Игра вуалей

Де Ренуар До королевской охоты, на которую были приглашены лишь избранные, оставалось несколько часов, которые Ренуар с наслаждением потратил на сон. Зато ко времени выезда он был бодр и собран, с очаровательной улыбкой на лице явившись в пригородную резиденцию Их величеств как раз к трубному сигналу, ознаменовавшему начало выезда. Свита пестрела разнообразием лиц и охотничьих костюмов, но дам охота привлекала намного меньше, чем мужчин. Некоторые лица были совсем незнакомы и Ренуар, припоминая список приглашенных, по дороге занимался тем, что «сводил» фамилии из списка с лицами присутствующих. И каждый из них мог оказаться представителем партии «Квинты». Некоторых из «квинт» Анри знал и потому собирался присматривать за тем, с кем они станут общаться ближе. Их высочество принц Гастон возглавлял небольшую кавалькаду своих придворных, гарцуя и красуясь перед окружавшими его придворными дамами. Ренуар скрыл смешок — юность, забавное время, когда сам себе кажешься центром Вселенной, особенно, если ты богат, знатен и, вообще, наследник престола. Гастон не был самым умным мужчиной королевства, но мужественности и характера ему не занимать, в отличие от его отца. Поэтому, перейдя к нему, престол окажется в надежных руках. Но сильное влияние королевы-матери на предпочтения сына могло склонить того к слишком большой симпатии к Норесу. И тогда многие политические и торговые решения, вследствие необъективного подхода будущего короля, создадут дисбаланс и накренят устойчивую иерархию Лютеции. К тому же, королева настаивала на женитьбе принца на представительнице королевского дома Нореса. Это фатальное обстоятельство еще сильней объединило прокоролевскую партию, намеревавшуюся помешать этому любым путем. Размышляя о перипетиях политики, в которую, так или иначе, были заплетены почти все придворные, Ренуар продолжал мельком оглядывать охотничий выезд. Граф де Бретей. Маркиз де Артос. Баронесса Чиавелла — гостья из Лизии. Маркиз де Шено с каким-то приезжим. Анри мельком задержал взгляд на высоком мужчине — нет, он не припоминал его, а потому следовало присмотреться внимательней. Вскоре все прибыли на место, и Главный распорядитель охоты почтительно приветствовал короля и наследника престола. Для развлечения высоких гостей было поднято несколько матерых оленей, и по знаку Его величества охота была начата. Де Грасс Вне забитого людьми бального зала дышалось легче. Здесь тоже было достаточно людей, но разговоры велись более приглушенно, а музыка доносилась отголосками, лишь создавая фон, но, не навязывая настроение. Винсент стоял у окна, держа в руке обновленный бокал, и наблюдал, как «чумной доктор» спускается по широкой наружной лестнице к карете, держа под руку свою спутницу. «Алая Дама» — так он решил называть ее для себя, хотя на тот момент и не думал, что вскоре она займет прочное место в его мыслях. Хорошее, почти кошачье зрение позволяло ему даже с такого расстояния рассматривать тонкий стан, прямую спину и длинную шею, обвитую полупрозрачным алым газом. Ему всегда нравился красный цвет. У «Дамы» был прекрасный вкус на наряды. — Но явно не на мужчин, — де Грасс усмехнулся, в несколько глотков осушая свой бокал после того, как «счастливая пара» села в карету, и отошел от окна, чтобы вернуться в зал. У него было еще несколько часов на то, чтобы и свою ночь разнообразить чувственными удовольствиями. *** Утреннее пробуждение, увы, оказалось совсем не таким приятным, как ночь. Рассвет едва успел начать окрашивать светло-желтые стены уютной спальни, когда дверь после нарочито громкого стука открылась и с порога раздался голос Пьера, личного слуги его отца: — Месье де Грасс, прошу простить за столь ранний визит. Ваш отец желает видеть вас у себя в кабинете по срочному делу. В ванной уже готова вода, чтобы вы могли умыться. — И тебе доброе утро, Каменное Сердце*, — пробормотал Винсент в подушку, едва сдержав страдательный стон. Со слугой отца у него категорически не складывались отношения. Пьер полностью оправдывал свое имя: чопорный