Прислуга

Тэхён открывает глаза и потягивается. Впервые за последний год своей жизни парень так сладко и долго спал. Его тело покоится не на жестком диване, от которого постоянно болит спина, а на мягкой и широкой кровати. Он не замерз, потому что не был накрыт тоненьким пледом как обычно, который ни черта не согревал. Теплое одеяло — вот, о чем он мечтал. Мягкие подушки — ещё один приятный бонус. Для блондина впервые за долгое время утро действительно доброе. Даже просто потрясающее. Ким смотрит на часы, что висят на стене напротив кровати. Девять утра. Он давно не спал так долго, просыпался обычно в шесть, потому что холод, который был ещё одним жителем его комнаты дома, не позволял парню долго нежиться в постели. А ещё блондину стыдно за всё, что вчера произошло. Стыдно за то, что остался в этом доме, за то, что бросил отца, за то, что согласился работать прислугой. Как бы ему не хотелось жить здесь, пусть и в роли прислуги, но парень не может бросить папу и вот так резко поменять свою жизнь. Тэхён любит своего отца, каким бы тот ни был, и не может бросить. Мужчина ведь пропадёт без него, к тому же Ким не горел желанием остаться сиротой. При живых то родителях. Тэ решает, что сейчас спуститься на кухню и приготовит свой фирменный яблочный пирог, в знак благодарности за доброту мистера Чона, и уйдёт. Да, так правильно. К тому же Чонгук уж точно не рад видеть здесь Кима, да и сам блондин не горит желанием лицезреть самовлюблённого парня каждый день. Ему хватает в университете «любоваться» его издевательской ухмылкой. Тэхён поднимается с кровати. Стоп! С кровати? Только сейчас до него дошло, что здесь что-то не так. Он вспоминает прошлую ночь. Объятия с Чонгуком. Как он сидел на коленях брюнета, как ему было хорошо. Его сильные руки, сладкий запах кокоса, его тепло. Чон казался таким беззащитным тогда, будто бы, он позволил Тэхёну увидеть его истинное лицо. Как же стыдно. Парень ударяет себя тыльной стороной ладони по лбу. Идиот! Какой же ты идиот, Ким Тэхён! И как Чонгуку в глаза-то смотреть? Что теперь делать? Избегать его? Блондину хочется закричать и выть от злости на самого себя. Плевать, что это Гук усадил Кима на свои колени, последний всё-равно винит себя. Как всегда. Решив, что подумает над этим позже, Тэ всё-таки спускается на кухню. За столом сидит мистер Чон и пьёт кофе, читая газету. Чёрт! Значит незаметно и без лишних разговоров уйти от сюда не получится. Вдоль ног, так не вовремя, бежит табун мурашек, которые, будто бы, накрывают кожу чем-то холодным. Хочется подпрыгнуть, чтобы согреться, но не получается, даже шаги даются Тэхёну с большим трудом. — Ты уже проснулся, — мистер Чон отрывает взгляд от газеты, переводя взгляд на вошедшего парня. — Ой, я вас не заметил, — парень решил, что включить дурачка в этот момент будет самоё то. — Именно поэтому и не решался войти на кухню три минуты? Видимо не вовремя в Тэхёне проснулся дурачок. Он стыдливо опускает глаза, а мужчина улыбается, наблюдая за тем, как щёки парня преобретают красный оттенок. — Я… Я хотел приготовить завтрак и уйти, чтобы меня никто не видел, — Ким пытается оправдаться, но не решается поднять глаза на мужчину. — Ты хочешь уйти? — Да. Простите, что испортил вчерашний вечер и доставил вам лишних забот. — Тебя не устраивает моё предложение работать здесь? Солгать или сказать правду? Тэхён знает, что нужно отвечать, когда спрашивают о строении человеческого тела, может рассказать о каждой его составляющей, но парень не знает, что нужно отвечать, когда тебя застают врасплох. Когда ты не собран, когда тебя видят насквозь и знают когда ты лжешь, а когда нет. Поэтому блонди делает то, что и обычно. — Да. Лжёт. Но своей ложью защищает свою семью. Если он скажет, что в этом доме ему не нравится, то вернётся к отцу, чтобы вновь опекать его и быть рядом. Многие, наверное, ухватились бы за такой шанс начать жизнь заново, тем более, что убираться и готовить еду в таком доме не так уж и сложно, а иметь не хилую крышу над головой, хорошую зарплату хочется всем. Но Тэхён не такой. Он не может так. Не может бросить отца ради всего этого. Как бы сильно ему не хотелось, но парень не променяет свою маленькую квартирку, в которой его ждут: вечно пьяный отец, побои и страх, на шикарный двухэтажный дом, где живут добрые люди. — Простите, но я… Я откажусь. Мне нужно учиться, а дела по дому будут отнимать много времени и… — Тэхён, не оправдывайся, — мистер Чон перебивает его, облегчая мучения парня, за что тот ему безумно благодарен. — Насильно тебя здесь никто не держит. Но ты действительно уверен? Вчера… — Забудьте, — резко выпаливает Тэ. — Пожалуйста, забудьте о том, что было вчера. Я… Вы всё не так поняли. Я поссорился с родителями и лучшим другом, а этот учёбный год очень тяжёлый и нервы просто сдали. Я не хотел прыгать с того моста, просто… Не знаю как сказать, чтобы вы поверили в то, что со мной всё хорошо. — Я и так знаю, что это ложь, Тэхён. Парень и не удивляется. Лгать он не умеет, никогда не умел. Тем более, что любой адекватный человек не пошёл бы прыгать с моста, если бы у него