Московская погода, как назло не хотела копировать мрачное настроение Лёши. Пилот выглядел настолько подавленным, что гидравлический пресс со своим давлением нервно прокуривал в сторонке. Русые волосы хаотично распределились на голове, ибо парень даже не удосужился расчесаться; а про рубашку, как попало торчащую из-под кителя и нечего было говорить. При всем позитивном раскладе, Исаев умудрился послать на три весёлых даже само солнце, аргументируя это тем, что этот пипидастерский шар мешает смотреть. Просто смотреть.
Сейчас же парень сидел в окружении своего экипажа и команды Димы.
В комнате отдыха пасло перегаром до такой степени, что даже малейшая искра из глаз — все. Помещение начало бы полыхать адским пламенем, без намека на пожаротушение. Из угла доносилось всем так привычное «негодуэ» имени Никиты Александровича.
— Хва-тит, — по слогам произнесла Аня. — Адай бутылку. Стрелять буду.
После новости о том, что Лёше прилагается новая команда, он хорошечно закупился спиртным и продолжил убивать итак побитую печень. Печень просилась в декретный отпуск, чтобы родить новые клетки, но нет! Надо пить до зеленых чертиков, пока несчастный орган не попросит белочку угомонить злобного алкогольщика.
— Дайте человеку выпить! — возмутилась Наташа. Как говорится, дайте людям рому. Но чтоб они не померли от него же. А то плохо будет.
— Да, Леш, хорошо… ДЕсЯтАя бутылка тебе не помешает, — с ударением на выделенные гласные оптимистично произнесла Волк. Девушка поставила локоть на диванную ручку и подперла щеку рукой, зелеными глазищами сверля Исаева, который не прекращал мужественно и красиво… Ныть.
— Я… лчше… смлет рзбю…
Понимай, как хочешь. Хоть вези гномов из Средиземья и проси развязать заплетающийся в морской узел язык. Да такой, что ни один моряк за три года не развяжет.
— Да все хорош…
— Вот тебе бок протаранит, и ты тоже: все хорошо? — Кошелеву изрядно добивало позитивное мышление Даши. Лучшая подруга еще месяц назад могла ныть обо всем подряд, но сейчас же стюардесса напрочь отказывалась принимать Волк такой.
— А че поменяется? — рассмеялась брюнетка.
Тут зашла Гульнара. Состроив таблоид парфюмера, который приехав прямиком из Франции для поиска новых ароматов зашел в школьный туалет, комедийно и громко заявила:
— Еб твою мать! Я щас от запаха опьянею…
— Считаю что Никита пьяный, — Лера подмигнула своему «мужу», на что остальные среагировали сразу. Буква «О» тянулась дольше, чем это делал Витас. Нашел с кем тягаться, салага.
— Ифите нафиф, — раздалось из Никитиного противогаза.
Тут к своему экипажу подоспел Евгений. Судя по всему, опять пригубивший за углом стопарик, чего Лёха уже пригубил около пяти литров. Удивительный Исаевский организм никак не хотел выпивать за день два литра воды, а вот пятилитрушку за час — за милую душу! Спирт, ясно дело, выветривался.
— О. Че за праздник? — поинтересовался Лопухов.
— Панихида, — Дмитрий шмыгнул носом, скептически глядя на Исаева. Тот все никак не унимался, едва ли не головой стукаясь об пол. Молоток-парень… Далеко пойдет. Гвозди скоро можно будет забивать.
— Да он их доведёт, и нас вернут, — Денис обнадеживающе махнул рукой. Исаев бодро икнул, довольно улыбнувшись. Все друг друга поняли.
Пышная процессия, во главе с Николаем Павловичем уже вовсю шагала посмотреть на «чудо природы», которое вот-вот сопьется, лишь бы не работать с новым экипажем. Заведующий «ИнНовой» все думал, не будет ли Исаев размахивать труселями, высунувшись из окна кабины пилотов, и орать: «Верните мне моих уродов!». Но на цирк времени не было, увы и ах.
— Здра… О, Алексей, отмечаем? — улыбающийся Николай Павлович мог растопить сердце любого человека. Но Алеша был редким исключением.
Парень резко бахнулся с дивана, и, уткнувшись лбом в пол, начал выть во весь голос и попутно домывать за уборщицей теть Полей. Мыть полы не входило в обязанности пилотов, а уж командиров экипажей и подавно. Но разве мог Алексей противиться такому соблазну?
— Тиха-а-а-а, — вполголоса протянул Акимов, пытаясь отодрать несчастного… От пола. А вы о чем подумали, негодяи?
— Ну Лееш… — Даша присела рядом с рыдающим Исаевым на колени, поглаживая по плечу, поскольку метод Валеры не больно-то помог. Отдать чистый от слезок пол командир экипажа без боя не решался. — Довели вот ребенка своими экипажами.
