Чтобы тебе было хорошо

Эмилия Уоррингтон чудно подошла бы для изображения на любой старинной гравюре или акварели: безукоризненно прямая спина, величественная осанка, строгие черты немолодого, но великолепно ухоженного лица и костюм со швами без единой морщинки. — Чем могу быть полезна, господа? Амано отвесил прямо-таки придворный поклон: — Счастливы быть принятыми в вашем доме, миледи. Мы прибыли для проведения расследования. Запрос, по всей видимости, отправляли именно вы? — Да, кроме меня на это никто не решился бы. Понимаете, дело, касательно которого… Оно слишком деликатное. А здесь, в Уоррингтоне, мы все как одна семья, и вмешивать посторонних… Но оставить все, как есть, тоже невозможно. Если не возражаете, сейчас накроют стол, и за чашечкой чая мы обсудим… Дворецкий, седовласый мужчина в элегантной ливрее, подошел к леди Эмилии и протянул небольшой серебряный поднос, на котором лежала, видимо, почта. — Прошу меня простить. Женщина открыла конверт, достала из него несколько непрозрачных листков. При взгляде на первый из них черты и так не слишком подвижного лица застыли окончательно, но внимательному осмотру подверглось все содержимое послания. А по окончании леди Эмилия поджала губы и сухо произнесла: — Сожалею, господа, но вынуждена отказаться от ваших услуг. — Простите, но… — попытался выяснить причину перемены настроения Амано и совершенно зря: леди только еще больше помрачнела. — Как я уже говорила, дело почти семейное, и к нему возможно допустить только порядочных людей, которые соблюдают правила приличия. — Какое отношение ваши слова имеют к… — Извольте покинуть стены этого дома, господа. Немедленно. Пальцы женщины разжались, и листки упали на пол, оказавшись… Весьма красноречивыми свидетельствами отступления двумя молодыми людьми от норм и правил приличного общества. *** — Извини. — Да ты-то здесь причем? Амано еще раз перетасовал целлы, которые нам позволили собрать и унести с собой: — Вот ведь гад… Еще и композицию ухитрился найти в каждом из снимков! Мастер делал, ничего не скажешь. И бесполезно что-либо доказывать: достаточно взглянуть на выражение твоего лица, и никакие оправдания не помогут… М-да, я тоже постарался: прямо-таки, морская звезда! Но ты мог бы хоть локтем толкать изредка? — Зачем? — Чтобы предотвращать мое безобразное перемещение по кровати! — Но ты бы проснулся. — Конечно. И что? Разве это тебя не устроило бы? Наверное. Только я не хотел будить напарника. Не знаю, почему. Может быть, мне казалось нечестным мешать отдыхать, как он привык? Впрочем, мой ответ Амано не интересовал: капитан Сэна зло отшвырнул снимки в сторону. — Какая глупость! Так по-дурацки попасться, да еще подвести начальство… Барбара будет недовольна. Скажет, что лучше отправила бы вместо нас Рэнди с Джеем, уж от них-то можно было не ожидать подобной подставы! И они… Напарник вдруг осекся и снова бросил взгляд в сторону целлов. — А что, если… Вести расследование мы все равно имеем право, неважно, нравимся кому-то или нет. Ну, высший свет, вы у меня получите по самое не балуйся! Голубые глаза обратили свой взор на меня: — Но один я не справлюсь. — Ты о чем? Амано растянул губы в зловещей ухмылке: — Здесь не любят представителей нетрадиционной ориентации? Ну-ну. Пусть не любят. Но будут вынуждены наблюдать и отвечать на вопросы, даже самые интимные! А ты… Ты будешь мне помогать в поте лица! Кажется, начинаю понимать, куда он клонит. Но… — Да пошел ты! — Э нет, дорогой мой, не отвертишься! Теперь – не отвертишься! Задание должно быть выполнено? Должно. В глазах общественности мы уже упали ниже плинтуса, так что продолжать строить из себя благовоспитанных молодых людей не нужно. Наоборот, раз уж нас во всеуслышание объявили извращенцами, покажем им все, на что способны! — Амано… — Только не говори, что не сможешь! Тебе что, понравилось получать незаслуженные оскорбления? Нет, конечно. И видеть брезгливое презрение во взглядах окружающих было неприятно. Чертовски неприятно и больно. — «Уж лучше грешным быть…» — вспомнились мне строки из сонета Шекспира. — «Чем грешным слыть!» — подхватил напарник. – Так что, за работу! Немедленно! — Но ты же знаешь… Я не смогу. — Сможешь! Тебе просто нужно настроиться на игру, и все. Хотя… — он задумчиво перебрал в мыслях какие-то неизвестные мне варианты. – Кое-что потребуется. Тренировка. — То есть? — Если ты сам не имел возможности заметить, между влюбленными или просто делящими постель людьми существует некоторая… эмоциональная связь. Ее можно сыграть, но для этого необходимо сначала прочувствовать. Открытость друг перед другом и безграничное доверие… Он замолчал, по красивому лицу пробежала тень, но в следующий миг голубые глаза снова азартно сверкнули: — Думаю, есть хороший способ. Поцелуй. — Что?! — Только не артачься, как обычно, Мо! Если хочешь, можешь представлять, что делаешь мне искусственное дыхание или, еще лучше: представь на моем месте красивую женщину, с которой тебе хотелось бы… В общем, дай волю воображению! Его пальцы сжались на моих плечах. — И постарайся расслабиться! Совсем близко. Кожа, на которой осели ароматы юного лета, сухая, теплая, шелковистая… В противовес губам: горячим, мягким и влажным. Я боюсь шевельнуться, но и стоять столбом будет… по меньшей мере, невежливо. К тому же, на таком расстоянии целоваться не слишком удобно, и я делаю полшага, сливающие нас в единое целое. А потом робко отпускаю на свободу свои губы…