были проблемы, которые описал Ким. А вот те, что были на самом деле… — Можешь рассказывать что угодно, но я не поверю. Спрошу ещё раз: ты действительно хочешь вернутся домой? — Да, — не задумываясь отвечает Тэхён. Он готов поклясться, что услышал тяжёлый вздох мистера Чона. Сам же парень еле сдерживал слёзы. Ну вот зачем так делать? Зачем спрашивать дважды? Он ведь один раз уже сказал, что хочет вернуться домой, неужели этого не достаточно? Тэхён безумно хочет остаться здесь, он согласен даже терпеть Чонгука и вставать в пять утра, если потребуется, но быть в этом доме. Эта атмосфера ему так нравится. А окно в той комнате где он спал? Это же мечта детства, чтобы в комнате было огромное окно, из которого видно прекрасные очертания природы. Ким бы душу дьяволу продал ради того, чтобы встречать и провожать солнце, сидя закутанным в тёплый плед, попивая горячий шоколад. Да вот только цена этой сделки слишком уж велика для Кима: он никогда не бросит свою семью, а точнее то, что от неё осталось. Возможно это старые воспоминания о счастливом детстве, которые Тэхён никак не может отпустить, не позволяют ему начать новую жизнь, в которой нет отца-пъяницы, холодной квартиры и матери, что не признаёт своего сына и не желает его видеть. — П-простите, но я не могу хочу здесь оставаться. У меня есть дом, отец который страдает алкогольной зависимостью, ненавидит меня и бьёт и мама, которая отказалась от меня которые меня любят и волнуются, ведь я не ночевал дома. Простите. — Тебе не за что извиняться, Тэхён. — Тогда разрешите мне приготовить яблочный пирог, в знак благодарности и моих извинений за вчерашнее. Мне больше нечем благодарить вас. — Всё хорошо, Тэхён. Это совсем не обязательно. — Но вы были так добры ко мне, позвольте сделать хоть что-то, дабы отблагодарить вас. — Если ты так хочешь, тогда хорошо. Тэ улыбается и бежит к холодильнику, чтобы поскорее начать приготовление пирога. Он хочет побыстрее покинуть этот дом по одной причине: чтобы зайти в свою квартиру и убедиться, что с отцом всё хорошо.

***

— Тэхён уходит. Мистер Чон садиться на кровать своего сына, пока тот отжимается от пола. Утренняя зарядка — как ритуал для Чонгука, он никогда её не пропускает и ничто не может помешать этому. И слова отца тем более. Гук безумно рад слышать, что Ким уйдёт из их дома и всё будет как прежде. Но видимо отец не поддерживает позицию сына, потому что не начинал бы этот разговор. Неужели он действительно за один день так привязался к мальчишке? Чонгуку это не нравится, поэтому он, всё-таки, прыривает утреннюю зарядку, дабы поговорить с отцом. — Ну и хорошо, — отвечает Чонгук и отпивает из бутылки воду. — Это нехорошо, Чонгук. — Почему? — Я чувствую, что в его доме творятся ужасные вещи, там не безопасно. — Пап, это не наше дело. Если бы он захотел, то остался бы здесь, тем более, только дурак откажется от твоего предложения работать в нашем доме, плюс ещё и жить в нём. А Тэхён на дурака не похож, раз уж хочет вернуться домой. А если он хочет вернуться домой, значит ему там хорошо. Так что ты зря заморачиваешся. Мистер Чон понимает, что слова сына весомый аргумент, да вот только вчерашняя сцена у моста, синяки на теле Тэхёна, сбитые в кровь костяшки и пальцы не дают мужчине покоя. — Вчера он пытался покончить жизнь самоубийством. — Я это уже слышал, — закатывает глаза Чон-младший. — У него была истерика, когда я попросил его слезть оттуда. — Пап, я тебе ещё раз говорю: это не наше дело. — Чонгук! Неужели ты не понимаешь, что у него серьёзные проблемы? Мы должны попытаться как-то помочь. — Кто он тебе? — не выдерживает Чонгук и резко разворачивается, в глазах сверкают огоньки злости. — Друг, брат? Ты знаешь только его имя, а уже ведёшь себя так, словно это твой сын. Он всего-лишь случайный встречный. Пусть ты его и спас от самоубийства. Ну и что? Спасатели делают это каждый день, но они не зовут тех людей к себе домой и не копаются в их жизни, пытаясь выяснить причину попытки самоубийства. Ведь главное, что человек жив, а дальше пути расходятся. Вот и наши должны разойтись. — Почему ты такой жестокий, Чонгук? — Это ты слишком добрый, отец. Ты пытаешься заглушить боль в своем сердце тем, что пытаешься помочь другим, но это ничего не изменит. Скажи, тебе стало легче после того, как ты спас жизнь Тэхёну? — Да! Когда я увидел его, готовым прыгнуть, то понял, что просто обязан помочь ему. Я спас его, я не горжусь этим, но чувствую, что сделал что-то хорошее и это облегчает мою боль. В тот самый день я пообещал себе, что буду пытаться спасать людей, помогать им, потому что не смог спасти одного из самых важных людей моей жизни. А тот человек хотел бы, чтобы я не опустил руки после его смерти и пытался помочь остальным. А что делаешь ты, Чонгук? Ты закрылся в себе, стал злым на весь мир, хоть люди и не виноваты в том, что произошло. Ты похож на озлобленого волчонка, который не подпускает никого к себе. Боится снова открыть своё сердце. Тебе плевать на всех и на всё. Ты решил, что нужно жить только ради себя. Нет! Это неправильно. Так нельзя. Если ты продолжишь, то