до зубного скрежета, непробиваемый и практически безэмоциональный. Он служил в доме де Грассов столько, сколько Винсент себя помнил, и частенько лупил его в детстве за неподобающие дворянину проделки — разумеется, с разрешения отца. С годами характер Пьера приятнее, естественно, не становился. — Распорядиться подать завтрак и карету для леди? — Для кого?.. А, — он только сейчас вспомнил, что был в постели не один и, в качестве дополнительного подтверждения этого факта, сбоку почувствовалось легкое шевеление и раздался недовольный вздох. Оставалось надеяться, что дама еще не проснулась и не слышала его оговорки. — Да, будь так добр. Я уже встаю, можешь не стоять гордым стражем на пороге. Винсент демонстративно сел и потянулся, не смущаясь своей наготы, точно зная, что это вызовет у старого слуги желание поморщиться и поскорее выйти. Увы, ослушаться отца он не мог. Судя по всему, дело было важное, а тот факт, что ему предложили сразу выпроводить любовницу, показывал, что это надолго. Теперь ему и самому стало интересно узнать, что могло успеть случиться за ночь, так что остатки сна растворились почти сразу. — Прости, милая, дела зовут, — он склонился, чтобы прихватить губами нежную кожу белоснежной шеи, ловя сонный, томный взгляд. Подхватив с прикроватной тумбочки маску на шелковых лентах, он приложил его к лицу молодой женщины, лукаво улыбаясь. — Благодарю за волшебную ночь, моя красная маска. Сам он не придал никакого значения ни цвету наряда выбранной им на карнавале любовницы на одну ночь, ни тому, что ее стать отдаленно напоминала фигуру Алой Дамы, покинувшей дворец в компании Сен-Лазара. Ему просто нравился красный. *** Убийство графа Сен-Лазара стало самой обсуждаемой новостью среди собравшихся на королевскую охоту вельмож. Еще бы, не каждый же день знатных дворян режут в переулке, как свиней, оставив воткнутый в грудную клетку стилет. О последней детали, впрочем, известно было далеко не всем: жандармы быстро укрыли тело и спрятали орудие убийства от лишних глаз, и эта часть случившегося пока что не добралась до неутомимых языков городских и придворных сплетников. Но информаторы Квинты не зря ели свой хлеб, и свежая новость была принесена маркизу Кристофу де Грассу еще до рассвета, а от него уже вложена в голову его сына. С подробной, весьма эмоциональной сопроводительной лекцией о том, какими проблемами чревато это прискорбное событие, и насколько важно узнать, по чьему приказу было совершено убийство. В случайность происшествия верилось с трудом. Вор бы скорее перерезал горло или вспорол брюхо, но вряд ли стал бы бить в сердце. И тем более — зачем оставлять стилет в трупе? Случайность или демонстрация? Убийца мог сделать это специально, в назидание, или же просто не успеть его вытащить, если его кто-то отвлек или спугнул. «Или ее», — мрачная мысль не давала Винсенту покоя с того самого момента, как отец сообщил ему о смерти Сен-Лазара. Черт побери! Осознание того, что он, с большой вероятностью, видел, как граф уходил из дворца под ручку со своей смертью, бесило до сведенных зубов. Если бы только ему хватило интуиции, чтобы проследить за ними! Надо было присмотреться к Алой Даме внимательнее, а не отмахнуться, решив, что плохой вкус на мужчин — не преступление. Но поздно об этом думать. Теперь ему оставалось только играть роль в соответствии с изменившимися обстоятельствами: изобразить, что он поражен услышанной от маркиза де Шено шокирующей новостью, выразить искреннее соболезнование его утрате… и сделать вид, что его самого это событие волнует на самом деле не больше, чем любая другая смерть совершенно незнакомого ему человека. Так что, сидя верхом на рыжем жеребце, он выглядел расслабленным и воодушевленным предстоящей охотой, щедро раздавая улыбки немногочисленным дамам и приветственные кивки — знакомым господам. К слову, таким же немногочисленным — не так-то просто заново вливаться в светскую жизнь после стольких лет отсутствия. Зато ничто не мешало ему рассматривать собравшихся ненавязчиво, стараясь по возможности