдыхая его аромат и наслаждаясь теплом мужских рук. – Я люблю тебя, Драко. – Я тоже люблю тебя, Гермиона, – с ласковой улыбкой отозвался он. – Пойдем в дом. Думаю, Кристоф не откажется еще разок предоставить нам свою комнату на ночь. Нужно хорошо отдохнуть. В понедельник наш с тобой первый день работы в Министерстве. – Да, – кивнула Гермиона, направляясь вместе с ним по освещенной магией домовиков дорожке к особняку и чувствуя, как от одной мысли о Министерстве её охватывает волнительное возбуждение. – Готова изменить мир к лучшему, милая? – Конечно. Если не мы, то кто? – уверенно ответила Гермиона.