Игра вуалей

Де Грасс До домика ехали в молчании, которое, впрочем, Винсента совершенно не тяготило. В более обычной ситуации он бы, скорее всего, уже развлекал попутчика светской беседой, но сейчас в этом не было нужды. Словно с пудрой и прочими атрибутами дворянского лоска с них обоих смылось все напускное и наигранное, и теперь вместо виконта де Ренуара и графа де Грасса остались просто два мужчины, волею судьбы столкнувшихся на грани между жизнью и смертью. Совсем скоро все это покажется им небольшим приключением, внесшим разнообразие в беззаботную придворную жизнь, но пока что реальность произошедшего ощущалась слишком остро, заставляя дышать полной грудью, с каждым вдохом наполняя легкие воздухом по максимуму. Прекрасное ощущение, которое можно поймать, только пережив опасность. Они оба наверняка наслаждались им сейчас, и даже де Грассу не хотелось перебивать его разговором. Заодно у него было время безнаказанно рассматривать де Ренуара, пусть и со спины, и мысли волей-неволей текли в его сторону. Ему понравилось, как виконт проявил себя при их более чем неординарном знакомстве. Несмотря на пережитые эмоции от грозившей ему гибели, тот удивительно быстро собрался, найдя более подходящее решение по поводу места для остановки. К слову, говорившее о том, что де Ренуар не был приезжим. Видимо, они действительно разошлись во времени, и виконт появился при дворе уже после его отъезда, поэтому его лицо и не было знакомо Винсенту. Такое лицо он бы запомнил, случись их встреча раньше. Де Грасс позволил себе едва заметно усмехнуться. У него никогда не было жестких предпочтений в выборе любовников или любовниц, по крайней мере, тех, что касалось внешности. Он мог потерять голову от миниатюрной блондинки с тихим нежным голосом, а на следующий день обнаружить себя в постели с обжигающе-страстной рыжеволосой красоткой или молодым кавалером с крепкими бедрами и очаровательной улыбкой. Дело было не в неразборчивости. Просто, как человек эмоциональный и чувственный от природы, он не выбирал себе увлечения головой, если только выбор не был обусловлен необходимостью получения информации или ценных связей. «Для души» он и выбирать предпочитал душой, ориентируясь исключительно на субъективное ощущение притяжения. Сейчас, глядя на темный затылок, прямую линию спины и чуть напряженные плечи виконта, он вполне отчетливо осознавал, что тот его привлекает. Конечно, ничего удивительного: тот хорош собой, и связавшие их обстоятельства вполне можно назвать романтическими, но Винсент был почти уверен, что почувствовал бы то же самое, даже если встреча произошла в более традиционной обстановке. Впрочем, было немного преждевременно думать о подобном. Для начала было неплохо разобраться с вещами более приземленными: просушкой одежды, поиском еды и воды, а еще лучше — чего-то более крепкого. Добравшись до домика, они поставили своих лошадей в стойло и вышли из небольшой конюшни во двор, когда на и так не успевшие просохнуть головы начали падать первые капли дождя. — Если вас дома не ждет ревнивая жена или любовница, виконт, я бы предпочел обойтись сегодня без подвигов. Одного вполне будет достаточно, — Винсент улыбнулся, довольно красноречивым взглядом указав на стремительно темнеющее небо. Ветер усиливался буквально на глазах, подгоняя облака и окружая их шелестом листвы, а чутье подсказывало, что совсем скоро могла разыграться настоящая непогода. — Предлагаю нам разделить обязанности, чтобы управиться со всем поскорее — мне, признаться, уже хочется избавиться от этих сырых тряпок. Я схожу к реке, принесу воды лошадям и нам. А вы идите в дом и посмотрите, какие подарки оставил для нас Главный королевский ловчий — кажется, теперь я буду по гроб жизни благодарен этому человеку! Винсент негромко рассмеялся. Самое забавное, что у него действительно было отличное настроение, и никакие неприятные ощущения от мокрой одежды и сопутствующей поднимающемуся ветру прохлады этому не мешали. Если бы его спросили сейчас, где он предпочел бы находиться: в свите Его Высочества, изящно осыпая комплиментами охотничьи навыки окружающих его вельмож, или здесь, в охотничьем домике посреди леса в компании совершенно незнакомого молодого мужчины, он бы без сомнений выбрал второе. Приемов, званых ужинов и прочих увеселительных мероприятий в его жизни было достаточно, чтобы не переживать из-за пропуска одного из них. Это небольшое приключение казалось ему куда более интересным. Предложение разделиться было обусловлено одновременно и рационализмом, и, как это ни странно звучит по отношению к незнакомцу, заботой. Винсент не был уверен, в том, насколько хорошо себя чувствует виконт, чтобы тягать ведра воды. Ему же самому это было несложно: в отличие от многих молодых прожигателей жизни, де Грасс обладал вполне крепким, жилистым телом, куда более выносливым, чем