останешься совсем один, у тебя никого не будет рядом. Чонгук, пожалуйста, отпусти прошлое, живи настоящим. Неужели ты думаешь, что мама хотела бы видеть тебя таким. Знать во что ты превратился. — И во что же я превратился, отец? — Чонгук… — В монстра, да? — Чонгук, что ты… — Да ладно тебе, не отмахивайся. Тем более, что я согласен с этим. Но если уж я тебе не нравлюсь таким, тогда может быть и мне тоже стоит уйти? — Чонгук… — Признайся, сколько раз ты хотел накричать на меня, ударить, выставить за дверь нашего дома, только чтобы не видеть меня таким. Но после смерти мамы ты наплевал на меня. Мы даже не поговорили об этом, а делали вид, что всё хорошо, что нам уже не больно и видишь, что из этого получилось. Получился монстр. Наконец-то ты это признал, отец. Я уйду от сюда сегодня же. — Что? — Тебе станет легче, ты не будешь бояться приходить домой, зная, что монстра в нём больше нет. — Чонгук… — Ты ведь боишься меня, правда? Мужчина собирается что-то ответить, но слова его в горле застревают. Потому что взгляд, которым собственный сын одарил его, действительно пугает. Если раньше в тёмных глазах Чонгука была видна искорка, то теперь её нет. Теперь там тьма. Мужчина сглатывает комок, что застрял в горле, но всё-равно не может ничего сказать и опускает глаза в пол. А душа Чонгука на части рвётся. В груди так печёт, будто сердце горит, а пламя по всему телу проходит. Он радоваться будет, если отец сорвётся, накричит, может даже ударит, слова его подтвердит, но тот молчит. А молчание это убивает. Нет ничего хуже тишины, которая есть ответом на вопрос. Гуку её достаточно, чтобы всё понять. Пелена слез глаза жжёт, поэтому Чонгук её смахивает и выходит из комнаты, громко хлопнув дверью. Парень умеет разбрасываться громкими словами и всегда выполнять их, но сейчас был не тот случай. Сейчас нужно было помолчать. Потому что ему некуда идти. Это Чон понимает, стоя под горячим душем, который, он надеется, поможет освежить мозги и переварить информацию о том, что собственный отец, грубо говоря, хочет, чтобы его сын ушёл из дома. К Юнги идти не вариант, всё-таки его родители лучшие друзья отца, а значит, как только Чонгук переступит порог их квартиры, они тут же позвонят мистеру Чону, сообщая о местонахождении сына. Остаётся ещё один вариант, но Гуку он не нравится. Очень не нравится. Когда он приходит в голову, Чонгуку хочется выть от безысходности. Миндже. Вот кто с радостью примет его к себе домой, откроет дверь в любое время суток, исполнит любую прихоть. Парень живёт один, в элитном комплексе Сеула, в огромной дорогой квартире, подаренной любящими родителями на совершеннолетие, где с лёгкостью могут обитать ещё минимум человек пять, при этом не мешая друг другу. Чонгук был в его квартире миллионы раз, ночевал там чаще, чём у себя дома, так что она ему, грубо говоря, как родная. Если стойко держаться и не обращать внимания на Миндже, который всё время будет лезть с поцелуями, объятьями, шептать на ухо то, как сильно он любит Чонгука и прочую ванильную ерунду, то Чона, в принципе, устраивает такой вариант. Парню даже кажется, что настроение улучшается, раз уж он нашёл выход из сложившейся ситуации. Слова отца его конечно же задели, но он научился не терять самообладание, не поддаваться эмоциям, а сразу искать выход из ситуации, не смотря на то, какой бы ужасной она не была. Хотя, Гук почему-то знал, что рано или поздно это случится. Что-то подсказывало парню: недолго ему здесь осталось. Он морально готовил себя к этому, прокручивал в голове тысячи вариантов. Нет, эта мысль не преследовала его, парень не думал об этом каждый день. Просто периодически в его голове всплывали собственновыдуманные кадры того, как он уходит из дома. Причинами этого были разные: начиная от громких слов, заканчивая рукоприкладством. Чонгук понимал, что рано или поздно отец не выдержет его характер и выгонит из дома. Всё-таки первый вариант. Чонгук даже рад, что всё закончилось спокойно. Ну, Гуку так казалось, потому что в его фантазиях варианты разрыва отношений с отцом были ещё ужаснее. Единственное о чём сожалеет Чон, что всё это произошло. Что он не смог содержаться и разрушил всё, что осталось от семьи. — Прости мам, — шепчет Чонгук, когда сидит в своей комнате и держит фотографию на которой запечатлены трое: мама, отец, держащие его за руки, и сам брюнет — шестилетний мальчишка, с кроличьей улыбкой и длинной челкой, что полностью закрывает его лоб. Слёза беззвучно упала на фотографию. Мама улыбается с изображения, но Чонгук не может улыбнуться в ответ. Не в этот раз. Сейчас он виноват перед ней. Самым важным в жизни мамы была семья. Крепкая и дружная семья. Когда женщина умерла, Чонгук пообещал, что он будет с папой всегда, что они останутся счастливой семьёй, что мечта мамы будет исполнена. Но у него не получилось. Он не смог сберечь семью. Прости меня, мама. Парень может поклясться, что она сейчас расстроена, её грустное лицо так и мелькает перёд глазами. Чонгук ведь помнит женщину. Каждую родинку, маленький шрам на левой руке в результате падения с дерева в детстве, помнит запах