запоминать лица, чтобы впоследствии при необходимости можно было легко завязать беседу идеальной для таких случаев фразой: «А помните, мы с вами пересекались на королевской охоте?». Совершенно случайно он поймал скользнувший по нему самому взгляд и, повинуясь природному любопытству, удержал, повернув голову и встретив его прямо и открыто. Не зря: у его обладателя были совершенно изумительные светлые глаза и красивое лицо, которое можно было бы назвать излишне нежным по тонкости черт, если бы не что-то волевое, просвечивающее словно между строк. Даже не пытаясь скрыть заинтересованности, Винсент улыбнулся и легко кивнул в знак приветствия. А в следующую секунду прозвучало бравурное пение труб, обозначающее начало охоты, и де Грасс удобнее перехватил поводья, направляя своего коня в сторону леса следом за маркизом де Шено. ______ *Pierre — в переводе с фр. «камень» Де Ренуар Топот копыт, сорванная десятками подков сочная зелень травы… Всадники веером рассыпались по лесному массиву, кто-то, уходя за загонщиками по прямой, другие — выбирая иной путь, чтобы лесными тропами подобраться к добыче первыми. Азарт, не хуже гончего пса, повел охотников по следу. Пока еще жар в крови лишь от яростной скачки, но уже скоро кровожадность накроет с головой тех, кто кушает за столом, держа в руках вилку и манерно оттопыривая пальчик. Лоск схлынет, обнажая дикую часть человеческой натуры, и арбалетные стрелы и охотничьи кинжалы станут алкать плоти и крови загнанных животных. Но у каждого здесь была своя охота — кто-то охотился на четырехногого зверя, а кто-то — на двуногих. Полученная виконтом еще пару дней назад записка от агента «Секретного дома» сообщала, что «квинты» намерены устроить сходку во время охоты, пользуясь случаем, что мало кого будет интересовать отбившаяся от общей группы пара-тройка всадников. И Ренуар почти сразу взял курс на отдаление от общей охоты, исподволь, чтобы не привлекать лишнего внимания, перестраиваясь на дальнюю лесную тропу. Отделиться от остальных и наблюдать со стороны: если кто-то намеревается устроить тайную встречу с сообщниками — самое время выяснить это. Молодая кобыла, взятая из королевских конюшен, покорно повиновалась удилам, и вскоре Анри почти перестал видеть других охотников. Он остановил животное и прислушался — гон обошел его справа, а слева слышался шум реки, отсекавшей площадь охоты от более дикой части леса. Значит, место встречи могло быть на этом участке, где леса достаточно густы, чтобы скрыть заговорщиков от лишних глаз. Ренуар, для которого это была не первая охота в здешних местах, направил лошадь вперед, пробираясь сквозь кустарники, решив прочесывать местность шаг за шагом. Звуки гона помогали ориентироваться, чтобы держаться поодаль, не сближаясь с основной частью загонщиков. Время от времени сигналы рога и возбужденные крики приближались или отдалялись. Но никого, кто бы, кроме него, жаждал уединения, виконт так и не заметил. Покусывая губы в нетерпении, как и его лошадь — удила, он настороженно оглядывался. Шорох внезапно появившийся справа, нарастал, хотя никаких признаков охотников не наблюдалось. Виконт остановил кобылу, но хруст веток стих, и Ренуар, решив, что это пробиралось вспугнутое людьми какое-то небольшое животное, снова дал лошади шенкеля, заставляя двинуться по берегу реки. И в этот момент большой куст рядом с ним словно раскололся на две части, выпуская хрипящего, крупного, как валун, кабана. Лошадь, ошалев от страха, не разбирая дороги, шарахнулась в сторону, делая «свечку» и в повороте теряя равновесие… Только не в воду!!! Анри с детства недолюбливал водную стихию. Мать, оберегавшая его как зеницу ока, не допускала его до привычных детских забав и что такое река Ренуар узнал лишь в юности. Но так и не сумел преодолеть вбитый матерью страх воды. Он учился плавать, но старался не слишком далеко заплывать, а потому все его старания были хороши только на мелководье. И борьба с глубиной грозила закончиться для него драматично. Берег был не слишком высок — два-три метра, но