могло показаться на первый взгляд. При этом он был довольно бестолков и рассеян в бытовых вопросах, и простейшие действия вроде поиска заботливо подготовленного провианта в его исполнении могли стать комедийным представлением в трех действиях с трагическим финалом, в котором он непременно разбил бы бутылку лучшего вина или опрокинул бы блюдо с только что нарезанным вяленым мясом на пол. Разумнее всего было поручить это кому-то более собранному — почему-то он был почти уверен, что де Ренуар именно таков — а самому заняться водой. На то, чтобы принести лошадям воды в достаточном количестве, чтобы хватило на ночь, ушло немало времени. Река была недалеко, однако бежать от нее и обратно под хлынувшим-таки дождем было сомнительным и опасным из-за скользких камней на тропе удовольствием. Винсент даже позволил себе несколько сочных ругательств, когда дважды чуть не поскользнулся на прибрежной гальке. Но, все же справившись с добровольно принятыми на себя обязательствами, он показался на пороге дома, ставя там же два ведра, полных воды — уже для них самих, и быстро захлопнул дверь, чтобы не впустить в помещение разбушевавшуюся стихию. Что и говорить — сам граф снова был больше похож на вымокшего до нитки бродячего кота, чем представителя высшего дворянства. Но это совершенно не мешало ему бесшабашно и весело улыбаться, стаскивая с себя грязные, мокрые сапоги. — Виконт, теперь ваша очередь спасти мне жизнь: скажите, что в доме нашлась пара бутылок вина, а еще лучше — чего-то покрепче! И морально готовьтесь провести в компании незнакомца целую ночь — отсюда в такую погоду мы с вами точно не уедем. Де Ренуар Ренуар не любил новых знакомств, предпочитая поверхностные связи. Слишком уж его жизнь была непредсказуемой и закрытой, чтобы вот так запросто кого-то туда пускать. Впрочем, его отстраненность не бросалась в глаза — при дворе связи-однодневки были даже модны. Ведь переспав с кем-то, если не понравилось, можно было легко забыть, сделав вид, что после выпитого ничего не помнишь, или напротив — хвастать полезным знакомством, не упоминая, что всего лишь ублажил ртом важную персону. Таким образом, некоторые наматывали на себя такой клубок «спальных» знакомств, что каждый второй при дворе становился им едва ли не роднёй. Анри же старательно избегал лишних зацепок. Наведение мостов через постельные утехи ему претило, потому как через какое-то время можно было получить задание устранить того, с кем делил ложе. А это всегда оставляло на памяти неприятные зарубки. Возможно, он еще просто не окончательно очерствел для той миссии, которая легла на него волей судьбы. Но встреча с де Грассом была не так ординарна, как прочие. Да и граф проявил себя мужественным, неравнодушным человеком, что при дворе, в скопище заносчивых эгоистов, где хорошая интрига или даже модное платье иногда ценились дороже человеческой жизни, было весьма редким явлением. Так что Ренуар посматривал на мужчину с законным интересом — откуда он здесь такой взялся? Следовало навести о нем справки через «Секретный дом». Но вечер, и уже, видимо, ночь в обществе нового знакомого были неизбежны, так что Анри решил, что настроен удовлетворить с этим мужчиной свое любопытство и, возможно, не только его. Охотничий дом, как и ожидал виконт, был обихожен и готов к приезду важных особ. Если Его величество пожелал бы, то Главный королевский ловчий дал бы знак и десяток сопровождавших его слуг тотчас бы отбыли сюда, чтобы встречать короля в полной готовности. Но пока что прибывших встретил только замерший дом, который словно ожидал, чтобы по взмаху волшебной палочки все вокруг ожило. То, как спокойно и ловко де Грасс взял на себя обязанности, которые не каждый избалованный слуга берется исполнять, заставили Мышонка второй раз поднять на графа удивленный взгляд: наверное, он слишком много времени провел в обществе придворных белоручек, раз деятельная инициатива де Грасса так его поразила. Люди редко удивляли Анри, но графу удалось это уже во второй раз. Дав себе зарок по приезду перерыть все книги по истории дворянских родов и узнать тайну происхождения Винсента де Грасса, Ренуар отправился в конюшню. Пока веселый и мокрый де Грасс, с ловкостью завзятого конюха носил в стойло воду, он, расседлав обоих животных и повесив на просушку свое седло, тщательно растер щеткой сначала свою кобылу, а затем и жеребчика де Грасса. Душистое сено было уже разложено в яслях, так что Анри лишь подсыпал в ясли овса — после такого приключения, которое заставило понервничать и лошадей, им стоило поесть повкусней. Затем виконт вернулся в дом, где он бывал не раз, в основном в королевском эскорте. Довольно большое здание было готово не только принять короля и его свиту, если вдруг Его величество пожелает отобедать, но тут были и покои для отдыха — погода могла быть непредсказуемой, и ненастье