— Кхм… — кашлянул Николай Петрович, настраиваясь на торжественную речь. — Разрешите тогда представить: ваш второй пилот — Валерия Голик.
В комнату зашла девушка-пилот невысокого роста, с аккуратно собранными назад заколкой русыми волосами. Черты её лица придавали серьезному выражению некую детскую изюминку, что делало недовольную физиономию вполне миловидной. Тут у Евгения, стоящего позади всех возле длиннющего цветка, началась дискотека в дыхательных путях, поскольку пищевод отказался принимать текилу в нужное место. Сквозь кашель, Лопухов пытался орать максимально четко:
— ЛЯ, Я БЫ НЕ СОВЕ…
-…тский союз, — Дарья поспешила закрыть другу рот ладонью, попутно широко наигранно улыбаясь. Впечатление было не первым, поскольку о Валерии она была уже наслышана, да и та знала весь бомбоубойный экипаж 729.
— БЛЯТЬ, НЕТ, СУКА! — взревел Алексей, пытаясь максимально быстро газануть с места происшествия.
— Э… океееей… — у Голик начался нервный тик. Мало тащило спиртным, как в цеху по производстве водки, так еще и Исаев максимально пытался состроить из себя дурачка, лишь бы не лететь с новым экипажем.
— Щит, — ругнулась бортпроводница 729-го.
Даша держала Леху за шкирятник, чтобы тот не осуществил коварный план побега с корабля. Волк и в голову бы не пришло, что Исаев начнет настолько сильно буянить, что надо будет уже подумывать о санитарах, которое это солнце приберут к себе. На время. Пока белочка на шубу не разойдется. Но сейчас, с той силой, с которой буксовал Лешка, Волк запросто могло оторвать руку.
— Так… Ты мужик?
— Я НЕ ХОЧУ С НЕЙ, Я АЖ ПРОТРЕЗВЕЛ! — все так же орал Исаев, протестующие, словно флагом, размахивая ручищами. То ли он пытался по воздуху уплыть, то ли взлететь уже.
В угол для переговоров, где до недавнего времени прятался от летучего спирта Никита, подошел Женек, взъерошив рукой темные волосы. Постреляв глазами по полу, постучав каблуком туфли, он всхлипнул и мужественно выдал, смахивая скупую мужскую слезу.
— Я летал с ней пару раз…
— Жее-е-ень, — Даша с укором посмотрела на пилота. — Не угнетай.
— Я те больше скажу. Она — его бывшая.
— Помирятся.
— Не, — улыбнулся Дионис. Судя по всему, Николай Павлович специально придумал эту заваруху, чтобы проверить Алексея на стрессоустойчивость. Как видно, тест тот завалил с концами.
— Ш… арик… — присвистнула Гульнара как бы невзначай.
***
В дорогом доме Алексея, находящемся практически в самом центре города, настолько все было проспиртовано, что даже куча освежителей воздуха не спасла бы столь плачевное положение. Окна были открыты все настежь. Ураган был бы в самый раз, чтобы выветрить эту адскую вонизменность. Но легкий ветерок гордо дал пенделя запаху, сломав об него свое поддувало.
— Мы бутылки собирать пришли, я не понял?! — орал Никита, уже час ходивший вокруг да около по залу, собирая за Алексеем стекло. Хорошо, что тот еще не додумался бить его или еще хуже — есть. Но для Никиты это была бы действительно хорошая отдушина.
— Да, дядя поня… — передразнила Даша, услышав по-своему. — И вот что с ним делать? Ревет третий час.
— Завтра рейс, не просохнет… — бубнил Каргополов, скрестив руки на груди.
— Успокойся, вместо него сядешь, — Лера массировала виски, в попытках что-то придумать.
— Ты уверена? — улыбнулся Акимов.
— Не особо.
— Бляяя, почему она… — сделав очередной глоток пива, запричитал Исаев.
А этому вообще нельзя было летать с ненавистными людьми. Разок уже посадили с бывшим однокурсником, который свистнул у Лешки дорогие, как туфли королевы Великобритании, сигареты. Так Алеша догадался крутануть фигурку другую в воздухе. Вову увозили на скорой в реанимацию с инсультом.
— Знаешь… Просто надо это пережить, — Даша села рядом с Алексеем, который соображал уже на четверть от общего числа процентов.
— Нет.
— Ну хочш отмажу?
— Да.
— Лан, попробую, — обнадежила пилотесса, после чего Алексей запрыгал, как полоумный.
Недовольный Каргополов не стал церемониться с другом, а просто, в качестве приза за выход из глубочайшего «стрессд-депрессд», вручил ему мешок. С бутылками.
— На, иди выкинь с балкона.
— Сам кидай, — отрезал Леша.