её любимого шампуня для волос, который нравится и парню. Маму он никогда не забудет. Она с ним навсегда. В его сердце, в его голове. Чонгук никогда её не отпустит. Парень эту фотографию с собой забирает, кладёт в рюкзак, где помимо неё ещё лежат некоторая одежда из гардероба и вещи первой необходимости (расчёска, зубная щётка и прочее). И Чон не наглеет: берёт лишь то, что купил на собственную стипендию и зарплату, когда подрабатывал летом. Он не был избалованным сынком, ему не нужны деньги отца, чтобы быть счастливым. Парню гораздо интереснее самому чего-то добиться, без отцовской помощи, так его воспитали. Поэтому, он не смеет взять с собой рубашку от Луи Витона, к примеру, которую отец подарил на прошлое день рождение, хоть она и очень нравится парню. Моральные принципы и собственная гордость для брюнета куда важнее. В последний раз окинув взглядом свою комнату и, не до конца веря, что это действительно реальность, а не сон, Чонгук закидывает рюкзак на плечо и выходит, аккуратно прикрыв дверь. Отец стоит возле лестницы, он ждал, когда сын по ней будет спускаться. Чонгуку даже, в какой-то мере, становится легче, что папе на него не плевать. Ведь когда Гук вернулся из душа обратно в комнату и не увидел там мужчину, действительно подумал, что тот его боится и будет рад, если он уйдёт из дома. Но нет. Отец, как всегда, дал время и себе и сыну успокоится, чтобы потом нормально поговорить. — Чонгук, не делай этого, — мужчина хватает сына за руку, когда тот проходит возле него. — Так будет лучше для нас обоих, — голос звучал уверенно, но лёгкая дрожь в нём присутствует. Чон дёргает рукой, но мужчина его не отпускает. — Отец, пожалуйста. Тот качает головой, поджимая губы, таким образом сдерживает слёзы. Обнимает сына и всё-таки не сдерживается: плачет, уткнувшись лбом в его плечо. — Не делай этого, сынок. Я не прощу себя, если и тебя потеряю. У меня ведь больше нет никого. Прошу, пожалуйста, останься. Я люблю тебя, Чонгук. Гук бы и рад обнять отца в ответ, тоже расплакаться на его плече, остаться дома, но парень не может. Как он смеет оставаться здесь, если его бояться, считают монстром? Пусть папа этого и не говорил, но своим молчанием и не опроверг слова своего сына. А мог бы возразить, сказать, что это всё не правда, что он любит его. Чонгук ведь тоже не железный. У монстра тоже есть сердце. А отец разбил его сердце. Своим молчанием, своими глазами, в которых читался страх. Брюнет хотел поддержки, чтобы кто-то ему сказал, что всё будет хорошо, что он не чудовище, что он кому-то нужен, что его любят таким, какой он есть. Но этого не сказали. И это больно, а вдвойне больнее осознавать, что так считает единственный родной человек в мире. Или уже не родной? Гук не может смотреть на него, не может оставаться здесь. Если раньше он с радостью бежал домой, зная, что там его ждут любовь и понимание, то теперь стены особняка начали давить на него. Отец стал отдаляться, нет больше тех вечеров, когда они смотрели футбол, объедаясь вкусной, хоть и вредной едой или играли в приставку. Выходные они проводили по отдельности, хотя раньше ездили на рыбалку. Бывали дни, когда Чонгук вообще отца не видел: тот был занят работой и приходил домой поздно, или вообще не приходил. Прятался от монстра? Если раньше Чонгук мог его понять, так как сам находился в каком-то подобии депрессии, то теперь он с другой стороны смотрит на резкое отсутствие отца в его жизни. Вдруг мужчина действительно настолько боялся его, что согласен был ночевать в удобном для сидения, но не для сна кресле? Неужели Чонгук действительно монстр? Парень хотел бы заплакать, но не может. Ему сейчас хочется кричать, рвать и метать, а он молча стоит в объятиях своего отца, который горько плачет на его плече, и спокойно смотрит на дверь, которая ведёт на улицу. К одиночеству. К скитаниям блудного сына. — Хватит, отец, — парень хватает мужчину за плечи и отодвигает от себя. В глаза не смотрит — не может видеть их. — Давай поговорим, пожалуйста. Чонгук, я прошу тебя. Давай сделаем так, чтобы всё было как прежде. Парню смешно. Он смотрит на отца. Его заплаканое и полное надежд лицо сейчас выглядит очень забавно. Мужчина как маленький ребёнок, который свято верит в то, что всё будет хорошо. Но ведь детство закончилось. Принимайте суровую реальность, господа, и несите, пожалуйста, ответственность за свои слова. Смех Чонгука сейчас так сильно ранит слух мистера Чона. Мужчина ведь знает в каких ситуациях сын так делает: когда ему смешно с чьей-то глупости. Вот и сейчас мистер Чон понимает, что его слова Гук принял не всерьёз. Ну, а чего он хотел? Вообще удивительно: как люди, которые способны найти подход к каждому, президенты огромных компаний, по щелчку пальцев которых может решиться судьба сотни людей, могут управлять всеми, но не суметь найти общий язык с собственными детьми? А потом ещё и притензии: «И в кого ты такой раздолбай?», «Тебе же от меня только деньги нужны» и бла-бла-бла. Ну, как говорится, «что посеешь, то и пожнёшь». Так что, коса вам в помощь, господин Чон. Да вот только, вы её, видимо в руки