вполне могло застать короля в лесу. Первым делом Ренуар взялся за растопку камина — хворост, заготовленный руками слуг, уже наполнял разверстое жерло, и Анри лишь оставалось чиркнуть огнивом, давая искре жадно накинуться на приготовленное для пожирания дерево. И вскоре жаркий огонь заиграл на поленьях, а виконт отправился на поиски запасов пропитания. Попав в кухню, он сунул нос в каморку, служившую чем-то средним между подвалом и кладовой: как он и ожидал, там томились заготовленные к разогреву тушки фазанов, головки сыров и связки колбас, банки паштетов, стояли бутылки вина. Довольно присвистнув и прихватив в руку корзинку с фруктами, он решительно принялся перемещать съестное на стол в гостиной. Оставалось лишь надеяться, что сюда никого больше не занесет. Единственное, чего здесь не хватало — сменного гардероба. А если б его здесь и держали, то уж покуситься на платья короля было бы дерзостью, которая превышала бы полномочия Анри де Ренуара. Оставалось лишь разоблачиться — сняв сапоги и поставив их неподалеку от камина — так, чтобы обувь сохла, но кожа не съеживалась, он стянул штаны, повесив их на спинку одного из деревянных стульев. Конечно, для проведения вечера в обществе незнакомца пребывание в рубашке, чулках и подштанниках выглядело несколько эпатажно, но обстоятельства не давали особого выбора и оставалось рассчитывать на снисходительность графа. Пристроив парочку фазанов на вертел, Ренуар счел, что это послужит смягчающим обстоятельством в глазах де Грасса, который, судя по первому впечатлению, не относился к завзятым поборникам правил этикета. Де Грасс Де Грассу ответила тишина, что, в сущности, было логично: охотничий домик был достаточно велик, чтобы то, что он проговорил с порога, пусть и в полный голос, не достигло гостиной. О том, что де Ренуар уже успел сориентироваться и обосноваться там, говорил дымок, поднимающийся из дымохода, который он заметил на пути к дому. Проинспектировав состояние своих чулок, испачканных в речном иле без надежды на восстановление даже после стирки, Винсент вздохнул и стянул их вслед за сапогами. Он предпринял попытку слегка промыть их, еще пока виконт ездил за его сапогами вверх по течению реки, но толку с этого было мало. Проще было выкинуть, но, за отсутствием замены, пришлось взять с собой, чтобы просушить у камина — перспектива надевать завтра сапоги на босую ногу прельщала еще меньше, чем необходимость натягивать на себя грязные тряпки. «Очень изысканно!», — какое-то шальное, не в меру веселое настроение, слегка утраченное во время таскания ведер с водой, вернулось, стоило лишь оказаться под сенью спасительной крыши и добротных стен, готовых заботливо укрыть незадачливых гостей от непогоды. Ну, в самом деле, надо было быть полнейшим снобом и дураком в придачу, чтобы сокрушаться по поводу испорченного платья, когда жизнь взамен предлагала нечто куда более ценное. Во-первых, историю, которую уже точно было, за что вспоминать, а во-вторых… что ж, положим, было еще рановато что-либо прогнозировать в адрес неожиданного знакомства. И все же он был почти уверен, что, так или иначе, этот вечер они смогут провести к взаимному удовольствию друг друга. А от беседы или чего-то иного — это уже другой вопрос. Так что, кто выглядел действительно эпатажно, так это граф, появившийся в гостиной босиком, в мокрых насквозь штанах и рубашке и такими же мокрыми волосами, с которых по шее стекали капельки воды. А измазанные в иле чулки в одной руке и ведро воды — в другой, придавали его портрету карикатурный размах. Любой истинный придворный на его месте должен был бы нести на лице скорбное выражение вселенской печали, одолевающей его в момент столь тяжелых лишений. И непременно с примесью высокомерной неприязни к таким явлениям, как грязь и помятая, сырая одежда. Де Грасс же, поймав взгляд обернувшегося к нему виконта, улыбнулся бесшабашно, со стуком ставя ведро на пол. — А вы, я смотрю, уже неплохо освоились, господин де Ренуар, — заметил весело, с заметным уважением окидывая взглядом и накрытый стол, и самого виконта, бдившего за подогревом фазанов. Вот за эту часть работы он сам бы точно не стал бы браться. В конце концов, это вам не ведра таскать, нужны хотя бы базовые навыки и, главное, понимание основ процессе, а с последним у него нередко возникали проблемы. — Прошу простить мне, во-первых, мой внешний вид, а, во-вторых, мое неуместное веселье. Главное, не подумайте, что я смеюсь над вами. Просто сама ситуация… да мы с вами оба невероятно хороши в этих «нарядах», согласитесь! И самое страшное, что я собираюсь раздеваться дальше. Издав негромкий смешок, де Грасс закинул свои утратившие право так называться чулки на спинку одного из стульев. И, подтверждая обозначенные намерения, развязал шнуровку штанов, стягивая их и вешая рядом. Была бы его воля, он бы разделся