в падении виконта отбросило от лошади, оставляя наедине с водным потоком. Умирать так глупо Ренуару однозначно претило — он изо всех сил забрыкался, стараясь выгрести на отмель, видневшуюся вдали. Его лошадь добралась туда гораздо быстрей него и встала, отряхиваясь и оторопело глядя, как ее бывший всадник борется за жизнь. Де Грасс Встреча заговорщиков состоялась, но была коротка — внезапная кончина графа Сен-Лазара побуждала проявлять повышенное внимание к мерам предосторожности. И на тайной встрече молодому де Грассу досталась роль той самой «меры предосторожности»: приняв на себя обязанности дозорного, он чутко вслушивался в звуки леса, намереваясь в случае приближения незваных гостей создать достаточно шума для предупреждения высокопоставленных заговорщиков, дав им возможность скрыться. А если понадобится — принять бой. По завершению выполнения своей миссии, Винсент, наконец расслабившись, послал коня вперед, вдоль берега реки, планируя незаметно снова влиться в ряды охотников. Давно он не бывал в этих краях, но память, бережно хранившая даже на чужбине воспоминания о дорогих местах, услужливо подсказала, как покинуть дикую часть леса — неподалеку раскинувшаяся отмель создавала удобный брод. Однако почти обретшего безмятежное состояние духа де Грасса вдруг привлекло отчаянное ржание лошади, сопровожденное громким плеском воды. Не раздумывая, Винсент пришпорил коня, направляя туда, откуда все еще слышалось испуганное ржание. К его появлению на сцене развернувшейся лесной драмы гнедая кобыла уже почти выбралась из реки, но ее всадник, видимо вылетевший из седла при падении, все еще был в воде, барахтаясь в ней в отчаянной борьбе с течением. Не таким уж и сильным, к слову, чтобы взрослый мужчина не смог его преодолеть. «Почему ты не плывешь к берегу?» — скользнувший в мыслях недоумением вопрос почти сразу сменился догадкой. Движения человека были слишком неловкими и хаотичными, в них отчетливо прослеживалась паника. Он не умел плавать! А если даже и умел, то слишком плохо, чтобы собраться и совладать с шоком от падения. — Черт возьми! — расслабленность Винсента мгновенно сменилась военной собранностью, и он, уже почти не думая, что делает, позволил телу действовать без траты времени на сомнения. Он спрыгнул на землю, на бегу скидывая с себя камзол и стягивая сапоги вместе с чулками. Избавляться от застегнутого на множество пуговиц жилета и рубашки времени уже не было — оставалось надеяться, что они не будут слишком сковывать движений в воде. — Держитесь! — впрочем, не особо рассчитывая быть услышанным, де Грасс забежал в воду, едва не поскользнувшись на иле и попавшем под пятку камне. Коротко выругавшись, он нырнул с головой, за несколько мощных гребков добираясь до середины потока, где молодой мужчина или вовсе мальчишка уже почти выбился из сил, ведя неравный бой со стихией. — Хватайтесь за мое плечо, ну же! Держитесь, я вас вытащу. Давайте! Винсенту наконец удалось встретиться взглядом с расширенными от страха близкой смерти распахнутыми глазами. В сознании мелькнуло узнавание, но было не время задерживаться на лишних мыслях. Сейчас ему лишь требовалось поймать внимание тонущего, чтобы вырвать из цепких когтей паники. Помогая парню сориентироваться, он сам схватил его за руку, устраивая на своем плече — так было надежнее. Оставалось надеяться, что тому хватит самообладания, чтобы не начать хвататься за его руки или ноги, утягивая спасителя вместе с собой ко дну. — Просто доверьтесь. Сейчас выплывем, — говорить, одновременно удерживая на плаву не только собственный вес, но еще и вес второго человека, было непросто. Голос срывался, дыхание частило, в рот то и дело норовила залиться вода, так что де Грасс замолчал, сосредоточиваясь на том, чтобы выбраться и молясь, чтобы в самый неподходящий момент какую-нибудь мышцу не свело от холода и напряжения. Тогда они оба погибли бы совершенно нелепой смертью всего в нескольких метрах от берега далеко не самой бурной реки. Но обошлось. Плыть пришлось недолго и совсем скоро Винсент смог