своему сыну передали. Он сам себя скосит. Собственноручно уничтожит. — Отец, не говори ерунды, ладно? — Гук делает попытку добраться к заветной двери, но путь ему загораживает мистер Чон. Парень тяжёло вздыхает. Ну вот зачем всё услонжнять то, а? — Дай пройти. Мужчина в ответ отрицательно машет головой. Ну как маленький, честное слово! Чонгук никак не может понять: зачем говорить что-то обидное, а потом стоять и слёзно вымаливать прощения? Это как-то нелогично. Не верит он в то, что человек в эмоциях может облить тебя дерьмом, а потом говорить, что всё это неправда и вышло случайно. Пф, было бы это неправдой, то не возникали бы те самые «эмоции», из-за которых и человек слышит всю «хорошую правду» о себе. Было бы это неправдой — ужасные слова, не то что, не были бы озвучены, их вообще бы в мыслях и не было. Но у отца Чонгука они почему-то были. — Чонгук… — Так будет лучше, пожалуйста, не держи меня. Прости за всё. Я действительно причинил тебе много боли своим поведением, ты же со своей стороны тоже не раз задевал мои чувства. Если это продолжиться, то кто-то из нас, скорее всего я, не выдержит и тормоза сорвёт окончательно. А ты же знаешь, если это случается, то никто остановить меня не сможет. — Но… Всё же может быть как прежде. Если мы постараемся… — Пора уже наконец посмотреть правде в глаза, отец! — Чонгук чувствует, что тормоза, видимо, могут слететь именно в эту минуту. — Как прежде уже никогда не будет! Мы изменились! Ты и я — мы уже не те, какими были раньше! И эти бредни о том, что если постараться, то всё будет как раньше — полная чушь! Не будет! Никогда! Потому что много чего произошло и после такого люди меняются! Стают совершенно другими! Навсегда! Пойми же ты это уже наконец! Чон толкает отца в грудь и быстрым шагом подходит к заветной двери, дёргает ручку на себя и оказывается на улице. Уже на свежем воздухе делает такой необходимый вдох-выдох и кажется становится легче. Парень буд-то очистил себя изнутри кислородом, глоток воздуха был жизненно необходимым. На секунду ему показалось, что даже сердце прекращает покалывать, а мысли становятся чётче и яснее. Чонгук не оборачивается, не смотрит в последний раз на родной дом, даже желание развернуться и побежать назад не возникает. Парень знает, что если посмотрит, то всё же не выдержит и сорвётся. Но нельзя. Он сам себе запрещает и сжав кулаки бредёт к воротам. Всего-лишь десять шагов. Раз. Чон крепче сжимает лямки рюкзака и уверенно идёт к воротам. Два. Нужно позвонить Миндже наверное и сообщить, что Чон поживет у него некоторое время. Три. А ещё стоит заскочить в супермаркет и купить что-то съедобное, ведь Миндже всё время на диете, хоть и без того имеет красивые и привлёкательные формы, а его холодильник полон салата и диетических йогуртов. Чонгук не выдержит: ему то нужна нормальная и сытная еда. Четыре. Стоит ли сообщить об этом Юнги? Наверное не стоит, ведь его родители стопроцентно позвонят мистеру Чону и сообщат о месте нахождения Чонгука. Плевать, что парни поклялись рассказывать друг другу обо всём. Это было в далёком детстве, ведь тогда они не представляли, какие проблемы их ожидают в будущем и что любые клятвы рано или поздно нарушаются. Пять. Зато, этот Ким Тэхён наконец ухватился за своё счастье. Чонгук почему-то до сих пор не верит в то, что этот парень уйдёт. Ведь такой шанс на счастливую жизнь выпадает не каждый день. Шесть. Наверное стоит занести контакт отца в чёрный список, чтобы тот не смог дозвониться. Чонгук сейчас не хочет разговаривать с ним. Всё-таки обида до сих пор сидит в сердце. Семь. — Чонгук! Опять этот ненавистный мальчишка. Чон ускоряет шаг, но голос Тэхёна становится всё ближе. Восемь. Чонгук приказывает себе не оборачиваться и идти быстрее. Однако ноги его не слушаются. Девять. Ну же, ещё один шаг и всё останется позади. Пусть новая жизнь будет существенно отличаться от старой, но Чонгук уверен, что он справится. Без отцовских денег, родного дома, вкусной еды (ведь Чон, хоть и умеет готовить, но его стряпня с едой отца не сравнится, а для Миндже сделать овощной салат, при этом не поранившись, — главное достижение в кулинарии). Он справится. Будет жить на стипендию, найдёт работу, приучит себя есть рамен каждый день, бросит спортзал, ведь занятия с личным тренером стоят немалых денег. Придётся самому как-то. Всё самому. Десять. Чонгук уже почти дотянулся к кнопке, нажав которую, он откроет ворота, но его хватают за руку и разворачивают. Перед ним стоит запыхавшийся Тэхён, крепко сжимающий его запястье. Кажется парень хочет что-то сказать, но из-за того, что блондин бежал за Чоном, то всё что он может — это жадно глотать ртом воздух. Ради интереса, Гук даже ждёт, чтобы всё-таки услышать, что же нужно этому пареньку от него. — Ч-Чонгук, не делай этого, — спустя несколько секунд произносит Ким. В его глазах — свет и надежда. В глазах Чонгука — тьма и безразличие. Почему-то брюнет и не надеялся на то, что Тэхён скажет что-то другое. Он даже уверен, что блондина подослал отец. — Если это всё, то ты зря потратил время и силы. Передай отцу, что трюк не