полностью, чтобы избавиться от неприятного холодка мокрой ткани, облепившей тело, но в присутствии едва знакомого дворянина это было бы даже для него несколько слишком. Не теряя времени даром, он сразу подошел к столу, чтобы воплотить в жизнь мечту, тревожащую его душу с тех самых пор, как он вытащил виконта из реки. Иными словами, наконец-то выпить. — Вы же составите мне компанию? — ловко расправившись с пробкой, благо все необходимое уже было под рукой, предусмотрительно подготовленное де Ренуаром, Винсент щедро плеснул вина в два бокала. Поймав взгляд светлых глаз, он с улыбкой протянул виконту один из них. — За такое знакомство грех не выпить. «И не грех — напиться до полубессознательного состояния, если уж на то пошло», — вслух он этого, конечно добавлять не стал, но, учитывая все события дня, определенно не стал бы винить де Ренуара, если бы тот изъявил желание перейти на что-то более крепкое, чем вино. Им обоим нужно было согреться и скинуть напряжение от пережитого, пока что незаметное внешне, но неизбежно оставшееся где-то внутри. Де Ренуар Зрелище было бы печальным, если б не спасительная самоирония де Грасса. Ренуар улыбнулся в ответ, отвечая откровенностью: — Вы не устаете меня удивлять, граф. И провоцируете множество вопросов, которые между первым и вторым бокалами вина обязательно прорвутся наружу. — Пообещал виконт, рассматривая явление истерзанного ненастьем нового знакомца. — Но пока мы трезвы, хочу сказать, что ваш героизм произвел на меня впечатление. И я не только о своем спасении… Анри, в не менее расхристанном виде, сидел возле камина на небольшой думке и вращал вертел с подогревавшимися на нем тушками фазанов. И собственный неподобающий вид, и не менее непотребный вид разоблачавшегося Грасса почему-то не смущал. Не со многими людьми он ощущал себя так просто и спокойно. Наверное, потому, что они совсем не знали друг о друге ничего компрометирующего, и ничто пока не склоняло их вникать в детали биографий друг друга. Они были просто людьми, попавшими в непредвиденные обстоятельства и решавшими вместе небольшие бытовые проблемы. И это было столь гармонично, что Ренуар не мог поверить, что способен на такие ощущения — мягкое доверие и согласие на обмен теплом. Он так давно не позволял никому приближаться к себе или видеть себя без защитных доспехов, что сейчас наслаждался этим давно забытым, почти детским, восторгом от погружения в приключение, разделенное с кем-то близким. Хотя, когда этот чужой человек стал для него близким? Но, наверное, в том и было волшебство скоропалительного знакомства между жизнью и смертью, что время спрессовывалось обстоятельствами и сближало, не спрашивая желания. Кивнув на добычу в виде фазанов из погреба, Ренуар поспешил утолить их с графом голод, который не мог не появиться после столь бурного купания: — Скоро эти ощипанные господа будут готовы удовлетворить наши аппетиты, граф, а неплохое вино из королевских погребов — нашу жажду. Можете пока впиться зубами в персики или проглотить гроздочку винограда. Словно подтверждая готовность, жирок, выплавленный из фазанов, с шипением закапал в жадно слизывавшее его пламя. Анри, точно ожидавший этого условного знака, тут же поднялся, прихватывая со стола серебряный поднос и организуя пересадку тушек с вертела на блестящее блюдо, сразу же доставленное в центр стола. Даже при отсутствии положенной сервировки, ужин выходил достойным важных персон и более высокого уровня, чем виконт с графом: нарезанные пластики душистого хлеба, несколько белых булочек — для гурманов, которым и был Ренуар, поджаренные до хруста фазаны, несколько сортов сыра и холодная оленина, выложенный на блюдо фуа-гра, небольшие кровяные колбаски с лучшими специями и травами, несколько видов овощей и зелени, которые виконт по-хозяйски, видимо, наслаждаясь эстетикой процесса, нарезал и выложил, перемежая яркие краски помидоров с огурцами и салатом. Бутылки с белым и красным вином дружно расположились подле блюда с фазанами. И на каминной полке ожидала своей очереди заготовленная на десерт корзинка с фруктами. Было от чего разыграться аппетиту. Когда эта красочная картина благодаря блюду с фазанами стала полноценной, Ренуару пришлось стиснуть зубы, чтобы не клацать ими от желания, наплевав на условности, впиться в ножку фазана. Давненько он, как и всякий придворный, избалованный поварскими изысками, не ощущал такого животного голода. Жизнь во всем своем естестве вызывала состояние счастья. — Но, если вы не против еще немного подождать, я бы предложил нам оказать еще по услуге друг другу: смыть с себя грязь и пыль. Думаю, ваши желания мало отличаются от моих. Предлагаю на крыльце окатить друг друга водой из тех кадок, которые ваша светлость столь доблестно доставили сюда. А чтобы согреться и не терять достоинства — я нашел пару простыней в королевской