коснуться ногами дна. Поддерживая несостоявшегося утопленника за талию, то ли вывел, то ли выволок того на берег, пристраивая на землю прямо у кромки воды и совершенно неизящно падая рядом. — Живы? Эй!.. Де Ренуар При всей боязни воды, Ренуар старался мыслить четко — все же какие-то навыки ему привили: чтобы не тратить силы, он, побарахтавшись и отойдя от первого ужаса, перестал бороться с потоком, позволяя нести себя и понемногу сплавляясь к отмели. Но проклятые сапоги, полные холодной воды, как два привязанных к ногам камня, тянули ко дну, которое казалось недосягаемым в темной мути реки. Если б он не пожалел своего захромавшего коня, а выехал на нем, один лишь посвист заставил бы Эреба ринуться на помощь. Но молодая кобылка лишь моргала сливовыми глазами, опушенными густыми ресницами, и растерянно брела по берегу, волоча за собой повод. Борясь за каждый глоток воздуха, Анри попытался скинуть сапоги, но проклятая обувь облепила лодыжки, не собираясь с ними расставаться. Сил оставалось все меньше, когда краем глаза виконт заметил на берегу человека, решительно скидывавшего с себя одежду, чтобы кинуться в муть реки — к нему. И Ренуар, надеясь на скорую поддержку, усилил старания, взбивая воду вокруг себя в пену. А остальное он уже почти не помнил — несколько минут сплелись в одно длительное мгновение. Только ощущение крепкого плеча под рукой, судорожно ухватившейся за рубаху незнакомца, его сильные гребки, увлекавшие их обоих к спасительной суше… И вскоре ноги уже загребали прибрежную гальку, а затем Ренуар свалился отяжелевшим кулем, падая, и в ответ на вопрос спасителя, заходясь судорожным кашлем. Он кашлял и блевал ручейками речной воды, которая с болью покидала легкие и желудок. Анри все не мог остановиться, пока его не выполоскало до капли, и он, совсем обессилев, упал лицом вниз, чувствуя, как отшлифованная рекой галька холодит кожу скулы и виска. Несостоявшийся утопленник закрыл глаза, едва дыша и подрагивая — ветерок, колыхавший травы, принялся старательно его облизывать. Короткая охотничья куртка, с которой безостановочно текла вода, не могла согреть. Мышь… Настоящий мокрый мышь… — наконец усилием воли заставляя себя пошевелиться, иронизировал над собой Ренуар. Далее лежать дохлой рыбиной, выкинутой на сушу, да еще под чужим пристальным взглядом, ему не позволяло и без того ущемленное самолюбие. В борьбе за жизнь он не успел разглядеть, кем был спасший его незнакомец, так что следовало восстать из утопших и, пока что хотя бы на словах, отблагодарить того, выяснив для начала его имя. — Месье, кому я обязан жизнью?.. — проклятый этикет. Больше всего сейчас Анри хотелось протянуть спасителю руку и предложить выпить за здоровье, даже не выясняя имен. — Я виконт Анри де Ренуар. Лицо молодого мужчины напротив оказалось знакомым — конечно, один из охотников. Это он ехал рядом с маркизом де Шено. Судя по гладкой речи, он не был из иностранцев, прибывших на торжества, но и среди придворных Анри такого не помнил. Словно желая присоединиться к их разговору, гнедая кобылка добрела до людей и остановилась рядом, начиная невозмутимо жевать траву. Де Грасс На короткое мгновение Винсенту показалось, что спасенный им молодой мужчина потеряет сознание, но вместо этого его скрутило приступом кашля. Жестким и наверняка болезненным, но так было правильно — вода должна выйти из легких и желудка, и хорошо, что это случилось быстро и не понадобилось прибегать к помощи лекаря, до которого из этих мест добираться и добираться. Винсент среагировал сразу, сев рядом и придерживая страдальца одной рукой за плечо, а второй — под лоб, пока спасенный им молодой охотник вздрагивал, извергая инородную субстанцию на влажный берег. В отличие от большинства дворян, де Грасс не был брезглив и не испытывал в этот момент ничего иного, кроме желания помочь и убедиться, что тот не захлебнется уже на берегу, подавившись водой при очередном спазме. Только когда тело в его руках обмякло, он позволил себе отпустить молодого мужчину, оставив приходить в себя лежа на