удался. — Что? Твой отец не посылал меня. Я сам. Неожиданно. Чонгук дёргает бровью, показывая, что он удивлен. Зачем пареньку лезть в это? Своих проблем мало, что-ли? — Зачем? — Потому что это неправильно. Твой отец очень хороший человек и не заслуживает того, чтобы с ним так обращался его собственный сын. — Ты лезешь не в своё дело. — Вернись и поговори с ним, — Тэ буд-то не слышит парня и продолжает стоять на своём. — Если думаешь, что у тебя самый ужасный отец в мире, то ты неправ. Когда я уходил из дома, меня даже никто не останавливал. Но я всё-равно люблю своего отца, потому что он единственный, кто остался у меня. У тебя ведь также. Пожалуйста, не делай глупостей. — Слушай, отстань, а? Я кажется уже сказал тебе, что ты лезешь не в своё дело. То, что мой отец спас тебе жизнь, ещё не делает его святым или идеальным. Ты ведь не знаешь какой он на самом деле. А я знаю, поэтому отпусти, — Чонгук дёрнул руку, но Ким всё также сильно сжимал его запястье. Брюнет вздохнул. — Не заставляй меня применять силу, потому что я сейчас не в самом лучшем настроении и могу случайно сломать тебе руку. А платить за твоё лечение у меня нет никакого желания. — Чонгук, пожалуйста… — Оставь меня в покое! Если ты думаешь, что твоё детское личико и слёзные просьбы повлияют на меня, то спешу тебя разочаровать! Не лезь не в своё дело, иначе это может плохо обернуться для тебя! Разберись сначала со своими проблемами, а потом уже суди остальных! И да, если останешься здесь, то, будь так добр, не занимай мою комнату. — Я не останусь здесь. Я уйду. — К отцу-пъянице которому плевать на тебя и ты для него как боксёрская груша? Дружок, ты мазохист, что-ли? — Н-не говори так о моём отце. Это не твоё дело. — Вот теперь ты понимаешь каково это, когда лезут туда, куда не стоит? У каждого свои проблемы, и решить мы их должны самостоятельно. Я не в праве судить тебя, точно также как и ты меня, поэтому, будь добр, отстань. Чонгук вырывает свою руку, всё-таки нажимает на ту чёртову кнопку и спешит покинуть это место. А Тэхён стоит опустив голову и понимает, что у него ничего не получилось. Чонгук выиграл, вот только, почему тогда у него кровоточит рана на сердце и хочется кричать от безысходности? Но вместо этого, он набирает номер такси.

***

— Простите, у меня не получилось. — Я же говорил, — горько улыбается мистер Чон, когда Тэхён стоит, опустив глаза. — Чонгук упертый и всегда всё сделает по-своему. Такой же как и его мать. Тэхёну хочется спросить что с ней произошло, но вспоминает слова Чонгука о том, что людям очень не нравится, когда посторонние лезут не в своё дело. Поэтому не все любят, когда к ним проявляют заботу и просят выговориться, обещая, что их обязательно поймут. Для кого-то это слишком личное и не для чужих ушей. Тэ понимает, что должен уходить. Многое изменилось в этой семьё всего-лишь за неполные сутки его прибывания в этом доме. Ушёл Чонгук, мистер Чон остался совсем один. Ким хочет остаться, чтобы как-то утешить человека, который спас ему жизнь и уж точно не заслужил такого отношения к себе. Но там, в маленькой холодной квартире, его ждёт собственный отец, голодный и, скорее всего, он уже проснулся, а значит нужно поспешить. Совесть не позволяет блондину оставаться здесь, но и она же шепчет, что нельзя бросать мистера Чона сейчас. И что ему делать? Ещё никогда перед Тэхёном не стоял такой сложный выбор. — Чанёль отвезёт тебя домой, — как буд-то прочитав его мысли, говорит мужчина. Тэхён кивает и выдавливает из себя: — Спасибо. Я правда хотел бы остаться, но… — Не оправдывайся, я тебя понимаю, — горько улыбается мистер Чон. — Родители — самое главное, что есть в нашей жизни, какими бы они не были. — Чонгук любит вас. По его глазам было видно, как тяжёло ему уходить от сюда. Он вернётся, я уверен в этом. Мужчина усмехается. Его забавляет эта детская наивность и вера в счастливый финал. Порой сам он тоже так делает, надеется на светлое будущее, но понимает, что такого не будет, а эта надежда даёт лишь силы чтобы двигаться вперёд. Может поэтому Тэхён и возвращается назад к отцу, потому что верит, что всё в итоге будет хорошо? Если даже так, то мистер Чон не в праве его останавливать. Но ведь он знает, что в истории Тэ не будет счастливого финала, не с его отцом. — Держи. — Что это? — Это моя визитка. Здесь номер телефона и адрес. Если тебе вдруг понадобится помощь, ты знаешь куда позвонить и куда поехать. Я помогу чем смогу. — Спасибо вам, но зачем вы это делаете? Почему так заботитесь? — Потому что когда мне нужна была помощь рядом не было никого и я знаю как это больно переживать трудное время в одиночестве. Тем более, мы оба понимаем, что здесь тебе будет лучше. И я ведь уже говорил, что когда-то учился в медицинском университете и дал клятву всегда спасать человеческие жизни. А я, знаешь ли, не привык нарушать своё слово. Тэхён улыбается. Почему-то он верит мужчине. Ким снова надеется на то, что в его истории всё-таки будет счастливый финал. Но только теперь у есть реальные причины чтобы верить в это. Мистер Чон ведь пообещал ему, а он своих слов не нарушает.