опочивальне, да не прогневается на меня Его величество Антуан. И, не спрашивая далее, Анри просто скинул с себя рубашку и подштанники, оставаясь обнаженным. Даже если граф не являлся поклонником мужской красоты, вряд ли природная стать виконта могла вызвать в нем отвращение. Де Грасс — Вы от меня не отстаете, виконт, — Винсент обвел красноречивым взглядом по-королевски накрытый стол. Он тоже был приятно удивлен тем, как быстро де Ренуар «свил гнездо» для них, всего за каких-то полчаса превратив гостиную в настолько уютное, удивительно обжитое по ощущениям помещение. Стол явно был накрыт с вниманием и заботой, в камине весело потрескивал огонь, а запах, исходящий от жарящихся тушек фазанов, заставил желудок реагировать совершенно не по этикету и издать тихое урчание, вызвавшее у графа тихий смешок. Еще одна версия в копилку вопроса, почему его называли Котом. — Можете считать, что теперь мы с вами квиты: я спас вас из реки, а вы вот-вот спасете меня от голодной смерти. Почему-то было удивительно легко. Де Грасс вообще отличался способностью быстро приноравливаться к меняющемуся окружению, будь то люди или же обстановка, но сейчас было иное. Ему не нужно было подстраиваться. Наоборот, едва ли не впервые за очень долгое время он просто был самим собой, словно вместе с аристократическим лоском избавился и ото всех сопутствующих оков: этикета, долга, положения в обществе, вопросов репутации. Все это осталось где-то далеко, на другой стороне столкнувшей их реки, а здесь и сейчас они оба были обычными, очень земными людьми с такими же земными желаниями и порывами. Чуть улыбаясь не столько лицом, сколько глазами, Винсент наблюдал за тем, как де Ренуар снимает фазаньи тушки с вертелов и перекладывает на специально подготовленное для этого блюдо. Помощь он не предложил лишь потому, что тот удивительно легко справлялся сам, и лишние руки, к тому же явно куда менее ловкие, скорее бы только затруднили процесс. Поэтому он просто ждал, грея в руках бокалы с вином. Которые, впрочем, вскоре оказались позабыты и отставлены обратно на стол, не выдержав конкуренции с предложением виконта. Настолько же неожиданным, насколько и своевременным. Он ведь сам в этот момент пытался придумать хоть какой-то мало-мальски приличный предлог, чтобы стянуть с себя не только штаны, а вообще все мокрые тряпки, причинявших столько неудобств. Де Ренуар снова удивил, избавляясь от оставшихся слоев одежды так, словно перешагивал последний рубеж, отделяющий навязанные воспитанием и этикетом условности от настоящих желаний. Винсент позволил себе замереть буквально на несколько секунд, проскальзывая взглядом по открывшемуся ему обнаженному телу. Трудно придать взгляду безразличное выражение, когда видишь кого-то без одежды впервые; а виконт был слишком хорош в своей наготе, чтобы даже пытаться это делать. Да и зачем? Даже если вспыхнувшее внутри желание отличалось от предпочтений де Ренуара, граф не видел ничего зазорного и тем более оскорбительного в том, чтобы отдать дань чужой красоте. Его взгляд медленно прошелся по длинным ногам, не задерживаясь на узких бедрах, мягко проскользил по животу, груди и шее, чтобы остановиться уже на глазах. Тогда Винсент и позволил себе улыбку. Не сальную, без намека на фривольность, но показывающую легко и открыто: ему нравилось то, что он видел перед собой. — Даже если бы я был лютым противником мытья в ледяной воде, сейчас я бы вряд ли смог сказать вам на что-либо «нет», — шутка почти на грани, но, смягченная сверкнувшим весельем взглядом и широкой улыбкой, она едва ли могла резануть слух. Не медля больше, граф скинул с себя остатки одежды, давая виконту несколько секунд на то, чтобы уравнять их положение и позволить рассмотреть уже себя. Все честно. — Пойдемте, виконт. У нас есть два ведра: одно здесь, а второе я оставил у дверей. А если этого окажется недостаточно, то тут дождь — наш помощник. На улице уже так льет, что достаточно будет сойти с крыльца, чтобы смыть с себя все, с чем не справится вода из ведер. Сказав это, Винсент легко подхватил с пола ведро и первым пошел к выходу, стараясь не обращать внимание на то, как ноют уже перенапряженные за день мышцы спины и рук. Собственная нагота его не смущала, равно как и презабавный, наверное, вид: без одежды, зато с ведром наперевес. С трудом сдержав смешок, он распахнул перед виконтом дверь на улицу, откуда тут же повеяло ледяным ветром и дождевой влажностью. Словно по заказу в этот же момент небо озарила вспышка, а несколькими секундами позже раздался раскат грома. — После вас, месье, — улыбнувшись очаровательно и чуть лукаво, де Грасс даже церемонный кивок головы изобразил, пропуская де Ренуара вперед, и сразу шагнул следом, позволяя холодному воздуху запустить свои вездесущие пальцы себе под кожу. Они спустились с крыльца, вставая на вымощенную камнем дорожку. Граф