гальке. А сам с облегчённым стоном откинулся на нее спиной, наконец-то позволяя и себе отдышаться. На состояние костюма было наплевать, все равно все было испорчено. Да и такие вещи сами собой отходят на второй план после того, как встречаешься с возможной смертью настолько близко. Своей или чужой — в данном случае, уже не так принципиально. — Граф Винсент де Грасс, к вашим услугам, месье, — представившись практически бездумно, Винсент с трудом поборол в себе желание рассмеяться с нотками легкой истерики. Им осталось только встать и поклониться друг другу, чтобы торжество приличий над здравым смыслом стало полным. Позволив себе чуть нервную усмешку, он перевалился сначала на бок, а потом, опираясь на руку, снова сел, убирая со лба мокрые пряди волос. Стягивающую волосы ленту он потерял еще в воде, так что они неприятно липли к шее и лезли в лицо, наверняка делая его похожим на выполосканного в корыте с водой кота. «Хотя мы оба сейчас просто образцы изящества», — он скользнул взглядом по виконту, теперь уже точно вспоминая, что это на него он обратил внимание перед тем, как запели охотничьи трубы. Молодой человек растерял свой лоск, зато теперь в нем отчетливо виднелось что-то живое и настоящее, так часто теряющееся среди бархата и шелков. Винсенту нравилось то, что он видел сейчас. Не смущала ни оставшаяся на щеке грязь, ни покрасневшие из-за недавней рвоты глаза. Впрочем, это не отменяло того, что им обоим стоило привести себя в порядок. «Анри де Ренуар», — Винсент мысленно повторил его имя. Фамилия казалась отдаленно знакомой, но ничего конкретного он припомнить не мог. И совершенно точно они не встречались ранее, он бы запомнил. Приезжий? Или же виконт появился при дворе уже после того, как он сам уехал? Де Грасс никогда не умел достаточно точно определять возраст человека на глаз, но, кажется, тот был на несколько лет младше него самого. — Вы не будете возражать, если мы прибережем приличествующие знакомству церемонии до того момента, пока сами не станем больше похожи на дворян, а не на двух мокрых котов? — внезапно широко улыбнувшись, Винсент сделал над собой усилие и поднялся на ноги, чувствуя, что его все еще слегка шатает, а мышцы протестующе ноют от перенапряжения. Ренуару, боровшемуся с потоком дольше него, наверняка должно быть еще тяжелее. — Сможете подняться? Не дожидаясь ответа, он протянул ему руку ладонью вверх, ловя взгляд все с той же улыбкой, предлагая одновременно и помощь, и крепкое рукопожатие, которое, откровенно говоря, казалось сейчас куда более уместным, чем любые другие церемонии. — Во дворец в таком виде нам лучше не возвращаться, если не хотим стать главными героями придворных сплетен на ближайшие две недели. Если выехать из леса, держась вдоль реки, то там, насколько я помню, стоял трактир. Можем попробовать отправиться туда, надеясь обрести свободную комнату. Только для начала мне надо найти собственные сапоги, — де Грасс тихо рассмеялся, посмотрев на свои босые, перемазанные в иле ноги. В борьбе за жизнь их с Ренуаром отнесло течением немного вниз по реке, и если его конь оказался сообразительным малым и успел подойти к ним и уже обнюхивался с лошадкой виконта, то обувь и верхняя одежда, увы, не обладали такой же самостоятельностью. Де Ренуар Де Грасс… — голова, еще плохо соображавшая, не выдала ничего точного — просто фамилия одного из родов была на слуху, но ничем особым из основного списка Ренуара не выделялась. Однако сейчас протянутая столь вовремя рука помощи говорила о новом знакомом намного больше, чем его фамилия или титул. И Мышонок, ухватившись за предложенную руку, нашел в себе силы подняться и, благодаря, кивнул, перебравшись с гальки на траву и стягивая с себя сапоги, наполненные водой. Это изделие обувных дел мастера после сушки не пойдет даже на подарок нищему, но пока что выбора не было. Избавившись от жидкости, Ренуар снова надел обувь и стянул с себя куртку, оставаясь в рубахе — тонкая ткань высохнет быстрей, чем плотный охотничий дублет. Граф де Грасс оказался человеком