***

Чонгук берёт бутылку Совиньон Блан и кладёт в тележку между пачками рамена и диетических йогуртов. Миндже любит это вино, готов целый день прожить, поглощая только его. Каждое утро, после ночи проведённой с Чоном, парень почему-то вместо привычного кофе в постель приносил бокал этого белого вина. Только потом брюнет понял, что Миндже даже кофе не умеет заваривать, ну или плохо это делает, а бодрящий напиток покупает в уютном кафе через дорогу. Вспомнив об этом, Чонгук берёт ещё пачку кофе и бутылку молока, так как у него нет столько денег, чтобы позволить себе каждое утро покупать американо в том самом кафе. А Чон и сам неплохо выглядит в роли баристы, так что вполне может сам себе заваривать кофе по утрам. Проходя мимо отдела сладостей, взгляд Чонгука упал на белую коробочку, перевязанную голубой лентой. Он прекрасно знал, что в ней и даже фыркнул, мол, ну серьёзно? Кокосовый торт. Тот самый, который так любит он, его отец, Чанёль и Тэхён. Невольно вспомнив об этом мальчишке, Чон толкает тележку, направляясь дальше. А вообще, может нужно было и сказать спасибо этому Тэхёну? Он, в какой-то мере, дал толчок и ему, и отцу к решению проблемы, о которой они не говорили. Да, паренёк разворошил осиное гнездо их чувств, но теперь то Чонгук знает, кем его считает отец. Это было больно, он не скрывает, зато честно. Сегодня Чоны наконец-то дали себе волю, позволили тому, что раздирало их изнутри выйти наружу. Они признали, что между ними нет того тепла, что было раньше, отец и сын отдалились друг от друга, но каждый продолжал обманывать себя, успокаивался мыслью о том, что нужно время. Чон видел как горели глаза его отца когда он говорил о Тэхёне утром, с какой улыбкой вчера наблюдал за тем, как Ким стесняется попросить кусочек кокосового торта и с каким удовольствием поглощает его, всё так же стыдливо пряча глаза. Чонгук не ушёл тогда в свою комнату, а осторожно выглядывал из-за угла и видел всё это. Он не сразу понял, как обида обожгла его сердце, а слёзы сами выплеснулись наружу. Парень не помнит когда отец с такой теплотой и нежностью смотрел на него самого. А эта улыбка. Чонгук всё ещё знает, как искренне улыбается мистер Чон, но опять-таки это адресовано не ему. Почему отец открывает своё сердце всем, а собственному сыну нет? Чонгуку едва хватило самообладания, чтобы не окунуть голову Тэхёна в торт. Что такого произошло за время отсутствия Чонгука дома, что отец готовый чуть ли не усыновить Кима? Брюнет не знает где он взял силы чтобы дойти до собственной комнаты, упасть на кровать и плакать в подушку. В чём он виноват? Чонгук всего-лишь беззащитный парень, которому тоже нужна помощь. Чон не виноват в том, что воспринял смерть мамы так болезненно и до сих пор не может отправиться после этого. А что сделал отец чтобы помочь ему? Отправил к психологу, который был заинтересован в деньгах мистера Чона, а не лечении Чонгука. Парень не хотел лишний раз дёргать отца, ведь тот тоже был подкошен смертью жёны, поэтому сказал, что с ним всё хорошо и помощь «доктора» ему больше не нужна. И всё. После этого началась череда притворств. Каждый день — спектакль, где нужно натянуть маску и достойно играть свою роль. Мистер Чон и Чонгук научились прятать боль, пытались вернуть былое тепло, что было между ними. Они создали собственную пьесу, в которой всё замечательно, светит солнышко и жизнь продолжается. Но поздно вечером она заканчивалась. Наконец пришёл тот момент, когда Чонгук устал притворяться. Боль никуда не исчезла, сдерживать её больше не было сил. Так в его жизни появились Миндже и ещё много парней, согласных «утешить» брюнета. В итак непростых отношениях с отцом тоже произошли изменения. Чонгук перестал играть роль хорошего парня, а мистеру Чону оставалось лишь принять «нового сына», бесконечно винить себя за то, что такое произошло и тысячу раз умолять парня поговорить с ним и простить. Но было уже слишком поздно. Чонгук закрыл своё сердце для отца, ведь тот не был рядом, когда оно было открыто и умоляло о помощи. В последний раз осмотрев тележку и находящиеся в ней продукты, Чон направился к кассе, прихватив ещё пачку мятной жвачки и (сегодня он щедрый) баунти, которым иногда себе позволяет побаловаться Миндже. Обрадовавшись, что ещё осталось достаточно денег, Чонгук ловит такси и называет адрес. Чон не позвонил парню, ведь тот бы сразу начал «готовиться» к прибытию долгожданного гостя. Брюнет сейчас не настроен на жаркий приём, а Миндже в чулках и одной рубашке, которая слабо прикрывает интимные части тела, его ещё больше разозлит. Он просто хочет плюхнуться на кровать и полежать в тишине. Плевать, что сейчас утро и лучшие мысли приходят в позднее время суток, Чонгуку нужен покой и полная тишина. Ему есть о чём подумать.