оказался прав: дождь действительно был уже достаточно сильным, чтобы заменить собой прием полноценный ванны. Но все же растягивать это сомнительное удовольствие не хотелось, и лучше было ускорить процесс. — Готовы? Чем дольше готовишься к чему-то не слишком приятному, тем хуже становится, поэтому, несмотря на обозначенный из вежливости вопрос, ответа Винсент дожидаться не стал. Перехватив ведро обеими руками, он поднял его и, не давая времени на размышления, окатил виконта водой с головы до ног. — А теперь не сдерживайтесь: можете с чистой совестью мне отомстить, — не сдержав ухмылки, он поставил пустое ведро на землю, а сам чуть раскинул руки ладонями вверх, словно бы сдаваясь на милость де Ренуара. Де Ренуар К наготе Анри относился просто — свое тело ему нравилось, так же как ему нравилось смотреть на чужие, ладно скроенные фигуры. Де Грасс относился именно к таким мужчинам, а то, с какой простотой тот воспринял идею виконта, только добавило ему симпатии в глазах Ренуара. Неведомо откуда взявшийся граф проходил одну проверку за другой, и Анри все больше казалось, что в своих проявлениях тот схож с ним как брат-близнец. Ренуар, отметив про себя искру заинтересованности во взгляде собеседника, со спокойной благожелательностью оценил весьма привлекательную стать Винсента, который, как и было очевидно в одежде, был несколько крупней самого Анри. Затем он решительно вышел на крыльцо, подставляясь под водный поток из ведра. Он никогда не боялся непогоды. Напротив, дождь давал ему энергию, и Ренуар был готов пропитываться им, подставляясь под струи, падавшие с черепичной крыши. Раскинув руки и запрокинув голову, Анри подставил лицо воде с неба, а себя — воде из реки. Мгновенная дрожь от соприкосновения с прохладной стихией, а потом, почти сразу, восторг из самой глубины души от ощущения обновившегося тела. — Великолепно, граф! — отфыркиваясь, он не смог погасить улыбку на лице. — Просто прекрасно! Струйки воды, как мелкие змейки, сбегали с него на землю, теряясь в расщелинах между камнями дорожки. И, спеша оказать ту же услугу де Грассу и не успеть замерзнуть самому, Анри прихватил второе ведро, с наслаждением окатывая напарника по удовольствию ледяным потоком, смывшим с него остатки грязи после речного купания во взмутненной воде. — А теперь за ужин, граф, — укутавшись в мягкую простыню, Ренуар метнулся в дом, увлекая следом Винсента. Через минуту оба уже стояли у камина, впитывая тепло телами. Анри, на манер древнего римлянина замотавшийся в простыню, как в тогу, взял по бокалу вина и подал один де Грассу: — Редкий случай, граф, но хочу сообщить вам, что я рад оказаться здесь в вашем обществе. Хотя я обычно предпочитаю одиночество обществу малознакомых людей. — Он отпил и дернул уголками губ, заметив оставленные ими на деревянном полу следы босых ног. — Я бы предложил приступить к ужину — фазаны, конечно, хороши и в холодном виде, но в горячем — они совершенны! Тряхнув головой, чтобы уложить еще влажные волосы, виконт, без придворной одежды и напускного пафоса ставший похожим на мальчишку-пажа, решительно двинулся к столу, отодвигая один из стульев для Винсента, а сам, усаживаясь на второй. Поскольку по их молчаливому согласию заниматься едой было доверено именно ему, он ловко разделал фазанов и разложил их на том же блюде, выбрав лучшие куски для графа. Некоторое время они насыщались, не затевая лишних разговоров, но потом, отведав всего понемногу и дойдя до фруктов и некоей стадии опьянения, оба раскраснелись, и виконт предложил придвинуть стулья к камину, перенеся вино на небольшой столик возле него. — Ваше здоровье, граф! — очередной бокал красного оруэльского вина разместился в ладони расслабленно сидевшего Анри. — Мне показалось, что вы давно не были в наших краях и несколько удивлены открытием этого домика. Могу поведать, как здесь все происходит. Разговорчивость редко нападала на Ренуара, но общество Винсента и их отрезанность от внешнего мира располагали немного изменить себе. Он, щурясь на огонь и посматривая на собеседника, повел негромкое повествование: — Как только Главному ловчему поступает известие о том, что Его величество желает выехать на охоту, в домик выезжает целый обоз слуг. Сначала все вокруг приводят в порядок. Все выметается, отмывается, засыпается ароматными отдушками, которые столь любит король. Затем, в утро охотничьего дня сюда привозят запасы еды и питья. Все, что можно быстро разогреть или довести до готовности. Затем слуги уезжают, и домик остается в тишине, дожидаясь желания короля. Анри, разогретый близостью огня и возлияниями, откинул с груди полог простыни, обнажая торс. — Королевские леса хорошо охраняются и неприкосновенны, и последние лет семьдесят ни один браконьер не осмеливается ступить сюда, так что, все добро, припасенное для короля и его свиты, остается в целости