— Могу, умею, практикую, — а вот Лера была согласна на любой движ. Тут же выхватив мусорный пакет, шатенка потащила его на балкон и отправила в полет.
— СВИНЬИ, БЛЯТЬ! — заорала Гульнара, воздев руки к небу.
Снизу раздались старческие вопли. Видимо, негодовал человек, которому этот мешок ласково съездил по кукушке. Весь матный лексикон проехался по ушам ребят за считанные секунды, заставив некоторых открыть рты от изумления. Единственным, кто мог спасти положение грешных, был Акимов, который перегнувшись через балкон крикнул в ответ:
— Извините!
— Да в жопу себе засуньте свое «извините»!
— В чью пихать будем? — заулыбался Валерка, оборачиваясь к горе-команде.
***
Утро в аэропорту начиналось одинаково: с матов Исаева. И заканчивалось примерно таким же образом, только у него сил не оставалось к концу дня крыть более обильным слоем. Жека напевал «Водка-пиво», поскольку решил себе устроить разгрузочный день без алкоголя. Но вспоминать о святом был как-никак обязан. А вот у Киселева таких проблем не было, хотя тот тоже мог здорово налупиться. Но чтобы в зюзю до белочки — никогда.
— Крч, Исаев… — с ходу объявила Дарья, появляясь в комнате отдыха. — Борт 991. С Голик.
— Да я лучше из самолёта выпаду… — Исаев покрестился, но не той рукой и вообще двумя пальцами.
— Че, семья? Отец уходит? — заулыбалась Натуська, словно тульский пряник. Для нее не составляло большого труда шутя подколоть в больное место.
— Д вот ведь… — кивнула Дашка.
— F, бля, — Денис отбивал телефон рукой, попутно постукивая ногой по полу.
— Не, ну… Ну это… Бабу менять надо, — встрял второй пилот 356-го — Жека, запихнув в рот шоколадную конфету.
— Я те щас зубы за Даху поменяю, — Кошелева показала тому кукиш, на что Лопухов лишь поднял лапки, мол, я полностью нейтрален.
— О, Лех, у тебя уже рейс. Удачи, — заулыбалась Даша, взглядом провожая напарника, который медленно поднялся с дивана, плетясь как на каторгу. Создавалось впечатление, что с ним посадили в одну кабину не девушку, а бомбу. Но в сапера он уже наигрался давным давно.
— Не так уж все и плохо, — фыркнула Голик.
— Ну как ск…
Договорить ему помешало Ньютоновское яблоко, попавшее прямиком в затылок. Стрелком выступила Аня Баева, намекая, чтобы тот закрыл рот хотя бы на секунду. Физиономия Леши, как говорилось, отражала в точности состояние «без слез не взглянешь».
— А с нами кто летит? — Волк наконец-то перешла к более важному вопросу. Одну ее в кабину не посадят. Нельзя. Отобрав у Никиты документы на полет, в которых тот судорожно копошился, девушка не на шутку удивилась. — Вы орете? Белов? Да? Да? Да?
— Че, — Валера развел руками.
— Ты чо, це секс символ, — объяснила Валерия, чьей работой это являлось практически всю жизнь.
— А с рейса по какой причине снимают? — заулыбалась Дашка.
— Те нос сломать? Кровь пойдет, — Аня хрустнула костяшками пальцев.
— Лан, зато от Леши отдохнешь, — поспешила успокоить Наташа, похлопав подруге по плечу.
— Дк в том и дело, что я не устала.
— Он от тебя устал, — ложкой меда в бочке дегтя стал Никита.
— Ты ебабо? Ты с ним сколько знаком, и даж не понял, что ему норм, — Лера покачала головой.
День прошел, по-сути, быстро. За перелетами время всегда стремительно утекало в другое измерение. Вечером, в том же аэропорту, Никита, увидев полуживого друга, обрадовался не на шутку.
— О, Лёха…
— Она мне весь мозг вынесла, — завыл нынешний командир борта 991, практически вешаясь на Каргополова. Увидев краем глаза живую пилотессу 729-го, Исаев сразу приободрился и заорал: — Вы еще живы-ы-ы!
— Все так плохо? — поинтересовался Денис у Алексея. Тот лишь кивнул в ответ.
Нежданно-негаданно, будто из ниоткуда возник довольный Николай Павлович. Поправив галстук, который являлся неотъемлемой частью солидного дорого костюма, он торжественно произнес:
— Алексей, поздравляю. Вы переведены обратно.
— Д тщ… Щас с радости нажрется, — проходящая мимо Анна, прикусила губу.
Леша завизжал, как резанный свинтус, попутно обнимая всех, кто только попадался в поле зрения.
— Можно я ему втащу? — Женя кашлянул в кулак.
— Нельзя.