***

Чонгук знает, что Миндже любит спать до обеда в выходные дни, поэтому не удивляется, что никто не открывает дверь, когда он звонит в первый раз. Единственное за что сейчас мысленно молит Чон, так чтобы парень оказался дома, а из соседней двери не вышёл раздраженный сосед и прогнал брюнета прочь, крикнув напоследок, что Миндже сейчас в отъезде. Наверное никогда Чонгуку не хотелось видеть Миндже так сильно как сейчас. Через несколько минут и ещё нескольких звонков, дверь квартиры всё же открывается, а на пороге стоит Миндже. Заспанный, лохматый, со следом от подушки на щеке и мешками под глазами, на ночной рубашке след от йогурта, это точно один из самых желанных парней университета? Чонгуку всегда было смешно от такой двуличности. Ему даже интересно какой бы была реакция Миндже если бы на пороге квартиры стоял кто-то другой. Потому что Чон наверное единственный кто видел настоящее лицо Миндже и знает, что глаза у него не голубые, благодаря линзам, а серые. Парень не открыл дверь, если бы на пороге стоял кто-то другой, а не Чонгук. Ему не хочется так рисковать. Потому что статус среди сверстников в университете – всё, что у него есть. Но Чонгуку кажется, что так он выглядит лучше: без косметики и вечной фальшивой улыбки (об этом Чон, конечно же, не скажет). Но ведь нужно поддерживать статус звёзды университета и в таком виде появиться там или вообще где-то на улице не простительно для Миндже. Чонгук не понимает смысл всего этого маскарада и игры в Золушку. В этой сказке университет — бал, на котором Миндже прекрасный принц, а дома обычный парень, который смывает всю косметику с себя, спит в обнимку с огромным плюшевым медведем и вечно пачкает йогуртом какой-то предмет своей одежды. — Ч-Чонгуки, я не знал, что ты приедешь, — зевнув, говорит Миндже полусонным голосом. Кажется парень ещё окончательно не проснулся или думает, что всё это сон, потому что, хоть он и сходит с ума по Чону, но недовольство тоже умеет изображать даже по отношению к нему. А больше всего Миндже ненавидит когда прирывают его сон. Такого нарушения он даже Чонгуку не прощает. — Как ты мог знать, если я об этом не говорил? — брюнета раздражает утренняя тормознутость парня, но он решает остановиться и быть более любезным, всё-таки Чонгук пришёл за помощью. — Можно войти? — А? Да, конечно. Заходи. Миндже отходит от двери и пропускает гостя внутрь, а затем закрывает двери. В квартире пахнет чём-то сладким, но Чонгук знает, что это всего-лишь освежитель воздуха, так как духовкой Миндже никогда не пользуется, потому что не умеет, она, можно сказать, классический атрибут для кухни в этой квартире, не более. На диване Чонгук замечает коробочку из-под фисташковых макарун, на дне которой лежит надкушенное пирожное, и, наполовину выпитую, бутылку Совиньон Блана, а на экране телевизора кадры из фильма «Незабываемый роман» с Кэри Грантом и Деборой Керр в главных ролях. Видимо вино настолько подействовало на парня, что он заснул во время просмотра любимой киноленты. Миндже каждую пятницу устраивает себе просмотр один из своих любимых фильмов и потягивает из бокала вино со сладостями. Пару раз он пробовал затащить Чонгука на вечерние домашние киносеансы, но брюнет не сторонник всей это ванильной фигни для влюбленных. Ему не хотелось, чтобы Миндже думал, что теперь они пара. А от фисташковых макарун и романтических фильмов его тошнит. — Прости, здесь небольшой беспорядок, — говорит Миндже и выключает телевизор. — Я не заметил как уснул. — Всё впорядке. Это я должен извиниться за то, что пришёл без предупреждения. — У тебя что-то случилось? Ты никогда не приходил ко мне просто так. — Я могу пожить у тебя? Мне больше некуда идти. — Ты? Здесь? Со мной? Кажется Миндже моментально полностью просыпается и удивлённо хлопает счастливыми глазами. Наверное Санта Клаус всё-таки существует и он услышал желание Миндже в прошлом новом году. Чонгуку уже не нравится всё это. Зная бурную и романтическую фантазию этого парня, Чон уверен, что тот уже мысленно выбирает какими будут их парные кольца в день свадьбы. — У меня сейчас возникли некоторые проблемы и… — Чонгуки-и-и, ты можешь остаться. Я только за. — Спа… — Чонгук не успевает договорить, потому что ему на шею бросается счастливый Миндже, объятия которого грозятся задушить. — Спасибо. — Я так рад, — шепчет на ухо парень и ведёт кончиком носа по щеке. Чонгук сглатывает и уже хочет оттолкнуть от себя парня, дабы высказать своё недовольство по поводу его поведения, но опять-таки вспоминает, что он сейчас не в праве возмущаться, если ему нужно временное пристанище. Он аккуратно кладёт руки на лопатки Миндже и неуверенно обнимает в ответ. Парень целует Чона в щёку и немного отстраняется от него, оставив свои руки на его плечах. — Ты наверное голоден? Давай закажем еду. — Я не голоден и купил продукты, — он забирает со своим плеч чужие руки и умоляюще произносит: — Миндже, кое-что случилось и мне сейчас нужно подумать об этом. Я должен побыть один и в тишине, хорошо? — Да-да, конечно, я понимаю. А ты… Ты не хочешь рассказать мне? — Не сейчас. Пока что всё слишком запутано. — Оу, ну хорошо. Тогда иди отдыхай, а я разберу пакеты. — Спасибо тебе большое, — уголками губ улыбается Чонгук и сразу же получает поцелуй в ответ. — Ты же знаешь, что я всегда рядом, — улыбается Миндже. Чонгук не отвечает, а молча поднимается на второй этаж и, открыв первую попавшуюся дверь одной из спален, сразу же падает на кровать. Он сам себе удивляется и одновременно хвалит за то, что смог так стойко выдержать всё эти ванильно-любовные причуды Миндже. Правда парень не может гарантировать, что продержится долго, но он постарается. Думать сейчас не хочется ни о чём: ни об отце и о том, что делать дальше. Просто хочется побыть в тишине и хотя бы на несколько минут забыть о том, что в жизни началась чёрная полоса. Парень натягивает на себя одеяло и закрывает глаза, в надежде, что сон спасет его, забрав в своё царство.