и сохранности. И если Его величество не пожелает заехать в домик, то уже завтра утром, часов в шесть-семь, здесь окажутся слуги, которые, прежде чем соберут обоз и увезут личные вещи короля снова во дворец, неплохо попируют приготовленными запасами. Ренуар мягко улыбнулся, внезапно отрывая взгляд от пляски огня и переводя его на де Грасса. Понял ли тот намек, но уж ясней выразить то, что им придется рано встать, чтобы засветло убраться прочь, было невозможно. — Его величество не возражает, если кто-то из придворных заезжает сюда без него. Но, думаю, не слишком осмотрительно попадаться на язык досужим слугам, способным придумать самые пикантные причины визита сюда для двух придворных. Де Грасс Винсент не переставал удивляться, насколько легко и приятно ему оказалось в обществе де Ренуара. Анри нравился ему все больше едва ли не с каждой минутой знакомства, но переломный момент наступил там, на улице, когда тот стоял под дождем, раскинув руки навстречу разбушевавшейся стихии, и улыбался с каким-то мальчишеским восторгом, подставляя лицо крупным каплям дождя. Именно в тот момент внутри де Грасса словно что-то щелкнуло, растекаясь приятным жаром в груди, зажигая кровь в венах, а в памяти ярчайшими красками запечатлевая образ: красивое, почти точеное лицо, бездонные глаза цвета дождя и улыбка, бесшабашная и какая-то удивительно счастливая. Интересно, часто ли де Ренуар улыбался так? Почему-то было ощущение, что вряд ли. Такие улыбки вообще были большой редкостью в среде аристократов, где каждый жест и каждое мимическое движение были обычно тщательно отрепетированы и продуманы заранее. Фальшивые улыбки, вежливая снисходительность, утрированное очарование — все это было неписаной частью придворного этикета. Возможно, поэтому сам де Грасс при любом дворе казался даже не белой вороной, а экзотической птицей: он не боялся проявлять свои истинные эмоции. И сейчас его как магнитом тянуло к тому, кто оказался так же искренне открыт, не побоявшись вместе с пудрой и дорогим костюмом сбросить с себя и привычную маску. «И откуда ты такой взялся?», — де Грасс то и дело проскальзывал взглядом по своему неожиданному компаньону, пытаясь оценить его примерный возраст, но ощущения были двойственные. Растрепанный и раскрасневшийся, завернутый в простую простыню на манер греческой тоги, Анри казался совсем юным. Почти мальчишкой, если не приглядываться к мелочам. Но взгляд и манера держаться говорили об ином. В нем не было даже намека на инфантильность. И все же логика говорила, что де Ренуар должен был быть младше него на несколько лет, иначе они бы с большой вероятностью встретились бы при дворе до того, как он уехал в Норес. Ужин прошел в непривычной для Винсента и все же удивительно уютной тишине. Они оба отдавали дань приготовленным яствам, вгрызаясь в них с совсем не аристократической жадностью. Боги, это было лучше любого ужина на королевском приеме! Голод сделал вкус привычной пищи особенно ярким, а вино согревало тело изнутри и слегка кружило голову. А после, когда они оба устроились у камина, бокалы как-то почти незаметно стали обновляться чаще. Эту часть заботы взял на себя уже Винсент; у них вообще получилось органично взаимодействовать в бытовых мелочах, словно они далеко не впервые проводили вместе время подобным образом, да еще и в отсутствии слуг. — Вы правы, виконт, я действительно давно здесь не был — не только в этих краях, а вообще в Лютеции, и безнадежно отстал от придворной жизни. Поэтому благодарю за этот экскурс: теперь я буду чувствовать себя чужаком в немного меньшей степени. Винсент улыбнулся, решив, что сейчас вполне подходящий момент, чтобы приоткрыть завесу таинственности касательно собственной персоны, невесть откуда взявшейся на королевской охоте. Судя по осведомленности де Ренуара о тонкостях придворной жизни, тот принимал в ней весьма активное участие, и появление нового лица наверняка должно было вызывать у него вопросы. — Я родился в Аргайле, но последние семь лет провел в составе посольской делегации в Норесе. Поэтому мы с вами и не встречались ранее: видимо, вы появились при дворе уже после того, как я покинул столицу. Иначе… я бы вас непременно запомнил. Последняя фраза была произнесена чуть более тихим голосом и сопровождалась поворотом головы, позволившим де Грассу посмотреть в глаза Анри, ловя его взгляд. Подхватив бутылку вина со столика, он немного подался вперед, к виконту, чтобы наполнить его бокал вновь. В этом положении он задержался на пару секунд дольше, не сумев отказать себе в удовольствии скользнуть взглядом по линии его шеи и изгибу плеча, сейчас полностью открытых для любования. Чувствуя, что в комнате становится все более жарко то ли от камина, то ли от выпитого вина, Винсент и сам откинул край импровизированной тоги с груди, оставляя прикрытыми только бедра и ноги. И