рациональным и не согласиться с ним было бы глупо — влачиться ко двору в столь плачевном состоянии означало вызвать бурю восторга у насмешников, чьи рты пришлось бы затыкать на дуэлях, а на подобное пустое времяпровождение у Ренуара не было желания. Все силы должны были быть брошены на борьбу против «квинт». — Вы правы, граф, но боюсь, что сейчас все ближайшие к королевскому дворцу трактиры заняты — мелкое дворянство, прибывшее на торжества ко двору в поисках милостей, раскупило комнаты заранее. — Голос Анри еще был хриплым после жесткого «водяного» кашля, и он поневоле говорил негромко. — Но я знаю, как добраться до королевского охотничьего домика неподалеку отсюда. При подготовке к охоте по указу Главного королевского ловчего там все приведено в идеальный порядок. При дворе за этим стали четко следить с приходом на должность маркиза де Лансере. Окончательно вернувшись к жизни, Ренуар поднялся, ощущая в ногах остаточную дрожь, и подошел к лошади, беря ее за повод и забираясь в седло — вспрыгнуть легко было затруднительно: мокрое седло, мокрые сапоги и мокрые штаны сочетались не слишком хорошо. Но выбора не было. — Погодите, граф — теперь мой черед оказать вам хотя бы небольшую услугу, — подав кобылку вперед, виконт быстро дорысил до сапог нового знакомого и, спрыгнув на мелководье, подхватил их, снова возвращаясь в седло. Доставив обувь де Грассу, он подал ему сапоги: — Могу только выразить сожаление — они не в лучшей форме, граф. Пока его спаситель приводил себя в порядок, Анри исподволь рассматривал мужчину — довольно высок, темные волосы, приятное открытое лицо. Немногим старше самого Ренуара, но явно мощней статью. От него веяло надежностью и жизнелюбием. По всем параметрам даже в таком виде граф был хорош собой, а сам виконт в качестве любовников предпочитал подобный типаж. Легко усмехнувшись своим наблюдениям, он откинул назад взлохмаченные в борьбе со стихией волосы. В отличие от многих придворных щеголей, Ренуар, хоть и относился к таковым, но нисколько не печалился об утрате лоска. Его не смущало отсутствие пудры на щеках или лент в волосах. И то, что де Грасс тоже не манерничал, импонировало ему. Только одно засело мелкой занозой — откуда тот явился и что делал именно в этой части леса? Что делал здесь сам Мышь, он знал, а вот история графа пока пребывала в тумане. Однако выспрашивать об этом было не время и не место. Оставив на потом уточнение всех волнительных деталей, Анри обратился к де Грассу: — Держитесь за мной, граф. Я довольно хорошо здесь ориентируюсь — мне часто доводилось участвовать в королевских охотах. Впрочем, я и сейчас участвую в самой главной охоте на трон. Приглашая следовать за собой, он тронул повод, направляя кобылу вглубь леса. Насколько он представлял, отсюда до домика было меньше мили, и главным было выбраться на тропу, которая туда приведет. Довольно скоро им удалось найти верную дорогу и минут через двадцать неторопливой езды всадники увидели между деревьев добротный охотничий домик с пристроенной конюшней. Река здесь делала крюк, и течение было крайне неторопливым, а берег — удобен, чтобы можно было принести воды или искупаться. — Главное, чтобы до нас никто сюда не добрался. Но опасения виконта были напрасны — царившая вокруг тишина говорила о том, что кроме них, все прочие охотники увлеченно занимались тем, за чем приехали. Но звуки рога и крики загонщиков сюда не долетали. Впрочем, пока мужчины пробирались по лесным тропам, погода сменила милость на гнев и стоило им поставить лошадей в конюшню, с небес упали первые капли. — Если пойдет ливень, боюсь, нам придется задержаться здесь на ночь! — виконт задрал кверху голову. Его было некому хватиться, а Жан знал, что Ренуар может постоять за себя, да и его неожиданные задержки не были редкостью. Но де Грасс мог быть женат, или иметь родню, любовницу, которые станут волноваться и искать его. — Хотя, можно вернуться ближе к вечеру, когда никакие любопытные не высунут носа из покоев. В общем, я выведу вас отсюда в любое удобное вам время дня и ночи.