неожиданно рассмеялся в ответ на «тонкий» намек виконта. — Месье де Ренуар, боюсь, у меня для вас плохие новости! По утрам я сплю так крепко, что меня способен разбудить лишь пушечный выстрел. Так что, если мы планируем уехать отсюда засветло, вам придется заранее смириться с перспективой прийти утром ко мне в спальню. И, прошу, будьте безжалостны: если ради спасения наших репутаций вам придется скинуть мое сонное тело с постели. Не сдерживайте себя, — де Грасс широко улыбнулся, делая очередной глоток из своего бокала. Он шутил, но лишь отчасти; надежда на то, что он сможет вовремя проснуться без посторонней помощи, действительно была весьма мала. — Если же вы и сами не ранняя пташка, то готовьтесь провести долгую ночь в обществе почти-незнакомца, вина и барабанящего в окна дождя. Нам лучше будет и вовсе не ложиться. «Или ложиться, но не засыпать», — слова крутились на языке, но он не позволил себе настолько откровенной бестактности. Достаточно было уже того, с каким открытым интересом он смотрел на своего собеседника, временами позволяя себе взгляды куда более долгие, чем диктовали приличия. Но, право слово, он ведь не монах! А окружающая обстановка располагала к чувственности не меньше, чем сам Анри, слишком сильно притягивающий к себе внимание де Грасса. Чуть усмехнувшись собственным мыслям, Винсент снова поднял бокал к губам, переводя взгляд на пляшущий в камине огонь. Де Ренуар Наверное, Ренуар давно никого так внимательно не слушал. Внимательно и с удовольствием. Впитывая все нюансы — не только смысл того, что говорил де Грасс, а то, как он говорил, как смотрел, как в это время пил вино. Конечно же, тот не жил в столице, да, как выяснилось, и в стране. Иначе бы они в любом случае пересеклись — круг придворного дворянства весьма узок. Человек с графским титулом не мог пропасть в анналах истории ранее, чем попал бы в семейный склеп. А до склепа Винсенту, судя по возрасту и состоянию здоровья, было рановато. Повествование о проживании в Норесе несколько насторожило — именно оттуда больше всего дуло ветров в пользу «квинт», и Ренуар едва не поморщился — было бы досадно, если б такой интересный, привлекательный человек, как де Грасс, оказался бы одним из них. Ведь тогда вполне возможным стало в один прекрасный день получить из «Секретного дома» задание убрать графа, как помеху общему делу. Однако долгое пребывание вне страны и столицы так же давало шанс на то, что именно поэтому он мог оказаться не замешанным в интриги «квинт». И Анри пока предпочел расставить акценты в таком порядке. По крайней мере, на сегодняшнюю ночь. Именно на ночь, не на вечер, подходивший к концу. Потому что он даже кожей ощущал взгляды Винсента и они ему нравились — неприкрытое любование, проступавшее в мягкости голоса желание. Так на что еще можно потратить ночь двум молодым, понравившимся друг другу людям? Вино заканчивалось и следовало либо прямо в простыне идти со свечой в темную кладовую, либо расставаться с бокалом и позволить себе опьяняться чем-то другим. Например, сильным телом своего нежданного спутника. Оно сегодня уже послужило Ренуару при спасении его жизни, так почему бы не выразить свою благодарность самым действенным способом, позволив восторжествовать взаимным желаниям? — Винсент, — решив разом преодолеть еще одну лишнюю преграду принятого этикета и перейдя на обращение по имени, Ренуар поднялся. — Вы даже не представляете, как я рад, что вы давно не были в Аргайле! На первый взгляд заявление звучало странно и Анри, прикрыв прорвавшуюся в голосе жесткость мягкостью взгляда, но, не став пояснять суть своего заявления, шагнул к графу, убирая со своих бедер импровизированное прикрытие. — И ни о чем не спрашивайте… — он потянул за простыню де Грасса, понуждая того встать со стула. — Я не хочу больше разговоров, и вина не хочу. Но надеюсь найти в вас понимание моих желаний. В его взгляде была легкая усмешка и возбуждение, которое поволокой винного аромата так же витало на губах. Граф был не глуп, не слеп, и уже вполне готов. Крепкие мышцы были напряжены, особенно на животе: подтянутом, плоском как доска и проштрихованном под кожей квадратами пресса. И Ренуар, уступая соблазну, провел по ним пальцами: — Я хотел прикоснуться к вам весь вечер… — он был на полголовы ниже графа, и потому ему пришлось немного вздернуть подбородок, чтобы их губы оказались рядом. — И никаких нежностей, де Грасс. Я хочу чувствовать каждую жилку своего тела и вашего особенно! Даже если де Грасс занят кем-то, это будет единственной ночью — Ренуар не планировал продолжать их связь после возвращения ко двору, но упускать возможность он не собирался. Каждый человек эгоист, а Анри был умным эгоистом, давно осознавшим, что жизнь коротка и скучна, и не стоит отказывать себе в небольших радостях. Или в больших — если говорить о том, что он видел у де Грасса.